Что пользы предлагать человеку камень, когда ему нужен хлеб.
Только то, что достаётся нам тяжело, после борьбы, становится дорого по-настоящему. А то, что просто попадает в руки, не даёт удовлетворения.
<...> она никогда не признает поражения – побитая и раздавленная, жалкое подобие самой себя, но не сломленная.
Почему должна она подчиняться такому… такому тиранству? Этот вопрос жег душу огнем. Этому нет оправдания, это несправедливо. Господь не хочет, чтобы Его мир был таким – мелочным и незрелым. Неужели она должна с опущенной головой пресмыкаться во прахе? Должна ли она отказаться от собственного «я», обеднять свой дух, лишать себя всего, чтобы только обрести это совершенство, о котором ей прожужжали все уши? В человеческой душе должна заключаться мощь, а не это увядшее, бескровное бессилие, насаждаемое здесь.
Но она любила его, поэтому подыскивала слова, которые больно задели бы его.
Здесь ее любил Фрэнк, здесь родился Питер, отсюда она, обезумев, бросилась в туман, чтобы потерпеть фиаско, погубить свою любовь - и Фрэнка.
– Для меня существует всё или ничего.
"Она будет бороться, бороться до конца, она будет страдать, она умрёт, но не станет больше склонять голову."
Питер обладал счастливым даром, столь обычным для благовоспитанного эгоиста: «С глаз долой – из сердца вон».
"Ревность - следствие невероятного эгоизма."
"Несчастливо то сердце, которое никогда не веселится."
Необязательно все атеисты попадут в ад. Я знал одного. который не попал туда. Ад предназначен только для тех, кто плюет Богу в лицо.
Необязательно все атеисты попадут в ад. Я знал одного. который не попал туда. Ад предназначен только для тех, кто плюет Богу в лицо.
Что пользы предлагать человеку камень, когда ему нужен хлеб.
— Когда хочешь жить в своё удовольствие, надо иметь деньги.
Что пользы предлагать человеку камень, когда ему нужен хлеб.
— Когда хочешь жить в своё удовольствие, надо иметь деньги.
Что пользы предлагать человеку камень, когда ему нужен хлеб.
— Когда хочешь жить в своё удовольствие, надо иметь деньги.
— Какая жалость, что он оказался настолько слаб, чтобы увлечься ею. Любовь — это совсем другое, хозяин.
Когда он был священником, служителем Господа, он действительно был счастлив. А теперь он служит американской киноиндустрии.
— Какая жалость, что он оказался настолько слаб, чтобы увлечься ею. Любовь — это совсем другое, хозяин.
Когда он был священником, служителем Господа, он действительно был счастлив. А теперь он служит американской киноиндустрии.
То, что потрачено на других, никогда не потрачено впустую.
Early to bed, early to rise, makes us all healthy, wealthy and wise.