В охотничьем домике, затерянном в горах штата Теннесси, совершено чудовищное преступление. Опытный судмедэксперт Дэвид Хантер, приглашенный на место преступления в качестве консультанта, констатирует поразительный факт: преступник не оставил НИ ЕДИНОЙ улики! Затем появляются новые жертвы, и постепенно Хантер приходит к осознанию, что изловить убийцу будет невероятно сложно, ведь он, судя по всему, в совершенстве изучил методику проведения современной судмедэкспертизы! Снова и снова маньяк...
Власть над жизнью и смертью в буквальном смысле; она приносит куда больше удовлетворения, чем просто убийство, позволяет ему контролировать процесс, самому решать, когда и как увеличить давление, чтобы убить жертву.
Том достал из шкафчика стаканы и приметную бутылку с всадником на крышке. — Есть лед, но если я пойду на кухню, то Мэри устроит мне головомойку за выпивку. А твое неодобрение я отсюда вижу, Дэвид. Я вовсе не собирался что-то говорить. Иногда от воздержания вреда больше, чем пользы.
Все нарциссисты одержимы собой, но злокачественные нарциссисты находятся на самой вершине шкалы. У них патологическая самовлюбленность — даже чувство собственного величия, — и это требует внимания и восхищения. Они уверены в своей исключительности и хотят, чтобы другие это тоже признавали. Но главное — они еще и садисты, лишенные всякой совести. Они не обязательно получают удовлетворение, причиняя боль, но наслаждаются ощущением власти, которую это им дает. И они совершенно равнодушны к любым мучениям, которые они причиняют жертве.
Но ты приехал сюда, чтобы снова встать на ноги, и лучший способ это сделать - начать работать.
Это был первый раз, а первый блин всегда комом. Совершенство достигается практикой.
Мы не отдаем себе отчета, насколько зависим от обстоятельств. Мы, как правило, считаем людей такими, какими их видим, но выдерни их из привычного антуража, помести в другую среду и ситуацию, и наше видение пошатнется. И что-то привычное и знакомое вдруг становится совершенно чуждым и непонятным.
Кожа самый большой человеческий орган, а также и самый малоизученный. На нее приходится восьмая часть массы всего тела, а площадь кожи взрослого человека составляет порядка двух квадратных метров. По своей структуре кожа — произведение искусства, скопление капилляров, желез и нервов, которое одновременно и защищает, и регулирует. Это наш сенсорный разделитель, граница с внешним миром, барьер, за которым заканчивается наша индивидуальность, наше «я».
И даже после смерти от этой индивидуальности что-то остается.
Когда тело умирает, бактерии, которых жизнь держала в узде, срываются с цепи. Они пожирают стенки клеток, высвобождая содержащуюся в клетках жидкость. Жидкость поднимется к поверхности, скапливаясь под кожными слоями и разделяя их. Кожа и плоть, доселе бывшие неотъемлемыми частями целого, начинают отделяться друг от друга. Образуются пузыри. Целые слои начинают сползать, соскальзывая с тела как ненужная одежда в летний день.
Но, даже мертвая и сброшенная, кожа сохраняет следы своей былой сути. Даже теперь у нее еще есть о чем поведать, есть свои нераскрытые тайны.
Конечно, если знать, куда и как смотреть.
... ... - Есть лед, но если я пойду на кухню, то Мэри устроит мне головомойку за выпивку. А твое неодобрение я отсюда вижу, Дэвид.Я вовсе не собирался что-то говорить. Иногда от воздержания вреда больше, чем пользы. Том вручил нам с Полом по стакану, затем поднял свой.— Ваше здоровье, джентльмены.
........
Приняв душ и переодевшись, я купил сандвич и съел его на берегу реки, глядя на проплывающие мимо колесные пароходы с туристами. Почему-то всегда успокаиваешься, глядя на воду. Она словно затрагивает какие-то подспудные пласты нашего подсознания, будит генетическую память о внутриутробной безопасности. Я дышал влажным воздухом, следил за летящей над рекой стаей гусей и пытался уговорить себя, что мне совсем не скучно. ... ...
... ... ... - Вы точно больше ничего не хотите? — спросил я.— Кофе вполне достаточно, спасибо, — ответила она, будто сожалея даже о такой небольшой слабости. Я подумал, что уровень сахара в крови Джейкобсен наверняка всегда сильно уступает уровню самодисциплины.
Слова медленно текли из него, как вода из переполненной чашки.— Я все пытаюсь вспомнить, что последнее ей сказал. И не могу. Я все время роюсь и роюсь в памяти, и ничего. Я понимаю, что это не должно меня волновать, но волнует. Я просто никак поверить не могу, что наш последний разговор с ней был таким обыденным. Как я мог не знать?Потому что никогда не знаешь. Но вслух я этого не сказал.
... ...Ощущение возникло ниоткуда, сперва проявив себя мурашками на руках. Опустив взгляд, я увидел, что волосики на предплечьях встали дыбом. И похожее ощущение на затылке подсказало, что там волосы тоже начали топорщиться.И, будто оно только этого и дожидалось, острое чувство тревоги полыхнуло со всей силы. Что? Что не так? Я никак не мог понять. ... ...
Но тут вспомнил слова Тома: «У тебя хорошая интуиция, Дэвид. И тебе следует научиться получше к ней прислушиваться».А вопреки всем сомнениям, интуиция упорно мне подсказывала, что это очень важно.
... ... ... Времени, конечно, еще прошло мало, но, глядя на них троих, я был уверен, что раны совершенно точно заживут.Они, как правило, всегда со временем заживают. Чай остыл. Вздохнув, я поднялся и пошел к телефону... ...
Нас мигом обволокла тишина, словно мир снаружи оказался вдруг отрезан. Вокруг шуршали иголками ели. Жуткий звук для кладбища, будто шепот мертвецов. Под ногами ковром лежал толстый слой хвои вперемешку с шишками. Пробивавшийся сквозь маску хвойный аромат приятно освежал после затхлого запаха похоронной конторы.
Но недолго.
Все теологи и философы, которых ты прочел, противоречат друг другу, и ни у кого из них нет истинного ответа. Но они ближе к цели, чем дилетантские выкладки Камю и Сартра, скрывающих свое невежество за маской романа.
Мы полагаем, что люди остаются такими же, какими мы их помним, но, конечно, так никогда не бывает.