«Мы живем незаметной жизнью на периферии; мы стали маргиналами – и существует масса вещей, в которых мы решили не участвовать. Мы хотели тишины – и обрели эту тишину. Мы приехали сюда, покрытые ранами и болячками, с кишками, закрученными в узлы, и уже думали, что когда-нибудь нам удастся опорожнить кишечник. Наши организмы, пропитанные запахом копировальных машин, детского крема и гербовой бумаги, взбунтовались из-за бесконечного стресса, рожденного бессмысленной работой, которую мы выполняли...
Окажи родителям чуточку доверия, и они воспользуются им как ломом, чтобы вскрыть тебя и переустроить твою жизнь, лишив её всякой перспективы. Иногда возникает желание глушануть их слезоточивым газом. Должен сказать, что я завидую их воспитанию - такому чистому, такому свободному от отсутствия будущего. И удавить их за то, что они радостно дарят нам мир, похожий на пару загаженных трусов.
Немногие способны веселиться непринужденно - только дети, по-настоящему богатые старики, чертовски красивые люди, извращенцы, люди, которые не в ладах с законом...
Реклама уничтожает твоё право на выбор.
Приключения без риска бывают только в Диснейленде
Может быть, секс - просто предлог, чтобы глубже заглянуть в чужие глаза?
В тридцать скончался, в семьдесят похоронен.
Мы тратим молодость на приобретение богатства, а богатство - на покупку молодости.
Я так больше не могу. Мне скоро тридцать. А я себя чувствую персонажем цветного комикса.
Мы вечно излишне копаемся в себе. Это для всех нас гибельно.
Жить, все время думая о том, как выглядишь со стороны, — вредно.
Жить одному, может, и не очень-то весело, зато нет никого, кто бы вас постоянно раздражал.
..Каждому нравится считать себя обаятельным человеком, которого инстинктивно обожают животные и дети.
Друзья либо женились – и теперь пребывают в депрессии; либо не женились – и тоже погружены в депрессию; либо, спасаясь от скуки и депрессии, убежали из города.
Знаешь, мне на полном серьезе кажется, что, когда Господь создает семьи, он просто тычет пальцем в телефонный справочник, выбирает наугад группу людей, а потом говорит им: Эй! Следующие семьдесят лет вы проведете вместе, хотя ничего общего у вас нет, и вообще вы друг другу совсем не по
вкусу. А если вы хоть на секунду почувствуете, что эти люди вам чужие, вам станет стыдно.
...Все мы по утрам идем на работу только по одной причине: мы боимся того, что случится, если этого не сделаем.
Знаете, Дег с Клэр много улыбаются, как и большинство моих знакомых. Но часто мне кажется, что в их улыбках есть нечто механическое или даже злобное; похоже, в том, как они выпячивают губы, нет фальши — это лишь самозащита.
Мы все проходим через кризисы, а иначе, как мне кажется, способа повзрослеть не существует.
Понимаете, когда принадлежишь к среднему классу, приходится мириться с тем, что история человечества тебя игнорирует. С тем, что она не борется за тебя и не испытывает к тебе жалости. Такова цена каждодневного покоя и уюта. Оттого все радости стерильны, а печали не вызывают сострадания.
О жизни нужно рассказывать, и рассказывать искренне: тогда пережитое уходит, и можно жить дальше.
Мне хотелось бы уехать куда-нибудь, например, на Мальту, где скалы, и выбросить все из головы - читать книжки и общаться с людьми, которые хотят заниматься тем же.
Мы транжирим наследство наших детей.