Рецензии на книгу «Заводной апельсин» Энтони Берджесс

Рецензия содержит спойлеры и мат.
Мммда... после того, как из своего первого мысленного варианта отзыва на Апельсин я убрала все матерные слова, там осталось только два - сдохни, сука. Во втором варианте слов было 600 ("сдохни, сука"- повторить 300 раз). Пришлось ждать, когда схлынут эмоции, чтобы вернуть себе способность внятно разговаривать.

Все знают о чем книга, да? Нет? Ну я коротенечко тогда. Вооон за тем столиком в баре "Korova" сидят 4 выродка. Коротышка Алекс - их идейный вдохновитель. Ему 15 лет. Сейчас они накатят "заряженное" молоко "с ножами", чтоб на всю ночь вставило и пойдут развлекаться на улицу. Сегодня в программе: для разминки отх...чить какого-нибудь дедулю, ага, вон как раз подходящий идет, с книжками в руках. Книги порвать, деда избить и раздеть для полной хохмы. Что там дальше? Ограбление магазина, продавщице влупить до кровавых пузырей. А потом гвоздь программы - нежданный гость. Вот это настоящая веселуха, друзья мой! Вломиться в дом на отшибе, хозяина избить, связать, а потом на его глазах устроить групповой "старый добрый сунь-вынь" его жене. Перед сном Алекс обязательно послушает что-нибудь из классики - Моцарта или Бетховена, представляя себе, как он насилует и избивает, да так размечтается, что даже кончит от избытка чувств. (Убииить, убить тварь!) В результате медицинского эксперимента у него появляется своеобразная аллергия на насилие. Только подумав о нем, у него начинаются тошнота и боль. Обожемой, бедняжку лишили права выбора! Ах, ах! Это негуманно! Ведь у каждого человека должна быть свобода воли! У человека - да, должна. У такой мразоты - нет. Нахрена ему эта свобода? Что он там способен навыбирать? Кого еще сегодня в подворотне отп...ть? Что он, собственно, и делает, как только получает свое право выбора обратно.

А концовка - это ржака! Оказывается (тут я должна говорить тоном экзальтированного профессора, который вот только что сделал величайшее открытие) наш Алекс был такой злобной гадиной потому, что он был юн! Слишком молод! Он - бунтарь! А теперь он начал взрослеть и ему уже хочется пухленького младенца и какую-нибудь любящую кису у плиты. Не верю. Если ты моральный урод, то это надолго. Так что... сдохни, сука.

А Берджессу мое восхищение. Книга цепляет и доставляет.

Я, натурально, поражён феноменальной популярностью этой книги. Множество читателей в один голос твердят о невероятной проработке языка и насыщенности романа глубокими размышлениями о свободе личности, насилии, добре и зле. Но я ничего этого в книге не увидел.

Взять хотя бы сленг-надсат, на котором разговаривают герои романа. По сути, это всего лишь простая замена английских слов их русским переводом. То есть автор просто взял словарик и методично заменил каждое, к примеру, третье слово в речи персонажей на его перевод. Допускаю, что англоязычный читатель, в массе своей что тогда, что сейчас не знающий русского, действительно будет изрядно удивлён. А мне просто было смешно. Даже само слово "надсатый", обозначающее подростков-хулиганов, обычная калька с английского "teen". Хорошо, Бёрджесс в курсе, как оканчиваются русские числительные с одиннадцати по девятнадцать. Я тоже в курсе, дальше-то что?

Теперь самое интересное - пресловутая моралистика и свобода воли. В бесчинствах банды Алекса многие пытаются углядеть проявления некоего протеста, тлетворное влияние общества, разлагающего податливые умы молодёжи. Дескать, это своего рода ультранасилие, воплощение чистого, незамутнённого навязанными извне мыслепаразитами вроде этики и морали зла. Но мне почему-то кажется, что описанные Бёрджессом юнцы - самая обыкновенная шпана вроде нынешних гопников. Необразованное, живущее по законам силы быдло, даже более отвратительное, чем настоящие бандиты, у которых есть хотя бы отдалённое представление о дисциплине и какой ни на есть, а всё же моральный кодекс. Даже любовь главного героя к классической музыке ничуть не возвышает его в глазах читателя, он не более чем потребитель, который бездушно слушает, но не слышит главного. В конце-концов, многие идеологи и вожди нацистского движения искренне восхищались музыкой Вагнера. Но мы почему-то не перестаём от этого справедливо считать их выродками.

Потом, когда Алекс попадает под новую "лечебную" программу, нас усиленно призывают посочувствовать герою, психика которого якобы оказалась безнадёжно искалечена. Но позвольте, его разум в полном порядке. Ненависть, злоба и тяга к насилию никуда не делись. Став вести себя как праведник, в мыслях Алекс остался подонком. Просто он не в силах превозмочь физическую боль, вот и всё. Унижения на демонстрации в клинике - не более чем иллюстрация ничтожности и слабости его личности. В его новом modus vivendi нет ни грамма от раскаяния и искупления, но нет и тени навязанных извне установок. Только чисто животный страх перед физическим страданием. Он ни на минуту не перестаёт думать о насилии и возмездии, просто не способен пересилить боль. Все испытанные им побои нисколько не искупляют его, это также бессмысленно, как избивать искусавшего вас пса. Животное не способно к рефлексии и осознанию, именно поэтому бешеных собак пристреливают. Да, Алекс испытал физическую боль, равную страданиям его жертв. Но боль душевную он испытать не может, нечему болеть.

В конце, после неудачной попытки суицида, нам показывают нового преображённого героя. Словно по волшебству кровожадный подонок превратился в доброго и сострадательного человека, который мечтает о жене, сыне и счастливом семейном быте. Не бывает такого. Можно допустить, что причиной всему загадочный курс гипнотерапии, которому Алекс подвергся, пока оправлялся от переломов. Это намного более правдоподобно, чем внезапное, ничем не обусловленное прозрение. Тем более что ни этот новый Алекс, ни его остепенившийся подельник не испытывают огорчений и страдания из-за некогда ими содеянного. Было бы очень любопытно посмотреть на такое развитие событий: Алекс встречает девушку, влюбляется, женится, у них рождается сын, всё хорошо и славно. И вдруг однажды вечером в их дом вламывается банда грабителей, насилует его жену, убивает его сына, а его самого жестоко избивает. Но видимо для схематичного поделия Бёрджесса это слишком круто.

Как итог, получается вот что: курс терапии, призванный изменить Алекса, оказался по сути бесполезен, тогда как нечто похожее на реальные изменения происходит абсолютно беспричинно. Ни доктора из лечебницы, ни собственный опыт не убедили героя в том, что насилие отвратительно. По сути, Алекс с самого начала был заводным апельсином, существуя лишь на примитивных рефлексах и плотских желаниях. Лечение лишь откорректировало те из них, которые явно мешали обществу. Личность героя от этого не пострадала, потому как её по сути и не было. Такие, как Алекс, нужны разве что для работы на рудниках или в качестве пушечного мяса в войнах. Само собой, новому правительству для подавления оппозиции тоже пригодится некоторое количество ручных палачей. Остальных же очень удобно выдрессировать и поставить, например, к станку на завод. В блестящем "Эквилибриуме" Курта Уиммера или в том же "Дивном новом мире" Хаксли потенциально полноценные личности жестоко подавлялись и истязались во имя неких, декларируемых высшими, целей. Вот это и есть превращение настоящих живых людей в послушных безмозглых болванчиков, которыми так легко управлять. А у Бёрджесса - жалкая пародия, и близко не стоящая упомянутых выше вещей. Пресловутые страдания героя не стоят даже страданий животного на бойне. Потому как животное ни в чём не повинно, в отличие от человека, добровольно опустившегося до уровня зверя.

Такие вот пироги.

Прочитано в рамках седьмой встречи самарского книжкного клуба.

рецензия на фантлабе

Вообще-то, книга написана в память о жене Берджесса, которую, когда она была беременной, избили четверо дезертиров. Ребенка она потеряла, впоследствии тихо спилась от горя. А сам Берджесс во время написания романа страдал опухолью мозга. И знал, что жить ему осталось недолго. Книга не могла получиться жизнерадостной.

Знакомьтесь: Алекс и его банда. Охреневшие от безнаказанности бесчинствующие подростки. Избиение прохожих, грабежи, драки с другими бандами - это их ежедневные развлечения. В один прекрасный день Алекс все-таки засыпается на горячем и оказывается в тюрьме. Ему светит 14 лет. Но если поучаствует в эксперименте - скосят срок. И он соглашается. Алекса "кодируют" от насилия, теперь даже мысли о нем вызывают у него рвоту. После завершения эксперимента его отпускают, и вот он в реальном мире. Периодически он встречает тех, над кем издевался в прошлом, и огребает по полной, но не в силах ответить. Наконец его находит группа правозащитников, которые, взалкавши гуманизма, хотят бороться против экспериментов такого рода, через который прошел Алекс, ибо он лишает человека права выбора.

Поскольку рассказ ведется от лица Алекса, то можно наблюдать не только, что он делает, но и что он обо всем об этом думает. Потрясающая тварь! Такой неразбавленный цинизм, так хорошо прикидывается душкой, исходя внутри ядом. Причем, не всегда он агрессивен, нет, злоба настолько вошла в его плоть и кровь, что стала таким постоянным фоном, мирная, почти добродушная ненависть ко всему миру. Это не оксюморон, это горькая правда. То, что творится в его голове - это шоковая терапия для всех образованных гуманистов, которые что-то там говорят про второй шанс и перевоспитание. Читая его внутренние монологи, понимаешь: есть те, для которых второй шанс невозможен. И все. И хоть убейся. Не переделаешь льва в овечку.

Крах гуманизма показан в образе одного из правозащитников, в чей дом когда-то ворвались Алекс и его банда: мужчину избили, в доме учинили разгром, жену изнасиловали, она впоследствии скончалась. И вот - какая ирония! - этот человек ратует за то, чтобы прекратили негуманные эксперименты над заключенными, а в качестве объекта своего гуманистического пыла выбирает того, кто стал причиной смерти его жены. Он не узнает его поначалу. А что же станет, когда узнает? А ничего. Не выдержат человеколюбивые идеи такого столкновения с реальностью. Жизнь - это совсем не то, что мы о ней думаем.

Алекса не будет мучить совесть. Он даже начнет мечтать о семейной гавани и подобии уютного быта. Возможно, он станет добропорядочным гражданином, господа правозащитники нашли ему непыльную и легальную работу. Он никогда ни о чем не пожалеет. Он не изменится. Sad but true.

Полнейшая безнадежность. Невозможно что-либо изменить. Многие при прочтении абстрагируются от сцен насилия, которые ничем не завуалированы, скорее пытаясь понять, что же хочет в конце концов всем этим сказать автор, какова мораль. Многие говорят, что им хотелось после прочтения помыться в душе. Но морали не будет. В этом зверстве и есть мораль. В том, чтобы увидеть насилие и злобу. Не отбрыкиваться от нее, не искать глубинного смысла, а увидеть ее, принять ее, отринуть все высокие идеалы, самому стать более зверем, чем был до прочтения. Можно убежать, можно отмыться, можно закрыть книгу "потому что гадость какая-то", но мир не склонен меняться от того, что мы его не одобряем. Надо лишь набраться храбрости и увидеть все так, как оно есть.

В учреждении, в котором я работаю таких подростков, как Алекс, принято называть диссоциальными психопатами. Однако, я считаю, что этот термин в полной мере не раскрывает всю их сущность, не обнажает все их нутро. Ему не хватает яркости и глубины, вызывающих им эмоций. Он слишком сух, скуп и академичен для того, чтобы с его помощью можно было охарактеризовать личность, склонную к насилию. Я бы предпочел называть таких людей выродками, сучьими потрохами, грязными ублюдками, малолетними подонками. Я уверен, что люди, которые совершают насилие и упиваются им, вполне этого заслуживают и к черту толерантность и снисходительность.

Можно, конечно, брызгать слюной, доказывать, что такими их сделало наше общество, что оно и ничто другое виновато в появлении таких вот Алексов. Можно до потери пульса спорить о том, что причиной их разрушительного поведения являются серьезные отклонения в психике, что они так себя ведут только потому, что в их мозгах нарушен баланс дофамина, серотонина и норадреналина. Можно до бесконечности оправдывать их выходки юным возрастом и говорить о том, что повзрослев, они станут другими. Но я убежден, что не станут. И, черт побери, эти головорезы совершают ужасные поступки, так давайте называть вещи своими именами.

Если говорить о "Заводном апельсине", то, прежде всего, стоит отметить, что Берджесс написал поистине гениальное произведение. Этот роман обладает невероятной мощью. Он проникает буквально в каждую клетку организма, забирается в мозг, в сердце, в мышцы, в глаза, в слезные железы. Он, как какой-нибудь сумасшедший скрипач, играет на эмоциях и нервах, будто это струны его любимой скрипки. Он безжалостно бьет читателя под дых, а потом принимается добивать ногами. Жестокий роман. Жестокий, как сама жизнь. И если уж она нас ничему не учит, так может быть такие книги смогут нас чему-нибудь научить. Я надеюсь, у людей хватит ума воспринимать этот роман не как пропаганду агрессивного поведения, а как способ борьбы с ним.

Хотя, вполне возможно, что этот способ все-таки окажется неэффективным, потому что временами складывается ощущение, подкрепленное многочисленными примерами, что действенного лекарства от насилия в природе до сих пор не существует. Такое уж оно живучее и резистентное к любому лечению, что ни карательными методами, ни призывами к здравому смыслу, ни даже лоботомией его не искоренить. Коротышка Алекс в "Заводном апельсине" испытал на себе один из таких методов лечения, но ничего хорошего из этой затеи не вышло. Гуманисты тут же в один голос закричали, что таким способом мы отнимаем у человека свободу воли и выбора, политики и журналисты принялись извлекать из этого выгоду, жертвы преступлений воспользовались беспомощностью злодея и кинулись ему мстить, превратившись в палачей, а сам Алекс, несмотря на терзающую его жуткую боль и тошноту во время мыслей о насилии, свободным от него так и не стал.

В концовке Берджесс показывает, что причиной агрессивного поведения главного героя являлся его юный возраст. И это звучит чертовски глупо, если воспринимать эти слова буквально. Но, как мне кажется, эти выводы есть не что иное, как самая настоящая метафора, указывающая на то, что людям для того, чтобы до конца избавиться от насилия, нужно всего лишь повзрослеть умом, стать зрелыми в своих стремлениях и побуждениях, научиться критически оценивать себя и свои действия и понять, что человеку нужен другой человек не для того, чтобы его ломать и съедать, а мирно с ним сосуществовать.

Ух..... ЧТО ЭТО БЫЛО?!
Вот именно, что ЭТО было?! Я прочла эту книгу менее чем за день календарно, а по времени всего часов за 6. А ведь когда купила томик покетбук АСТ поняла, что и шрифт мелкий, а внутри еще и странные слова на латинице встречаются, твердо решила, что уж эту-то прочту нескоро. Главное подумала, а сама так и держу в руках, вцепилась, начала читать, после 20-й страницы сказала себе "Что это вообще такое?!" да так и говорила это до самого конца, который случился сегодня утром в 8.45. А я - сова, господа и дамы, и мне сегодня не надо на работу. ЧТО ЭТО?! Почему я читала "запоем", почему не пошла вчера гулять с дочкой и мужем, что так люблю делать, почему не стала смотреть с мужем вечером фильм, который так хотела посмотреть?! И ведь никакой мистики. Роман просто очень понравился. ОЧЕНЬ.
Теперь бы еще ответить себе и вам на вопрос "Почему?"..... С первых строк не мое чтение.... Не мое потому, что я была уверена, что не смогу вынести сцены жестокости и насилия на страницах книги в такой сверх-концентрации. НЕ мое потому, что я люблю изящную словесность, обожаю классическую прозу 18-19 века. Не мое потому, что не люблю жаргон и сленг, ни в каком виде и ни под каким предлогом не воспринимаю мат (это уже для общего понимания, так как мата в романе особо не было)....
И все же это НЕ МОЕ чтение стало моим на вечер. И пусть в любимое оно не перейдет, но я буду помнить об этой книге. Я смогу о ней рассказать, я даже буду ее рекомендовать.
Абсурд. Антиутопия. Парадокс. Казус. Да много, много слов, терминов, понятий можно отнести в этой книге. История жестокого, черствого юноши, прошедшего через все то, через что он часто заставлял проходить свои жертвы. История пути к конечной точке. Светлой точке. Но оправдан ли ТАКОЙ путь, даже если точка светлая? Абсурд.
Описание сцен насилия, жестокости не завуалировано, но мне удалось от него как-то абстрагироваться. Я словно как-то с первых страниц осознала неминуемость расплаты. Но книга не только об этом, даже не столько об этом. Она о единстве противоположностей, о пути и выборе, о целеполагании, об абсурде, с которым и в котором мы живем. Я сама - пример такого абсурда. Я читаю не мою книгу, я, считая себя человеком тонко чувствующим, абстрагируюсь от сцен насилия в романе (по шкале докторов пенитенциарной тюрьмы я бы долго не получила нужную оценку в баллах, хотя читать и видеть - вещи все же разные).....
По абсурдным элементам романа можно создавать игру "Кто назовет больше?" И играть в нее можно будет сутки напролет. Но при этом все названные явления будут жизненными, словно мы их из своей жизни изъяли, а не из этой книжицы.
Яркое явление в литературе и моей книжной жизни однозначно. Так и запишу...

Orang urban

Сразу хочу объяснить, почему я так назвал рецензию. Орангутан в переводе с малайского означает "лесной человек", то есть, животное, чем-то напоминающее человека и живущее в лесу, иначе говоря, обезьяна. В романе Бёрджесса тоже показаны животные, чем-то напоминающие человека, но живущие в городе, которые по умолчанию считаются высокоразвитыми приматами, следовательно, "городскими человеками".

Что-то у меня пошла череда антиутопий, книга Бёрджесса, ведь, тоже относится к этому жанру. Действие происходит в некоем не очень отдаленном будущем, социальное устройство не очень понятно, но, судя по ряду деталей, речь идет не о капитализме и не о коммунизме, а о какой-то формации, застрявшей на одном из этапов развитого или, может быть, застойного социализма.

Перед нами история городской молодежной банды и её лидера Алекса Коротышки. Сразу на ум приходят веселые герои сказок Носова, но те коротышки были ласковые и добрые, этот же злой и опасный. Алекс и его друзья не отягощены никакими моральными устоями, они не ведают, что такое жалость, сострадание. Они нуждаются в регулярном выплеске насилия, само проявление жестокости и зверства - есть самоцель всех их действий. Насладиться беспредельной властью, продемонстрировать силу, растоптать человеческое существо, сравнять его с дерьмом - нет ничего превыше этого удовольствия для Алекса и его друзей.

И эта банда не исключение, в показанном автором мире, таких банд полным-полно, это, скорее, норма, нежели наоборот. Почти вся молодежь социума живет по правилам не закона, а насилия. Это же не организованная преступность, у которой так или иначе, существуют некоторые "понятия", играющие роль внутреннего закона. Нет, эти банды все сами по себе, они не подчиняются каким-то условностям, они, самые настоящие беспредельщики, ибо беспредел есть крайняя форма царства насилия.

Поэтому и внутренне такие банды не крепки, идет борьба за лидерство, и сегодняшний друг без зазрения совести может предать, потому что ему так захотелось. А почему бы и нет, правил-то не существует.

Вот из-за последнего обстоятельства Алекс превращается из насильника в жертву, сначала предательства, а затем и насилия уже в его адрес.

Что произошло с ним дальше, читавшим роман известно, а не читавшим – знать не надо, чтобы не пропало желание прочитать. Но всё, что с ним случится касается всё той же причины – насилия.

Насилие и есть главный герой романа. Здесь нет абсолютных положительных или отрицательных героев, полярность меняется строго в зависимости от исполняемой роли. Когда Алекс бил – он был отрицательным, когда начали бить его – он начал превращаться в положительного, его даже жалко становится. Но всё это строго по ситуации.

Более яркий пример – старикашка, любитель кристаллографии. В сцене его избиения – он жертва, в сцене в библиотеке – он уже злобный монстр, жаждущий насилия не меньше, чем его бывшие истязатели. Да, у него есть оправдание – он мстит, но это не оправдывает самого факта насилия, а вот что движет другими посетителями библиотеки, участвующими в избиении Алекса, тоже абстрактная месть лишь бы кому плохому за кого-то другого, или просто желание выплеснуть тягу к насилию?

Даже Ф.Александер, в котором критики справедливо угадывают черты самого Бёрджесса, не свободен от жажды насилия, хотя и пытается это всячески скрывать. Но, когда он начинает догадываться, кто на самом деле Алекс, он готов его убить. И, скорее всего, он участвует в изощренной пытке музыкой, после которой Алекс совершает попытку суицида. Бёрджесс безжалостен к самому себе, он признает, что не готов к прощению.

А местные политиканы, борющиеся якобы за все хорошее против всего плохого, беспринципно пытающиеся разыгрывать карту ущербного, «лишенного выбора», Алекса в своих интересах, не гнушаясь того же насилия. Кстати, типичная российская фруктовая оппозиция.

Поэтому, быть жестоким насильником, это значит, быть здоровым, то есть, быть таким как все. Когда Алекс вернулся к привычному мироощущению, он сам и все вокруг решили, что он выздоровел.

Вот и выходит, что в этом обществе все идеально и гармонично, религия и мораль утратили свое влияние, превратившись в некое картонное свое подобие, и на первый план вышло право сильного. Кто здесь и сейчас сильнее – тот и прав, идеальный закон каменных джунглей, в которых обитает орангурбан.

Позабавило использование русского языка в качестве молодежного сленга, местами было смешно и наивно, но англоязычному автору это простительно. Вот только русские слова, набранные латиницей, (перевод Бошняка) несколько притормаживали чтение, не всегда и не всё удавалось правильно прочитать с первого раза. Хотя, конечно же, хотелось бы, чтобы на самом деле наша культура оказывала на мир другое влияние. У нас, ведь, не только Достоевский, Чайковский и Кандинский…

Прочитано в рамках игры "Открытая книга"

Вся наша жизнь - это выбор.
Чай или кофе? Уйти или остаться? Признаться или соврать? Согласиться или отказаться? Черный или с молоком? Ударить или сдержаться? Быть тем, кого ожидают видеть или самим собой? С сахаром или без?
На наш выбор может повлиять время суток, внешние включения, традиции и обычаи, окружение, характер или просто настроение.
Каждый сделанный нами выбор рождает новый. Каждый наш выбор создает новую жизнь. Мы меняем свою жизнь сотни раз на дню. Выбор может сделать нас счастливыми или убить. Отсутствие выбора убьет нас наверняка.
Но всегда ли наш выбор - наш?

Алекс - главный герой.
Искать в Алексе причины и мотивации его поведения - бесполезно. Искать в нем светлые стороны - тоже. Алекс садист, насильник и извращенец. И дело, конечно, не в его юности. Просто он сделал свой выбор.
Насилие, жестокие избиения, проникновение в чужие дома, грабеж, заряженное moloko с ножами, изнасилования, вседозволенность, Бетховен, Гендель, классическая музыка в многообразии. Нет, любовь к классической музыке не показывает его глубину и многогранность. Берджесс не морализирует героя, напротив показывает, что не взирая на любые условности мальчик делает то, что ему нравится, и не более.
Считаете Алекс один такой? Оглянитесь вокруг. Остановите свой взгляд на зеркале.
Задумайтесь, а чего хотите Вы?

Прекрасная антиутопия. Великолепный абсурд.

Повествование ведется от лица Алекса, что дает возможность узнать глубже его как личность. Узнать о чем он думает. Например во время избиения мирного прохожего. Или во время изнасилования. Или во время чтения Библии. Или во время избиения. Или во время изнасилования. Увидеть первопричины выбора.
В нем нет жалости, сострадания, любви или чувства вины. И это тоже его выбор.
Случайность - последствие закономерности. Неверный выбор и будто бы случайное убийство.
В перспективе 14 лет заключения в гостюрьме. Или иной исход. Если Алекс примет участие в программе - исправлении, то его освободят значительно раньше.
Исправление - некая экспериментальная инъекция, от которой при любом виде или упоминании любого насилия и даже его любимой музыки у него появляются страшные приступы тошноты. Алекс соглашается.

Совершеннейшая антиутопия. Великолепное безумие.

Человек лишившийся возможности выбора - не лишается ли он жизни, даже если продолжает дышать?
Алекс совершает попытку самоубийства.
Сколько мы готовы отдать за свою внутреннюю свободу?
Алекс не погибает и приходит в себя в больничной палате. Под вспышки фотокамер и скрежет ручек журналистов. Его одолевают вопросами, показывают газетные вырезки с разоблачением "темных" тюремных экспериментов. Алекс уже не дьявол во плоти. Алекс - жертва и герой. Просто потерянный подросток, запутавшийся ребенок, и ничего страшного, что он освободился от действия инъекции и спокойно обсуждает грязные подробности своих желаний и заливается смехом при упоминании насилия. Разве это важно акулам пера?

Окончательно восстановившись, гуляя по промозглым улицам, втянув голову в плечи Алекс думает о своем будущем. Он подумывает о жене и сыне, которого постарается уберечь от такой молодости, которая была у него самого. Он больше не хочет убивать и насиловать, не хочет заряженного молока.
Он хочет спокойной жизни, укрыться в кофейне, глядя на улицу через огромные стекла окон, попивая чай и стать таким же как все.

Что изменилось? - спрашивает себя читатель.
Он вроде как повзрослел - ухмыляясь отвечает Берджесс.

Что такое взросление? Взросление - это дрессировка. И вовсе не обязательно колоть каждому подростку сомнительные препараты. Общество сделает это и без фармакологического вмешательства. Вся наша жизнь - взросление или борьба с ним.

Восхитительная антиутопия. Комедия парадоксов. Думаешь ты вначале. А в конце открывается правда.

Нет, Заводной апельсин - это НЕ антиутопия. Это филигранная сатира над обществом в целом и над каждым из нас в отдельности.
Это просто обычная реальность, на которую принято закрывать глаза. Об этом не принято говорить вслух. Принято умалчивать и обходить такие темы стороной. Самовнушение и саморазрушение.
Заводной апельсин - тончайшее произведение, поднимающее темы психологии, социального строя, мотивов и выбора, свободы и мнимой свободы, наших решений и решений нам навязанных, скрывающее это под маской постмодерна, абсурда и легкости повествования.
Книга о каждом из нас.
Все мы - Алекс. Каждый из нас - это Алекс, закованный в рамки приличия собственной экспериментальной программой.

Энтони Берджесс - удивительный автор. Он умеет поразительно влюблять читателя в отрицательных героев. Он умеет мастерски препарировать общество и пуская туман в глаза авангардом, заставлять понимать суть на уровне эффекта 25 кадра. Он словно яд, распространяет мысли своих произведений по нутру, и они уже не выводятся.
Где-то глубоко внутри, у меня навсегда останутся несводимой татуировкой на душе мысли о Заводном апельсине.

Аллес капут насилие? Ну, чушь.

Никогда еще мне не было так страшно приниматься за книгу. Я столько всякого отталкивающего про нее слышала: что не продохнуть от насилия, что герой - мразь и не исправляется, в общем, собрались все самые-самые табуированные для меня в книгах темы. Но на удивление я от книги если не в восторге, то в интересном таком замешательстве, уж очень на многие мысли она меня навела.

К сожалению (или к счастью), я много раз видела трейлер к фильму Стенли Кубрика, и очень много информации имеется про его создание, так что главный герой у меня непрерывно ассоциировался только с Малкольмом Макдауэллом и никем иным. Ну что же, не в первой, "Правила виноделов" у меня тоже маячили перед глазами рожицей Тоби Магуайра, почему бы и нет, у Малкольма вполне характерное лицо.

И еще одна такая засада приключилась, что книга мне понравилась, насколько может понравиться книга про омерзительного психопата, но я абсолютно не согласна с автором практически ни по одному вопросу. Мне чужда его картина мира, делящая людей на плохих и хороших, утверждающая, что есть отдельно добро, и есть отдельно зло, и, видимо, где-то есть абсолютное зло, которому и поклоняется Алекс, главный герой. Ну, не бывает в жизни такого. Бывают серийные маньяки, бывают педофилы, но я не могу и их отнести к абсолютному злу, они просто больные люди, которых надо изолировать от общества.

Или вот финал книги, когда Алекс "вырастает" из своей оргазмической радости от насилия. Такого тоже ведь не бывает. Тюрьма не исправила, промывание мозгов не исправило, гипноз и всякие медицинские штуки не исправили, а вот пришла пора, и он влюбился в жизнь, и вдруг все, аллес капут насилие? Ну, чушь. Возможно, автор аллегорически изображал, усиливал мятущуюся душу подростка, бунтарство, но в таком случае Берджесс просто невероятно переборщил. Да, у многих подростков в это время есть похожие стремления к насилию, но обычно оно выливается в более мягком виде в виде максимум разбитых витрин, в криминальных районах сильнее, но у Алекса эта степень не то, что максимальна, она гипертрофированно уродлива, это настоящая психопатия. А психопатия "ни от чего" не проходит ни с того, ни с сего. Так что не верю я либо в финал, либо в психопатию. Не сходится у меня.

Но несмотря на такие несостыковки, книга действительно хорошо написана. Она втягивает в себя, стоит лишь пережить первые две части, когда из Алекса прет ненависть и разрушение. Видимо, из защитных побуждений у меня отключилось воображение, и я никак не могла (или не хотела) себе представлять все эти побоища, весь этот kal, и уж особенно я отключилась на сцене sunn-vynn. Вот где табу так табу для меня. Но дальше было легче и интереснее. Интересен метод лечения ассоциацией, насколько он вообще реален, не в случае лечения от насилия, а вообще? Возможно ли хоть что-то вот так снаружи привить, показывая картинки и при этом вливая лекарства, вызывающую тошноту? Были ли реальные эксперименты? Интересны люди, пострадавшие от действий Алекса, и как они сами превращались в таких же чудовищ, чтобы отомстить за себя и за близких. Интересно то, что Берджесс вывел сам себя в роли писателя Александра Ф., его первая жена точно так же пострадала от рук (и не только) мародеров. Интересно то, как автор написал, очевидно, психотерапевтическую для себя книгу, где выплеснул, выговорился обо всем, что ему пришлось пережить. Писательство - на самом деле отличная терапия.

Много всего интересного, чего я даже не ожидала от этой книги. Видимо, мои табу в книгах постепенно растворяются. Вот, что ЛЛ животворящий делает.

Книжное путешествие
Привет Настене nastena0310 , которая когда-то подбила меня на эту книгу))

Честно говоря, даже не знаю, как реагировать на эту книгу. Мне трудно было пробираться сквозь этот сленговый язык, пришлось даже из одного перевода в другой перескакивать, так как первый вариант я просто не осилила, всё время застревая на написании. Но на этом мои мучения не закончилось, скорее это ещё были только цветочки, а вот что творилось по ходу описания вызывало отвращение. Причем я никак не могла понять, зачем всё это насилие. Были бы хоть какие-то метания, психологический слом, в общем хоть что-то, кроме того, что таким вот нелюдям просто нравится причинять боль тем, кто не сможет им ответить, почувствовать свою власть над другим. И таких понятное дело, что тюрьма не перевоспитает. Это даже смешно звучит, скорее она их ещё большей жестокости научит.
И знаете, несмотря на то, что главному герою всего пятнадцать лет на момент попадания в тюрьму, я бы ему пожизненное дала как минимум, а лучше и сразу отправила на тот свет. И нет, то, что мол юность такая пора, когда мы дикие животные не оправдание тому, что он творил и что творили другие. И последняя глава меня убила, мол потом они повзрослеют и станут как все. Серьёзно? Вот так всё заканчивается? Ему просто поднадоело избивать старых и беспомощных, насиловать, воровать и убивать и он решил мне уже восемнадцать, надо двигаться дальше, заводить семью и работу? Это что вообще за бред такой. В целом меня всё не покидала мысль, что всё это бред. Особенно когда в конце после его возвращения к «нормальности», когда он перестал быть заводным апельсином, ему показывали картинки и спрашивали, что он хочет сделать с теми, кто на них изображен и он отвечал в духе себя прежнего, убивать и насиловать и после этого врачи его поздравили с тем, что он снова здоров! Серьёзно, вот это вот называется нормальным состоянием здоровья?! Такое ощущение, что я прочитала какую-то жуткую антиутопию, где насилие это норма жизни и в таком вот мире я категорически не хотела бы жить. И да, жестоки там не только такая вот золотая молодёжь, а всё общество, как нам показывают в ходе повествования. И возможно в таком мире просто невозможно не быть жестоким, но это ужас какой-то.
Но за что собственно четыре, а не три или ещё меньше, так за то, что написано атмосферно и язык для этой истории самый подходящий, с головой окунает в эту грязь. Книга мне не понравилась по личным мотивам, но прочитать её стоило. Она заставила задуматься о многом, в частности, правильно ли было лишить таких вот людей воли и заставить их не совершать зло, а также страдать от того, что раньше нравилось, например музыка и не дать возможности жить половой жизнью или же каждый должен сам решать, какой дорожкой ему идти. Но что точно понятно, так это то, что заставляя их не совершать плохие поступки, хорошими людьми их не сделали, в этом не было искренности, а только эгоистическое нежелание чувствовать боль. А это отнюдь не есть добро. И в целом добра в этой книге нет совсем.

Прочитано в рамках игр Наперегонки со временем и Книжное путешествие.

What's it going to be then, eh?

Антиутопия "Заводной апельсин", написанная великим Энтони Берджессом в 1962 году, наиболее удачна из всего, что вообще когда-либо было создано на эту тему. Настолько, что современный читатель (преимущественно читательницы) воспринимают это произведение как современную прозу, не потрудившись поинтересоваться его происхождением. Действительно, мир, созданный Берджессом, настолько удачен, что мы забываем о том, что перед нами фантастика. Читая "Заводной апельсин" впервые, в далеком 1992 году, я и сам озаботился подобным вопросом только после того, как обнаружил в тексте упоминание о "старом автомобиле 95-го года". Ну, так теперь и это стало вполне актуальным. Теперь какой-нибудь замшелый читатель вполне серьезно примеряет этот фантастический мир на себя, возмущается, клеймит Алексов, хотя это довольно нелепо, ибо с таким же успехом можно примостить себе на грудь три волосатые сиськи из какого-нибудь фантастического боевика или восклицать "а будь я гномом, я бы на его месте...! огогого!!"

Более непредвзятый взгляд же увидит даже то, что, например, Алекс совсем не какой-то особенный. На улице носятся такие же банды разбитных мальчипальчиков, все это в норме и в порядке вещей. Газеты пишу, но они всегда пишут. Мы тоже пишем. Перед нами продукт системы и первейший вопрос, который поднимает любая антиутопия - в чем корни того, что перед нами в книге. Что в нас самих сейчас не так. Расшифровка, причем максимально упрощенная, дается в тексте "Заводного апельсина". И не одна расшифровка, а несколько. И на разные вопросы. Но это для тех, кто внимательно читает. Например, природа добра и зла - какова она, в чем заключается. И здесь же дается ответ. Она там, где человек берет на себя божественные функции. Считает себя высшей инстанцией, преподносит нам однозначные суждения. Посмотрите на большинство рецензий. Действительно, к чему копаться где-то в корнях, если нас интересует исключительно результат. Мальчик какой нехороший у нас вырос. Не любит маму. Мама, правда, все сделала, чтобы растить его в одиночку. Но кто об этом знает.

В итоге автор нам преподносит две крайности - Алекс до "лечения" и после. Реакция обывателя здесь тоже предсказуема. Урод получил по заслугам. Искупление только для раскаявшихся. Алекс, ты забыл постучать головой об рельсы, прежде чем прыгнуть в окно. Тогда бы тебя пожалели. Правильный ответ же находится между этими двумя крайностями. Ищите золотую середину - придет и к вам равновесие.

Вообще, все английские антиутопии каким-то боком соотносятся с нашей страной. Есть что-то крайне родное и в "языке Nadsat", созданном Берджессом в Ленинграде, и в том, что свой "1984" Оруэлл списал со сталинского СССР, и в дедушке Хаксли, на внуке которого природа взяла отпуск. В том, что англичане наши психологические враги - в этом отношении Лев Толстой был абсолютно прав. Как он его называл, "английское буржуазное свинство", прямо противоположное русскому образу смирения, всепрощения и тонкой эмоциональной чувствительности. Да и сейчас - обратите внимание, куда бегут всякие там наворовавшиеся и политические. Исключительно в Лондон.

Kisy, starikashki и tsheloveki! Сидите вы, hnykalky, за дверями, такая у вас zhizn , пока bandy, shaiki и gruppy разбитных malltshipaltshikoff вроде нас дают вам toltshok, tsapattsia между собой и razvlekautsja. И не vjezzhajete вы, что на весь окружающий мир вам plevatt, а нам тем более. Шлепать вам gubiohami да писать гневные shtuki и прочий kal. Это уж вовсе hohma. Sdohnutt можно только один раз. А вы sdohli еще до рождения. Мы ваше otrazhenie, porozhdenie вашего straha и ravnodushija.

What's it going to be then, eh?