Её лицо болело от тысяч улыбок, которые она раздавало за вечер
По утрам высокий, немолодой ксендз, с лицом римского воина, возился, то, около цветов, то в своем винограднике. Его паства еле насчитывалась двумя сотнями. Большей частью это были чахоточные, надоедавшие Господу Богу молитвами о своем здоровье. Ксендз Лоскус мало церемонился с ними.
– Что вас привязывает к жизни, черт возьми? – восклицал он.
– Я видел вас у конфессионала… Я нарочно не вышел из сакристии. Вы – интеллигентная женщина! Как вам не стыдно! Какие могут быть у вас грехи?.. Влюбились? Собираетесь влюбиться? Ну, и на здоровье! А исповедь – это переливание из пустого в порожнее! Я вас исповедывать не стану.