Ряд связанных и частично автобиографических рассказов о молодом Йельском дипломированном специалисте, который пробует пробиться в мире, устраиваясь на случайные работы среди Ньюпортского общества. Постепенно он становится вовлеченным в жизнь каждого из его работодателей, и помогает каждому из них пережить какой-либо жизненный кризис.
В юности - и в армии - я усвоил, что, когда вас начинает шпынять надутая власть, тактика должна быть следующей:
улыбайтесь дружелюбно, даже почтительно, понизьте голос, изобразите частичную глухоту и без устали несите всякую околесицу.
В результате господин бурбон возвышает голос,
теряет рассудок и (самое главное) привлекает к месту происшествия третьих лиц.
Давать легче, чем получать.
Ей было четырнадцать лет, то есть – смотря по тому, что на нее накатит, – от десяти до шестнадцати.
Основа воспитания детей - это развитие в них способности удивляться.
Женщины не станут прощать без конца, но они обожают прощать, когда мы их просим.
Богатые мальчики никогда не взрослеют - во всяком случае, редко.
Надежда — продукт воображения. Отчаяние — тоже. Отчаянию слишком живо рисуются возможные беды; надежда — это энергия, и она побуждает ум испробовать все способы борьбы с ними.
Чувство юмора позволяет нам ужиться с чужой глупостью - и со своей собственной.
Я вспомнил одну свою теорию, которую долго и с удовольствием проверял на практике, – теорию «Созвездий»: у человека должно быть три друга мужчины старше его, три – примерно его возраста и три – младше. У него должно быть три старших друга женщины, три – его лет и три – моложе. Этих дважды девять друзей я называю его Созвездием.
У женщины тоже должно быть свое Созвездие.
Дружба эта не имеет ничего общего со страстной любовью. Любовь страсть – чудесное чувство, но у нее свои законы и свои пути. Ничего общего не имеют с этой дружбой и семейные связи, у которых свои законы и свои пути.
Редко (а может быть, и никогда) все эти восемнадцать вакансий бывают заполнены одновременно. Остаются пустые места; у некоторых многие годы – или всю жизнь – бывает лишь один старший или младший друг, а то и ни одного.
Зато какое глубокое удовлетворение мы испытываем, когда заполняется пробел,
Но нельзя забывать, что мы сами принадлежим к чужим Созвездиям и это частично возмещает неполноту наших.
Увы, время идёт, а сколько ещё не прочитано.
Доброта не так уж редка, но доброта деятельная может ошеломить человека. Я и сам иногда способен на альтруизм, но для меня это род игры. Давать легче, чем получать.
Я не боюсь умереть, но не хочу умирать по их правилам...
Отрава семейной жизни - советы.
Гете сказал: «Илиада» учит нас тому, что обязанность наша — тут, на земле, каждодневно создавать себе ад.
Элберт Хьюз, хилый юноша лет двадцати пяти, принадлежал к той нередко утомительной категории натур, которые называются «чувствительными». Когда то это определение характеризовало людей, особенно восприимчивых к эстетическим и духовным ценностям; потом – чрезмерно обидчивых; в последнее время его эвфемистически прилагают к тем, кто не способен справиться даже с простейшими трудностями нашей обыденной жизни.
Я хочу вносить в жизнь дух игры, а не верховодить другими. Не делать их смешными в моих собственных глазах.
Призвания. Жизненные поприща. Стоит внимательно относиться к мечтам о профессии, которые по очереди завладевают воображением подрастающего мальчика или девочки. Они оставляют глубокие следы. В те годы, когда дерево набирает соки, предопределяются очертания его будущей кроны. Нас формируют посулы воображения.
Женись на спокойной девушке. Чтобы она смеялась не вслух, а про себя, как смеешься ты…
- Джордж, вот список книг, которые я прочла. Я хочу, чтобы ты их все купил. Мистеру Норту приходится брать их в Народной библиотеке. Они не очень чистые, и на полях написаны всякие глупости. Мне нужны собственные книги, чтобы писать на полях собственные глупости.
Главная задача раннего образования - развить в ребенке способность удивляться.
Молодость бывает только раз. Пусть она будет сложной до предела!
Большинство людей - дураки, а остальным грозит опасность от них заразиться. Чувство юмора позволяет нам ужиться с их глупостью - и со своей собственной.