Рецензии на книгу «Generation Икс» Дуглас Коупленд
Начала читать с предубеждением: ну как же, бунт клерков, знаем, слышали, читали Паланика, взорви свой дом и ненавидь офисный планктон. 1991 год, значит, всё ещё не так резко, Паланик, который вымыл с мылом рот и тихо плюётся желчью из угла. Ан нет, совсем не так всё оказалось.
Трое молодых людей отказались от сытой успешной жизни среднего класса, чтобы отправиться в пустыню и найти себя, хотя второй пункт у них и не стоит основной целью. Под пустыней имеется в виду не много квадратных миль песка, а местность, в которой живут либо очень бедные, либо богатые люди, только чёрное и белое. Они работают за мизерную зарплату, стремятся освободиться от гнёта вещей, рекламы, семейных отношений и навязчивых мыслей. Окружающие косо смотрят на них, брезгливо называют ничтожествами или, наоборот, ластятся к ним, как к богеме. Ненормальные люди, лишние люди, чокнутые... Хотя, как оказывается, каждый сходит с ума по-своему: кто-то ест только просо и пьёт дождевую воду, кто-то одевается в безумное некрасивое ретро, кто-то изображает семейное счастье — на фоне всех этих людей "поколение икс" выглядит едва ли не самыми нормальными.
Кстати, про сам термин "поколение икс". В 1984 году женский журнал Womans own провёл серию интервью и выявил поколение подростков, которые «спят друг с другом до свадьбы, не верят в Бога, не любят королеву и не уважают родителей, не меняют фамилию когда выходят замуж». Позднее термин стал применяться ко всем людям, родившимся с 1965 по 1982 год. Дуглас Коупленд использовал этот термин несколько иначе: в его произведении это люди, которые не чувствовали связи с культурными идолами предыдущего поколения. Он выявляет их не по принципу "когда родился", а просто тех из среднего класса, кто чувствовал себя в обществе не в своей тарелке.
Эти герои — нонконформисты, но без бахвальства и самоупоения. Они развенчивают другие поколения, которые стремятся к каким-то фальшивым и жалким ценностям, но при этом прекрасно осознают, что не могут предложить никакой альтернативы этому, у них в душе пустота. Чтобы заполнить эту пустоту, они постоянно придумывают истории, сказки, небольшие притчи про кажущихся живыми людей, много маленьких выдуманных реальностей, чтобы отдалить ту единственную настоящую, которая их окружает. Они ищут себя, честно пытаются, борются за право быть самим собой и, соответственно, расплачиваются за всё это непониманием со стороны других. Чего же им хочется — они сами не знают, пока всё их желание сублимируется только в образ странной уютной гостиницы, где каждый вечер рассказывают чудесные истории, а автор лучшей из них получает номер бесплатно. Вообще, все эти маленькие вставные истории просто чудесные, хотя иногда и пугающие (история про "мальчика с глазами колибри", брррр). И оформление необычное: такие меткие слова-определения понятий, которых нет в официальном языке, но они существуют на деле. И постоянно вклинивающиеся в ровное повествование лозунги, плакаты, комиксы, которые действуют как хлопок в ладоши для концентрации внимания.
Очень странно, ожидала увидеть Паланика, а нашла Керуака. Своё видение дзена, дух бродяжничества, великолепный Дег, который так безумно напоминает Дина Мориарти. А в финале — прекраснейшее сатори, озарение свыше, которое приходит к главному герою через сцену, которая кому-то может показаться и чересчур ненастоящей. А меня вот она выбила из колеи, как будто ударило о землю и вышибло весь воздух из лёгких. Что будет дальше с героем — каждый должен решить сам, хотя мне и кажется, что ответ почти однозначный. Но это задача читателя — обеспечить главному герою достойное будущее в своём воображении. Если сначала мне казалось, что это произведение — эпитафия поколению икс, то финальные сцены напрочь стёрли это ощущение. Куда более глубокая книжка, чем может показаться на первый взгляд, пусть и на любителя. Попадаются же хорошие книги в оранжевой серии, как бы их вычислять-то среди откровенного треша и бумагомарания?
Это всего лишь вопрос выбора
Можно бродить по свету, презирать систему, но в итоге – что в итоге? Ты можешь себе это позволить, пока ты молодой. К "старости", ведя такой образ жизни, большинство спиваются; друга часть начинают остепеняться, т.е. делать то, что другие сделали в двадцать с хвостиком; есть ещё третьи, но о них я не буду, ибо о чудесах говорят в святых книгах и в сказках, а это всего-лишь рецензия. Только между первыми и вторыми есть разница: те что «продались» в двадцать – у них к сорока «всё» есть; те что в сорок – они примерно как первые в свои двадцать, только им сорок. Наступает момент, когда и те и другие завидуют друг другу: первые завидуют за то, что у вторых была крутая молодость; вторые завидуют первым, ибо теперь у тех уже «всё» есть и ещё много чего будет. Будет, кроме молодости.
Плохо это или хорошо? Надо или не надо? Никто не хочет жить в системе, все до поры до времени пытаются её сломать, хотят бунтовать и всё такое, но, как мы помним, все матафизические терзания заканчиваются в МакДональдсе. Обычно тяга к материальным удобствам их тихонько побеждает и они встают в ряды того презренного планктона, отращивают брюшко, потихоньку сменяют футболки Slayer на рубашки от Кардена и, в общем-то, это и есть всё. Турция, пиво, футбол. Геморрой, одышка, облысение. Жена, дети, кошачья шерсть повсюду. Ну и конечно же Форд Фокус, ипотека и мелкие кредитики. Босс, которого ненавидишь, работа, которую ненавидишь, и всё остальное, которое тоже ненавидишь. Причём, задавать вопрос «зачем» особо не принято.
Человек начинает остепеняться и погрязать в конформизме и консерватизме, когда ему становится лень двигаться дальше. По сути история, и вообще любое развитие, – это постоянное движение вперёд, постоянно идущая лента за которой надо поспевать, как беговая дорожка в зале. Хочешь быть в теме, в тренде, на волне – надо постоянно идти, бежать, ехать, лететь. Когда перестаёшь двигаться, то тогда начинается период с «раньше трава была зеленее» и «а в моё время».
Это всего-лишь вопрос выбора, который уже заранее предопределён. Вы его сделаете, только вот вопрос в том когда именно.
И напоследок немного Уэлша, чтобы не забывали уже классику:
«Выбери жизнь. Выбери работу. Выбери карьеру. Выбери семью. Выбери телевизор с большим экраном. Выбери стиральную машину, музыкальный центр, автомобиль и электрический консервный нож.
Выбери здоровый желудок, зубы и медицинскую страховку. Выбери недвижимость и аккуратно выплачивай взносы. Выбери свой первый дом. Выбери друзей. Выбери курорты и шикарные чемоданы. Выбери костюм-тройку в самой лучшей фирме из самой дорогой материи.
В свой выходной выбери диван, чтобы развалиться и смотреть отупляющее шоу. Набивай брюхо всякой всячиной.
Выбери загнивание, в конце концов, и со стыдом вспомни подонков, которых ты заложил, чтобы выбраться самому.
Выбери своё будущее. Выбери жизнь.
Но зачем мне всё это? Я не стал выбирать жизнь, я выбрал кое-что другое. Почему? Да ни почему. Какие могут быть «почему», когда есть героин»
Вечная история, и слава яйцам.
Мы почти все сделаем этот выбор, только вот вопрос в том когда именно.
С. П. и А. П.
Позеры-экзистенциалисты конца эпохи (с)
Сложные у меня отношения с рыжей серией. У меня на нее две реакции, в зависимости от книги: или "о, охренеть!", или "что за херня?". В случае с Коуплендом внезапно получилось "скотчемой, охеренная херня", причем совершенно неважно, с негативной или с позитивной интонацией вы это прочитаете. Я и сам еще не понял. Потому что вот пока читаешь - клево-клево, а потом закрываешь книгу, и... ОМФГ, что это было вообще?
Не, я не знаю, что писать. Оно ни о чем. Но понравилось. Написано-то очень хорошо. А хорошо писать ни о чем - это тоже, знаете ли, уметь надо.
Так вот, сюжет. Три долбохлеба, устав от бессмысленности бытия и тотальной беспросветности всего сущего, решили придаться сладостному эскапизму и бодренько свалили в местную Тьмутаракань. Термин "дауншифтинг" тогда вроде еще не изобрели. В общем, они свалили и живут. Занимаются ерундой и ведут разговоры ни о чем. Пример того, какую хрень они несут:
– Тебе бы понравилось здесь, Эдди. Скотти-Джанкшен – это место, куда ехали обезумевшие от горя – и что же они породили! – ученые-ядерщики; для начала они надрались в своих «фордах»-седанах, с чего потом перевернулись и сгорели в ущелье, а затем пришло маленькое пустынное зверье и съело их. Это так изящно. Так по-библейски.
А еще они рассказывают друг другу истории. Этакие мини-вставочки в повествование. и вот они как раз изящны. Этакий level up в искусстве создавать себе воображаемых друзей.
Глубокий смысл™ я не нашел. Был бы подростком - восхищался бы. Влюбился бы в Дега. Завидовал бы. Но, я не подросток, не американец и не офисный планктон. Так что понравиться-то понравилось, но ничего не дало. Видимо, вся печаль и проблема наших маленьких сказочников проистекает из этого:
Понимаете, когда принадлежишь к среднему классу, приходится мириться с тем, что история человечества тебя игнорирует. С тем, что она не борется за тебя и не испытывает к тебе жалости. Такова цена каждодневного покоя и уюта. Оттого все радости стерильны, а печали не вызывают сострадания.
И все мельчайшие проблески красоты, такие, как это утро, будут забыты, растворятся от времени, как оставленная под дождем видеопленка, и их быстро сменят тысячи безмолвно растущих деревьев.
Ну бунт клерков. Ну рефлексия. Ну анти-яппи. Ну дух бродяжничества. Бледненько это все как-то. Вставки-истории - чудесные и объемные. Концовка - замечательная, кинематографичная и живая. Словарик и демотиваторы на полях - няшность. А все, что между: сюжет (сюжет? какой сюжет?), герои - словно размокшая картонка. Плоско, аморфно и коробками пахнет.
Первое знакомство с автором считаю вполне удачным. Буду рад совету, чего бы из него еще почитать)
Прочитано в рамках Флешмоба 2011 по совету blinch
Спасибищще. я по своей воле вряд ли бы взялся за книгу, а она того стоит)
Источник
Я никогда не смотрела фильм "Белое солнце пустыни", никогда не была в Пушкинском музее и ни разу не читала ни одной книги Коупленда. Всё это - явления одного необъяснимого порядка: казалось бы, в какую из пяти кнопок не ткни детским пальчиком - везде товарищ Сухов; при моей любви к импрессионистам и способности рисовать "Девочку на шаре" с закрытыми глазами - жить бы мне безвылазно в доме с колоннами на Волхонке; а уж какое количество хлама из рыжей альтернативной серии было перечитано, полюблено, пережёвано, облито физиологическими жидкостями и заброшено в дешевых гостиницах, на подозрительных вписках и в самых пыльных углах памяти - страшно представить. Совпадение? Не думаю. И если "Солнце" я обещаю не смотреть никогда, ибо есть подозрение, что иначе планете грозят необратимые катаклизмы, музей предоставлю случаю, который сведет меня и сильный ливень в центре Москвы, то Коупленда я решила-таки разъяснить немедленно, не прислушиваясь к змеиному шёпоту "поззздно" откуда-то изнутри.
И что же? Локальная катастрофа всё же случилась. Кто кого еще разъяснил, хотелось бы мне знать... Подход был крайне высокомерный и предвзятый: плавали, мол, знаем... Но ощущение, что я переросла любые второй свежести новости в области офисного бунта, противопоставления поколений, измененного сознания, кромешного туризма и горьких любовей, покинуло меня довольно быстро. На смену ему явилось страшное открытие: все усилия напрасны, я конченный инфантил, мне нравится эта книга, и нравится не ностальгически, а здесь и сейчас. То есть никуда-то я еще не приехала. И застиранная майка с Шопенгауэром имеется, и "превентивный цинизм" мне мил, и "зуд в области иронии" - вполне непреходящ, и тюльпаны в своей дауншифтерской (тьфу!) пустыне я сажаю с закрытыми глазами, и красивые банальности меня не раздражают, потому что я ими думаю, и цаплю видела не далее как вчера вечером.
"Когда наше Солнце станет белым гигантом...".
Допустим, я знаю, что Солнце станет красным гигантом, а уж потом белым карликом, но по-прежнему плохо представляю, чем занять себя до этого времени. Может, кино посмотрю. Но что может быть проще, естественнее и лучше, чем рассказывать друг другу истории на закате, пока весь мир с крейсерской скоростью летит к чертям?
Книга, пусть она хоть трижды электронная и, наверняка, не вершина человеческой мысли, оказалась сделанной из лакмусовой бумаги. Все тесты завалены.
Не хочу больше быть довольным.
Не хочу больше быть самим совершенством.
Тайлер, спаси меня от этого!
Другой Тайлер, из другой космооперы. Но теперь я снова могу не только цитировать то и дело Паланика, но даже бесстрашно перечитать - терять нечего.
Борьба с долгостроем
Мы способны расфигачить на Земле что угодно
На сегодняшний день считать себя уникальным и идти против системы стало мейнстримом, что, собственно, и противоречит уже этому понятию, потому что наше поколение сплошь и рядом не хочет устраиваться на официальную должность, не хочет заключать браки, знает свои права, но не обязанности, и бунтует по поводу и без.
Наверняка это влияние контркультуры: нонконформистской литературы, фешнблоггеров, поп-артовского искусства и артхаусного кино. Начиная читать Коупленда, я уже с самого начала поняла, что книга больно мне напоминает прочитанные ранее произведения, в том числе «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, «Бойцовский клуб» Паланика, «Наивно. Супер» Лу и немного «99 франков» Бегбедера, поэтому роман не перевернул мой мир, ничему меня не научил и никого не научит. Это история-бунт (но без приготовления взрывчатки в домашних условиях), о трех товарищах (Дэг, Энди и Клэр) которые «пресытились» своей жизнью в бумажных джунглях и городе бургеров, и переместились в не менее радостное место. Сейчас для такого явления появился термин – дауншифтинг, когда рядовой клерк, а чаще всего состоявшийся бизнесмен, оставляют все и го на остров отращивать бороду и выживать без купюр. Здесь же герои, создается впечатление, страдают от скуки, от своей никчемности и неспособности найти себя. То же самое происходит и в моей жизни, но если я брошу все, к концу жизни встречайте меня на колеснице у ворот ада.
Что повеселило меня, так это картинки и определения автора в книжечке. Роман буквально можно разобрать на цитаты. Мой словарный запас явно пополнился. Личность Энди Уорхола как человека и художника фигурирует в произведении когда Энди размышляет: «Тем не менее, вдохновившись отрывком из дневника Энди Уорхолла, где он пишет, что очень огорчился, когда в пятьдесят с лишним лет узнал, что если бы тренировался, то мог бы иметь тело…». Как известно, Уорхол со своими нонконформистскими замашками превратил искусство в «бизнес-арт». Можно проследить соответствие с «Над пропастью во ржи» в истории Клэр в Нью-Йорке: «Я приехала погостить к матери в Нью-Йорк и стояла на пешеходном островке посреди Парк-авеню. До этого я никогда не выезжала из Л.А. Огромный город меня зачаровал. Я смотрела вверх на здание Пан-Америкэн и размышляла о насущной проблеме Манхэттена», Колфилд тоже рассуждал, но более по-детски что ли: куда деваются утки «и всё такое». Или размышления Энди о ценностях после разговора с Такамити: «Только одинокий человек может жить по основным законам, и если он видит и утро, которое всего лишь начало, и вечер, когда уже все совершилось, если осознает жизнь целиком, то происходящее теряет власть над ним, и он, хотя и находится в самой гуще событий, становится свободным, как свободен мертвец» как реминисценция на Рильке. Также в произведении есть явные отсылки на философские труды Бодрийяра «Общество потребления». Я слышала, что Коупленд собирался просто написать статью-отчет о своем поколении. Вот лучше бы ее написал. Лирические отступления в виде историй только отвлекали внимание от самого главного, вот как будто посадили на стул в пустую комнату, а тут рабочие, которые постоянно заносят в нее мебель, и этот грохот отвлекает от «прослушивания» тишины.
Скорее всего в 90-е года книга стала бестселлером, для современного поколения узнать о том, что они потребители и материалисты – не ново. Мы в курсе, но что с этим делать. Ответа до середины книги я не нашла. Поэтому мне не стыдно за то, что я не прочитала ее до конца. Буду продолжать «общаться с надломленными людьми, они более цельные».
Это очень хорошая книга. Очень простая, больше напоминающая простой поток мыслей, которые текут в разных направлениях. Но она складывается во что-то такое классное, что я даже не знаю, как это описать. Просто потому, что нет слов. Просто потому, что хочется сесть и подумать о том, насколько я привязана к материальному. Насколько я - жертва маркетинга. Насколько мне сложно перебираться с места на место. Насколько мало тех, кого я назову друзьями. Хотя, как говорит герой книги, два друга - это уже хорошо. А еще сесть и подумать - а чем мне запомнилась Земля? Какое мгновение стало олицетворением моей жизни здесь? И вы знаете, я уверена, что у меня это не получится даже если я очень хорошо подумаю.
Троица молодых людей. Людей, которые презирают потребителей, которые хотят оторваться от вещей, от рутины, от домов образца пятнадцатилетней давности, в которых ничего не поменялось. Они просто живут. И рассказывают истории. То ли сказки, то ли реальные истории, но почти все до мурашек. Эти истории перекрывают реальность. Это своего рода традиция. И самое главное - не обсуждать. Просто послушать историю.
Все герои яркие, своеобразные, очень интересная компания собралась. И как-то же они существуют вместе и рядом.
Книга - это еще и своего рода словарь, от которого я попискивала в процессе чтения, и вот сейчас допишу рецензию и обязательно выпишу десяточку метких выражений.
А еще, еще как-то очень отдаленно и в очень хорошем смысле напоминает "В дороге" Керуака. Какой-то общий дух есть в этих книгах. Но с той разницей, что первый совершенно не впечатлил, а эта книга, как по мне, очень хороша.
А еще картиночки ^_^
Книга-поток сознания, в которой происходит мало всего, но мыслей она рождает и несет много. Оригинальная верстка - картинки обтекаются текстом, местами вкрапления комиксов типа: "Мама, ну что ты переживаешь, если брак не удался, всегда можно развестись", на полях броские лозунги и неологизмы с определениями. Сквозной сюжет незамысловат - он о троих друзьях, сбежавших из родных городов и от родных семей в калифорнийскую глубинку, где работают на непрестижных работах и живут в свое удовольствие.
У Коупленда получилось точно подметить все язвы общества потребления, хотя он показывает, насколько глубоко эта культура проникла в американское общество конца восьмидесятых-начала девяностых. Как все пашут с утра до ночи и рвут жилы, надрываясь в офисах, чтобы драгоценные часы свободного времени потратить на поход в молл, где купить какой-нибудь ненужной фигни. Я как минималист по жизни горячо поддерживаю то, что в погоне за вещами можно легко упустить саму собственно жизнь. Но с годами, особенно сидя на одном месте, мы хочешь-не хочешь обрастаем огромным количеством вещей, а постоянно переезжать - не всем дано.
Несколько раз я зависала на несколько минут и ловила себя на мысли, что таки да, в ежедневной рутине мышление утрачивает живость и с ходу ответить на вопрос может быть сложно. И это у них тогда еще не было гугла в каждом утюге - сейчас из-за глобального интернета уровень фоновых знаний сильно упал: а зачем, если всегда можно погуглить? Вот например, вы можете с ходу назвать десять мертвых рыжеволосых знаменитостей? Я с ходу родила только двоих - Гурченко и Боуи, в голову непрестанно лезли живые. Или, например, твое самое яркое воспоминание о земле? Едва у меня в голове начал оформляться первый заплыв в океан с маской с диоптриями - неа, купленные за деньги развлечения яппи нельзя :) Ну и вообще книга круто встряхивает, заставляет думать о собственной жизни, что-то в ней переоценивать, смотреть на себя под другим углом. Например, я под ее воздействием кое-что в жизни в этом году определенно решила поменять, а значит, читала точно не зря.
Параллельно автор показывает истории родственников и друзей героев, их спорадическую личную жизнь. Когда закрываешь книгу, понимаешь, что в каждом поколении свои проблемы, плюс еще в разных обществах свои, и в американском поколении 70-80 годов, когда бум потребления и массовой культуры удваивался считай каждый год, такой бунт против системы, нежелание работать в офисе, брать ипотеку и заводить детей казался чем-то из ряда вон, сейчас же там в порядке вещей, у нас в России пока еще внове, но тоже общество потихоньку смиряется с фрилансерами, живущими всю жизнь на съемной квартире и чайлдфри. Правильно ли они живут? Хрен их знает. Главное, чтобы счастливы были и довольны своей жизнью. Не все элементы общепринятого распорядка жизни одинаково полезны для всех.
Другое дело, что это все прекрасно, когда тебе двадцать с хвостиком и в случае чего можно всегда обратиться к родителям. А вот с возрастом бывает взгляды меняются, да поезд уже ушел, а начинать заново в сорок лет невообразимо сложнее, чем в двадцать.
Спасибо Raija за совет во Флэшмобе.
Я подросток. Я не люблю, не воспринимаю и не хочу воспринимать адекватно ни мир меня окружающий, ни людей, ни правила и законы-стереотипы. И вот в такое настроение, в такой вот именно переломный момент мне и попадает эта книга.
И как вы думаете?
Конечно, мне понравилось. Иначе никак.
Я была в восторге.
Но вот сейчас, вспоминая, я не могу воспроизвести в памяти ни сюжета, ни главных героев.
Только то, как я держала эту книгу в руках. Только свои эмоции.
Это книга-вспышка, книга-фейерверк. Книга-наркотик. Действие яркое, сильное, впечатляющее, но быстро проходящее.
А, может, это я просто уже не такой бунтарь?
Написано в рамках игры "Несказанные речи..."
Неприятно, конечно, когда книжка не соответствует ожиданиям. С другой стороны, это явно мои проблемы, а не книжкины.
Я думала, в "Поколении Икс" будет много всего, а на самом деле там ничего не происходит. Как в комнате, где в углу негромко работает телевизор: что-то там мельтешит, но не скажешь же, что в комнате творятся головокружительные события. По крайней мере, если сидеть далеко от экрана.
Эти истории, которые рассказывают ребята, сливаются с тем немногочисленным, что происходит с ними на глазах читателя. Наверное, потому, что рассказали бы они это точно теми же словами.
Только последняя история - очень настоящая, невыразимо прекрасная, эти белые птицы на черной копоти, эти больные дети с простой любовью...
В другое время мне бы очень понравилась эта книжка. Если засосет в рутину - да, да. Но на мое счастье, я сама подсознательно сражаюсь с рутиной аки лев, и вокруг меня множество прекрасных людей, не забывающих время от времени хорошо писать о своих приключениях.
Поэтому неблизко.