Можно, конечно, ожидать смерти в середине жизни, но не посреди же ужина.
Не все опытные наблюдатели способны излагать факты с логической последовательностью.
Дурак всегда сам напрашивается, чтобы его к психиатру отвели.
Удивительно, как это люди не умеют держать язык за зубами, особенно с полицейскими.
То были заманчивые мечты, и, как большинство мечтаний, они не имели ни малейшего отношения к реальности.
Должно быть, нелегко забыть прошлое, когда оно оставляет о себе столь осязаемое напоминание.
Дом, переполненный ненавидящими друг друга людьми, грозит взорваться.
Кто знает заранее, как человек поведет себя в тяжкую минугу?!
Невероятно, до чего хорошенькие женщины бывают жестоки, когда хотят кого-то унизить!
Мы частенько позволяем себе презирать тех, кто просто попал в беду.
в тюрьму садиться – все равно что ложиться в больницу, только уж совсем помимо собственной воли. И то и другое – из ряда вон выходящий и достаточно страшный опыт, к которому жертва относится с клинической отстраненностью, а наблюдатели – с преднамеренным весельем, чтобы создать атмосферу уверенности, а не бессердечия.
— Я знаю пожилую даму, которая на ее месте сказала бы: «Никому не нужны мои книги, я бедна, я калека, живу в сыром доме, и у меня нет никого, кроме собаки». А она говорит: «У меня есть здоровье, пенсия по старости, дом и Мейкпис, чтобы скрасить одиночество. И я продолжаю писать».
Можно, конечно, ожидать смерти в середине жизни, но не посреди же ужина.
Избыток откровенности выглядит не менее подозрительно, чем ее недостаток.
Мир кишит людьми, утратившими веру: политики перестают верить в политику, общественные деятели — в общественную деятельность, учителя — в образование, полицейские, насколько мне известно, — в полицейскую службу, а поэты — в поэзию. Таково свойство веры — время от времени она пропадает или оказывается не на своем месте.
Самоубийство - конец всех возможностей. Он вспомнил Шопенгауэра: самоубийство может рассматриваться как эксперимент, как вопрос, который человек задает природе, пытаясь вынудить ее ответить. Неудачный эксперимент, ибо он влечет за собой разрушение того самого сознания, которое задает вопрос и ждет ответа. Папа сказал тогда: "Пока мы здесь, всегда остается возможность, даже уверенность в том, что все можно изменить. Единственно допустимый момент покончить с собой наступает для человека не тогда, когда жизнь делается невыносимой, а тогда, когда он предпочитает не проживать ее, даже если она обещает стать терпимой или, более того, приятной".
Если вы дадите им то, чего они страстно жаждут, открываете им сердце и ум, сочувственно выслушиваете, их приходит все больше и больше, они истощают вас эмоционально и физически, пока вы не оказываетесь неспособными дать что-либо вообще. Если же вы их отталкиваете, они уходят и не возвращаются, а вы презираете себя за негуманность.
Никто не служит в полиции без того, чтобы получать некоторое удовольствие от обладания властью.
Старость всех нас превращает в карикатуру на самих себя. Неудивительно, что мы ее боимся.
Жизнь постоянно нас чему-то учит. Вот почему она зачастую бывает так сурова.
Красота — это взятка, подкупающая разум и лишающая его способности критически мыслить.
в тюрьму садиться – все равно что ложиться в больницу, только уж совсем помимо собственной воли. И то и другое – из ряда вон выходящий и достаточно страшный опыт, к которому жертва относится с клинической отстраненностью, а наблюдатели – с преднамеренным весельем, чтобы создать атмосферу уверенности, а не бессердечия.
Не все опытные наблюдатели способны излагать факты с логической последовательностью.
Дурак всегда сам напрашивается, чтобы его к психиатру отвели.
Удивительно, как это люди не умеют держать язык за зубами, особенно с полицейскими.