Рецензии на книгу «Американская пастораль» Филип Рот

"И как теперь справиться с жизнью? Эти люди не созданы для неудач, а нестерпимые удары судьбы для них и вовсе губительны. Но разве кто-нибудь создан для того, чтобы выносить трагедии и несправедливость страдания? Никто. Трагедия человека, не созданного для страдания, - это трагедия каждого."

Трагедия внешне очень приличной семьи, в которой беды ничего не предвещало. Сбылась американская мечта! Да, теперь уже и не только американская, а всего общества потребления, общества, стремящегося к успеху. Семья американского еврея достигла пика этого счастья. Ему достался неплохой стабильный бизнес от отца, перчаточная фабрика, дело всей жизни, дом, красавица-жена, выигравшая престижный конкурс красоты, Сеймур по прозвищу Швед успешен во всем, у него растет дочка. Они любят друг друга, по крайней мере, создают такое впечатление. И ничто беды не предвещало!

Но вот он гром среди ясного неба! Почему из благополучной семьи, по всем канонам хорошей семьи, вдруг вырастает неблагополучный ребенок, который становится убийцей, вором, любым преступником, который не просто не оправдывает надежд и чаяний родителей, он асоциален, он не может находиться в обществе, он преломляет это общество, становится агрессивным и опасным? Есть ли большее горе у родителей, у хороших в общем-то вроде бы родителей? Если только смерть или неизлечимая болезнь любимого дитя... Так что страх силен. В этой семье этого страха не знали, но отзвуки были еще совсем в детстве. Тук- тук металлическими молоточками по голове... Что-то пойдет не так, - стучат они. Что-то тревожно. Тревожно вплоть до физической боли. Это сродни потери ребенка. Он где-то не здесь, не с нами, с ним что-то происходит... Но почему? Филип Рот не ответит нам на этот вопрос! Не ответит, возможно, потому что универсального ответа нет, все очень индивидуально.

Благополучная семья, в которой люди не знают друг друга. Назвать их жизнь фарсом и театром, я не могу... потому что они верят в свою жизнь, искренне верят, они так живут, так мечтают, стремятся к тем вершинам, выше, сильнее, больше... Разве это плохо? Я всегда думала, что нет. Не плохо, хорошо. Просто это не дает душевной стабильности, не спасает от агрессии, не создает иную ментальность. Они не знакомы друг с другом. Их откровения приводят в ужас друга друга. Они не знают сами себя. Я это не я... Так честнее. Я - это мое представление о себе. А кто ж такой Я? А кто-такая она? А что значит - Мы? Кто знает?

Пресловутая американская мечта не станет панацеей, не спасет об беды, не подарит гармонию, и свобода, которую она дарит, лишь внешняя, на самом деле еще большие рамки.
"Заблуждения - вот, что позволяет нам жить дальше. И может, самое правильное - перестать беспокоиться о верности или ложности нашего взгляда на людей и просто продолжать идти дальше по жизни. Если тебе удается такое, ты счастливчик."
Это один из возможных ответов. Просто принимать, как данность. Но когда это все происходит в твоей семье, то все еще сложнее. Когда пытаешься кроить людей по своим лекалам, можешь потерять человека, потерять, как личность. У нас у всех свои лекала, мы все хотим выкройки по своим представлениям о жизни. Так легче.. для нас. Не для тех, кого кроят... Труднее принимать готовую выкройку, не пытаться подрезать...
Роман великолепный, драма вся на надрыве, глубокая, потрясающая, заставляющая чувствовать и думать. Ф. Рот - прекрасный рассказчик! Восхищаюсь!

Последний романтик. Май.

Мелкие затруднения, неизбежные в каждой семье, под влиянием невероятного, раскалывающего сознание события разрастаются до размеров катастрофы.

...Плывем по жизни... Это самообман. Или попытка убедить себя, что да - мы просто плывем. Попытка, изначально оправдывающая свою глупую суть. Бегство от реальной Картины за зажмуренными глазами, за заткнутыми изо всех сил, ушами, чтобы не видеть, не слышать, и переждать в таком неприглядном положении определенный момент. Момент, когда чувствительность исчезнет под уколом миллионов остроконечных игл, как это бывает, если долго сидеть на подвернутой под себя, ноге. Ее не чувствуешь, но от этого она не перестает БЫТЬ.
Плывем по жизни? Как бы не так! Просто не хватает мужества открыть глаза и увидеть собственную агонию в море крови, которая капает с меча Судьбы, безжалостно вознесенной над нашими головами. Капает кровь человечества, каждого человека по отдельности. Судьба не щадит никого. Кого-то медленно, кого-то одним махом, кого-то рассеянно и по чуть-чуть, но убивает... Не щадит никого - это неизбежность.

...Сеймур Лейвоу, или просто Швед - золотой мальчик, успешный во всем, любимец всех, гордость семьи, потенциальный кандидат на звание Счастливый. Растет под лучами любви и трепетного благоговения, наследует роскошь и достаток, и во всем этом шике ему ослепительно улыбается жена - первая красавица, коронованная! Ах вот она какая - Американская мечта! Жизненные идеалы, абсолютное процветание и удача в стране, где жизнь каждого человека будет лучше, богаче и полнее, где у каждого будет возможность получить то, чего он заслуживает. Да неужели?

Чем заслужил Швед жизнь, полную бесконечного одиночества и краха всех ожиданий?
Мужчины редко плачут. Одна-единственная мужская слеза во сто крат больнее режет сердце, чем целые потоки женских слез. А каково видеть горько рыдающего мужчину, с бессильно опущенной головой, который больше не может держать в себе боль по непутевому чаду. Он отчаянно пытается найти ответ на самый главный вопрос: "Что я сделал не так? Что МЫ сделали не так?"

Его дочь, его Мередит росла в любви, в заботе. Пожелай она весь мир - он был бы у ее ног. Потребуй она звезду с неба - Швед достал бы ее в придачу с Луной. Он не видел или упорно не хотел видеть, что в самОй структуре его ребенка изначально произошел какой-то сбой. Что-то пошло не так в момент задумки этого монстра. Именно монстра! Можно ведь как-то пережить проблему наркозависимого, алкоголика, неприглядности сексуального характера или маргинала какого-нибудь. Но Мерри... Она разрушила не только себя. Она убила своего отца, она его уничтожила не только морально. Швед начал свое мучительное умирание в тот день, когда его ребенок впервые произнес: "я чувствую себя одиноко"... И это не в пятнадцать лет, не в тринадцать, не в десять и даже не в шесть. И если задуматься, то в истоке ее порочности стоит не заикание, которым она страдала (а Швед делал все возможное и не только, чтобы искоренить этот недостаток). По всему миру живет огромное количество заикающихся людей, не представляющих абсолютно никаких угроз для общества.

С Мерри другое. Пошалил ген, родилось чудовище...
Оказывается, что не только "недолюбленность", но и чрезмерная любовь к ребенку может стать причиной искалеченным жизням.
Всепоглощающая, жертвенная, слепая любовь к ребенку - это Палач.

Каждый кузнец своего счастья... Какая глупость! Рождаясь, человек причиняет боль и страдание. Он живет, продолжая делать то же самое. Плывет по морю из крови, непрестанно капающего с Меча Судьбы. Кто-то барахтается и захлебывается, кто-то отпускает себя воле ветра, кто-то топит других и продолжает свой путь по трупам... Это выживание в личной трагедии, в вечной одинокости.

Да, мы одиноки, глубоко одиноки, и впереди у нас одиночество еще более глубокое. И ничем нам не развеять его. Нет, одиночество не должно удивлять, как бы ни изумляла нас горечь этого чувства. Можно попробовать вывернуть себя наизнанку, но все равно будешь одинок, только внутренностью наружу.

Великолепная проза от Рота, которая стала для меня откровением. Это Исповедь человека, которую слушаешь вдумчиво, с натянутыми до предела нервами, выхватываешь отдельные мысли и смакуешь их. Пропитываешься их потрясающей мощью и хочешь запомнить, вспоминать и снова пережить тот самый момент, когда она тебя впервые поразила.
Браво автору! Великолепно!

Прочитано в Клубе "Последний Романтик ЛЛ".
ksu12 Оксана, моя огромная благодарность тебе за то, что ты выбрала именно эту книгу на совместное прочтение!
Отзыв - он не отразил всего того, что продолжает разрывать мой мозг. Мне кажется, что написать об этой книге именно так, как о ней думается... вряд ли...
Спасибо тебе еще раз!

Будут меня искать в погонах,
Даже друзья забудут меня,
Двери приличные закроют.
Что мне косые эти взгляды,
Я вне закона.
Я - синоптик, я – синоптик (с)

Трудно оказалось предсказать впечатления от книги. Хоть автора с уверенностью могу назвать любимым, но есть у него книги, которые я просто не догоняю. Вот и в этот раз толи я замучила книгу, толи она меня.
Самый объемное произведение Рота, из мною прочитанных, как оказалось, он может быть многословен.
Пастораль до предела американская, я запредельно далека от нее, потому и от книги тоже.
Это определенно потрясающий труд, настолько приближенный к реальности, что даже главные действующие лица имеют реальный прототип. И пусть история этих героев не основана на их реальной судьбе, но события, беседы на тему, обсуждения и потрясения реальны на 100 процентов и на столько же процентов социально-политические.
Вот тут то я и споткнулась, потому, как совсем никогда не интересовалась жизнью Америки.
Что бы оценить роман по достоинству, надо или быть американцем, или хорошо знать, чем жила Америка 60-70-ых годов, о социально–политической нестабильности и беспорядках.

Но можно отнестись к роман, как социально-психологической драме (что я и сделала).
Правда, в этом случае, досадно, что добрую треть книги я читала совершенно зря.
Можно смело начинать с 150 страницы и знакомится с историей Шведа, рассказанной от лица писателя Цукермана, собирающего историю по крупицам и не со слов рассказчика. А значит заведомо обрекая нас на отсутствие ответов на вопросы.

Раньше у него не было повода задумываться: «Почему так, а не иначе?» Зачем, когда все у него шло как по маслу? Почему так, а не иначе? Ответа нет в принципе, но до того дня блаженный Швед не знал и о существовании вопроса.

Лейвоу - благополучная, обеспеченная семья.
Мама, занимающаяся хозяйством, католичка с короной "Мисс Нью-Джерси".
Папа – заботливый семьянин, внимательный к людям, предприниматель, красавиц еврей. Серьезный и разумный, рассудительный и внимательный дед.
Единственное чадо – доченька – радость и надежда. С проблемами речи, с комплексами и желанием привлекать как можно больше внимания, а главное, с крайне радикальными взглядами. Пришлось мне узнать, что были такие Синоптики или Метеорологи – оппозиционное молодежное движение с революционными настроениями, молодёжь, выступающая против войны в Вьетнаме, к коим и причисляла или с кем была солидарна дочь Лейвоу.
Почему единственный, обласканный ребенок в благородном семействе вырастает преступником?
Говорят, что ребенку очень трудно найти себя, имея успешных и красивых родителей, страх быть недостойной и не соответствовать порой толкает на странные и нелогичные поступки. Может это и стало отправной точкой быть против… против станы, против семьи, против «казаться», против «добиваться успеха».
Трудно судить и не имеет смысла. Единственная дочь выросла другой, с противоположными взглядами на семейную идиллию и идеализирование Америки.
Очень интересный взгляд на страну на примере одного маленького семейства.
Идеальная Америка в маске благополучия с натянутой улыбкой оказалась внутри весьма не прочной и гниловатой.

я неожиданно поймал себя на мысли о том, о чем Швед, должно быть, недоуменно размышлял до последнего дня своей жизни: каким образом он стал игрушкой истории?.

Последний романтик ЛЛ)
Ксюша ksu12 , спасибо, рада что все-таки прочитала)

"Следует, разумеется, помнить и о том, что правильное понимание людей — это не жизнь. Жизнь — это их неправильное понимание, все большее в него углубление, добросовестный пересмотр своих умозаключений и снова неправильный вывод. Заблуждения — вот что позволяет нам жить дальше...

Перед нами обычная американская семья. Зажиточная, вовремя попавшая в золотую струю. Мама, папа, дочь. 
Сеймур Лейвоу, по прозвищу Швед, мог гордиться собой и своими достижениями. Всё, как у всех, возможно даже и лучше. Да только это видимость благополучия. Потому что его дочь- террористка, убийца. Отбросок общества,- это не будет слишком жестоко применительно к ней. Его девочка, любимый, желанный ребёнок, теперь изгой, вызывающий презрение и позывы к рвоте даже у самого отца.
 Что пошло не так? Ведь воспитывали же, старались. Где упустили момент? Когда совершили ошибку? Когда оборвалась ниточка взаимопонимания? Или её и не было никогда?
А звоночки былы, были: "Поцелуй меня так, как ты ц-ц-целуешь м-м-маму." И он подался, поцеловал. Почему? Этого объяснить не мог. Но, возможно, уже тогда начался переломный момент? Или тогда, когда Мерри написала всего одну строчку в сочинении: "Жизнь — это просто короткий отрезок времени, пока ты живой"? Или когда она, двухлетняя малышка говорила: "Мне одиноко"? 
Трудно сказать, трудно определить, но какое-то разрушительное начало жило в этой девочке с самого детства. Кнопка тревоги уже была готова к нажатию, механизм запустился и в один ужасный момент демоны зла выбрались наружу.  
И тогда семьи не стало. Рассыпалась, как карточный домик. "В их семейной трагедии повинно время — им не хватило того времени, что они были с ней". И вот теперь их дочь- террористка. Это не укладывается в голове, это не принимается, не складывается в картинку. Такого просто Не Может Быть. И всё же это есть. 

Потеря ребёнка- это очень страшно. Но потерять его вот так, видя, как разлагается личность, понимать, что  "интеллект остался невредим, и однако она безумна", осознавать, что больше никогда не сможешь нормально общаться со своей девочкой,- это не просто страшно, это почти что умереть. 
Мать запрятала воспоминания подальше, а отцу только и остаётся делать, что заниматься самоедством. Переживать, думать, раз за разом перематывать плёнку прошлого в поисках ответа. Думать и вспоминать, вспоминать и думать. 

"Три поколения. Росли. Работали. Копили деньги. Достигали успеха. Три поколения, бившиеся за Америку. Три поколения, враставшие в нацию. А для четвертого все так бесславно кончилось." Мередит сломала, можно сказать сознательно, всё на чём основывалась её семья. 
Как и почему она пошла на поводу людей, чуждых её окружению, - ответа нет. Почему ей было жалко букашку, а с человеческими жизнями она не считалась, - тоже трудно понять. Её мысли, образ жизни вызывают отторжение даже у родного отца, что уж говорить о других.
Возможно, семья Лейвоу потеряла дочь, когда та только научилась говорить, или пошла в школу, или когда бунтовала, как все подростки. Факт тот, что они её потеряли навсегда.  Увы, они никогда не оправятся. 

...И может, самое правильное — перестать беспокоиться о верности или ложности нашего взгляда на людей и просто продолжать идти по жизни. Если тебе удается такое, ты счастливчик."

Для клуба Последний романтик ЛЛ. (тут я хмыкну несколько раз))
Оксана ksu12 большое спасибо за предложение. Одну звёздочку сняла за излишнюю, на мой взгляд, затянутость.

Роман о резком сломе ценностей в американском обществе после 1945 года. До этого времени это самое общество было традиционным, вариантов жизненного пути было, считай, не так уж много и все в одной парадигме: родился, учился, женился, работал, купил дом, родил детей, понянчил внуков, умер. Если еще и успехов добился, то все, жизнь сложилась как надо, американская мечта в действии, настоящая пастораль. Такой и была жизнь Сеймура "Шведа" Лейвоу - мальчика, рожденного с серебряной ложкой во рту, красавца, спортсмена, добровольцем ушедшего на войну (правда, под самый конец), владельца перешедшей ему от отца перчаточной фабрики "Ньюарк-Мейд" и большого поместья в Олд-Римроке, штат Нью-Джерси, мужа первой красавицы штата и отца очаровательной дочери. Да вот не все так гладко было, как казалось со стороны тем, кто был знаком с ним лишь поверхностно, как рассказчик, писатель Натан Цукерман. Случайно повстречав Шведа в 1995 году, когда тот якобы хотел написать биографию своего отца, Натан быстро понял, что вовсе не об отце захотел поговорить кумир его детства, однако тот так и не осмелился завести интересующий его разговор, все рассказывал о своих замечательных сыновьях от второго брака, а через несколько недель скоропостижно скончался.

И Натан с помощью вырезок из газет, беседы со своим другом детства, братом Шведа Джерри, и собственных домыслов, решил написать историю Шведа, этого столпа американского общества, который оказался подъеден термитами набравших в шестидесятые силы общественных движений. Дочь Мерри, в детстве заика, выросла в девушку, презирающую своих родителей, их жизненный уклад, ценности и правила. Она прониклась коммунистическими идеями, выступала против Вьетнамской войны, а в конечном итоге и вовсе взорвала бомбу в местном отделении почты, и при взрыве погиб невинный человек. После этого Мерри пустилась в бега, отец не оставлял попыток ее найти, связался с какой-то Ритой Коэн, которая вешала ему на уши лапшу и ее устами в романе озвучивалась коммунистическая доктрина. Чем этот расцвет левачества в шестидесятые-семидесятые закончился, всем известно - США потеряли львиную долю производств, которые переместились в страны третьего мира, и обрели "Ржавый пояс" и небывалый расцвет преступности.

Когда отец все-таки нашел Мерри, он сначала не узнал дочь: прежде корпулентная девушка усохла, пара зубов были выбиты, обитала она в ночлежке, ее неоднократно насиловали бомжи, и теперь она стала последовательницей джайнизма. Воистину, пустой сосуд легко наполнить чем угодно, и если родители тоже пустоваты, то задача всяким промывателям мозгов облегчается в разы. И я очень понимаю Шведа, который все эти годы казнился и думал, что он сделал не так, что сделала не так его жена, почему их дочь уродилась такой. Да не уродилась она, и в этом вечная проблема родителей - они слишком многого ждут от своих детей и рассчитывают, что те будут следовать планам, придуманных для них мамой и папой. Сложно осознать, что ребенок - таки отдельная личность, которая будет принимать собственные решения, хочешь ты того или нет, и это прекрасно видно из без малого сотни разговоров Шведа с дочерью о Нью-Йорке, когда ей было шестнадцать.

Безусловно, поступок Мерри становится трещиной в основании фундамента этой на первый взгляд крепкой семьи, и ближе к концу романа мы видим, что поддерживать эту иллюзию не хватило сил ни у Шведа, ни у его жены, и, как мы знаем, брак их долго не протянул. Роман заканчивается 1973 годом, то есть последние двадцать с хвостиком лет Шведа предлагается додумать самостоятельно, зная некоторые вводные из 1985 и 1995 годов из начала книги. Но вот простил ли он себя и понял ли дочь - этого никто не узнает никогда. Как мне видится, он просто попытался вымарать эти страницы первого неудачного брака и неудачного ребенка как черновик и начал писать свою жизнь с чистого листа. А уж что преподнесут эти миллениалы в своем переходном возрасте - он-таки уже не дожил.

Отзыв написан в 2009 году после прочтения романа.

Я в последние годы просто зачитываюсь Филипом Ротом.

К тому времени, как я успела прочитать всего два романа этого замечательного, умного и талантливого писателя, он уже стал одним из моих самых любимых.
Мое знакомство с Филипом Ротом началось с его блестящего "Portnoys Complaint" (в русском переводе "Случай Портного") и продолжилось романом "Моя мужская правда".
Хотела читать его много и долго, но как часто бывает со мной, накупила его книг, а прочитать не получилось довольно долго - почти два года.

И вот я снова читаю Филипа Рота, и получаю огромное наслаждение от каждой прочитанной страницы.

"Американская пастораль" - очень серьезный, глубокий, можно сказать, трагический роман. Как всегда у Рота, с глубокой психологией, которой веришь. Роман был явно высоко оценен - Пулитцеровская премия 1998 года и в списке "All-time 100 Greatest Novels". Это один из тех случаев, когда хочется сказать банальное - по заслугам, он этого достоин.

Это прекрасная пронзительная вещь - настоящее произведение искусства, но искусства не оторванного от жизни, а искусства, которое пытается показать жизнь такой, какая она есть. Я считаю, что автор именно показывает нам жизнь, а не объясняет ее, несмотря на весь глубокий психологизм и философию этого романа.
Я очень рекомендую всем любителям психологии, философии и просто хорошей современной американской литературы.

Читать Рота – одновременно и невероятное наслаждение, и страшное мучение. Тонкая передача духа эпохи, донельзя человечные персонажи, живые настолько, что кажется, перед тобой реальная история чьей-то жизни, а не просто роман, стройный, яркий язык – это все мой любимый Филип. Глубочайший трагизм и неподдельные душевные страдания, от которых чтение подчас становится просто невыносимым – это тоже он, прекрасный и неповторимый. На самом деле, они очень похожи с не менее любимым Франзеном, и оттого еще более прекрасны каждый по-отдельности: там, где Джонатан, задавая тон драмы, дает посмотреть на события глазами всех вовлеченных героев, Филип держится одного персонажа; эффект сногсшибательный и обоих.

«Американская пастораль» далась мне пока тяжелее всех прочитанных романов Рота. Если в остальных можно было в некотором роде «свалить» вину за загубленные жизни героев на них самих же, то здесь все так тонко и субъективно…

Я никогда не понимала, откуда люди находят в себе смелость брать ответственность за жизнь и воспитание другого, абсолютно самостоятельного человеческого существа, чему-то учить, что-то навязывать. Если ребенок на распутье, правильнее подтолкнуть его в какую-либо сторону или дать решать самому? Если выбор уже сделан тем или иным образом, последствия – ответственность общая для родителя и ребенка, или ее несет кто-то один? Если выбор субъективно/объективно/логически не верный – исправлять или смиряться? Если росла лапочка-дочка, а выросла сумасшедшая, подрывающая бомбы – кто виноват в этом, и когда все зашло слишком далеко? А если вот этот самый заход происходит на твоих глазах, правильнее «выбить дурь» любым образом, или отойти в сторону, или говорить, говорить, говорить, надеясь что-то исправить, даже если попытки обречены на провал? Что же с тобой было не так, Мэрри? Я даже готова немножко возненавидеть Филипа сейчас, что дал ей слово лишь в самом финале, когда уж не понятно, правду она говорит или это сумасшедший бред воспаленного пережитым сознания.

Очень интересно читать «Пастораль» почти вслед за «Идиотским бесценным мозгом»: это настолько яркое практическое пособие на тему эгоистичности сознания каждого конкретного человека, исправляющего воспоминания о прошлом в угоду собственному «я», что даже страшно. И за героев, и немножко за себя: если все вот так вот просто изменяется, как же понять, правду ли помнишь ты сам, не говоря уже об окружающих, и насколько действительно можно говорить о какой-то объективности в принимаемых нами ежеминутно судьбоносных для нашей жизни решениях?

Вокруг света, Тур 9, страна №10 - США, Социальный

"Американская пастораль" - книга о благополучии мнимом и реальном. О том, чем мы хотим казаться, что мы есть на самом деле, и как мы не хотим или не можем видеть/разглядеть себя настоящих. О том, что за красивым фасадом воплощённой американской мечты может скрываться нечто весьма уродливое. Об отцах и детях. Об успешных и блестящих отцах и матерях и их детях-монстрах. О том, как далеко может упасть яблоко от яблони. Или нет, не так уж далеко оно упало? Яблоня могла не знать всей правды о себе, а яблоко просто открыло ей глаза, указав на место?

Успешная и приличная семья, с виду счастливая, и ощущающая себя счастливой. Папа - красавец, спортсмен, состоятельный бизнесмен, во всех смыслах положительный человек и привлекательный мужчина. С детства любимец всех и вся. Мама - тоже красавица, умница, мечта мгогих мужчин. И лапочка-дочка, такая же умница как мама и папа, любимая девочка. Всё для Мэрри, в любой час, любой каприз. Наверное, этой семье многие завидовали, не подозревая, какая беда назревает в стенах её роскошного особняка. Да и сами родители Мэрри ни о чём не подозревали. Они и о себе многого не знали и не понимали, и друг о друге. И о дочери. Когда Мэрри начала меняться, "портиться"? Или она уже родилась с изъяном? Неужели это был просто бунт? Нет, не могу поверить. Избаловали? Тоже не очень убедительно звучит. Вероятно, и то и другое игает роль, но не решающую. Если следовать за рассуждениями отца Мэрри, Шведа Лейвоу, дочь уже в два года проявляла некоторые странности в своём поведении и высказываниях. Получается, всё медленно но верно шло к тому, к чему пришло? Или, всёже, был какой-то один, самый важный и решающий звоночек? Как девочка, родившаяся и росшая в такой семье, могла стать тем, чем стала?
Супруги Лейвоу потеряли свою дочь, когда ей было 16 лет. Нет, она не умерла, не пропала бесследно, но они её потеряли. Мэрри совершила нечто чудовищное, и ни раз. Отголоски её деяний пошатнули видимое благополучие семьи Лейвоу, точнее даже, разрушили его, разбили в дребезги, взорвали. А затем Мэрри начала самозабвенно разрушать себя саму.

Сильный роман, с печальми и шокирующими моментами. История семьи Лейвоу тесно переплетается с историей и политикой США середины ХХ века. А ещё, из "Американской пасторали" можно узнать пусть бесполезные для простого обывателя, но любопытные подробности из перчаточного ремесла, поскольку сеьмя Лейвоу владела перчаточной фабрикой. Что мне помешало поставить 5 звёзд - вобщем-то пустяки. Порой мне было слишком много чисто Американского, того, что мне не близко, незнакомо, малопонятно и, честно говоря, не очень интересно. Но это мои заморочки. Американцам, или тем, кто хорошо знаком с иторией и культурой этой страны, или же очень ими интересуется, всё это будет, наоборот, в огромный плюс.

Огромное спасибо Оксане Ksu12 за прекрасный выбор книги для совместного чтения в клубе "Последний романтик ЛЛ" :)!
Ксюша, я с большим удовольствием прочитала этот роман и с не меньшим удовольствием продолжу читать Филипа Рота:)

То, о чем так долго говорили большевики, свершилось. Филипу Роту это удалось. Писателю еврейского происхождения, иммигранту в третьем поколении удалось написать Великий Американский Роман. Самое забавное то, что роман этот о крушении той самой Американской Мечты. Ирония конца 20-го века, воплощенная в иронии автора.

Что представляет собой Американская Мечта? По сути, это воплощение всех земных желаний человека. Я хочу быть здоровым, красивым, успешным, богатым, любимым, уважаемым. Я хочу крепкую семью, добротный дом, прибыльный бизнес и хороших соседей. И я хочу всего этого добиться сам. Железная логика первых поселенцев, унаследованная американским обществом: если много работать, до седьмого пота, то в конце ждет тебя успех. И речь не только о деньгах.

Сеймур Лейвоу - еврей, иммигрант в третьем поколении (знакомо, не правда ли?), обладающий совсем не еврейской внешностью. Высокий блондин с голубыми глазами, еще в школе он получил кличку Швед, приклеившуюся к нему намертво. Швед - воплощение Американской Мечты. Спортивные успех в старших классах, добровольный уход на войну (война, правда, закончилась сразу, как он на нее пошел, опять ирония, да, мистер Рот?), женитьба на "Мисс Нью-Джерси", бурное развитие и без того успешного отцовского бизнеса по производству перчаток. Швед - легенда округи и предмет восхищения всех выпускников его школы образца 1950. Швед всегда поступал правильно, в соответствии с законами США и моральными устоями обывателя. Швед справедливо рассчитывает на то, что жизнь ответит ему взаимностью и обойдется с ним хорошо. Надежда на такую вселенскую справедливость и воплощается в Американской Мечте. Но жизнь есть жизнь, она не подчиняется никаким законам, ни людским, ни небесным, и о ее жестокость разбиваются все иллюзии и мечты Шведа. Его дочь, его солнышко, зеница ока его, папочкина гордость, увлекается экстремистскими учениями, становится террористкой, бросает бомбу, гибнут люди.

В общем и целом, "Американская пастораль" - это роман о человеке, который вел себя хорошо и ожидал, что и с ним все будут вести себя хорошо. Он давал людям работу на своих фабриках и удивлялся, когда они устраивали погромы. Он осыпал жену подарками и не понимал, когда она заявляла, что ненавидит их дом. Он вложил в дочь душу, и она, дочь, разбила его сердце. Американская Мечта, к которой его семья шла поколениями, разрушилась, не успев засиять в полную силу.

"Американская пастораль" написана в очень интересной манере. Рассказчик - Натан Цукерман, писатель, одноклассник младшего брата Шведа, случайно узнает о трагедии семьи Лейвоу. Узнает он лишь основные факты, а остальное додумывает сам. Все переживания, эмоции и взаимоотношения в семье Лейвоу - плод воображения не Филипа Рота, а Натана Цукермана. Это могло бы отдавать уже набившим оскомину постмодернизмом, если бы ни было таким жестоким и бескомпромиссным реализмом.

Но если копнуть поглубже, то мы увидим, что история Шведа Лейвоу - это история Америки, его трагедия - это трагедия Америки, развенчание мифа об Америке как о стране с молочными реками и кисельными берегами. Миф развенчивается даже не потому, что мы вдргу узнаем, что в США не все живут богато и хорошо (ну мы всегда это понимали, да? И потом, их "не очень" это практически наше "ого-го"), а потому, что не все, кто действительно - богато и хорошо, может этим наслаждаться. Вопрос: почему девочка, у которой было всё, включая уроки верховой езды и личного инструктора по теннису, бросает бомбу в защиту прав северных вьетнамцев? Что это - обычный подростковый бунт? Поиск духовных смыслов в условиях бездуховной сытости? Подсознательная месть миру за свои недостатки и переживания? Можно ли вообще найти ответ? Или сами поиски такого ответа - путь в никуда?

Великий Американский Роман Филипа Рота, сага о еврейских Форсайтах, еще одна попытка понять этот божественно материальный феномен под названием Америка...

Чувствую, ещё пару дней, и канет в никуда… А мне так нужно отметить, оставить зарубку на память.
Потому что я уже и не помню, как давно такое случалось, когда и какая книга ТАК рвала меня на части, так выпотрошила, распяла, раскроила, как те самые перчатки, которыми так гордились несколько поколений семьи Лейвоу; раскроила, но, увы, не сшила… Вынула душу, но — вернула ли обратно? и, если да, то цельной ли? в первоначальном ли качестве? сильно сомневаюсь.

Очень обманчивое название, не зря один человек всё время пытается оговориться «американская трагедия», потому что какая уж тут «пастораль»? Вся книга — сплошной надрыв, натянутый оголённый нерв. Не хочется пересказывать сюжет, даже хоть немного спойлерить — чтобы оставить будущим читателям всю мощь и внезапность эффекта разорвавшейся бомбы. Но мне нужно заметить то, что едва ли не больше всего поражало во время чтения.
То, как здесь уживаются, сосуществуют пиково полярные чувства и эмоции: нежность и жестокость, ужас и красота, любовь и ненависть. И это не банальное «как везде», «как в жизни и бывает». Это настолько рвёт!.. На физическом уровне чувствовать поглощающую любовь Шведа к дочери, затапливающую любовь, и такую бесконечную нежность к ней, от любой мелочи... мне ещё не приходилось встречаться с таким описанием отцовской (да и вообще родительской) любви, это достойно даже зависти... И тут же — физически ощущать, какая это невыносимая мука и боль, как буквально корёжит Шведа, от этой мучительной любви, от пульсирующих, как по живому режущих воспоминаний, и от её поступка, от непонимания, бесконечных «как?!», «откуда это?», «почему??», ощущать все его пытки душевные и даже телесные, всю его боль, ярость, бессилие… На самом деле потрясение… это пригвоздило, приковало к цельному повествованию, цепко удерживало, не давая отвлечься, прерваться ни на шаг, пока не закончилась эта терзающая вторая часть. Такое чувство горечи, сочувствия… меня редко пробивает на столь живое сопереживание книжному персонажу.
И такое восхищение автором.
Пару лет назад я уже читал Рота, это было «Людское клеймо», и я тогда отметил и оценил писателя, его стиль, социальную и нравственную составляющую; оценил хорошего рассказчика, но при этом автора, поднимающего вопросы, проблемы, а не просто рассказывающего историю, автора вопрошающего, но не дающего готовых ответов, автора не всегда удобного, но не стесняющегося говорить о том, что волнует его, что волнует общество. Оценил, да. Но, «Американская пастораль»… эта книга в некотором смысле перевернула меня изнутри, а Филипа Рота в моём восприятии вывела и подняла на энное кол-во ступеней, и сейчас я точно уверен, кому должна была достаться Нобелевская премия.

Вот я пишу, по прошествии нескольких дней, а за это время успел прочесть следом и «Прощай, Коламбус», и «Возмущение», и ещё одна книга в процессе. Думаю, это яснее слов говорит.
Жду, когда улягутся впечатления, и уже после этого — просмотра новой экранизации, которая вот-вот вышла на экраны.

Непростая история о человеке, который получил все, о чем мечтал в жизни, но ничего из этого не сделало его счастливым.
Роман рассказывает о жизни Сеймура Лейвоу по прозвищу Швед глазами его школьного товарища, писателя Натана Цукермана. Начинается роман со встречи Натана со Шведом после долгих лет разлуки. Швед еще со школы был спортсменом, красавцем и при этом хорошим парнем. Его все любили, жизнь его удалась, все бы ничего, если бы не разочарование старшей дочерью, ставшей террористкой. Незадолго после встречи с Натаном Швед умирает от рака. Умирает, так и не успев рассказать писателю историю своей жизни, а, может, передумав изливать душу фактически постороннему человеку. Поэтому Натан решает написать историю жизни Шведа, придумав ее самостоятельно, найдя какие-то общеизвестные факты в прессе и додумав остальное. Но будет ли правдивой такая история, вот вопрос? Ведь то, каким увидел Шведа Натан, будет очень отличатся от того, каким его видел одноклассник писателя и брат Шведа Джерри. Так, может и не было ничего такого, и все это не больше, чем домыслы? Но разве не тем же самым занимаются те, кто пишет романы от лица древнеегипетских фараонов, римских полководцев и прочих исторических деятелей? Разве один и тот же человек не предстает совершенно разным для тех, кто его знал? По сути, эта книга о том, что невозможно до конца понять другого человека, даже самого близкого. И, что гораздо хуже, часто невозможно до конца понять даже самого себя. Так и Швед мечтал о том же, о чем мечтает большинство: красивый дом, красивая жена, милая дочурка, дом полная чаша. Но исполнение всех этих желаний обернулось для героя полным крахом в жизни. А все потому, что он так и не приложил силы, чтобы понять, кто он такой, и надо ли ему это все. Вот и получается, что Натан жалеет о том, что так и не получил всего этого, прожил в одиночестве. А Швед прожил в одиночестве, имея счастливую семью. Итого, получается, как в очень известной цитате Оскара Уайльда:

«В жизни бывают только две настоящие трагедии: одна — когда не получаешь того, чего хочешь, а вторая — когда получаешь»

Я боялась, что эта книга будет очень тяжело читаться по причине того, что тут хаотичный, скачущий стиль повествования. Но в этой книге такой стиль был очень к месту, он не давал забыть, что это не история жизни человека, не семейная сага, а история, которую придумывает третий персонаж с помощью разрозненных, случайных фактов. И верить ему, или нет – дело читателя. Ведь Натан Цукерман боготворил Шведа, пока тот в последнем их разговоре не сказал ему очень злую и самодовольную фразу, которая и заставила писателя задуматься над тем, а так ли хорош Швед на самом деле, или все это не более, чем красивый фасад.
Главная причина того, почему мне тяжело давалось чтение этой книги – не было в ней ни одного приятного, симпатичного или просто интересного персонажа. Все скучные обыватели. Единственное исключение – младший брат Шведа, Джерри, вот о его судьбе мне было бы гораздо интереснее читать. Он вышел очень ярким и хорошо прописанным, не смотря на то, что появляется только в паре эпизодов. Но мне импонируют герои, не старающиеся показаться в глазах окружающих лучше, чем они есть. Я даже полезла искать, нет ли второй части о Джерри, но нет.
В общем, это сильный роман, хоть и на очень большого любителя прозы американской жизни. Ведь все эти проблемы американского общества для нас не актуальны. Но ради интереса, чтобы заглянуть за красивый фасад благополучной Америки, почитать этот роман было очень познавательно. Хотя в чем то мне эта книга показалась ну очень злой, ведь никаких плюсов автор вообще не видит.

Прочитано в рамках "Лампомоба-2018", спасибо за совет blissless и "Собери их всех"