Эта книга — увлекательное журналистское расследование. 1920-е годы. Потрясенные смертью Ленина большевики инициируют опыты по омоложению человеческого организма. Одновременно перед советскими учеными поставлена еще более дерзкая задача — создать сверхчеловека. С этой целью лучшие биологи и генетики СССР ведут эксперименты по скрещиванию гомо сапиенс с человекообразной обезьяной. Появится ли на свет Красный Франкенштейн? В тоталитарном государстве в людях недостатка нет. Сложнее с приматами. За...
Эндокринологи не только поддерживали его экспедицию. Они аплодировали и его выступлениям, и напряженно ждали от него главного -материала для трансплантаций. И как только материал достиг пределов СССР, им уже не терпелось побыстрее осуществить омоложение кремлевских старцев и таким образом повысить свой научный статус. Их не волновали проблемы эволюции обезьян, их беспокоила собственная эволюция в коридорах советской власти. По этим гулким коридорам каждый день проносились целые стада Homo futuris'ов. И стать членом их краснознаменной популяции считалось величайшим подарком судьбы.
А петухи, попав в руки умелого ученого, превращались в несушек. Он скрупулезно отмечал малейшие изменения в их физиологии и с удовольствием заносил в научный дневник пикантные подробности их внешнего вида, как, например: "Половые сосочки кастрата весьма дряблы и малы". Но всех подопытных птичек ждала неминуемая смерть, которая тоже фиксировалась с абсолютным упоением: "Кастрат убит уколом в продолговатый мозг".
"Биотехния - наука будущего, а не настоящего", - заявлял Завадовский. Михаил Михайлович был большим поклонником романа Герберта Уэллса "Остров доктора Моро". И даже написал предисловие к опубликованной в издательстве"Земля и фабрика" книге. Рукотворные птицы-трансвеститы были для него первыми ласточками грядущего нового мира.
Его давно уже оправдал гениальный Илья Ильич Мечников:
"Еще гораздо сложнее вопрос об опытах над человеком. Как прежде приходилось прятаться для вскрытия человеческого трупа, так и теперь надо прибегать к разным ухищрениям при малейшем опыте на человеке. Те самые люди, которые нисколько не возмущаются бесчисленными несчастными случаями, производимыми автомобилями и другими способами передвижения, или охотой, громко восстают против попыток использовать на человеке действительность какого-нибудь нового лечебного средства".