Рецензии на книгу «Хазарский словарь (мужская версия)» Милорад Павич
Ну я правда ни с чем другим, как с кубиком Рубика сравнить это не могу. Вот ты держишь её в руках, а сам даже и не подозреваешь, что на самом-то деле в руках держит она тебя.
Сейчас объясню, почему: гипертекст. "Читай и так, и сяк, и наперекосяк!" - предлагает нам Павич. Он, кстати, не умалчивает о том, что пока ты молод, вся эта книга для тебя не более, чем нагромождение подсоленных легенд и псевдонимов, а вот чем дальше в старость, тем больше ты поймешь. Наверное, поэтому многие дочитывают её с трудом, кто-то вообще не дочитывает, кто-то читает всю жизнь, а кто-то всю жизнь перечитывает.
Я, скорее, буду относиться к последним. Мне она тоже далась нелегко, в нее втягиваешься - словно столовым ножом железо пилишь - еле-еле, читаешь - будто жвачку из волос вытаскиваешь - аккуратно, долго, не нервничая, а иначе придется воспользоваться ножницами. И как я ни старалась, многого все-таки не поняла: в силу ли возраста или нехватки знаний, не разумею.
Вот тут я встала на распутье. Надо ли мне зарываться в энциклопедии, отсеивать вымысел от правды, в общем, лезть в такие дебри, куда матерые-то сто раз подумают, перед тем как залезть. Можно, конечно, но я тут на днях наткнулась на беседу о Павиче с преподавателем нашего факультета Н.Э. Микеладзе, и вот что она говорит: "...я не готова глубоко разбираться в нюансах его упражнений с каббалистическим знанием в «Хазарском словаре» и некоторых других произведениях. Поскольку что-то мне подсказывает: время будет потрачено впустую". Я, пожалуй, с ней соглашусь.
Но роман я еще обязательно перечитаю. Когда научусь читать между строк - как мне показалось (да так и есть), для Павича это вообще одно из основных требований к читателю. Может, тогда я и найду ответы на мучающие меня вопросы относительно романа: это или совершенство и в форме и в содержании, или попытка преуспеть во всем, а в результате просто клубок запутавшихся ниток.
Не знаю. Поживем - увидим.
Одна из самых необычных книг, попавших ко мне за последнее время. Всё произошло совершенно неожиданно, когда я решила прослушать один университетский курс, в котором как раз и упоминалась данная книга. Стало интересно, кто же это такой, Бранкович, что есть в этой книге, что она притягивает.
Слушала в исполнении Ирины Ерисановой, никаких претензий, всё на высшем уровне. Вот, только это произведение нужно читать. Возможно, если мне понадобится книга не просто ради интереса, прочту её глазами.
Динамика интереса к книге колебалась в процессе чтения от нуля до самого высшего уровня. Местами было откровенно скучно. Финал же, наоборот, очень даже понравился. Цитат предостаточно для выписывания, есть над чем подумать.
Что мне было известно о хазарах? Да, практически, ничего, лишь поверхностные знания, первое, что приходит на память: Месть неразумным хазарам... Здесь же всё расписано довольно подробно и познавательно.
Книга не для лёгкого чтения, но одна из тех, которые когда-нибудь стоит прочесть.
Здесь же мы узнаем о ловцах снов.
Всего пересказывать не буду. Признаюсь честно, что после первого знакомства с автором и его творчеством, пока не прониклась сюжетом до конца. Книга имеет философско-историческую направленность, точно не развлекательного характера.
Дочитывала из чистого упрямства. Ведь народ читает, восхищается! %|
И всё надеялась... Ведь, бывает, встречаются книги, которые вначале идут туговато, а потом - просто проглатываешь. Но "Хазарский словарь" не порадовал.
Поэтому, чтобы долго не морочить вам голову, вынесу приговор сразу же:
читать, только если хочется пригрузить мозги. И если не идёт - то можно бросить. Весь роман - практически одинаковая мутноватая заумь.
Ну а теперь - всё-таки более подробно о впечатлениях.
Что это?
* литературная мистификация;
* псевдо-историческое исследование;
* популяризация истории;
* около-историческая реконструкция;
* мистический реализм;
* Обсурдистская писанина;
* попытка религиозного обобщения;
* всё вместе?
Читается не то, чтобы с трудом, но как-то вязко.
Есть что-то общее в стилистике с "Черной книгой" Памука (вязкость стиля) и с "Маятником Фуко" Умберто Эко (интеллектуально-навороченный гипер-текст).
Моментами интересно:
о братьях Солунских Кирилле и Мефодии, их трудах;
история о переписчике в конце, в приложении 1.
Необычные литературные тропы рождают определённый настрой:
"Из кельи была прекрасно видна середина октября, и в ней тишина длиной в час ходьбы и шириной в два"
Конечно, серьёзные мысли есть:
"Так же как человек, одаренный призванием к какому-то делу, во время болезни делает это дело с трудом и неловко, так и без всякой болезни, но с таким же трудом и неловкостью делает его тот, кто не имеет к нему призвания"
"Краски смешиваю не я, а твое зрение. Я их только наношу на стену, одну рядом с другой, в природном виде, тот же, кто смотрит, перемешивает их своими глазами, как кашу. В этом вся тайна. Кто лучше сварит кашу, получит хорошую картину, но хорошую кашу не сделаешь из плохой гречки. Так что самая важная вера у того, кто смотрит, слушает и читает, а не у того, кто рисует, поет или пишет".
"Каждый народ усваивает слои «Божественной книги» по-своему, в том порядке, который ему больше подходит, проявляя тем самым свою глубинную природу".
На примере хазар Павич показывает с одной стороны, кажущееся различие; с другой стороны - явную общность, реальное сходство и взаимосвязь всех религий, учений, идеологий, философий. Непонятно одно: а кто сомневается в том, что такая взаимосвязь на самом деле существует и она гораздо больше, чем различия?
Но в целом это ещё одна каша-малаша, отличающаяся примесью более близких славянских и христианских реалий-ингредиентов.
Отличие лишь в том, что Павич вполне сознательно ставил целью создать кашу-малашу. И у него таки получилось! :)
О степени доверия к тексту
"Один хазарский каган, весьма удачливый в войнах против печенегов и греков, у которых он отбил Херсонес (Керчь, что в Крыму)"
Но Херсонес - это совершенно НЕ Керчь. Это под современным Севастополем. Расстояние между ними - около 300 километров. Если это ошибка, - то непростительно. А если специально... - то я совершенно не понимаю цели.
"Он из Херсонеса напал на греков и, с успехом завершив поход, потребовал от греческого императора дать ему в жены одну из греческих принцесс. Император выдвинул одно-единственное условие - хазарский каган должен перейти в христианство. К огромному удивлению Царьграда, каган на это согласился. Так были крещены хазары".
Но ведь это широко известная история о князе Владимире и принятии христианства в Киевской Руси!
И вообще
"Сидя в клетке, он писал - выгрызал зубами буквы на панцире раков или черепах, но прочитать написанное не умел и выпускал животных в воду, не зная, что сообщает миру в своих письмах".
Похоже, это "остаточный самообраз" самого Милорада Павича. ;)
Автор хотел бы, чтобы над его работой задумывались, чтобы разгадывали загадки, ведь он загадал
"символ самой главной и самой сокровенной мудрости. Попробуем же поискать"
но... в моей душе текст не нашёл отклика, ничего не зацепил. Читать было откровенно скучно. И потому - никаких загадок я не стала разгадывать.
Итак. Текста много, подтекста - ещё больше, смысл в общем-то, конечно, есть, а толку - чуть.
Текста много, а толку - чуть
В школе нам говорили, что перегружать текст метафорами нельзя, ведь всё потонет в словесной воде. Павич же наоборот, буквально жгёт метафорой в каждом предложении. Порой усмехаешься, но чаще напрягаешься, потому как в иной момент эти сравнения более тянули на бред сумасшедшего, нежели на адекватную речь.
Давным-давно (более 1000 лет назад) жили хазары, потомки гуннов и прочих степных народов, жили они спокойно и редко нападали на соседей. У них было два правителя одновременно и разный этнический состав (причём хазаров унижали как могли). Главным искусством хазар было умение путешествовать по снам в любой исторический отрезок, т.е. нет гарантии, что сегодня к вам в сон не влезет один из них. И вот встал перед хазарами вопрос основной религии: иудаизм, христианство, либо мусульманство. Павич с каждой страницей придумывает всё более реалистичную альтернативу истории полузабытого народа.
Главная особенность книги - это энциклопедический подход. Она разбита на разделы и статьи в алфавитном порядке. По сути набор рассказов, где действующие лица постоянно пересекаются, и историю каждого читаешь уже в другом аспекте, нежели читал до этого. Читать можно справа-налево и слева-направо, с любой страницы... и даже перевернуть книгу вверх ногами - просто эта история будет складываться для вам в ином порядке, чем для другого читателя. Главное - вы не потеряете нить сюжета.
P.S. Посмотри, каковы результаты этой демократии - раньше большие народы угнетали малые. Теперь наоборот. От имени демократии малые народы терроризируют большие. Посмотри, что делается в мире: белая Америка боится негров, негры - пуэрториканцев, евреи - палестинцев, арабы - евреев, сербы - албанцев, китайцы боятся вьтнамцев, англичане - ирландцев... Ваша демократия - это просто фигня...
Эти рецензии тоже могут вас заинтересовать:
- "Укус ангела" Павла Крусанова
Благодарю Doubanna за подаренную книгу.
Демократия
Предыдущий читатель этой странной книги умер вскоре после того, как она побывала в его руках. Как причудливо тасуется колода: хазары, основавшие между двумя морями свое великое Царство, были обречены на исчезновение после принятия новой религии (иудаизм? ислам? христианство?); их первоначальная религия и поныне остается тайной за семью печатями. О хазарах известно немногое. Особый интерес для нас представляет то, что на их золотых и серебряных монетах изображался загадочный «трехрогий» знак. Сами монеты были припаяны к ключам, но ими теперь не откроешь ни одну из дверей прошлого. Каким образом хазары приняли другую веру? Дело было так: хазарскому правителю (кагану) приснился сон, и чтобы истолковать его, он пригласил трех философов из разных стран — еврея, араба и грека, — пообещав, что он и его народ примут веру того, кто даст самое убедительное толкование.
Некоторые источники утверждают, что в тот день, когда каган принял это решение, у него умерли на голове волосы и он понял, что это значит, однако пойти на попятный уже не мог.
К нему явились три толкователя. То, что произошло далее, вошло в историю как «хазарская полемика». Первым в литературе о ней заговорил Иегуда Галеви — в произведении «Кузари» (1140 г.). В соответствии с еврейскими источниками, итогом «хазарской полемики» стал переход хазар в иудаизм. Изначально хазары исповедовали религию, о которой в наши дни ничего не известно. Как только хазары изменили своей вере, пришел конец их царству. Павич пишет: «Один из русских полководцев X века, князь Святослав, не сходя с коня съел хазарское царство, словно яблоко». Исчезли книги хазар и хазарский язык, исчезли так же, как их дома, чьи тени еще долго не уходили в забвение. Есть мнение, что изначальная религия хазар являла собой смешение алтайского шаманизма и поклонения небесному своду (tangri) с культами народов Кавказа. Также считается, что хазары приняли иудаизм по политическим причинам. Албанский епископ Исраэл с осуждением описывал языческие похоронные обряды хазар. Он же называет имена божеств, которым поклонялись хазары: Куар (бог молний), божество с двойным именем — Тангри-хан и Ашандиат. Хазарская полемика была нескончаемым состязанием, ибо до сих пор не ясно, кто победил, а кто проиграл, — состязание длится по сей день.
Вы заблуждаетесь, если думаете, что хазары превратились в очередную химеру, не оставив после себя ничего, кроме туманных воспоминаний о сне своего правителя и связки причудливых ключей. В 17 веке интерес к хазарам вспыхнул с новой силой. Собственно, тогда и был создан «Хазарский словарь». В 1691 году Joannes Daubmannus издал сборник «Lexicon Cosri», записанный под диктовку монаха Феоктиста Никольски. Сборник имел триадическую структуру и состоял из трех словарей: исламских источников о хазарском вопросе, еврейских источников и христианских источников. Издание Даубманнуса было смертельно опасным. Помимо 500 экземпляров «Lexicon Cosri» Даубманнус напечатал отдельную книгу; для ее создания была использована отправленная типографская краска. Павич сообщает, что в 1692 году стараниями инквизиторов весь тираж «Хазарского словаря» был уничтожен. Уцелел, как ни странно, лишь отравленный экземпляр. Каждый, кто решался прочитать книгу, разумеется, умирал от отравления сильным ядом. Смерть поджидала читателя на 9 странице, где содержалась фраза Verbum caro factum est («Слово стало мясом»). В руки обреченного на смерть попадал закрывавшийся на золотую застежку отравленный словарь, к которому прилагался вспомогательный экземпляр с серебряной застежкой. По легенде, Даубманнус вставил в словарь песочные часы, изобретенные знатоком «Зохара» по имени Нехама.
Песочные часы, которые он вставил в переплет книги, были невидимы, но во время чтения в полной тишине можно было услышать как пересывается песок. Когда песок переставал шуршать, нужно было перевернуть книгу и продолжать читать в обратном порядке, с того места, где остановился, к началу, вот тут-то и открывался тайный смысл книги.
Что сообщает нам Словарь о загадочном народе? Хазарская азбука была сакральной и считалась запрещенной. Письмена ее убивали, поэтому буквы дозволялось писать только слепым. Хазары знали семь сортов обожествляемой ими соли, вытесывали свои храмы в соляных скалах на земной поверхности и обладали способностью каждый день пробуждаться кем-то другим, обращая к миру новое лицо. На картинах современного сербского художника-сюрреалиста Влады Мирковича можно увидеть фигуры с девственно-чистыми лицами, словно поджидающими своих художников, что нанесут на их поверхность чьи-то черты, сделают их мужчинами с суровыми взглядами или женщинами с обольстительной улыбкой. У хазар был народ-двойник, с которым их мудрено было спутать, но другие «хазары» быстро забывали сакральный язык настоящих хазар, и обнаруживали свою истинную сущность. Об этих хазарах мы и ныне можем без труда узнать из многочисленных трудов историков. Язык истинных хазар был музыкальным и включал в себя семь родов: мужской, женский, средний, род для евнухов, бесполых женщин (тех, у кого пол забрал шайтан), сменивших пол, прокаженных. Молитвой их был плач, «потому что слезы принадлежат Богу». В хазарском государстве жили коренные хазары (их называли «родившимися под ветром») и переселенцы («родившиеся над ветром»). Деньги хазары называли «слезами». Своих покойников они хоронили в семейных гробницах на берегу Дуная. В двойных ямах, повернув головы в сторону Иерусалима, покоились хазары со своими женами и лошадьми. Словарь сообщает, что у хазар были кормилицы, способные отравить свое грудное молоко. Они высоко ценились и использовались всякий раз, как нужно было избавиться от какого-нибудь наследника. Когда наступал черед назначить нового правителя (кагана) — а назначался он всегда королем, правившим вместе с каганом — приводили избранника и подвергали его своеобразному испытанию. Его душили куском шелка до тех пор, пока он не начинал терять сознание, а затем задавали вопрос, как долго он планирует править. Будущий каган сам назначал себе определенный срок. Если жизнь его обрывалась до этой даты, хазары в очередной раз начинали искать ему замену, но если срок правления кагана подходил к концу, а он оставался в живых, его убивали.
Имя правителя, чей сон положил начало “хазарской полемике”, исчезло их памяти человечества, однако, до нас дошла весьма любопытная легенда о хазарском големе. Каган не имел престолонаследника и, последовав совету придворного еврея, решил собрать копию себя самого из частей тел жителей Хазарского царства. Целыми днями по приказу правителя гонцы разыскивали людей, чьи руки, ноги, спины и животы были подобны частям тела кагана. Все, кроме головы, было найдено. Но придворному еврею все–таки удалось встретить девушку, чья голова оказалась практически копией с головы кагана. Ее немедленно доставили ко двору. Многочисленные части тел собрали воедино. Для того, чтобы завершить создание двойника правителя, «еврей написал на лбу нового существа какие-то слова, и молодой наследник поднялся с постели кагана». Ночь он провел в покоях принцессы Атех, после чего выяснилось, что наследник обрезан, а правитель нет. Сделать обрезание означало принять иудаизм. Каган отверг это решение, и его двойник был брошен в тюрьму. Рассвирепев, он обратился в великана, и принцессе Атех пришлось убить его плевком в лоб. Похожая история случилась и в XVII веке: Аврам Бранкович, один из авторов христианских источников о хазарском вопросе, вылепил себе сына из глины и оживил его, прочитав над ним 40-й псалом. Он дал своему созданию имя Петкутин и, чтобы он ничем не отличался от обычных людей, обременил его не только обязательной для нас смертью, но и вполне человеческим недугом под названием «сенная лихорадка». Петкутин вырос красивым и образованным юношей. Вскоре он женился на Калине, дочери человека, исполнявшего обязанности хранителя души Аврама Бранковича. После женитьбы они отправились в Грецию, где, читая строки из «Одиссеи» Гомера, ненароком исполнили ритуал жертвоприношения в пространстве древнего храма. Души мертвых зрителей, столь же жаждущих крови, что и обитатели мрачного Эреба, разорвали на куски Калину. Петкутина ожидал не менее страшный финал: душа его возлюбленной, освободившись от плоти, примкнула к легиону голодных душ и менадически растерзала своего избранника.
В Словаре упоминается секта «Ловцы Снов». Полное понимание того, что она собой представляла, приходит не раньше, чем все три части словаря сложатся в единое целое. Сначала мы узнаем немногое: в секту входили хазарские священнослужители, что “занимались созданием своего рода земной версии той небесной иерархии, которая упоминается в Священном Писании”. Покровительницей секты была принцесса Атех. Имя ее означало четыре состояния духа. До сих пор не существует ясности относительно того, кем приходилась Атех хазарскому кагану: дочерью, возлюбленной или сестрой. По одной легенде, первоначальная версия Хазарского словаря была создана именно принцессой. По христианским преданиям, ее культ возник после того, как во время “хазарской полемики” принцесса Атех победила в споре еврейского философа и приняла христианскую веру, что вслед за нею сделал и каган. Но не следует слепо верить всему, что написано в Красной Книге, поскольку две другие свидетельствуют о том, что хазары приняли отнюдь не христианство. Атех так никогда и не смогла умереть. Исламские предания говорят, что Иблис лишил Атех пола и заставил забыть свой язык и стихи. Единственным словом, которое она сохранила, было слово «ку».
Члены ее секты пытались составить тело Адама Рухани, иными словами, «создать на Земле книгу его тела». В Словаре говорится:
Если соединить вместе все сны человечества, получится один огромный человек, существо размером с континент. И это не просто огромный человек, это Адам Рухани, небесный Адам, ангельский предок человека, о котором рассказывают имамы. Этот Адам до Адама был третьим разумом мира в начале, однако настолько погрузился в себя, что заплутал, а когда очнулся от этого заблуждения, то сбросил в ад всех своих попутчиков — Иблиса и Ахримана и вернулся к Небу, но теперь ему досталось быть там не третьим, а лишь десятым умом, потому что семь небесных херувимов за это время уже заняли места в Небесной лестнице над ним. Так Адам-предтеча отстал: семь ступеней лестницы — это степень его отставания от самого себя, и так родилось время. Потому что время — это только та часть вечности, которая опаздывает (1) . Этот ангельский Адам, или Праадам, который был и мужчиной и женщиной одновременно, этот третий ангел, который стал десятым ангелом, вечно стремится достичь себя самого, и в отдельные мгновения ему это удается, но он постоянно падает вновь так, что и по сей день блуждает между десятой и второй ступенью разума.
И не менее важные слова:
Ловцы снов блуждают по чужим снам и извлекают из них по кусочкам существо Адама-предтечи, складывая из них так называемые хазарские словари для того, чтобы все эти книги воплотили на земле огромное тело Адама Рухани.
Здесь Милорад Павич обращается к исмаилистской метафизике, давая новое прочтение учению о падении Третьего Интеллекта, Адама Рухани. Вот как передает это учение Анри Корбен:
Духовный Адам в своем ослеплении отказался от признания «предела» (хадда), который ему предшествовал, т.к. не узрел, что этот хадд отсылает к Единому за свои горизонты. Он задумал дойти до недостижимого Принципа без помощи этого промежуточного предела, потому что, не понимая тайну Deus revelatus , воплощенную в 1-м Интеллекте, отождествил его с абсолютным божеством, Принципом (Мобди). В своем стремлении достичь абсолюта он впал в идолопоклонство. Когда, наконец, он очнулся от этого заблуждения, подобно архангелу Михаилу, одержавшему победу над самим собой, далеко от него в нижние миры уже была отброшена демоническая тень Иблис (Сатана, Ариман). Самого же себя он увидел опоздавшим (тахаллуф), в некотором роде отставшим от самого себя. Из 3-го Интеллекта он стал 10-м. Этот интервал отмерил время его заблуждения, которое он должен был преодолеть. Он соотвествовал эманации семи других Интеллектов, называемых «семью Херувимами» или «семью божественными Словами», которые помогли Ангелу-Адаму вернуться к самому себе. Семерка означает символическое измерение его падения. Время, т.о., является в каком-то смысле опозданием, «опоздавшей вечностью». Вот почему 7 периодов составляют ритм цикла пророчества, 7 Имамов составляют ритм каждого цикла. Здесь скрываются метафизические корни семиричного шиизма или исмаилизма: число семь является числом опоздания вечности в Плероме, опоздания 3-го Ангела, ставшего 10-м и возвратившегося на свое место.
Шайтаны не могли позволить, чтобы книга тела Адама Рухани была воплощена. Они преследовали Ловцов Снов с целью их уничтожить. Адам Рухани был символом веры хазарской принцессы и секты Ловцов Снов. Он был их Осирисом, которого требовалось воскресить, собрав все части его растерзанного тела. Перед Ловцами стояла задача, перемещаясь из сна в сон, выследить двух людей, видящих во сне друг друга. Ловцы писали их житии, которые и составляли сакральный Хазарский Словарь. Книга передавалась из поколения в поколение и постоянно дополнялась новыми жизнеописаниями ловцов снов и пойманной ими «добычи». Дьявол говорил, что Ловцы Снов могут «в лучшем случае сложить кончик его [Адама] пальца или родинку на бедре. А наша задача предотвратить появление этого кончика пальца или родинки на бедре. Остальные же шайтаны занимаются другими людьми, которые складывают другие его члены. Но не заблуждайтесь. Никто из вас, людей, никогда даже не прикоснется к большей части его необъятного тела». Хазары считали Адама старшим братом Христа и младшим — Сатаны.
Он был сотворен Сатаной из семи частей: «мясо из глины, кости из камня, глаза, скорые на зло, из воды, кровь из росы, дыхание из ветра, мысли из облаков, а ум из быстроты ангелов». Душу в него вдохнул второй Отец — Бог. Адам жил сразу в двух мирах — духовном (божественном) и материальном (дьявольском творении). Предание гласит, что Сатана заточил в тело Адама двух падших ангелов, одержимых похотью. Этих ангелов звали Адам и Ева. Первый Адам был создан из мужского и женского времени, затем времена были разделены на четыре (Ева, Каин, Авель и Сиф), вскоре Адам размножился на великое количество частей; его тело стало огромным и заключало в себе жизни и смерти всех его потомков. С последним из них умрет сам Адам Рухани, окончательно разъединившись. Каждый отпавший от тела Праотца, не умрет вместе с ним. «Они станут чем-то другим, но не людьми». На иконах хазары изображали не лики святых, а два больших пальца — мужской и женский, левый и правый. Любая найденная часть тела Адама могла ожить лишь после того, как эти пальцы соприкасались. У каждого хазара имелся посох, на котором он оставлял особые отметки — символы своих чувств, что посещали его в моменты мистических озарений. Считалось, что в это время человек становился частью тела Адама. Ловцы Снов собирали эти мгновения, истолковывая знаки на посохах. Именно эти мгновения они и называли “снами”.
Только тогда, когда мы включаемся в тело Адама, мы и сами становимся провидцами и отчасти собственниками своего будущего. В этом состоит главная разница между Сатаной и Адамом, потому что дьявол будущего не видит.
Адаму Рухани можно было служить разными способами. Так некоторые Ловцы собирали во снах буквы небесной азбуки. Но цель у всех них была одна — явить тело Адама. Огромный интерес представляет собой сон, приснившийся правителю, с которого, собственно говоря, и началась хазарская полемика:
Мне снилось, что я иду по пояс в воде и читаю книгу. Вода эта была река Кура, мутная, полная водорослей, такая что пить ее можно, только цедя через волосы или бороду. Когда приближается большая волна, я поднимаю книгу высоко над головой, чтобы не замочить ее, а потом снова продолжаю читать. Глубина близко, и нужно закончить чтение прежде, чем я на нее попаду. И тут мне является ангел с птицей в руке и говорит: «Создателю дороги твои намерения, но не дела твои». Утром я просыпаюсь, открываю глаза и вижу — стою по пояс в воде; в той же самой мутной Куре, среди водорослей, держу в руках ту же книгу, передо мной ангел, тот самый, из сна, с птицей. Быстро закрываю глаза, но река, ангел, птица и все остальное по-прежнему здесь: открываю глаза — та же картина. Ужас. Читаю первое, что попадается в книге: «Пусть не похваляется тот, кто обувается…» Я закрываю глаза, но продолжение фразы вижу и дочитываю ее уже с закрытыми глазами: «…так же как тот, кто уже разулся». Тут с руки ангела вспорхнула птица — я открыл глаза и увидел, как птица улетает. Тогда мне стало ясно — я не смогу больше закрывать глаза перед истиной, спасаться зажмуриваясь; нет больше ни сна, ни яви, ни пробуждения, ни погружения в сон. Все это единый и вечный день и мир, который обвился вокруг меня, как змея. И я увидел большое далекое счастье, оно ка- залось маленьким и близким; большое я понял как пустоту, а маленькое как свою любовь…И я сделал то, что сделал.
Мы полагаем, что кагану приснился сам Адам Рухани. У всех — христиан, иудеев и мусульман — была своя Божественная Книга. Не было ее только у хазар. И тогда в сон к правителю хазарского Царства явился Адам Рухани. Божественным Писанием хазар стал Хазарский Словарь. Зачем кагану явился ангел? Разумеется, для того, чтобы все части были собраны воедино и на Земле была воплощена «Книга Его тела». Мы даже допускаем мысль, что все трое толкователей были дьяволами, пришедшими для того, чтобы помешать правителю верно понять послание Адама и погубить себя и свое Царство, приняв чужую веру, что в конечном итоге и произошло. Интересно, что изображение на «трехрогой» монете было следующим: на одре лежит человек и показывает связку прутьев трем рядом стоящим юношам. Еврей, араб и грек дали свое толкование, и мы поспешим дать еще одно: три прута символизируют три религии, три юноши — приглашенных философов, человек, лежащий на одре — правителя. Какой бы выбор он ни совершил, с одра ему уже не подняться. Любая религия есть смерть его Царствия.
Анализируя все три части словаря, мы пришли к выводу, что Книга является сценой, на которой творится Мистерия Воссоединения. Аврам Бранкович, Самуэль Коэн и Юсуф Масуди, вероятно, представляют «три души» правителя: нефеш, руах и нешмах. «Пусть идет, чтобы его сон был истолкован перед Троицей», — говорит Талмуд. И этой Троицей стали толкователи, участники хазарской полемики, они же — суть три Дьявола, сошедшие на землю как Никон Севаст, Ябир ибн Акшани и Ибн (Абу) Хадраш, иконописец, музыкант и поэт. Принцесса Атех, автор женской части первоначального Хазарского Словаря предстает перед нами в нескольких ликах: разорванной на куски на берегу Дуная Ефросинии Лукаревич, женщины из сна Бранковича, бесполой женщины из сна Масуди, растерзанной в театре Калины, четырехлетнего Мануила, официантки Вирджинии Атех. Она же, безусловно, Лилит. В христианских источниках сказано, что Атех имела семь лиц. О своем появлении в мужском облике она устами Ефросинии Лукаревич говорила Коэну. Автор мужской версии Словаря, Мокадаса Аль-Сафер, есть Адам Небесного и каган земного мира, искавший самого себя в сновидениях всего человечества. Павич говорит, что имя бога начинается с Алеф; Атех и Аль-Сафер соединяют два больших пальца вопреки козням шайтанов.
Примечание:
(1) В «Хазарском словаре» Павич почти повторяет то, что сказал Анри Корбен об Адаме Рухани в «Истории исламской философии»: “Время, таким образом, является в каком-то смысле опозданием, «опоздавшей вечностью». Более чем вероятно, что М.Павич был знаком с наследием А.Корбена. “История исламской философии” вышла в свет в 1964 году (насколько нам известно, Павич хорошо знал французский язык), “Хазарский словарь”, создание которого заняло пять лет, появился в 1984 году.
"Хазарский словарь" Милорада Павича
Для меня Павич - это прекрасный теоретик. Мне нравится его подход: идти незнакомой дорогой, переворачивать все даже не с ног на голову, а как-нибудь с подвыпертом сбоку наискосок, и так раз за разом. Мне нравится его желание встряхнуть читателя, побудить не просто думать, а думать нелинейно. Я за это люблю в целом зарубежку 20 века, и Павич в этом деле в первых рядах.
Но как практик он не приносит мне удовольствия. Мне кажется, в стремлении к форме он немного перестарался - так, что содержанию не хватило сердечности.
А может, все дело только в том, что я не очень люблю притчи, древние тексты и их имитацию, а в Хазарском словаре именно подобная образность. Мне хочется, чтобы метафора что-то цепляла в подсознании, а не заставляла анализировать, что бы это значило.. тем более, каждые полторы строки. В общем, это не моя тема. Поэтому читалось очень тяжело, хотя некоторыми статьями словаря я зачитывалась и один раз даже пропустила в метро свою остановку.
Несмотря ни на что, "Пейзаж, нарисованный чаем" обязательно почитаю тоже, хотя бы просто из уважения к идеям и желаниям Павича.
Отмечу, что было такое. Читала.
Неаппетитные обороты типа "и тогда его язык как бы порос мехом", конечно, запомнились, но после Петровича о "Словаре" и вспомнить нечего.
Современный автор этой книги заверяет читателя, что тот не обязательно умрет, если прочитает ее, как это произошло с его предшественником, пользовавшимся изданием "Хазарского словаря" от 1691 года, когда эта книга была впервые составлена.
Поняли, да?! И как можно было после этого её не прочитать?! Тяжело она мне далась. Трижды начинала и приходилось отдыхать после 2-3 глав. Всем, кому советую, сообщаю прежде, что к Павичу нужно привыкнуть. А чтобы привыкнуть, нужно попробовать смотреть глазами героев, почувствовать то, что чувствуют они. Любить с ними, страдать с ними, умирать с ними, быть ими. Я пока не буду добавлять цитаты, я даже не знаю какие выбрать. У меня так со многими любимыми книгами. Если любишь, то любишь ВСЁ, каждое слово, букву. А как выбрать любимое из любимого? Возможно позже, когда буду перечитывать, мой энтузиазм иссякнет, но пока нет! А вообще ДА!
Руками с двумя большими пальцами она отламывала кусочки хлеба и опускала их себе в подол. Когда они размокали от слез и молока, она бросала их к своим ногам, а на пальцах ног у нее вместо ногтей были зубы. Прижав ступни к друг к другу, она этими зубами жадно жевала брошенную пищу, но из – за того, что не было никакой возможности ее проглотить, пережеванные куски валялись в пыли вокруг...
Должно пройти еще очень много времени, прежде чем мою голову покинут существа, которые "мочатся хвостом" и выгрызают письмена на панцирях проплывающих мимо черепах. Да, автор достиг одной из своих целей, он произвел на читателя впечатление. Но предъявляя к этому читателю повышенные требования и открыто возмущаясь тем, что современные книгочеи не имеют фантазии и ждут ее от автора, кажется, забыл предъявить требования к самому себе. И как бы доказывая, что до его фантазии нам очень далеко, нагородил такой забор из тайных смыслов, символов, роскошных словосочетаний и глубоких подтекстов, что за ним оказалось не видно сути. Если она имела место быть.
Безусловно, новое восхищает. Новое в литературе, исследованной вдоль и поперек, приводит в восторг. Создатели чего-то принципиально нового заслуживают всеобщего поклонения. Но здесь блестящая идея романа в виде гипертекста не послужила смыслу, а осталась, на мой взгляд, идеей ради идеи. Чтобы привести в восторг критиков и написать на базе этого произведения несколько таких же туманных работ, претендующих на анализ и раскрытие глубокого смысла, такого же вымышленного.
Что же имеет читатель, который после пространного предисловия уже приготовился оправдать высокое доверие и держит наготове свою фантазию во всеоружии?
Книга представляет собой сборник статей, наполненных по большей части вымышленными фактами о жизни псевдоисторических личностей, пересекающихся друг с другом в самых причудливых сочетаниях и о природе тех или иных явлений, встречающихся в тексте. Книгу, как и обещано, можно читать с любого конца и вообще с любого места. Зачем - другой вопрос. В ней нет сюжета и кроме специфического наслаждения от вычурного слога и удовольствия от узнавания знакомых образов смысла это чтение не несет. Последняя опция доступна для тех читателей, которые поднаторели в религиоведении, знакомы с каббалистическими текстами, алхимическими принципами, символизмом и историей.
Сразу оговорюсь, я этими темами занималась вплотную, но мне книга, тем не менее, особенной радости не принесла.
Читатель, пусть, по словам Павича, и обделенный фантазией, прекрасно чувствует автора сквозь текст. Чувствует он и то, как автор любуется собой, возводя обильные словесные конструкции в надежде что читатель пойдет по его следам, будет заглядывать ему в рот, ища подсказки и ответы. В своем желании эпатировать еще и еще зачатки читательского интереса постепенно сходят на нет, а предложения все больше напоминают набор слов. Метафоры, образные сравнения, символы смешиваются, и где-то ударяют в сердце, а где-то падают в корзинку к другим ненужным кусочкам потерянной мозаики.
Увечья, которые пахнут пометом синицы. Молодой человек, юный, как голод. Мохнатые, как мошонка, глаза (однозначный фаворит).
Текст болотистый, вязкий, и топкий. И читается он так же: не сказать, чтобы трудно, но медленно, как будто прыгаешь с кочки на кочку, периодически оступаясь. Книга однозначно заслуживает знакомства, потому что собственное мнение - единственное адекватное ее мерило.
Образы в ней яркие, западающие в душу. Попадаются и стоящие мысли.
Поступки в человеческой жизни похожи на еду, а мысли и чувства - на приправы. Плохо придется тому, кто посолит черешню или польет уксусом пирожное...
Жаль, что все это таится под толстым слоем авторских амбиций и псевдоисторических набросков.
Читала книгу давно , но до сих пор осталось послевкусие,хорошее послевкусие. Это было нечто новое в литературе (1984г),нечто сродни блужданию по интернету (как я теперь понимаю),когда перескакиваешь с одной ссылки на другую и дальше,дальше... В результате ты наполнился какими-то новостями (реальными,не реальными,мифическими,мистическими),убил тучу времени,а на выходе-пшик. Но ведь было увлекательно!
Почему бы тебе не собрать словарь слов, которые составили бы одну книгу, и не дать возможность читателю самому построить из этих слов свое целое?
Полагаю, что именно такой и была цель автора, хотя, не могу сказать, что он ее с успехом достиг. Можно создать иллюзию того, что читатель сам творит историю, но все равно на самом деле развитием истории руководит писатель.
Писать рецензию на книгу тяжело, потому что от нее очень противоречивые ощущения. С одной стороны, очень интересный и образный язык:
Вдруг он почувствовал, как новая, другая тишина вплыла в его молчание и разбила его. Рядом молчал еще кто-то, но молчал не на его языке.
С другой стороны, в основном текст настолько переполнен этими необычными сравнениями, что продираешься сквозь него с трудом, и красивые метафоры становятся препятствиями, о которые постоянно спотыкаешься.
С одной стороны, роман-энциклопедия, как будто бы научная статья о жизни и истории хазар, с другой стороны, большая часть исторических фактов и сведений о мифологии и религии хазар - выдумана.
И еще, моя личная нелюбовь - это мистика. В какой-то степени все эти персонажи с двумя большими пальцами на одной руке, с зубами на ногах, большими членами, все эти черти с хвостами и шайтаны - напоминали мне гоголевские Вечера на хуторе близ Диканьки, видимо, потому что я недавно читала эту книгу. Но если там это все было по-доброму и понятно зачем, то тут ощущение, что выдумка ради выдумки, только чтобы еще побольше шокировать.
Вообще, книга, по моему мнению, не столько о трех религиях и различных точках зрения на одно и то же (хотя и про это тоже), сколько о времени и о смерти. В ней много мудрых мыслей, над которыми хочется подумать, и много цитат оттуда хочется выписать. Но, к сожалению, после прочтения они не остаются в памяти совершенно, вместо них - образы странных и непонятных существ, от одних воспоминаний о которых содрогаешься.
Прочитано в рамках игры Собери их всех.