И такие минуты у Пушкина тоже бывали. Он никогда не видел океана, но знал по себе, что такое отлив, когда чувства внезапно мелеют и воображение меркнет; или безветрие на море и пустые, опавшие паруса.
Книжка закрыта, но перед глазами стоял вдавленный след от стебля. Не таковы ли и воспоминания? Того, что когда-то сияло, или грело, иль мучило, нет уже в жизни, но след от былого хранится в душе, и этот незримый цветок воспоминаний благоухает неумирающей жизнью - живы и боль и восторг!
Таково удивительное свойство настоящих ценностей, что их невозможно потерять в разлуке, ибо - они часть нас самих.
Чтобы вокруг себя разобраться, надо прежде всего, чтобы в самом себе было ясно.
Землетрясения бывали действительно, но их никто не слыхал, не видал, не наблюдал: Пушкин носил их в себе. Это бывали короткие промежутки сгущенного времени, когда с молодою, неудержимой отвагой сталкивались в душе воспоминания и мечты, обида и гнев, ощущение горечи плена и скованности и сквозь него могучий порыв к освобождению; это было смятение чувств - тоска поражения и восторг воображаемых побед.
Александр поймал её взгляд и к ней подошел.
- Вы мне что-то хотите сказать?- спросил он её доверительно. (Отец стоял в стороне).
- Вы угадали, - отвечала Мария также негромко. - Я хотела сказать, что вы похожи...Ну да...что вы сами - как этот нарзан.