«Рецидивист» — роман, в определенной степени знаковый для позднего творчества Курта Воннегута — писателя, чье владение фирменным сказовым стилем достигает истинного совершенства.
Перед вами — умная, тонкая и блистательная книга, обладающая, помимо всех вышеперечисленных, еще одним достоинством, — здесь Воннегут продолжает историю одного из самых обаятельных героев своей ранней прозы.
- Знаете, что в конце концов прикончит наш мир? - говорю.
- Холестерин! - сказал Фрэнк Убриако.
- Несерьезность, - сказал я. - Никто в голову не берет: что есть, что будет, а главное, как мы до такого дошли.
Я её как-то спрашиваю: " Ты, когда в лагере была, пробовала найти утешение в религии?"
- Нет, - говорит. - Я же понимала: Бог в такие места не наведывается. И нацисты это понимали. Оттого и не боялись ничего, им только весело было. В этом сила их была, нацистов то есть, - говорит. - Они насчёт Бога лучше прочих понимали. Им было известно как сделать, чтобы Бог в их дела не вмешивался.
Все думаю: у самого-то меня тоже ведь к кое-каким ерундовым поделкам вроде этой есть смешная сентиментальная привязанность. Хотя никакого значения это не имеет. Мы существуем без всякой цели в жизни, если ее себе не выдумываем. На этот счет у меня сомнений нет. Удел человеческий в нашей разваливающейся вселенной ни на йоту не переменился бы, если я, вместо того чтобы жить как живу, ничем бы другим не занимался, кроме перетаскивания шарика резинового мороженого из угла в угол лет шестьдесят без остановки.
- Вечно одни глупости болтаешь. - А одни глупости кругом и вижу.
Гибни тогда прислал мне цветную открытку, нарочно постарался, чтобы и жена могла прочесть его послание, и почтальон: "Привет, говно собачье, - было там написано, - ты бы убрался назад в свое болото, рептилия ядовитая". А на открытке была Мона Лиза с этой ее загадочной улыбочкой.
Я все еще верю, что мира, изобилия, счастья когда-нибудь можно будет достичь. По глупости верю.
Вспомнил вот, и снова про толстых да про худых мысли в голову лезут, хотя надо их гнать — тоже мне, какой важный предмет. Бывает, что у человека тело очень уж не как у других, и на это всегда обращают внимание, хотя о жизни, которая совершается в этом теле, его размеры почти никак не помогают догадаться. Я ведь признался уже вам, что совсем не вышел ростом — меня в лодке рулевым держали. Но ничего это вам про меня не объяснит. А моя жена, когда Леланда Клюза судили за лжесвидетельство, растолстела так, что весила примерно сто шестьдесят фунтов, хотя роста в ней всего пять футов.
И что с того?
"Выпьем за Всемогущего Бога, первого лентяя во всей округе". Так и сказанула.
Моей женой я называю только Рут. Однако не удивлюсь, если на Страшном Суде Сара Уайет и Мэри Кэтлин 0'Луни также будут признаны моими женами. Я, что скрывать, за ними обеими ухаживал, около одиннадцати месяцев за Мэри Кэтлин, а за Сарой около семи лет, правда, с перерывами.
Так и слышу упреки Святого Петра: "Вы, мистер Старбек, кажется, имеете нечто общее с Дон Жуаном".
Думаю, так бы и Богу надо молиться время от времени, что-нибудь вроде такой вот разумной просьбы к Нему обращать: "Боже Всемогущий, охрани меня во веки веков от того, чтобы мною командовали люди, которые всего боятся".