Но что такое слова? Есть поступки, после которых разговаривать не приходится. Все,что остается, - пересохший язык во рту
— Ладно, допустим, но если она убила в состояние аффекта? — А что, может быть! У моего брата сто раз аффект случался. — А вдруг она чего-то нанюхалась? — Ага, соли для ванной. — Или гамбургер протухший сожрала, так что её пронесло как следует. Я бы точно пару человек посте такого укокошила.
Нам всем очень жаль. Жаль, что мы столько всего натворили в той – дотюремной – жизни. Жаль, что изводили других насмешками, подталкивали к ужасным поступкам или, наоборот, не сделали ничего, когда нужно было действовать. Мы сожалели о своей трусости. О соглашательстве. О горячем нраве. Какие же мы были наивные, ребячливые, медлительные, беспечные, бесчувственные, какие глупые!Конечно же, многие сожалели, что преступили закон.
У каждой из нас есть воспоминания, которые хотелось бы вытряхнуть из черепной коробки. Или снова вернуться в прошлое и все изменить. Но что может изменить семилетний ребенок?
Я мало что знаю о том, как устроены бомбы. Знаю лишь то, что они взорвутся. Их именно для этого и сделали. Но бомбу нужно поджечь. Когда огонек съест фитиль, раздастся грохот и все вокруг заволочет дымом. Если фитиль не поджечь, девочка долгие годы может ходить в тихонях.
К любому месту привыкаешь, начинаешь считать его своим домом. Многих из нас роднил страх, который мы постоянно испытывали в той, прежней, жизни. Оттуда хотелось сбежать, покинуть тонущий корабль, да поскорее. Говорят, дом там, где сердце. Не только. Дом там, где тоска, где отчаяние и безнадежность. Да, в тюрьме мы чувствовали себя совсем как дома.
Ей вынесли вердикт "виновна". Теперь ее место среди нас.
Каждая прочитанная нами книга приносила своего рода спасение, нужно было лишь отыскать тайный лаз, впиваясь глазами в страницу и жадно глотая слова.
Правда - самое ценное, что у нас оставалось. Ценнее, чем наши тела, каждый закоулок которого обыскивали с
Выбор книг говорил о нас многое, выдавал потаенные мечты и стремления.
Даже дома, где утесы встречались с ночью, а друзья - до того, как я их потеряла - любили дотягиваться пальцами ног до воздуха в устье ущелья, я держалась на твердой земле. Даже тогда отделялась от них, и когда мне понадобилась помощь, никого уже не осталось.
Я иногда не понимаю искусство. В смысле, почему всегда обнаженные девушки? Мы настолько особенные, им мало деревьев?
Если ты должна куда-то попасть, то сама найдешь это место. Если нет, пройдешь мимо.
Я могла бы пойти за ними, но меня кое-что остановило. Картина на стене. Этот диван в клетку. Узор на этом диване. Он задел во мне нужные струны, как знакомое лицо в фильме завладевает твоим разумом, пока не вспомнишь, где ты его уже видела, какую роль уже играл этот актер.
Худшая ошибка может привести к лучшему в жизни, что иной раз посмотришь и увидишь: ты нашла счастье в том, что чуть тебя не сломило.
Мама любила говорить, что худшая ошибка может привести к лучшему в жизни, что иной раз посмотришь и увидишь: ты нашла счастье в том, что чуть тебя не сломило.
Мой мозг перебирал истории, возможные алиби, оправдания, но все они оказывались тонкими, как паутинка, и выдавали мое отчаяние. Я не знаю, что произнесет мой рот, пока не открою его.
У Руби получалось превращать меня из обычной девчонки, на которую никто бы и не взглянул дважды, в ту, на которую стоило посмотреть. В особенную, даже мифическую. Вот что значило быть ее младшей сестрой.
Вот как я узнала, что кровь не имеет никакого значения, а семейные связи во многом напоминают старую жвачку - ее можно больше не жевать, выплюнуть и прилепить под столом. И потом уйти.
Когда ты повторяешь одну и ту же ложь несколько раз, она вроде как становится правдой
История, которую ты выбрал для рассказа, - не всегда та история, в которую ты веришь.
Никто из людей не в силах взять на себя ответственность изменить судьбу.
Все в этом мире требует хотя бы грамма стараний.
Есть что-то отталкивающее в симпатичных парнях
Лондон не знала, что должна была быть мертвой. Иначе не смеялась бы так громко, широко открыв рот, так свободно.