Человек привык считать себя венцом творения: свои сильные стороны – нормой, а слабости – отклонением. Подход автора принципиально другой: мы изначально несовершенны; наш мозг, как и тело, в ходе эволюции формировался достаточно случайно, из «подручных материалов» природы и являет собой так называемый клудж – нелепое, неуклюжее, но удивительно эффективное решение проблемы. Понятие клуджа проливает свет на важные стороны нашей жизни и объясняет множество проблем, с которыми мы сталкиваемся. Выводы автора оптимистичны: имея должное понимание соотношения сил и слабостей человеческого ума, мы получаем возможность помочь не только себе, но и обществу.
Дефекты фикции
«Все исправные роботы похожи друг на друга, каждый неисправный робот неисправен по-своему»
«Андроид Каренина»
Новость, очень мягко говоря, позавчерашняя: несовершенный человек, ну надо же, какой сюрприз. Вообще-то долгая прогулка теории эволюции по головам стартовала именно с этой позиции: 160 лет тому у некоего Ч. Дарвина вышла, знаете ли, такая книжка - «Происхождение видов путём естественного отбора» - которую этот британский учёный начал как раз со списка всякой неудобной и бессмысленной ерунды без ручек и инструкций по применению, накопленной человеческими организмами в процессе отсечения лишнего и отращивания полезного в хаотичной борьбе за жизнь. Не до конца отвалившийся хвост, слишком много зубов и волос в неожиданных местах и прочие дизайнерские причуды, применение которым трудно подыскать в повседневном быту респектабельного джентльмена. Именно в этом перечне, понадобившемся Дарвину для иллюстрации ключевых идей, и состоит его основное преступление перед человечеством, а вовсе не в корявом утверждении «человек произошел от обезьяны», которое ему ни в коем случае не принадлежит и за которое сейчас запросто можно получить неуд у мало-мальски вменяемого учителя средней школы, ну, или вылететь с престижной работы за расизм. Он заронил ядовитые плевелы сомнений в том, что такое довольно нелепое существо с кучей утративших функциональность и постоянно выходящих из строя деталей, мог сконструировать всевидящий, всемогущий, вездесущий, ещё и всемилостивый инженер — скорее уж нервный программист с воплем: «Работает — не трогай!» за час до дедлайна — но и этот вариант болезненно отхватывается бритвой монаха Оккама в пользу слепого случая, ну да, бессердечной суки эволюции.
Но чтоб учинить ревизию мозгам, и заглянув под черепушку, устроить тотальную проверку цитадели разума на предмет надежно ли у человеков укреплён венец и есть ли основания звучать гордо — до такого в тот раз, понятно, дело дойти не могло: Дарвину было недосуг, хватало неприятностей с механизмами наследственности, да и сам мозг не так уж давно признали годным отвечать за интеллект, а не только за теплоизоляцию. Разбираться с подробностями, что там к чему и зачем подключено, хорошо ли и почему так криво, с какой стати то и дело лагает — всецело предоставлено потомкам. Потомки эстафету приняли со сдержанным энтузиазмом. Потому что одно же дело ворчать на дефектный позвоночник, не рассчитанный на долгую счастливую жизнь, болтающиеся как попало на морозе половые органы и адские роды в виде бонуса к прямохождению, недоумевать по поводу необходимости дышать, есть и давиться посредством одного и того же органа, также как размножаться и испражняться с помощью другого — ну мало ли, не одни мы такие, вон, посмотрите хоть на жирафа — тоже изысканный бродит. И совсем другое — сомневаться в рациональном устройстве сложнейшего и до поры непостижимого генератора мышления, длинных формул, философских систем, многотомных романов и научпоп книжек в цветастых обложках, удачно сосредоточенного между ушами во имя мирового господства H. sapiens sapiens.
Социальный психолог Гари Маркус, немало сделавший для светлого постгуманистического будущего на ниве машинного обучения и искусственного интеллекта, рефлексией по этому поводу не злоупотребляет: мозги, мол, наши гениальные — катастрофическая конструкция, вроде надежно склеенной скотчем табуретки, — без слёз не взглянешь. Начав развиваться ещё у наших весьма отдалённых догоминидных предков, сформировав базовые зоны в те незапамятные времена, когда важнейшими задачами было отличить бревно от крокодила, как можно быстрее схватить и съесть что-нибудь не слишком ядовитое и наплодить потомство в кратчайшие сроки, а речь о сознательном мышлении вообще не заходила (видимо, по причине отсутствия речи), не говоря уж о долгосрочном планировании и расчётах выплат по ипотеке, - мозг спонтанно самонадстраивался в зависимости от подкидываемых неуютной средой обитания форс-мажорных обстоятельств, наращивая по случаю эклектичные чердаки, флигели, тёмные коридоры, глухие подвалы, фальшивые окна и задние двери, накладывая заплатки, подпирая первой попавшейся жердиной поехавшую крышу. С тем, чтобы поддерживать это хлипкое сооружение в жилом состоянии, современный человек справляется из рук вон плохо, а некоторыми помещениями вообще предпочитает не пользоваться без особой необходимости. Будь у автора возможности творца — он бы вообще снёс весь этот древний бардак к чёрту и отстроил заново из железобетона и стекловолокна, без свистелок, перделок, блэкджека и шлюх — бюджетно, стерильно, светло и рационально. Но такой вакансии научным сообществом не предусмотрено, поэтому нам и впредь суждено быть носителями пышного букета когнитивных отклонений, компенсируя неспособность запомнить число пи до тринадцатого знака (куда положили ключи от квартиры, как вариант) и амбивалентность лингвистической системы сочинением мутных стихов, напропалую прокрастинируя, пытаясь найти ответ на важный вопрос: «Сколько животных Моисей взял на ковчег?», ведясь на рекламу, оберегая вредные привычки, перманентно расширяя список психических расстройств. В отличие от многих коллег, Гари Маркус не склонен подыскивать для всего этого адаптивные функции и признавать практическую пользу для успешности вида, например, депрессии, или необходимость развития у отдельных особей неконтролируемых страхов: в паническом оцепенении невозможно же спастись ни от пауков-людоедов, ни от клоунов, а если долго и истерично вопить в бездну — бездна начинает вопить в тебя.
«Эволюция безрассудно расточает наши самые ценные интеллектуальные ресурсы!»
- эхом вопит автор. И правда, какой такой смысл может быть в, скажем, апейрофобии, подруге детства, с которой я коротала ночи в холодном поту, бесконечно представляя бесконечность во всех бесконечных подробностях до бесконечности? Зачем мучить себя как при царском режиме докантовой — правильно! - метафизикой. Не пора ли мыслить практически, взяться за ум, признать, что он — редкостное барахло и, чтоб был от него хоть какой прок, принять 13 ценных советов от Гари Маркуса, как из несовершенного человека превратиться в совершенного зануду, то есть постичь истинную мудрость. «Предвосхищайте собственную импульсивность — не поддавайтесь сиюминутным порывам!», «Создавайте планы с учетом непредвиденных обстоятельств!» - (да, детка, ещё!) - «Не принимайте важных решений, когда вы утомлены или ваша голова занята другими делами!», «Остерегайтесь яркости, субъективности и анекдотичности!» - (сказал автор наивно-провокационной книжки предупреждающей окраски) - «Старайтесь быть рациональными!», - ну, и не обнажайте в тавернах, на всякий случай.
А ещё он сказал: «Выделяйте главное!» Тут, пожалуй, остановлюсь и прислушаюсь. Что не так с мозгами, вроде, пояснили, осталось разобраться, кому всё же они принадлежат и что, как следствие, не так с этой книгой? Тишина и вокруг никого. Хотя, позвольте, всю дорогу были сплошные «мы»: «мы ошибаемся», «нам досталось», у «нас» проблемы и «мы» должны (а «они»? - они наступают, герр учитель… анекдотичность!..) С азартом и безапелляционностью дорвавшегося наконец до микрофона участника ток-шоу, Гари выступает от имени и ради блага всего человечества: мы Homo sapiens, напрочь забывая про какие-либо различия — половые, возрастные, культурные, классовые, — про то, что когнитивные системы формируются ещё и под воздействием социальной среды, что какие-нибудь женщины впадают в депрессию чаще каких-нибудь мужчин, например. И да, конечно, само представление о моей любимой бесконечности возникло не так давно и манипулирование такими идеями с самого начала несёт в себе явные трудности, включая гремучие парадоксы разной степени неразрешимости, — однако, составляя теоретическую проблему, вызывая дискомфорт вплоть до фобийных девиаций, вполне работает как адаптивный механизм социализации, как основа социальной жизни вообще: единственное место, куда может убежать индивид от своего страха — социум, в котором возникают религиозные институты, например, ну, или научное сообщество определяет математический язык, и оперировать бесконечными множествами по формальным правилам внезапно становится почти приятно… И да, конечно, Deep Вlue победил в неравном бою Гарри Каспарова, и нам остаётся только утешать себя, что машина ни за какие коврижки не смогла бы решить нестандартную задачу, например, спастись от опасности — но, можно подумать, Гарри Кимович ушёл бы от разъярённого носорога или запросто выжил в каких-нибудь нестандартных джунглях. Но непреодолимая тяга к обобщениям и отсеиванию неуместных предположений в сочетании с уверенностью, что всё поголовно человечество говорит на двусмысленном английском и поэтому не приспособлено точно выражать мысли — не главная проблема автора.
В оригинале книга называется «Kluge: The Haphazard Construction of the Human Mind», то есть речь, вроде, про баги «разума», «мышления», и никакой «эволюции мозга» по-русски. Неужели опять неуклюжесть перевода, смещающая акценты самым возмутительным образом? Перевод и впрямь не самый грациозный, я бы даже сказала громоздкий для такой легковесной книги, остаётся только догадываться, что, возможно, автор и остроумен, и увлекателен, и в целом достоин культурного экспорта: «гомо сапиенс так и не создали должной системы для отслеживания того, что мы знаем, и как мы пришли к этому знанию, не зависит от того, что мы просто хотели бы знать». М-да. Но переводчик невиновен в том, что для Маркуса «мозг» и «разум» взаимозаменяемые понятия, и эта замена с его точки зрения — вполне законный прием, которым он постоянно пользуется, без предупреждений и видимой связи переходя от одного к другому: от биологической эволюции, о которой говорит, словно эта маньячка имеет какие-то цели и задачи и вообще кругом нам должна («С инженерной точки зрения люди могли бы быть куда лучше сконструированы, если бы эволюция снабдила нашу контекстуальную память механизмом систематического поиска запасов воспоминаний». Ага), к психологии и особенностям человеческого мышления, счастливо, как было замечено, минуя аспекты социальные. Гари мочит с двух рук попеременно то неокортексом с гипоталамусом, то беспроигрышными экспериментами на детях с зефирками и толстяках с вагонетками и всем прочим арсеналом когнитивных искажений, многократно уже описанных коллегами под разными углами — тех же щей да пожиже влей. И всё это ради одной единственной идеи, которая ни для кого не сюрприз, и вряд ли способна вызвать неофитский восторг даже в тех, кто ни с какими бодрыми популяризациями дела прежде не имел. Да, люди несовершенны (и не обязаны), и можно сколько угодно говорить о том, чем тебе не угодили мозги, совершенно не представляя как работает система в целом — чем, собственно, автор и занимается.
И вот ещё что. Если Гари Маркус мечтал пощекотать нервишки креационистам, а то и, чем чёрт не шутит, стать их ночным кошмаром, навроде Докинза, то не на ту лошадку поставил — по вопросам несовершенства человеческой природы у этих ребят свои надёжные источники.
ДП-2019. Майское основное "Сетка шведских мандаринов"
Дефекты фикции
«Все исправные роботы похожи друг на друга, каждый неисправный робот неисправен по-своему»
«Андроид Каренина»
Новость, очень мягко говоря, позавчерашняя: несовершенный человек, ну надо же, какой сюрприз. Вообще-то долгая прогулка теории эволюции по головам стартовала именно с этой позиции: 160 лет тому у некоего Ч. Дарвина вышла, знаете ли, такая книжка - «Происхождение видов путём естественного отбора» - которую этот британский учёный начал как раз со списка всякой неудобной и бессмысленной ерунды без ручек и инструкций по применению, накопленной человеческими организмами в процессе отсечения лишнего и отращивания полезного в хаотичной борьбе за жизнь. Не до конца отвалившийся хвост, слишком много зубов и волос в неожиданных местах и прочие дизайнерские причуды, применение которым трудно подыскать в повседневном быту респектабельного джентльмена. Именно в этом перечне, понадобившемся Дарвину для иллюстрации ключевых идей, и состоит его основное преступление перед человечеством, а вовсе не в корявом утверждении «человек произошел от обезьяны», которое ему ни в коем случае не принадлежит и за которое сейчас запросто можно получить неуд у мало-мальски вменяемого учителя средней школы, ну, или вылететь с престижной работы за расизм. Он заронил ядовитые плевелы сомнений в том, что такое довольно нелепое существо с кучей утративших функциональность и постоянно выходящих из строя деталей, мог сконструировать всевидящий, всемогущий, вездесущий, ещё и всемилостивый инженер — скорее уж нервный программист с воплем: «Работает — не трогай!» за час до дедлайна — но и этот вариант болезненно отхватывается бритвой монаха Оккама в пользу слепого случая, ну да, бессердечной суки эволюции.
Но чтоб учинить ревизию мозгам, и заглянув под черепушку, устроить тотальную проверку цитадели разума на предмет надежно ли у человеков укреплён венец и есть ли основания звучать гордо — до такого в тот раз, понятно, дело дойти не могло: Дарвину было недосуг, хватало неприятностей с механизмами наследственности, да и сам мозг не так уж давно признали годным отвечать за интеллект, а не только за теплоизоляцию. Разбираться с подробностями, что там к чему и зачем подключено, хорошо ли и почему так криво, с какой стати то и дело лагает — всецело предоставлено потомкам. Потомки эстафету приняли со сдержанным энтузиазмом. Потому что одно же дело ворчать на дефектный позвоночник, не рассчитанный на долгую счастливую жизнь, болтающиеся как попало на морозе половые органы и адские роды в виде бонуса к прямохождению, недоумевать по поводу необходимости дышать, есть и давиться посредством одного и того же органа, также как размножаться и испражняться с помощью другого — ну мало ли, не одни мы такие, вон, посмотрите хоть на жирафа — тоже изысканный бродит. И совсем другое — сомневаться в рациональном устройстве сложнейшего и до поры непостижимого генератора мышления, длинных формул, философских систем, многотомных романов и научпоп книжек в цветастых обложках, удачно сосредоточенного между ушами во имя мирового господства H. sapiens sapiens.
Социальный психолог Гари Маркус, немало сделавший для светлого постгуманистического будущего на ниве машинного обучения и искусственного интеллекта, рефлексией по этому поводу не злоупотребляет: мозги, мол, наши гениальные — катастрофическая конструкция, вроде надежно склеенной скотчем табуретки, — без слёз не взглянешь. Начав развиваться ещё у наших весьма отдалённых догоминидных предков, сформировав базовые зоны в те незапамятные времена, когда важнейшими задачами было отличить бревно от крокодила, как можно быстрее схватить и съесть что-нибудь не слишком ядовитое и наплодить потомство в кратчайшие сроки, а речь о сознательном мышлении вообще не заходила (видимо, по причине отсутствия речи), не говоря уж о долгосрочном планировании и расчётах выплат по ипотеке, - мозг спонтанно самонадстраивался в зависимости от подкидываемых неуютной средой обитания форс-мажорных обстоятельств, наращивая по случаю эклектичные чердаки, флигели, тёмные коридоры, глухие подвалы, фальшивые окна и задние двери, накладывая заплатки, подпирая первой попавшейся жердиной поехавшую крышу. С тем, чтобы поддерживать это хлипкое сооружение в жилом состоянии, современный человек справляется из рук вон плохо, а некоторыми помещениями вообще предпочитает не пользоваться без особой необходимости. Будь у автора возможности творца — он бы вообще снёс весь этот древний бардак к чёрту и отстроил заново из железобетона и стекловолокна, без свистелок, перделок, блэкджека и шлюх — бюджетно, стерильно, светло и рационально. Но такой вакансии научным сообществом не предусмотрено, поэтому нам и впредь суждено быть носителями пышного букета когнитивных отклонений, компенсируя неспособность запомнить число пи до тринадцатого знака (куда положили ключи от квартиры, как вариант) и амбивалентность лингвистической системы сочинением мутных стихов, напропалую прокрастинируя, пытаясь найти ответ на важный вопрос: «Сколько животных Моисей взял на ковчег?», ведясь на рекламу, оберегая вредные привычки, перманентно расширяя список психических расстройств. В отличие от многих коллег, Гари Маркус не склонен подыскивать для всего этого адаптивные функции и признавать практическую пользу для успешности вида, например, депрессии, или необходимость развития у отдельных особей неконтролируемых страхов: в паническом оцепенении невозможно же спастись ни от пауков-людоедов, ни от клоунов, а если долго и истерично вопить в бездну — бездна начинает вопить в тебя.
«Эволюция безрассудно расточает наши самые ценные интеллектуальные ресурсы!»
- эхом вопит автор. И правда, какой такой смысл может быть в, скажем, апейрофобии, подруге детства, с которой я коротала ночи в холодном поту, бесконечно представляя бесконечность во всех бесконечных подробностях до бесконечности? Зачем мучить себя как при царском режиме докантовой — правильно! - метафизикой. Не пора ли мыслить практически, взяться за ум, признать, что он — редкостное барахло и, чтоб был от него хоть какой прок, принять 13 ценных советов от Гари Маркуса, как из несовершенного человека превратиться в совершенного зануду, то есть постичь истинную мудрость. «Предвосхищайте собственную импульсивность — не поддавайтесь сиюминутным порывам!», «Создавайте планы с учетом непредвиденных обстоятельств!» - (да, детка, ещё!) - «Не принимайте важных решений, когда вы утомлены или ваша голова занята другими делами!», «Остерегайтесь яркости, субъективности и анекдотичности!» - (сказал автор наивно-провокационной книжки предупреждающей окраски) - «Старайтесь быть рациональными!», - ну, и не обнажайте в тавернах, на всякий случай.
А ещё он сказал: «Выделяйте главное!» Тут, пожалуй, остановлюсь и прислушаюсь. Что не так с мозгами, вроде, пояснили, осталось разобраться, кому всё же они принадлежат и что, как следствие, не так с этой книгой? Тишина и вокруг никого. Хотя, позвольте, всю дорогу были сплошные «мы»: «мы ошибаемся», «нам досталось», у «нас» проблемы и «мы» должны (а «они»? - они наступают, герр учитель… анекдотичность!..) С азартом и безапелляционностью дорвавшегося наконец до микрофона участника ток-шоу, Гари выступает от имени и ради блага всего человечества: мы Homo sapiens, напрочь забывая про какие-либо различия — половые, возрастные, культурные, классовые, — про то, что когнитивные системы формируются ещё и под воздействием социальной среды, что какие-нибудь женщины впадают в депрессию чаще каких-нибудь мужчин, например. И да, конечно, само представление о моей любимой бесконечности возникло не так давно и манипулирование такими идеями с самого начала несёт в себе явные трудности, включая гремучие парадоксы разной степени неразрешимости, — однако, составляя теоретическую проблему, вызывая дискомфорт вплоть до фобийных девиаций, вполне работает как адаптивный механизм социализации, как основа социальной жизни вообще: единственное место, куда может убежать индивид от своего страха — социум, в котором возникают религиозные институты, например, ну, или научное сообщество определяет математический язык, и оперировать бесконечными множествами по формальным правилам внезапно становится почти приятно… И да, конечно, Deep Вlue победил в неравном бою Гарри Каспарова, и нам остаётся только утешать себя, что машина ни за какие коврижки не смогла бы решить нестандартную задачу, например, спастись от опасности — но, можно подумать, Гарри Кимович ушёл бы от разъярённого носорога или запросто выжил в каких-нибудь нестандартных джунглях. Но непреодолимая тяга к обобщениям и отсеиванию неуместных предположений в сочетании с уверенностью, что всё поголовно человечество говорит на двусмысленном английском и поэтому не приспособлено точно выражать мысли — не главная проблема автора.
В оригинале книга называется «Kluge: The Haphazard Construction of the Human Mind», то есть речь, вроде, про баги «разума», «мышления», и никакой «эволюции мозга» по-русски. Неужели опять неуклюжесть перевода, смещающая акценты самым возмутительным образом? Перевод и впрямь не самый грациозный, я бы даже сказала громоздкий для такой легковесной книги, остаётся только догадываться, что, возможно, автор и остроумен, и увлекателен, и в целом достоин культурного экспорта: «гомо сапиенс так и не создали должной системы для отслеживания того, что мы знаем, и как мы пришли к этому знанию, не зависит от того, что мы просто хотели бы знать». М-да. Но переводчик невиновен в том, что для Маркуса «мозг» и «разум» взаимозаменяемые понятия, и эта замена с его точки зрения — вполне законный прием, которым он постоянно пользуется, без предупреждений и видимой связи переходя от одного к другому: от биологической эволюции, о которой говорит, словно эта маньячка имеет какие-то цели и задачи и вообще кругом нам должна («С инженерной точки зрения люди могли бы быть куда лучше сконструированы, если бы эволюция снабдила нашу контекстуальную память механизмом систематического поиска запасов воспоминаний». Ага), к психологии и особенностям человеческого мышления, счастливо, как было замечено, минуя аспекты социальные. Гари мочит с двух рук попеременно то неокортексом с гипоталамусом, то беспроигрышными экспериментами на детях с зефирками и толстяках с вагонетками и всем прочим арсеналом когнитивных искажений, многократно уже описанных коллегами под разными углами — тех же щей да пожиже влей. И всё это ради одной единственной идеи, которая ни для кого не сюрприз, и вряд ли способна вызвать неофитский восторг даже в тех, кто ни с какими бодрыми популяризациями дела прежде не имел. Да, люди несовершенны (и не обязаны), и можно сколько угодно говорить о том, чем тебе не угодили мозги, совершенно не представляя как работает система в целом — чем, собственно, автор и занимается.
И вот ещё что. Если Гари Маркус мечтал пощекотать нервишки креационистам, а то и, чем чёрт не шутит, стать их ночным кошмаром, навроде Докинза, то не на ту лошадку поставил — по вопросам несовершенства человеческой природы у этих ребят свои надёжные источники.
ДП-2019. Майское основное "Сетка шведских мандаринов"
Аннотация сулит нам «убедительную и разоблачительную» книгу, которая докажет, что наш мозг – случайно слепленный природой на коленке из подвернувшихся материалов гибрид бесполезного с неработающим. Задача, конечно, интересная. Но вот воплощение оставляет желать очень, очень много лучшего. Уровень аргументации автора: «а вот я, на работу собираясь, постоянно ключи забываю, значит у человека память плохо устроена» больше напоминает кухонные посиделки с пивом и воблой, чем научно-популярное произведение.
Это книга, написанная американцем, про американцев и для американцев. Чего только стоит пассаж о рациональности. Доказывая несовершенство человека, в частности, Маркус утверждает, что люди совершенно нерациональны. Как доказательство он приводит то, что многие хранят на кухне запас продуктов, когда рациональные люди просто идут в магазин и покупают сколько нужно. На этом месте очень хочется сообщить автору, что за пределами Нью-Йорка тоже, оказывается, есть какая-то жизнь. И даже довольно разнообразная. Пусть бы он свой опус о бакалейном отделе супермаркета рассказал жителям Республики Чад, к примеру. Да и в наших родных пенатах никогда не знаешь, что завтра пропадет. Временами при чтении появлялось очень негуманное желание. Чтобы в Америке шарахнул все же настоящий такой экономический кризис. Когда вот так рациональный человек приходит в магазин, а там только продавцы и ценники.
Маркус постоянно сравнивает мозг человека с компьютером. Соответственно, восхваляя электронику на все лады и раздавая пинки продукту эволюции. И память у компьютера лучше, и информацию в ней он ищет быстрее, и структурирует он ее правильно, а не как бог на душу пошлет. Правда, автор почему-то опускает наличие у компьютера кэша памяти, который служит аналогом нашей кратковременной памяти и проверяется в первую очередь. И, кроме того, почему-то «забывает» о том, что мозг занят не только поиском информации о том, куда вечером были брошены ключи от дома, а управляет всеми процессами в организме, причем о большинстве из них наше сознание и не подозревает. Вот такой вот парадокс. Да и о том, что компьютер не анализирует информацию по уровню важности автор тоже как-то "забывает".
Основная подмена понятий, которую производит в своей книге Маркус – он рассуждает о задачах и проблемах, которые ставит перед человеком социум, даже не социум, а современная западная цивилизация, и на основании этого делает вывод о неприспособленности к жизни человека как биологического вида. Ну что это за аргумент "мы не в состоянии справиться с заданиями нашего шефа"?! Это что, потому, что человек не совершенен как вид или потому, что данный конкретный индивид занят работой, с которой он не справляется? У эволюции не было задачи создать существо, приспособленное к жизни в мегаполисе. У эволюции не бывает заранее прописанного технического задания. В условиях борьбы за выживание право на жизнь получает не самая совершенная и отлаженная система, а самая эффективная в данных условиях. И это далеко не всегда одно и то же. А уж по эффективности вид homo sapiens может потягаться даже с тараканами, которые, по слухам, способны пережить и атомную войну.
Впрочем, для основной аудитории Маркуса все его утверждения верны. Если принять что его основной аудиторией будут офисные работники из "развитых стран". Современный человек, продукт цивилизации, в отрыве от нее долго не проживет, окажись он вдали от транспорта, электричества и мобильных телефонов. Большинство современных обитателей «цивилизованных стран» без помощи интернета продукты питания от окружающей среды отличают только когда те завернуты в полиэтилен. Здесь даже эволюция бессильна.
Книга депрессивная, но во многом очень верная и крайне полезная. Неудивительно, что её так в штыки воспринимают. Очень не хочется обыкновенному человеку признавать то, что он никакой не "венец творения", а глючная и нередко скверно работающая машинка, собранная "из того, что было"(да-да!) и не более чем "работающая лучше аналогичных на репродуктивном периоде". Очень грустно это осознавать пафосным людям, которые привыкли мнить себя "венцом", "царём природы", "творцом своей судьбы" и т.п. Особенно, когда печальную истину аргументированно доказывают. Хотя аудитория книги - это средние американцы, на это надо делать скидку, как и, например, с книгой Криса Фрита "Мозг и душа".
Читать жутко любопытно - сколько глюков же в нашем мозге.
Библия говорит нам, что человек создан по образу и подобию бога, но что это за создатель, который наделяет свое творение нерациональным мышлением, хромающей логикой, нетвердой памятью, ненадежными и стирающимися воспоминания, эмоциональной неустойчивостью, почему он не сделал так, чтобы наши высказывания были чётки, слова точны, а язык систематичен и организован, а не запутан неправильными глаголами? Кривенький такой человек получился, несовершенный. Или он просто неприспособлен к современной действительности и потому ему тяжело придерживаться тщательно разработанных планов на будущее ("я говорила, что я на диете? Но ведь мой самый любимый шоколадный мусс... Пожалуй, диета подождет до завтра"), эффективно работать, преодолевать прокрастинацию (80-90% студентов откладывают учебу на потом) и запоминать большие объемы информации (мы не способны удерживать в голове список из десятка слов больше, чем на полчаса), быть эмоционально выдержанным и свободным от предрассудков?
К сожалению, креационизм не может дать на это внятных ответов, а вот эволюционная психология отвечает так: есть две проблемы. Первая состоит в том, что эволюция не умеет достигать идеала, она всегда останавливается на "локальном максимуме" и выбирает лучший вариант из доступных, потому многие наши системы хороши, но не совершенны (сетчатка глаза человека, в отличие от глаза осьминога, расположена задом наперед и обращена к задней части головы, в результате чего в каждом глазу есть слепые пятна).
А вторая проблема в том, что эволюция часто происходит путем наваливания новых систем на крышу старых, ведь живые существа постоянно должны выживать и воспроизводиться, они не могут перейти на автономный режим, чтобы эволюция построила оптимальную систему. Потому мы ходим на двух ногах (и получаем непомерную нагрузку на хребет), хотя поддерживать в вертикальном положение существо удобнее на четырех опорах, потому средний мозг человека существует буквально поверх более древнего заднего мозга, а передний надстроен на вершине обоих (потому в условиях аффекта верхний слой выключается и мы действует на уровне более древних инстинктов и более эмоционально), так что наш мозг стал эдаким манускриптом с несколькими слоями текстов, написанных в разные времени, когда старые части скрыты новыми.
Из-за этих проблем наша психика и процесс обработки информации нашим сознанием имеет массу дефектов, а именно (помимо описанных выше):
- склонность к подтверждению: мы склонны уделять больше внимания тому, что согласуется с нашими представлениями. Потому когда мы придерживаемся какой-либо теории - большой или малой, мы склонны скорее замечать свидетельства, подтверждающие ее, чем данные, ее опровергающие. Кроме того, мы лучше всего помним информацию, соответствующую нашему мнению, от нее очень трудно абстрагироваться, даже когда она ошибочная.
- Побочный продукт поиска подтверждений - склонность к мотивированным умозаключениям, то есть склонность менее тщательно проверять то, во что мы желаем верить (то, в чем заинтересованы), в сравнении с тем, во что не хотим верить.
И еще дефекты (про каждый пункт автор подробно рассказывает):
- эффект якоря
- ментальная контаминация
- фрейминг
- неадекватный самоконтроль
- зацикливание
- иллюзия фокусированная
- ошибки памяти
- забывчивость
- подверженность к расстройствам психики.
Автор, тем не менее, не хочет ставит на человечестве крест. Он предупреждает обо всех наших несовершенствах и дает 13 рекомендаций, чтобы их по возможности преодолеть:
1. Всегда, если только возможно, рассматривайте альтернативные гипотезы. Так, достаточно хотя бы заставить себя записать список альтернатив, чтобы повысить надежность собственных рассуждений.
2. Перефразируйте вопрос. Мы должны развить у себя привычек переосмысливать всё, о чем нас спрашивают, чтобы не попасться на крючок манипуляции или маркетинга. То, как мы думаем о чем-то, неизбежно формирует то, что мы запоминаем, а то, что мы помним, влияет на наши ответы. Стоит задавать каждый вопрос более чем одним способом (какое мало лучше: без примесей на 99.4% или с содержанием токсичных веществ 0.6%?).
3. Всегда помните, что корреляция не подразумевает причинно-следственных связей.
4. Никогда не забывайте о размере вашей выборки.
5. Предвосхищайте собственную импульсивность (Одиссей привязал себя к мачте, чтобы противостоять искушению сирен, а нам нужно заранее настраивать себя покупать только то, что нам нужно, тогда мы возвращаемся домой с более здоровыми продуктами).
6. Недостаточно просто ставить цели. Нужно делать их конкретными и учитывать непредвиденные обстоятельства (не просто "я буду худеть и сел на диету", но "если по дороге на работу я встречу магазинчик с выпечкой, я там ничего не куплю").
Ещё 7 пунктов можно прочитать в книге, я её настойчиво всем рекомендую, тем более что написано легко, увлекательно, познавательно, с массой интересных исследований и экспериментов.
это эссе, а не научно-популярная литература. хотелось бросить читать, когда я поняла, что ждать особо нечего и это очередные рассуждения о психологии, о которой я тоже могу порассуждать но. среди лирики, шуток и нечеткой аргументации есть достойные идеи. мне понравилось про то, что без воспитания логике можно не научиться, школа учит критическому мышлению и отучает верить всем, что концентрация на сексе - это баг слишком широко настроенных триггеров эволюции. не понравилось про излишний материализм и давайте уберем тревожность. у сакса как-то получше с соотнесением материального и прочего. в целом, я ожидала большего
Возьмем, например, тот факт, что студенты выше оценивают уровень преподавания профессоров, если те привлекательны внешне. Если человек вызывает у нас положительные эмоции по одной причине, мы склонны автоматически приписывать ему и другие хорошие качества, это явление в психологии называется эффектом ореола. Справедливо и обратное: видишь одну отрицательную черту и уже ждешь от человека только негатива. Было, например, такое неутешительное исследование, в котором людям показывали изображения одного из двух детей, первый – симпатичный, а второй – так себе. После этого испытуемым говорили, что один из них, назовем его Джуниор, бросил в другого мальчика снежок, внутри которого был камень; а после этого просили объяснить поведение мальчика. Люди, которые видели несимпатичного мальчика, записывали Джуниора в головорезы, которого следует отправить в исправительную школу; те, кому показывали более симпатичного мальчика, делали более мягкие выводы, предполагая, например, что просто у Джуниора был «неудачный день». Одно за другим исследования показывали, что привлекательные люди лучше проходили собеседования при приеме на работу, учебу и т.д. Все это показывает, как эстетика создает помехи в каналах формирования представлений.
Точно так же мы часто голосуем за кандидатов, которые (физически) «выглядят более компетентными» в сравнении с остальными. И, как прекрасно знают рекламисты, все мы охотнее покупаем пиво определенной марки, если видим, как его пьет симпатичная особа, и с большей вероятностью купим кроссовки, если видим, что их носит успешный спортсмен Майкл Джордан. И хотя, может быть, иррационально для многих подростков покупать одни и те же кроссовки, чтобы «быть, как Майкл Джордан», зато для компании Nike вполне рационально тратить миллионы долларов на покровительство со стороны Его Воздушества. Особенно шокирует недавнее исследование, где дети трех-пяти лет оценивали продукты – морковь, молоко, яблочный сок – выше, если они были в упаковке от Макдоналда. Книги и обложки, морковь и пластиковая упаковка. Мы рождены, чтобы нас водили за нос.
для любого человека, который не обучался экономике, выигрыш в $25 на $100 кажется выгодной сделкой, тогда как экономия $25 на $1000 кажется нелепой тратой времени. В беспристрастной рифметике экономиста, доллар он и есть доллар, но большинство обычных людей упорно продолжают размышлять о деньгах совершенно нерационально: не в абсолютном выражении, а в относительных понятиях.
Предположим, например, что вышедшая из-под контроля вагонетка несется вперед и вот-вот убьет пять человек. Вы (и только вы) имеете возможность повернуть переключатель и направить вагонетку по другой колее, и тогда она убьет одного человека вместо пяти. Сделаете ли вы это?
Теперь представим, что вы стоите на пешеходном мостике над треком, по которому несется неуправляемая вагонетка. На этот раз спасение пяти людей требует от вас столкнуть довольно крупного человека (значительно больше вас, так что не предлагайте в качестве добровольца себя) с мостика в несущуюся тележку. Гигант, если вы его толкнете, может погибнуть, но это позволит остальным пятерым остаться в живых. Будет ли это правильно? Хотя большинство людей отвечает "да", если сценарий подразумевает изменение направления вагонетки, большинство людей отказывается сталкивать кого-либо с мостика - хотя в обоих случаях пять жизней будут спасены ценой одной.
В чем же разница? Никто не знает этого наверняка, но отчасти ответ в том, что второй сценарий затрагивает глубинные чувства; одно дело - переключить неодушевленный механизм и как-то предотвратить столкновение, а другое - толкнуть кого-то на смерть.
Будь человечество творением интеллигентного сердобольного Создателя, наши мысли были бы рациональными, а логика – безукоризненной. Наша память была бы тверда, а воспоминания надежны. Наши высказывания были бы четки, слова точны, язык систематичен и организован, а не запутан неправильными глаголами (sing-sang, ring-rang, но при этом bring-brought). Как заметил лингвист Ричард Ледерер, в гамбургере должна быть ветчина (ham – hamburger), а в баклажане – яйца (egg – eggplant). И носителям английского языка надлежит парковаться на автострадах (park – parkways), а водить автомобиль исключительно на подъездных путях (drive – driveways).
Бактерия живет на планете три миллиарда лет, млекопитающие – триста миллионов. Люди – максимум несколько сотен тысяч лет. Язык, культура и способность мыслить, вероятно, возникли только в последние пятьдесят тысяч лет. По меркам эволюции это время непродолжительное для отладки и достаточно долгое для накопления эволюционной инерции.