(...) ни капли зависти не просочилось ни в ее голос, ни в сознание. Такой уж она была : всегда благодарной за то, что имеет. Ее стакан был не только наполовину полон, но к нему словно прилагалась гарантия постоянного пополнения.
И никакая самодостаточность и независимость не смогут разогнать его тоску по человеку, чье имя мы никогда больше не упоминали; человеку, который разбил его сердце, а когда мы собрали кусочки, оказалось, что одного не хватает и всегда будет не хватать.
— Я еврей, — говорил мистер Голан, — но прежде всего я человек.
— Что такое шлюшка? — Женщина, у которой много кавалеров.
...происшествие, конечно, было трагическим, но все его участники незадолго до того пообедали и потому умерли счастливыми.
И она откинула одеяло и сказала:
«Ты ляжешь вот тут, с этой стороны кровати, а я буду с этой. И мы не будем друг до друга дотрагиваться. Просто будем рядом. В любом возрасте хорошо знать, что рядом кто-то есть».
«Я скучал по тебе», - говорит он.
В груди у меня раздается звук - словно ласточка, выбившись из сил, тихо падет на землю.
Иногда я открываю скользящую дверь и слышу, как приближается Рождество. Прохожие болтают о том, кто куда пойдет и кто что собирается купить. Я слушаю, как клерки, надравшись на рождественском кооперативе, орут песни. Иногда я выползаю наружу и смотрю, как парочки беззаконно обжимаются в темных уголках. И задумываюсь о том, что такое эта краденая нежность - начало чего-то или, наоборот, конец.
«Ты сволочь проклятая», - говорит она.
«Я идиот», - подтверждаю я.
На это она улыбается. И вот теперь падает ко мне в объятия.
«От тебя пахнет тобой», - говорит она.
«Это как?»
Дж. умер 1 декабря 1989 года. Я не плакал. Но порой мне кажется, что у меня подтекает кровь из вен, словно мое тело надорвалось и теперь я тону внутри себя самого себя.
Молчание — как подорожник, помогающий от ожога крапивой.
"В первой любви что-то есть, ведь правда? Она недосягаема для тех, кто был вне ее. Но по ней меряют все, что будет в жизни дальше."©
Я слишком стараюсь, чтобы меня любили. Всегда старался. Стараюсь уменьшить чужую боль. Очень стараюсь, потому что я не в силах взглянуть в лицо собственной боли.
Февраль - самый короткий месяц, но тянется бесконечно.
- И когда все сходится воедино, то... что? - спросил Эллис. - Возникает жизнь, - ответила мать.
Истории, как и природа, имеют свойство никогда не кончаться, изрекла она.
В море нет атеистов, Дрейк. Когда волны поднимаются, как горы, даже безбожники преклоняют колени.
В мой хлеб добавляется все. Имена. Песни. Воспоминания. Каждая партия выпеченного хлеба неповторима, потому что в своем деле мы стремимся не к постоянству, а к совершенству. А чтобы достичь совершенства, приходится идти на риск.
...её сердце вовсе не было слабым. Оно было просто слишком тяжёлым и разорвалось под собственной тяжестью.
Дивния приглянулась Джеку в первый же момент, когда он увидел ее под руку с Джимми. Она нравилась ему больше всех девушек, каких он встречал в своей жизни. И однажды, будучи в подпитии и оставшись с ней наедине, Джек сказал, что будет ждать ее столько, сколько потребуется, потому что она достойна ожидания, как большой косяк сардин, идущий в невод ранним летним утром.
Он оплакивал потерянное время, и само Время было так тронуто его слезами, что в утешение продлило срок отпущенной ему жизни.
Она была твоим горизонтом,сказала Дивния.
Моим горизонтом?
Да, я так думаю.
По-моему, это прекрасно, сказала Мира.Хотела бы я однажды стать для кого-нибудь горизонтом.
Тоже мне, нашла о чем мечтать,проворчала Дивния. Горизонты недосягаемы. К ним невозможно прикоснуться.Это всего лишь иллюзия,пустое место.
Дело вот в чем, вновь заговорила Дивния. Я не люблю прогресс, потому что рано или поздно он приводит к войнам. На своем веку я видела, как многие вещи, когда-то считавшиеся важными и ценными, постепенно теряли свою значимость, а с этим трудно смириться, особенно под конец жизни. Традиции сходят на нет, и это меня огорчает. Так пусть хотя бы луна остаётся прежней.
Чтобы взрастить ненависть, особых усилий не требуется. Хватит легкого побудительного толчка.
Что такое ты добавляешь в мой ром? – как-то раз спросил он с подозрением.
Надежду, сказала она.
И тогда он поцеловал ей руку.