Самобытный талант русского прозаика Виктора Астафьева мощно и величественно звучит в одном из самых значительных его произведений — повествовании в рассказах «Царь-рыба». Эта книга, подвергавшаяся в советское время жестокой цензуре и критике, принесла автору всенародное признание и мировую известность. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 6. «Офсет». Красноярск. 1997.
“Прощенья, пощады ждешь? От кого? Природа, она, брат, тоже женского рода!”
Страх, как блуд, и пугает, и манит.
...я на войне был, в пекле окопов насмотрелся всего и знаю, ох как знаю, что она, кровь-то, с человеком делает! Оттого и страшусь, когда люди распоясываются в стрельбе, пусть даже по зверю, по птице, и мимоходом, играючи, проливают кровь. Не ведают они, что, перестав бояться крови, не почитая ее, горячую, живую, сами для себя незаметно переступают ту роковую черту, за которой кончается человек и из дальних, наполненных пещерной жутью времен выставляется и глядит, не моргая, низколобое, клыкастое мурло первобытного дикаря.
Но зря сказывается: женщина- тварь божья, за нее и суд и кара особые. До него же, до бога, без молитвы не дойдешь. Вот и прими заслуженную кару, и коли ты хотел когда -то доказать, что есть мужик, - им останься! Не раскисай, не хлюпай носом, молитвов своедельных не сочиняй, притворством себя и людей не обманывай. Прощенья, пощады ждешь? От кого? Природа, она, брат, тоже женского рода! Значит, всякому свое, а богу - богово! Освободи от себя и от вечной вины женщину, прими перед этим все муки сполна, за себя, за тех, кто сей момент под этим небом, на этой земле мучает женщину, учиняет над нею пакости.
Все мы, русские люди, до старости остаемся в чем-то ребятишками, вечно ждем подарков, сказочек, чего-то необыкновенного, согревающего, даже прожигающего душу, покрытую окалиной грубости, но в середке незащищенную, которая и в изношенном, истерзанном, старом теле часто ухитряется сохраняться в птенцовом пухе.
Ни ума, ни заклику, как говорится!
У райских врат стучаться бесполезно...
Кто будет спорить против нужности, против пользы для каждого из миллионов, миллиардов киловатт? Никто, конечно! Но когда же мы научимся не только брать, брать- миллионы, тонны, кубометры, киловатты, - но и отдавать, когда мы научимся обихаживать свой дом, как добрые хозяева?..
Аким трепал Розку по пушистому загривку, скреб ногтем за чуткими ушами. Розка, уткнувшись хозяину в колени сырой, чист ой мордой, притихнув, глядела снизу вверх с покорной ласковостью. "Ты только не бей меня, и все будет ладно", - говорил ее взгляд.
Женщина — тварь божья, за нее и суд и кара особые.
Тишина. Такая тишина, что собственную душу, сжавшуюся в комок, слышно.
С детьми и собаками Аким умел ладить, они его любили - верный признак души открытой и незлой.
Кто держится на своих собственных ногах, живет своим умом, при любом соблазне хлебает только под своим краем, не хватая жирных кусков из общего котла, характер свой на дешевку не разменивает, в вине себя не топит, пути своей жизни не кривит - у того человека свое отдельное место в жизни и на земле, заработанное им и отвоеванное. Остальное все в хлам, в утиль, на помойку!
Как часто мы бросаемся высокими словами, не вдумываясь в них. Вот долдоним: дети – счастье, дети – радость, дети – свет в окошке! Но дети – это еще и мука наша! Вечная наша тревога! Дети – это наш суд на миру, наше зеркало, в котором совесть, ум, честность, опрятность нашу – все наголо видать. Дети могут нами закрыться, мы ими – никогда. И еще: какие бы они ни были, большие, умные, сильные, они всегда нуждаются в нашей защите и помощи. И как подумаешь: вот скоро умирать, а они тут останутся одни, кто их, кроме отца и матери, знает такими, какие они есть? Кто их примет со всеми изъянами? Кто поймет? Простит?