— И мне хотелось бы почитать, как напишут о войне, — проговорил Бархаш. — Врать будут много — это точно. Особенно сразу после войны. И это естественно. Осознание победы, эмоциональный взрыв отодвинут в сторону проблему необыкновенных тягот войны, небывалое напряжение человеческих сил, потрясение духа. Если соберемся писать о том, что пережили, нам будет трудно охватить войну целиком. Для каждого из нас война личностна.
В стране, где человеческая жизнь, отдельно взятая личность ничего не стоила, не была создана, увы, наука сбережения людей на войне, не выработаны принципы, по которым командиры Красной Армии обязаны были заботиться о сохранности живой силы, отдельно взятого красноармейца.
Ни один писатель в мире не сможет написать о войне страшнее, чем она есть на самом деле.
— А кончится война, — вздохнула Женя, — Севины стихи напечатают. Как о ней будут тогда писать, о войне? — По-разному, — заметил Вучетич. — В прямой зависимости от совести художника.
Судьба человека на войне — уравнение со многими неизвестными
Пьющие люди глубоко не размышляют и собственной воли не имеют
Никто над человеком силы не имеет, если он сам эту силу для себя не придумает
Если Сталин советует — надо читать. Он может в любой момент спросить, до какой страницы добрался.