Рецензии на книгу «Страдания юного Вертера» Иоганн Гёте
Здра - вствуй - те, де - ти! Этто я при - шел. А - а - а - а :)))
Вертер очень любил детей. Как дедушка Ленин. Он им страшные сказки рассказывал. Но они его все равно любили. Детям пофигу. А еще Вертер страдал. Уж страданул, так страданул. В основном он страдал, опять же, фигней, но эта фигня принесла ему всемирную известность.
Достоинство у произведения Гете одно, но оно единственное и неоспоримое. Это идеальный текст. Он льется как песня, перетекает из края в край как амброзия, как 300-летний коньяк по дну бокала. Если где-то и есть литературное совершенство, то вот оно, здесь, в этих полутора сотнях страниц. Хочется читать этого Вертера только вслух, растягивая гласные. Великий Гете и великая песнь его. Но я всегда говорил и буду повторять, что одного лишь идеального текста недостаточно, чтобы по достоинству занимать место среди великих мира сего. Может поэтому при упоминании о Гете мало кто вспоминает Вертера, а больше Мефистофеля.
Почему природа столь слепа и столь легкомысленно себя ведет, раздавая литературные таланты всяким там Вертерам. "Страдания юного Вертера" невообразимая тупость, коей не должно быть в природе. Это чуш, маразм, бред сумасшедшей истерички. Моему негодованию нет предела, я просто обязан кого-нибудь убить. Все это читаешь как заупокойную молитву и ждешь - когда же это все, наконец, кончится, принесут церковную кружку, получат свои 30 сребреников и отстанут. Многостраничный порожняк очень похож на вопли Анны Карениной с той мерзкой разницей, что скульба на сей раз поднята существом, выдающим самого себя за особь мужского пола.
Единственная мысль, не покидающая тебя на протяжении всего повествования - "когда же ты, падла, уже сдохнешь". Руки сами тянутся оказать Вертеру посильную помощь в его позерском труде, ибо у него самого эти руки растут буквально из задницы и он не в состоянии даже толково застрелиться. То, что он в итоге покончил с собой - выдумка Гете, ибо для таких Вертеров скулить и шантажировать всех своим суицидом - хлеб насущный. Но ни один в итоге так и не застрелился. Клоуну самое место на сцене. О, я умру! Кинжал вошел в мою нежную плоть и в жесточайших муках я покинул этот бренный мир. И все из-за того, что ты не любила меня. Слышишь? Если прослушала, то я повторю. Все. Я уже труп. Я умер. Сейчас закрою глаза. Я так страдал. Что, опять прослушала? И т.д. еще страниц сто- сто пятьдесят.
Нудное пустословие и однообразное кукареканье об одном и том же, вероятно, самому Гете показались непродаваемыми, поэтому для своего никчемного и бессмысленного героя он быстренько, ближе к концу, постарался поналепить хоть какой-то смысл. Проехался с его помощью по госслужбе (разумеется, службе на самом высшем уровне, ибо высокодуховность Вертера определяется принадлежностью к богатому и знатному роду) и присовокупил ни к селу ни к городу лирический перевод, якобы сделанный самим Вертером, вручив тем самым каждому филологическому тунеядцу этот прецедент в виде гордого флага над его теплым сортиром.
Маразм сюжета ужасает своей надуманностью и смешит возможной разнообразностью современных трактовок. Можно, например, разглядеть у Вертера зачатки готической субкультуры или посоветовать главным героям особенно не париться, забыть о страданиях и замутить легкий необременительный групповой секс. К твоей жене ходит влюбленный в нее чудак, а ты его не только жалеешь, но и выходишь всякий раз из комнаты, чтобы оставить их наедине. Подобные извращения просто-таки напрашиваются стать предметом изучения дядюшки Фрейда.
В результате - текст 6, сюжет 0, личность автора 0. Итого 2.
p.s. Вертер-робот, кстати, это очень верно. Он может стреляться хоть каждый день. Пока не истечет гарантийный срок.
В очередной раз классическое произведение совершенно не затронуло струн моей души. Я ни в коем случае не стану умалять художественной ценности короткого эпистолярного романа Гете. Как минимум, он заслуживает интерес с исторической точки зрения. В принципе, предыстория романа и его огромная популярность в свое время взбудоражила мое любопытство. Как же должен был страдать этот юный Вертер, что его именем даже нарекли синдром в психологии? Пару дней назад я дочитал иранскую книгу Дядюшка Наполеон , а Наполеон Бонапарт очень любил данное произведение и даже лично выказал автору свое восхищение. К сожалению, мои мнения с великим полководцем полностью расходятся.
Стоит отметить, что я ценю книги не за количество умных мыслей и философских рассуждений. Далеко не каждому автору удается гармонично вплести их в сюжетную линию. В этом плане мне очень нравится Чтец Бернхарда Шлинка, потому что там можно смаковать мысли автора, не теряя интерес к событиям романа. У Гете слишком много напыщенной рефлексии. А я скептически воспринимаю высокопарные стенания, наполненные юношеским максимализмом. Возможно, мне слишком часто приходится надевать жилетку в реальной жизни для друзей и знакомых, поэтому у меня давно выработался иммунитет к чужим писькостраданиям))) Мне это напоминает пафосные sms-ки к бывшим любимым под действием алкоголя, когда на следующее утро стыдно даже заглядывать в папку "Отправленные сообщения", не говоря уже о том, чтоб перечитать позорные опусы))
Для меня главное достоинство книги в том, насколько мне приятно в нее погрузиться и примерить жизнь героев на себя. Увы, прошли те далекие времена, когда я смог бы разделить чашу страданий Вертера наравне. Сейчас я уже смотрю на него свысока и считаю его истеричное поведение довольно глупым. Конечно, мне тоже приходилось пройти через разочарования от первой любви в юном возрасте, как и многим другим. Но даже тогда я не был склонен к театральности, поэтому не понимаю и не принимаю мысли Вертера. Его частые перепады от экзальтации к унынию заставляют меня всерьез задуматься о психическом здоровье пациента. Честно говоря, любви я там не вижу вовсе. Я вижу там отчетливо отчуждение от всего мира.
Если чисто теоретически представить, что Лотта ответила бы Вертеру взаимностью, то у них все равно не было бы будущего, потому что ему не нужны нормальные отношения и нормальная жизнь, как у остальных. Именно поэтому я считаю поступок главного героя отвратительным и эгоистичным. Он переложил вину за свой поступок на плечи девушки. Конечно, проще уйти с мыслью: "Ах, она отвергла мою любовь", чем "Я - малодушный трус, не приспособленный к жизни". Ни капли сострадания не испытываю к тому, кто не ценил свою жизнь. Абсолютно не моя книга, не мой герой и не мое отношение к жизни. Так символично, что сие произведение попало в список 1001 Books You Must Read Before You Die. Я не удивился бы, если после 1000 подобных депрессивных книг даже самому жизнерадостному оптимисту захотелось бы умереть.
1001 Books You Must Read Before You Die:
73/1001
Люди, - кто их знает, почему они так созданы, - люди страдали бы гораздо меньше, если бы не развивали в себе так усердно силу воображения, не припоминали бы без конца прошедшие неприятности, а жили бы безобидным настоящим.
Вот суть прочитанного мною в 37 словах.
Это любимый роман Наполеона и моего научного руководителя.
Повествование, которое удивительно точно расставила все точки над "и" в моих отношениях с человеком, влюбленным в меня, но не любимым мною.
Произведение, которое помогло мне по-другому взглянуть на Андрея, Анатолия, Владимира, Михаила и всех прочих принцев, которые услышали мое тихое и жестокое "Нет".
Книга - живое доказательство того, что мужчины тоже плачут.
История, в конце которой мне самой захотелось расплакаться.
Прежде чем презрительно хмыкать, утверждая, что «Страдания юного Вертера» - наивная и фантастическая сказка, давайте вспомним о том эффекте, которая книга произвела на своих читателей в то время, когда была написана.
В моду вошли желтые панталоны и синий фрак, в котором ходил главный герой романа. Мелочь, но, согласитесь, показатель популярности.
Из Китая (!!!) Гете прислали фарфоровый сервиз со сценами из «Вертера».
И главный, самый весомый и ужасный аргумент – по Германии, а позже и по всей Европе прокатилась волна самоубийств молодых и романтичных юношей… Может быть это не роман наивный, а мы очерствели?
Это было небольшое отступление, а теперь о самой книге. Считается, что «Вертер» - автобиографичная книга. Ее сюжет основан на любви юного Гете к Шарлотте Буфф. Она, как и героиня книги, была неравнодушна к поэту, но не приняла его ухаживаний, так как была связана словом, данным чиновнику Кестнеру. Многими читателями роман воспринимался как исповедь, другие читатели утверждали, что это роман – протест против угнетения третьего сословия, представителем которого был Вертер (ведь прежде чем покончить жизнь самоубийство Вертер хотел забыться на службе, но карьеру сделать так и не получилось). Как и положено: каждый видит свое. Мне больше всего нравится высказывание Томаса Манна на эту тему:
…чтобы изобразить человека, обреченного смерти... писателю достаточно показать самого себя, исключив творческий дар, который служит ему опорой и поддержкой, манит продолжать жизненный путь и... делает его жизнедовершителем
И вот такой взгляд мне очень нравится. Для меня «Вертер» - роман о слабости человека без творчества, о неприспособленности потерявшегося. У Вертера есть внутренняя сила, но нет точки ее применения, и это отсутствие опоры приводит его к смерти. Странным образом Гете и Вертер – две стороны целого.
Кстати, прежде чем кидать гнилые помидоры в несчастную Шарлотту Буфф, отказавшую великому мастеру, стоит учесть, что Гете не такой уж и однолюб. В самом «Вертере», где прототипом главной героини является его несчастная любовь, он путается в цвете глаз (пока писал, любовь выбрала другую музу). Манн писал об этой любви:
Это была по сути дела любовь однодневка, без планов на будущее, по существу - становление новой книги
В заключение моего небольшого отзыва мне хотелось бы пожелать вам, чтобы каждая ваша мимолетная любовь-однодневка была поводом для создания книги/рассказа/картины или просто прекрасного цветка в душе. Не дайте себе зачестветь окончательно!
Десятый ход "Книжного путешествия"
Вот умели люди жить!
Когда фарфоровая посуда и прочая хрупкая утварь были без трещин и прятались за новенькими слюдяными стеклами еще не потемневших и не поведенных временем буфетов;
когда клавиши роялей, фортепьяно еще не пожелтели и дышали своими мелодиями;
когда барышни были целомудренны, а джентельмены бездельничали, а если работали то по нужде и становились поэтому глупцами и стяжателями - вот тогда и умели.
Подумать только - целый год только и делать, что преследовать предмет обожания своим присутствием. Жить себе посреди природы, пить минеральную воду и вино, раздавать милостыню тронувшим сердце бедным людям, туда сюда посылать слугу, ходить по гостям (наносить визиты).
Но не только жить умели, умирать - тоже.
В каком случае любовь может вогнать в могилу? Когда она безответная и когда у несчастного слишком много времени думать об этом. Наслаждаться несчастной негой, и в результате - деградировать. Довести всех до белого каления, а себя - до небытия. Толи дело сегодня! Ну не отвечают тебе взаимностью. Пойди, развейся, прими чего-нибудь увеселительного, найди замену, ну хотя бы на вечерок. Не помогло? Повторить процедуру. А главное - работать, работать. Первый год тяжело, потом отпустит. Некогда страдать, невыгодно. Надо дальше жить, платить по счетам. Со временем пройдет. Быть Вертером - это просто блажь по нашей жизни.
Если не обращать внимания на крайнюю степень экзальтации главного героя, то книга содержит в себе кладезь мудрости, ласковой констатации правды жизни. Рассуждения на тему творчества, вдохновения и порядка (исключающих друг друга), эйфории влюбленности, надежды, ревности, соперничества, отчаяния, очерствления и как следствие - взросления, такого ненавистного главному герою. Даже на тему - как непросто на государевой службе молодому инициативному работнику. Сожруть, непременно сожруть. Лучше пойти по пути Чацкого, руководствуясь принципом "служить бы рад, прислуживаться тошно", тем более если есть триста душ. Именно этой теме обязана книга любви Бонапарта, который читал ее несколько раз и даже встречался с автором.
Как-то смотрела документальный фильм про трубадуров, и о трактовках текстов их песен. Специалисты утверждают, что великое множество повторений о желании умереть ради дамы сердца - означает ни что иное, как желание достичь совместного сексуального удовлетворения. Шифр такой. Почему-то, читая эту повесть о любви мужчины, искреннего, милого, очень чувствительного и о его тяге к смерти во имя любимой, мне вспомнился этот шифр. Но влюбляя всех в себя до умопомрачения, подогревая влечение нужных поклонников и удерживая температуру чувств на нужном градусе, главная героиня совершает нравственный садо-мазохистский подвиг. Остается порядочной женщиной. Есть ли счастье в такой порядочности? Да и порядочность ли это?
Вертер, Незнайка и Наполеон (не считая Толстого)
1. Вертер и Незнайка
Часа два просидел я на плуге, погрузившись в творческие раздумья…
Первая часть, точнее даже первая часть первой части (а именно все, что предшествует знакомству Вертера с Лоттой) – само совершенство. Ее символ – Вертер, попивающий кофе и читающий Гомера, пока все кругом работают. Этот Вертер живо напомнил мне Незнайку: «Всем нашлась возле шара работа, а Незнайка только ходил вокруг да посвистывал». Правда, страдания юного Незнайки начнутся только ближе к концу книги Носова, да и собственно с Синеглазкой они не связаны. В свою очередь мысли Вертера уже и в этот идиллический период довольно точны и мрачны:
Удел рода человеческого повсюду один! В большинстве своем люди трудятся по целым дням, лишь бы прожить, а если остается у них немножко свободы, они до того пугаются ее, что ищут, каким бы способом от нее избавиться. Вот оно – назначение человека!
Незнайка, вроде бы, ни о чем таком не думал. Ну так Незнайке повезло – он ведь живет при развитом коммунизме, тогда как Вертер – представитель все увереннее загнивающей аристократии. Однако, при любом строе, лучшим из литературных героев оказывается бездельник – это, можно сказать, почти научно доказанный факт. Хотите его опровергнуть? Попробуйте:)
2. Вертер мрачный и Вертер веселый
Вообще, разобраться в общем мироощущении Вертер довольно непросто. Главным человеческим грехом он считает «мрачное настроение», однако его собственные настроения светлы лишь поначалу, да и в этот период, как я указал, он склонен видеть все скорее в трезво-мрачном, чем в опьяненно-розовом свете. Как разрешить эти противоречие? С одной стороны,
Вертер просто избалован жизнью и пока еще не знает, что значит действительно оказаться под властью душевного мрака (скоро узнает) – отсюда все его поверхностные сентенции в духе популярной психологии:
— Дурное настроение сродни лени, оно, собственно, одна из ее разновидностей. От природы все мы с ленцой, однако же, если у нас хватает силы встряхнуться, работа начинает спориться, и мы находим в ней истинное удовольствие.
Особенно смешно это звучит из уст в поте лица попивающего кофе Вертера. Но даже и здесь Вертер, конечно, не столь поверхностен. Его основная идея состоит в том, что раз уж люди и так сговорились, чтобы портить друг другу жизнь – то не надо поддаваться этому общему тренду и, если только можно быть счастливым – надо и самому им быть и другим жизнь не отравлять. Таким образом, Вертер выступает не за то, чтобы сохранять вечно улыбающийся популярно-психологический декорум, а за то, чтобы от души радоваться, если уж есть чему (ведь поводов для радости и так немного). А с такой позицией, я думаю, уже можно и согласиться. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь. Не дайте жизни стереть подлинную улыбку с вашего лица. Внутренний мрак всегда прилагается. Как и окружающая бессмыслица.
(Не в этом ли и состоит отличие между утверждением подлинной радости от мнимой? Популярно-психологическая улыбка подразумевает отрицание внутреннего мрака. Подлинная улыбка собственно из этого мрака и прорастает – если человек оказывается достаточно силен для того, чтобы все же улыбаться).
3. Вертер и Позднышев
Нет, все хорошо! Все отлично! Мне быть ее мужем! О господи боже, меня сотворивший, если бы ты даровал мне это счастье, вся жизнь моя была бы беспрерывной молитвой. Я не ропщу, прости мне эти слезы, прости мне тщетные мечты! Ей быть моей женой! Если бы я заключил в свои объятия прекраснейшее создание на земле…
… Сказал Вертер, женился на Лотте и… превратился в Позднышева! Как вы думаете, это вероятно? Конечно, они очень многим отличаются, и все же… А знаете, что меня побудило сделать данное сравнение? Сцена с фортепьяно и Лоттой:
Послушай, пойми меня, я погибший человек, я не в силах более терпеть! Сегодня я сидел у нее… я сидел, а она играла на фортепьяно разные мелодии, и в игре ее была вся глубина чувства. Вся, вся! Как это передать? Сестренка ее наряжала куклу на моем колене. У меня в глазах стояли слезы. Я нагнулся и увидел ее обручальное кольцо. Слезы брызнули из глаз моих. И сразу же она перешла на ту знакомую, старую мелодию, полную неземной нежности, я в душу мне пахнуло покоем, и вспомнилось прошедшее, те дни, когда я впервые слышал эту песню, а дальше началась мрачная полоса тоски, разбитых надежд, и потом… Я вскочил и зашагал по комнате. Я задыхался от нахлынувших чувств. «Ради бога! — вскричал я, в бурном порыве бросаясь к ней. — Ради бога, перестаньте!» Она остановилась и пристально посмотрела на меня. «Вертер! — сказала она с улыбкой, проникшей мне в душу. — Вертер, вы очень больны; даже самые любимые блюда противны вам. Уходите! И, прошу вас, успокойтесь!» Я оторвался от нее и… господи! Ты видишь мою муку, ты положишь ей конец.
Что играла Лотта? Крейцерову Сонату, конечно! Правда, она еще не была написана, но это мелочи :) Можно и так повернуть сравнение, что Альбер – это Позднышев, а Вертер – заезжий Трухачевский, но вариант с Вертером-Позднышевым мне «нравится» больше – в силу его абсурдно-реалистичности.
4. Эффект Вертера
Вот еще задачка – разобраться со значением «эффекта Вертера». Мол, Гёте написал, а многие «Вертеры» после этого свели счеты с жизнью. Эффект этот, вообще говоря, считается научно обоснованным. Но что говорится в обосновании? – что количество самоубийств возрастает по факту всякой растиражированной (преимущественно СМИ) истории какого-то самоубийства. Отсюда сразу же становится понятно, что «Страдания юного Вертера» оказывают «эффект Вертера» вовсе не как художественное произведение, но просто как нечто растиражированное, как новостная программа или блокбастер. Отсюда же, собственно, претензий к «Вертеру» как к произведению искусства быть не может. Если «Вертер» может ставится на одну доску с программой новостей или газетной статьей, то, очевидно, это не газетная статья-телепрограмма поднимается до уровня «Вертера», а «Вертер» низводится до уровня газетной статьи. В остальном, конечно, все равно ситуация довольно щекотливая. Каково это - знать, что из-за твоих слов, пусть и совершенно дурно воспринятых, кто-то может свести счеты с жизнью? Здесь, я думаю, у художника может быть еще одно извинение – он не вполне властен над своим творением. Всякий крупный художник, начиная работу как самодержец, заканчивает ее как невольник. Художник создает образ, а Образ подчиняет себе художника. И, если Вертер должен покончить с собой, то что остается делать Гете? Он должен это записать. Это не прихоть Гете, это требование Искусства. Если Вертер не покончит с собой, то и страсть его не станет «вертеровской»! Эффект Вертера, новая редакция…
5. Гете и Наполеон (Толстой в уме)
Наполеон, как известно, читал «Страдания юного Вертера» и даже не просто читал, но зачитывался этой книгой. Однажды, приехав погостить в Веймар (вместе со своей армией) он решил навестить и Гёте. То есть он решил, что Гете следует навестить его (не пристало императору кого-то там навещать) и так состоялась историческая встреча, отчет о которой вы можете прочесть по ссылке. А я думаю – вот в чем разница между Гете и Толстым: Гете можно представить себе беседующим с Наполеоном в завоеванной «Германии» (я, правда, уж простите, не знаю, на что она тогда была в точности похожа, со всеми этими Пруссиями и герцогствами), Толстого же никак нельзя было бы представить (даже отправив того в прошлое) беседующим с Наполеоном в завоеванной России. Собственно, «побеседовать с Толстым» и «завоевать Россию» – примерно равно-несбыточные мечты. А почему? Потому что Россия для Европы – чужая. И была чужой, и остается чужой. А «увы» это или «не увы», решайте сами:)
"Пи***страдания юного Вертера"
Я держалась из последних сил, чтобы не поставить к отзыву такой заголовок, но не смогла преодолеть этот порыв. Иначе просто и не скажешь.
Произведение, скажем прямо, унылое, мутное и нелепое для современного читателя. Нужно иметь либо определенный тип личности, либо определенное настроение, чтобы читать текст спокойно, вдумчиво и не закатывая глаз в ответ на очередную истерику Вертера. Герой настолько перебарщивает и преувиличивает свои страсти, что выглядит просто карикатурно. Ему не веришь. Эти бесконечные слова, изливаемые на бесчисленные страницы писем (сколько ж деревьев пало ради этой писанины), не несут в себе ничего ценного. Пустая болтология юноши с расшатанными нервами, с неустойчивой психикой. У меня сложилось впечатление, что Вертер пылал от страсти не к самой Лотте, а к своему собственному ощущению влюбленности.
Каждый раз, натыкаясь на прозу об этаких знатных состоятельных лодырях, проводящих дни в пустых раздумьях и околофилософских беседах, я морщусь от отвращения и мысленно кричу этим увальням: "Найдите уже работу! Или хотя бы какое-то увлечение!" Но они, разумеется, меня не слышат. И продолжают ныть. Сразу вспоминаю главную героиню «Золотой тетради» Дорис Лессинг , та тоже от безделья мучилась и с ума сходила.
Возможно, в свою эпоху это было очень актуально. Потому что и увальней таких было больше. И условия позволяли им существовать, предаваясь праздным думам, преисполненным чувства собственной важности. Но сейчас это нелепо. Сейчас это все - не глубокие измышления и рефлексия, а пустая болтовня. С нулевой ценностью.
Не знаю, как я это выдержала до самого конца, но я смогла.
Прочитано в рамках игры Охота на снаркомонов.
Блажен, кто смолоду был молод… Самое интересное и самое симпатичное в «Вертере» – вот это самое ощущение упоения молодостью. Когда всё кажется преувеличенно прекрасным или преувеличенно ужасным, когда глаз не видит очевидного, но бывает на редкость зорок к деталям, когда легко совершаешь глупости и временами с тобой случаются прозрения. В общем, это хорошее, интересное и насыщенное время для того, кто слишком рано не стал старичком, думающем только о хлебе насущном.
Конечно, Гёте точно попал в настроения эпохи: очень скоро появится целый выводок романтических героев, которых Вертер предвосхитил. Если говорить о Германии, то это, прежде всего, герои Гофмана, а противостояние Вертера и Альберта – типичное противостояние поэта и филистера, из которого филистер (по логике жизни) выходит победителем. Разница только в том, что герои Гофмана все сплошь изломаны и дисгармоничны, а Вертер – на удивление цельная натура. Вот и не верь после этого, что герои – суть отражения автора…
Прочитано в рамках "Игры в классики"
Видеть счастливых людей, обязанных своим счастьем не нам, - вот что несносно.
Книга была у меня в хотелках более 2х лет и лучше бы она там дальше и оставалась.
Цены бы не было этому произведению, если бы все мудрые мысли, высказанные в нем, не сопровождались бы плаксивостью главного героя. А так "открываешь" книгу, а оттуда "реки слез". Хотя чего я ждала от книги с таким названием, которое оправдывает себя в полной мере.
Видимо, была мода на излишне чувствительных мужчин. Женщины при каждом удобном случае падали в обморок, мужчины страдали, да и женщины тоже страдали,в общем все страдали. Как человечество выжило, просто загадка.
Потрясающий язык, просто на 5+ и плаксивое содержание на 2. Но книгу перечитаю когда-нибудь обязательно.
Говорят, в XVIII веке молодые люди кончали жизнь самоубийством, прочтя этот роман.
Очень хочется верить, что это была «желтая пресса», иначе – кошмар какой…
Вообще словосочетание «страдание юного» и немецкий автор навели меня на мысли, что это будет опус о смысле жизни. Ан нет – любовь.
Сначала кажется – да это же все банальные сто раз прописные истины! А потом осознаешь, что сам прошел не малый жизненный путь, чтобы осознать, что это истины, и еще не малый сверху, чтобы осознать, что они банальные.
Это история из века в век повторяется в самых разных формах, но она неизбежна. Опыт не передается по наследству, он каждый раз заново нарабатывается (иногда от этого хочется взвыть – столько тысяч (миллионов) лет циклично совершается одно и тоже, совсем видонеизменяясь если смотреть «общим планом»). Сама я была в подобной ситуации (где-то два года назад) и прекрасно понимаю его страдания. Я прекрасно понимаю, что его выход – это единственный выход, ибо хоть я и пережила эту жизненную ситуацию, страдания никуда не ушли и будут со мной до самой моей смерти, когда бы она не наступила. Мозг/душа/память, к сожалению, не устроены как шкаф, нельзя просто взять и вытряхнуть одну из полок в мусорку.
Такие вещи – которые невозможно изменить или исправить, заполняют нашу жизнь, с годами вытисняя все остальное. В какой-то мере, когда я читаю книги и осознаю, что я не одинока в своем «горе о необратимости жизненных ситуаций», становиться легче. Ты как будто сбрасываешь часть своих страданий, равномерно разделяя ее с человечеством. Эгоистично, необоснованно, но облегченно.
Есть желания — есть и страдания. Перевертыш буддизма от Гёте.
Первый раз я читала «Страдания юного Вертера», когда училась в университете. У меня был отдельный курс, посвящённый немецкой классической философии. То есть семестр должны были прицельно изучаться Кант, Гегель, Фихте, Шеллинг и Фейербах (для тех, кто в теме — да, про необходимость вносить в этот список последнего можно и нужно спорить). Так задумывалось. В итоге мы семестр читали одного только Канта, а по остальному пробежались. То есть читали частично. Потом Гегеля, которого тоже читать можно семестр, мне пришлось дочитывать в рамках изучения философии права. Там как-то время было, всё сложилось. Но это совсем другая история. Короче говоря, в то время я была совершенно поглощена Кантом и какие-то вещи просачивались в мою реальность именно из-за него.
Так было и со «Страданиями юного Вертера». Читала в связи с Кантом. Потому что они с Гёте жили в один период, потому что имели друг о друге представление, потому что Гёте знакомым писал о некоторых своих взглядах, полемизируя в этих письмах с кенигсбергским философом. А мне все это было интересно.
К чему я это? Да к тому, что я пришла к «Страданиям юного Вертера» с разумом, а не с чувствами. Мне нужно было знать, что там думал Кант про возможность цели у искусства и природы, что об этом думал Гёте. Меня занимала телеология, каузальность и прочее, не имеющее ничего общего с размышлениями о страданиях самих по себе. Я взяла в руки книгу Гёте не для того, чтоб пораскачивать чувственность, эмоциональность. Не для того, чтоб справиться с какой-то собственной неразделенной любовью.
Книга мне тогда понравилась. В контексте моих исканий она меня удовлетворила. Тем интересней было прочесть ее спустя немалое количество лет. И не только из-за того, что теперь я смотрела на Гёте, а не на Канта, но и потому, что, как мне казалось, я смогу больше увидеть в ситуации главного героя. Уверена, что чем объемней личный опыт человека, тем больше нюансов «Страданий юного Вертера» будет ему открываться. И если когда-то я видела только мужчину, влюблённого в замужнюю женщину, не справившегося с собой и совершившего суицид, то теперь я хорошо понимаю, что описанное Гёте не настолько прямолинейно.
Если видеть описанное в свете «полюбил замужнюю — застрелился», то можно легко обвинить героя в экзальтированности. Можно даже сказать, что он — дурак. Я шутливо про старость говорю, что старость — когда у тебя партнёров будет явно меньше, чем было. И если кого тошнит от такой формулировки, то можно серьёзней сказать, что старость — когда твоего «было» больше, чем твоего «будет». Так вот у Вертера этим «будет» можно ещё объесться. Нам и название дает понять, что он молод. В этом случае какая-то там замужняя женщина не должна становиться кем-то таким, кто уничтожает. Тогда можно было бы считать, что накал страстей не адекватен ситуации. Ведь у Вертера нет острой, точечной ситуации для самоубийства. История разворачивается, занимает не так уж и мало времени. Значит, Вертер должен был быть втянуть ситуацию, которая его вращала, вращала, вращала. Без возможности выбраться из неё каким-то менее радикальным способом. Там же, где есть простая невзаимность, там боль есть, а вот сохранения стабильно высокого уровня страдания нет. Со временем боль уменьшается, рассасывается.
У Гёте в книге повод для суицида был. Его главный герой познал нечто более изощрённое, чем невзаимный интерес к замужней женщине.
Вертер предстаёт перед нами человеком, который достаточно приятен и который нравится разнообразным людям. При этом сам он не такой уж коммуникабельный и у него не наблюдается голод в области человеческого. Герой не изолирован, не тяготится своими буднями. Кроме того, мы узнаем его историю преимущественно из писем, адресованных другу. Получается, что у него есть близкий человек, с которым можно разделять повседневное, к которому можно мысленно обращаться, которому можно регулярно писать. В том числе и очень личные вещи. То есть у Вертера все достаточно прикрыто в плане близости.
Выходит, что его знакомство с Лоттой — не луч света в темном царстве. Вертер не сходил с ума от одиночества, от непонятости. Не выл на луну, не бился головой об стену. Он не находился в состоянии «хоть бы кого». Получается, что она была не соломинкой для утопающего. Можно сказать, что девушка просто его неплохое существование сделала ещё лучше.
На первый взгляд, так легче сделать шаг назад. Потому что он не из рая в ад. Он просто из лучшего в хорошее. Кажется, это вполне можно пережить.
Но Вертер не просто симпатизирует женщине, которая «другому отдана» и остаётся к нему равнодушной. Вертеру нравится женщина, которой он тоже небезразличен.
Влюблённый человек склонен фантазировать о взаимности, видеть какие-то знаки, которых нет. Но в случае с героем Гёте речь не об альтернативной реальности, существующей в сознании Вертера.
Когда герой знакомится с Лоттой, то у той уже есть жених. Но не муж. При этом она весьма молода, у неё не так давно умерла мать, оставив ей на попечение всех ее младших братьев и сестёр. И чуть ли не навязав ей этого жениха. Да, он — положительный человек, с неплохим финансовым положением, не старый, без каких-то странностей. Но нам ничего не сообщают о какой-то особой человеческой близости между помолвленными, тогда как у Вертера с Лоттой как раз она и формируется. Речь не идёт о том, что жених ей противен и вообще неинтересен, а без Вертера она жить не может. Но это и не тот случай, когда у женщины есть пара, которая устраивает во всех смыслах и никто другой не нужен. Она сама отмечает, что взгляды на те или иные вещи у неё чаще совпадают с Вертером, что он ей приятен. В книге есть и вот такое: «О, какое счастье было бы превратить его сейчас в брата или женить на одной из своих подруг, какое счастье было бы вновь наладить его отношения с Альбертом!
Она перебрала мысленно всех подруг и в каждой видела какой-нибудь недостаток, ни одной не находила, достойной его.
В итоге этих размышлений она впервые до глубины души почувствовала, если не осознала вполне, что самое ее заветное, затаенное желание сохранить его для себя. Но наряду с этим понимала, что не может, не смеет сохранить его; невозмутимая ясность ее прекрасной души, которую ничто не могло замутить, теперь омрачилась тоской оттого, что пути к счастью ей закрыты».
И едва ли можно в чем-то обвинить Лотту. У неё были свои метания между рациональным и иррациональным. Она едва ли себя до конца понимала.
Так или иначе, пережить отказ незаинтересованного в тебе человека намного легче, чем пережить отказ того, кто в каком-то смысле заинтересован (например, проще вздыхать по какому-то знакомому или коллеге, чем влюбиться в близкого друга без взаимности). Ещё более сложной ситуация становится тогда, когда это не столько отказ, продиктованный нежеланием, сколько отказ, продиктованный обстоятельствами, социальными установками, невозможностью разобраться в желаниях.
Думается мне, что если б там было однозначное «нет, ты мне не нужен», то у Вертера были бы шансы жить. А у него было «я и сама ничего не знаю» или же «ты мне дорог, хочу тебя видеть, но у нас нет будущего».
Вертер же не просто не мог быть с женщиной, в которую влюбился. Он понимал, что мучает ее. Потому что она дверь не может ни открыть, ни закрыть для него. И он топчется на пороге. Все страдают. В том числе и муж Лотты.
Говорить о том, что Лотта должна была руководствоваться разумом, что Вертер должен был с помощью разума выйти из этой сложной ситуации — как раз возвращаться к базовым установкам эпохи Просвещения. То есть к идее, согласно которой разум может познавать и трансформировать не только природу вообще, но и природу человека. К мысли, что существуют какие-то разумные и нерушимые основания для того самого морального закона внутри нас.
Думаю, что книга «Страдания юного Вертера» была популярна во многом потому, что человек — не один только голый интеллект. И читатели себя узнавали в пусть избыточном Вертере, но таком, которого можно прочувствовать даже тем, кому сложно его понять.
После эпохи Просвещения европейская культура обогатилась иррациональной философией в лице Ницше и Шопенгауэра, психоанализом, экзистенциальной философией. Речь наконец-то шла о том, что человек не только не сводится к разуму, но и что разум — не нечто, определяющее и могущее контролировать все действия человека. И уж поверьте мне — большинство людей скорее привлечет это, чем Кант или Гегель. Наверное, потому что это будет в большей степени про читателей.
Так и «Страдания юного Вертера». Книга и сейчас вполне способна вызвать отклик, а уж тогда, когда она только увидела свет, это точно было как встретить понимающего друга. Не только из-за того, какая именно ситуация в ней описана, но и потому, что Гёте не осуждает своего героя и не впадает в морализаторство. Он позволяет ему чувствовать. Он позволяет ему быть живым. А это состояние, как нам прекрасно известно, неминуемо ведёт к смерти. Не умирает только то, что уже мертво.
Спасибо Anais-Anais за то, что озвучила своё желание прочесть эту книгу в июне. Потому как именно это побудило меня ее перечитать.