Рецензии на книгу «Человек, который спит» Жорж Перек

Комната. Четыре стены. Потолок. Пол. Привычные твоему глазу. Привычные всем твоим чувствам. 15 шагов вдоль. 5 шагов поперек. Ты знаешь ее лучше, чем самого себя. Эта комната - часть тебя. Трещины на потолке - это твои морщины. Скрипы половиц - это твои вздохи. Полочки, предметы интерьера, украшения, никому незаметные детали - это все твои украшения. Окна - это твои глаза. Старый тюль - твои веки. Эта комната - часть тебя. Ты - часть этой комнаты.
Ты ее дух.

Закрываешь глаза. Ничего не изменяется. Открываешь. Все по-прежнему.
Твои глаза открыты или закрыты сейчас?
Ты в этом уверен? Это неважно. Тебе все равно. Сон и реальность смешиваются. Тебе безразлично.
Ты встаешь. Стуки твоего сердца. Четкие и размеренные. Быть может, это не сердце. Быть может, то стучат незримые часы, отмеряя твое время. Возможно оно уже давно прошло. Как знать? Возможно однажды ты просто забыл заново их завести.
Ты живешь?

Ходишь по улицам. Завариваешь кофе. Три ложки сахара, молоко, еще одна ложка. Слишком сладкий. Неприятно дерет горло.
Ты ходишь по одним и тем же маршрутам. Видишь повторяющиеся лица твоих знакомых. Говоришь одни и те же фразы. Словно в трансе. Абсолютно бесцельно. Простор бесконечности. Концентрические круги жизни. Безысходность времени. Ярмо существования.
Ты не ищешь сна по ночам. Ты и так спишь. Ты ходишь во сне, плохо отдавая себе отчет в своих действиях. Жив ли ты, мертв или просто спишь - теперь это не имеет никакого смысла.
Твои глаза открыты или закрыты?

Ты пьешь кофе, или тебе снится, что ты его пьешь? Ты живешь, или тебе снится, как ты живешь?
Ты заключен в эту комнату. Ты порабощен сном. Отсутствие реальности однажды уже стало реальностью. Однообразие ситуаций, лиц, мыслей. Остановившийся будильник в твоей груди не изменит течение времени. Морщин на потолке все больше. Скрипы половиц все отчетливее.
Твои глаза открыты или закрыты? Все вокруг существует или снится тебе?

Но однажды ты не встаешь с постели. Не поднимаешься, убирая волосы с лица. Ты продолжаешь лежать, чувствуя лопатками неровности простыни, скомкавшейся за ночь. За беспокойную ночь, в которую ты не искал сна. Ты просто лежишь. Смотришь в окно, дальше окна. Окном как глазами. Ты не завариваешь себе кофе. Не спускаешься по лестнице. Не садишься в метро. Ты не идешь, не говоришь, не спрашиваешь. Движение жизни и планеты продолжается без тебя. Ты не уходишь, не возвращаешься. Ты остаешься в своей постели. И ждешь. Ждешь того, когда уже нечего будет ждать.

Ты чувствуешь себя тем мальчиком, который молча и смиренно выкладывал у ног хмурой и холодной Королевы слово "вечность" из переливающихся осколков, зная, что будет это делать пока она это позволит. И только. И ни мгновеньем дольше. Ты тянешь время, выкладывая слово из своих собственных дней жизни, день-за днем, кусочек за кусочком.
В-е-ч-н-о-с-т-ь...
Твои дни полупрозрачные, в них играет отблеск света. От них холодеют руки.
Ты ждешь, когда сложишь последние, оставшиеся кусочки, когда вечность сложится до конца, когда она станет реальностью, абсолютом, и полностью тебя поглотит. А королева будет улыбаться и сквозь твой, ставший постоянным, сон, ты будешь слышать ее смех.
Ждешь того, когда уже нечего будет ждать.

И будет неважно закрыты или открыты твои глаза.
Существуешь ты или нет.
Жизнь это или сон.

Надо, пожалуй, прикупить бумажную версию этого творения Перека. Чтобы в том случае, если депрессия внезапно прорвется наружу из глубин моего сознания и накроет мой разум, мне было что передать доброму доктору в белом халате со шприцем наперевес. Объем небольшой, как раз то, что надо - маленькая брошюрка, с невероятной точностью передающая состояние человека, который потерял способность жить.

Это и есть твоя жизнь. Это — твое. Ты можешь точно подсчитать свое жалкое имущество, четко подытожить свою первую четверть века. Тебе двадцать пять лет, у тебя двадцать девять зубов, три рубашки и восемь носков, несколько книг, которые ты уже не читаешь, несколько пластинок, которые ты уже не слушаешь. Тебе не хочется вспоминать о чем-то другом, о семье, учебе, любовных увлечениях, друзьях, каникулах, планах на будущее. Ты путешествовал и ничего не вынес из своих путешествий. Ты сидишь, и тебе хочется только ждать, ждать лишь того момента, когда ждать будет уже нечего: пусть придет ночь, пробьют часы, пролетят дни, сотрутся воспоминания.

Прямолинейное, бьющее в лоб повествование от второго лица. Ты. Ты. Ты потерялся. Где-то один зубчик механизма не смог зацепиться за другой, и всё начало медленно терять смысл. Первым ушло удовольствие, потом интерес, и теперь постепенно разрушается способность выполнять минимальную норму обязательств стандартного члена общества.

Как правило, современная жизнь не очень одобряет подобную позицию: ты всегда замечал, как вокруг тебя приветствовали энтузиазм, активность, великие проекты: примером всегда был человек, смотрящий вперед, человек, глядящий за горизонт, человек, устремленный в завтрашний день. Ясный взор, волевой подбородок, уверенная поступь, втянутый живот. Целеустремленность, инициативность, находчивость, триумфальный успех прочерчивают чересчур ясный путь чересчур образцовой жизни, рисуют свято-пресвято чтимые образы победителя в борьбе за выживание.

Сидит ли эта вероятность потерять управление над механизмом самого себя только в тех, кто склонен к меланхолии, или же в каждом человеке есть эта предательская кнопка, которую может нажать самое незначительное событие? Не можешь сосредоточиться на реальности. Ежедневная пачка сигарет и кофе становится ритуалом. Выполнять его все тяжелее, потому что...потому что...зачем? Да и способен ли ты на простейшее действие?

В какой-то день, подобный этому, чуть позже, чуть раньше, ты без удивления обнаруживаешь, что что-то не так; что, честно говоря, ты не умеешь и никогда не научишься жить.

У всех бывают такие моменты, когда просто смотришь на часы и думаешь: "Когда же это все закончится?" Иногда таких моментов становится все больше, и ты не можешь уравновесить свое равнодушие чем-то еще. Когда кончится скучная лекция. Когда кончится унылое свидание. Когда часы покажут 18:00 и ты уйдешь из офиса? Когда уже будет 22:00 и ты ляжешь спать? Когда? Когда уже конец?

Ты можешь выходить на улицу и сбивать шляпы с прохожих, посыпать голову пеплом, ходить босиком, публиковать манифесты, стрелять из револьвера в тиранов, все тщетно: тебе уже постелили в спальне сумасшедшего дома, тебе уже накрыли за столом проклятых поэтов. Пьяный корабль, жалкое чудо: Хараре — это ярмарочный аттракцион, организованный туризм.

Пожалуй, многие зевнут от скуки, подумав, что нет ничего нового в хандре уже взрослого, на самом-то деле, человека, который умудряется быть недоволен спокойным течением обустроенной жизни. Это все может показаться неуемным философствованием, ребячеством запоздалым. Женись, мальчик, детишек заведи, все пройдет, тоже мне, проблема! Не объяснишь, не расскажешь о том, каково это, когда ничто и никто не может вызвать в тебе малейшее шевеление эмоций. Смотришь на собеседника - он распадается на некрасиво движущиеся губы, поры кожи, ненужную жестикуляцию. Слова проваливаются будто в колодец. Ты можешь поддакивать и даже вставлять реплики в разговор, но тебя здесь нет. Тебя нигде нет. Просидеть всю жизнь под деревом не кажется такой уж плохой идеей. "Плохое"? Как это? Ты уже давно ничего не чувствовал. Миллион маленьких ритуалов, которые держат тебя на краю сумасшествия.

Никаких жалоб, предельно ясное повествование, точнее, чем медицинская карта. Нужен талант, чтобы четко описать настолько расплывчатые эмоции. И даже аналогии с Сартровской "Тошнотой" не помеха. Те, кто когда-либо чувствовал, что нить, связывающая его с нормальным существованием, истончается, и очень легко улететь вникуда, могут нервно передергивать плечами при каждой новой реплике автора, не оставляющей пространства для маневров. Это все сон. Это все - не жизнь.

«Человек, который спит» - своего рода роман-противопоставление более раннему произведению Перека - роману «Вещи» . По точному наблюдению Валерия Кислова «два этих текста кажутся составными частями одного целого, идеальным выражением единства противоположностей, прекрасной иллюстрацией сочетания двух полярных, но одинаково иллюзорных и тупиковых состояний человеческой природы: желать иметь всё или ничего, быть ничем».

Если герои «Вещей» одержимы страстью обладать материальными благами, от которой не могут избавиться, вернее будет сказать, они даже не осознают своей одержимости, то «спящий человек» поставил себе задачу отказаться от всех стремлений, «не ведать ни желания, ни разочарования, ни возмущения», в известном смысле «стать деревом» и вести растительную жизнь. (Забегая вперёд, отметим, что в обоих случаях избранный способ «жить» не принесёт героям счастья).

История человека, который спит, по сути, портрет «городского одиночки» в его повседневной жизни. Быть может, созданная картина уступает по силе изображения и убедительности «Одинокому» Стриндберга, возможно, художественный мир романа слишком обыкновенен и не заслуживает эпитета «кафкианский», но что является, безусловно, сильной чертой Перека - это стиль, письмо, «игра словами». В сочетании с нетривиальной «точкой изображения» – на протяжении всего повествования автор обращается к своему герою на «ты»: «ты сидишь в своей каморке», «ты встаешь, подходишь к окну», «ты не идешь в кафе» – это порождает необычное ощущение «зеркала», то ли герой постоянно смотрит на себя со стороны, то ли читатель видит в герое самого себя.

Мучительно ощущающий абсурдность человеческой жизни, но не склонный к философии, молодой герой постепенно теряет осознание своего существования. «Ты сидишь, и тебе хочется только ждать, ждать лишь того момента, когда ждать уже будет нечего». Изображая человека-растение в этом романе, людей-вещей в «Вещах», Перек снова и снова говорит о том, что существует, наверное, лишь одна возможность выжить в этом мире - …творчество.

За что люблю Долгую Прогулку – так это вот за такие маленькие подарки в виде книг, до которых я бы никогда сама не дошла. Хотя на Жоржа Перека и его Исчезание конечно же давно смотрю, а после этой книги смотрю ещё пристальнее. Но когда это ещё будет.

Просто так сошлись звёзды, что из всего заинтересовавшего меня в французской подборке, только эта книга была в библиотеке.

Читалась эта крошечная книжка не слишком легко, хотя и быстро. Дело в том, что год назад со мной произошло примерно то же, что с главным героем – что-то треснуло, расплавились маски и я сломалась, осталась один на один с серой версией меня, потерявшей интерес к жизни. Вряд ли это была настоящая депрессия, но за край я заглянула, видела тёмное и пустое. Несколько месяцев ни с кем не разговаривала, ходила в лес смотреть на деревья. Это было страшно своим безразличием ко всему. И автор, несмотря на жизнерадостные кучеряхи и забавный внешний вид, явно знал, о чём писал. Поэтому эта книга меня задела.

В ней нет сюжета, но она до краёв наполнена сумеречным ничем. Она прекрасно написана, хотя и рассказывает о том, что смысла нигде нет. Мне очень понравилось, как пишет Перек. Если вам это всё знакомо – читайте, но будьте осторожны, это болото затягивает.

Прочитано в рамках Долгой Прогулки в сумасшедшем июне.

На ту книгу невозможно написать спойлер. Но это, наверное, он.
С героем, который ты, не происходит ничего, точнее он превращается в НИЧТО.
Зачем?

Ты хочешь оставить действия в области явного, фактического, неделимого, чтобы можно было сказать только: «ты читаешь», «ты одет», «ты ешь», «ты спишь», «ты идешь», чтобы действия, жесты не превращались в доказательство или разменную монету: твоя одежда, твоя пища, твои чтения больше не будут говорить за тебя, ты больше не будешь играть с ними, стараясь перехитрить. Ты больше не будешь вверять им изнурительную, невозможную, смертельную миссию тебя представлять.

Иногда текст превращается в мантру, которую просто бубнишь, проплывает картинками-образами, превращается в белый стих.

Ты бродишь бесцельно. Ты представляешь себе классификации улиц, районов, домов: районы шальные, районы спальные, улицы торговые, улицы мертвые, улицы кладбищенские, фасады плешивые, фасады трухлявые, фасады шелудивые, фасады замаскированные.

Очень понравилось сравнение, люди которые знают в чем истина и цель , которые вылавливают тебя на улице, протягивают ее в форме буклетов и призывов...

Со своими заискивающими улыбками, рекламными проспектами, газетами, флагами к тебе, семеня, подступают жалкие борцы за великие идиотские идеи: высохшие мумии, объявляющие войну полиомиелиту, раку, трущобам, нищете, параличу, глухоте; печальные барды, собирающие подаяние для товарищей; сироты — жертвы насилия, продающие самодельные салфетки; остервенелые вдовы, защищающие домашних животных. К тебе пристают, тебя удерживают, тебя вовлекают; каждый выкрикивает тебе в лицо свою жалкую правду, свои вечные вопросы, свои добрые дела, свой истинный путь. Люди-сэндвичи истинной веры, которая спасет мир.

Но все напрасно, все это ничего не значит.

Безразличие бесполезно. Ты можешь хотеть или не хотеть, это не важно! Играть или не играть в электрический бильярд; все равно кто-то просунет монетку в двадцать сантимов в щель автомата. Ты можешь верить, что, поглощая каждый день одну и ту же пищу, ты совершаешь решительный поступок. Но твой отказ бесполезен. Твоя нейтральность ничего не значит. Твоя инертность так же тщетна, как и твой гнев.

Книга понравится не многим, по крайней мере, если возникло желание ее почитать - душите его. Можно посмотреть фильм. Он не помешает потом прочитать книгу.

Квартира. Строго очерчена. Место, некогда называемое домом, обратилось каменным мешком. Стены, впитавшие в себя твою жизнь. Нет сил их даже ненавидеть. Равнодушие зеркала прельщает. Разум застыл, пытаясь преодолеть самое себя.

Когда ты смотришь на жизнь
В странной новой комнате
Может, скоро утонешь
Неужели это начало всего?

Мир замкнулся, но вслед ему спешить не стоит.
Для таких как ты постоянство гладкости обоев и есть жизнь. Ты не помнишь своего прошлого, и, несмотря на обилие домыслов, ты устанавливаешь, что память способна на самоуничтожение. Ты как будто раньше не жил. Ты и после не будешь жить. И даже в настоящем тебя не отыскать: слился с обоями, рассеялся солнечными лучами, струящимися в окно.

В комнате с окном в углу
я нашел истину.

Может быть, тебя до краев переполнила эта их хваленая жизнь. Еще капля вязкости переворачивания листов календарей, и лопнул бы. Одна и та же книга на одной и той же странице.

Сердце и душа, одно сгорит

Захлопываешь реальность, пробираясь в сон. Воспоминаний нет, а воображение полностью оформилось в инструмент восприятия жизненного пространства комнаты. Тебе снится то же, что ты видишь ежесекундно – твоя комната, начало и конец вселенной имени Тебя.
Но вдруг замечаешь новую трещину на потолке и смеешься.
Смех так же чужероден, как мир. Абстрактен по исполнению, бесполезен по назначению. Тебе давно не с кем смеяться. Но ты этого не помнишь.

Слепота, которая прикасается к совершенству,
но ранит гораздо сильней.
Изоляция.

Груда писем под дверью знает о твоем присутствии. Странно, если учесть, что ты о нем почти не осведомлен.
Это больше не одиночество. Это единение с материалом простыней, утопление в контрастном холоде подушек, беседа с телевизионными помехами.
А впрочем, какое тебе дело.

Включи телевизор,
замедли свой пульс,
отвернись от всего,
всего становится слишком много.

Переворачиваешься на другой бок и засыпаешь. Может быть, в последний раз.

Дверь медленно открывается,
Джонни сидит на своей постели,
ложится и
умирает.*

* весь курсив - вольные переводы текстов британцев Joy Division

Жорж Перек уже известен мне благодаря Долгой Прогулке. Автор, который отказался от самой часто употребляемой гласной сподвиг меня на двойное прочтение его произведения в двух разных переводах.
Поэтому и сейчас я не смогла устоять перед искушением продолжить знакомство с этим оригинальным французом.
"Человек, который спит" - небольшое произведение, где автор не извращался, выбрасывая из своего лексикона отдельные буквы и слова. Но и тут чувствуется совершенно особое владение языком, умение создать не просто художественный текст, а эдакую вязкую, мрачную, депрессивную субстанцию, в которую автор затягивает читателя.
Вот бы попался мне Перек в студенческие годы, в переходном возрасте, в моменты кочевания из депрессии в депрессию...
Наверняка, тогда бы я насладилась им в полной мере, залпом бы перечитала все его произведения.
И эти носки в тазу с помутневшей мыльной жидкостью были бы мне куда роднее.
Я бы отшельником сидела бы с книгой, не разговаривая с друзьями, родителями, не читала бы новостей, не ходила бы на пары. Я бы копалась в своих мыслях и сравнивала бы с мыслями главного героя книги Перека. Мы бы думали в унисон и в знак солидарности я бы тоже замочила в тазу ровно 3 пары носков.
Я бы придумала жизнь своему соседу, а может разделила бы соседа с главным героем книги.
Жевала бы привычную еду, не чувствуя вкуса, гуляла бы по улицам с закрытыми глазами, а по возвращению домой спала бы с открытыми.
Я бы потеряла счет времени и перечитывала Кафку, пересчитывала трещины на потолке и узоры на обоях.
Сон и явь смешались бы, я и герой перепутались. Уже не разобрать где мои мысли, где его, где мои носки, а где его.
И можно долго-долго смотреть на раскаленную лампочку, и думать-думать-думать, погружаясь в эдакий транс, не слыша стуков в дверь, не обращая внимания на шум за стеной.
И снова смотреть на трещины потолка, на раскаленную лампочку и думать о всех совершенных поступках, которые раньше казалось бы имели смысл. И я сама имела смысл, и идеалы, и цели.
А потом я бы шла по улицам, через знакомые дворы и подворотни, через незнакомые дворы и подворотни, проходя мимо кафе, мимо ресторанов, киосков и магазинов, не зная ни цели, ни направления, ни конечного пункта, но всегда возвращаясь к тазику с мутной коричневой водой, в которой уже и не видно тех 3 пар носков.
И снова эти стены, эти узоры на обоях, и раскаленная лампочка, и трещины на потолке. И ложечкой размешивать сахар в чашке чая, упорно стуча этой ложечкой по стенкам этой чашки. И мешать, и мешать, и мешать, и мешать, и мешать...
Пока чай окончательно не остынет и вдруг я вспомню, что я вообще-то с сахаром не пью.
Что студенческие годы давно миновали, чувство депрессии давно прошло и с тех пор не возвращалось, а книга Жоржа Перека закончилась.

Долгая прогулка 2018. Июнь. Основное задание. Рандом. Команда "Непричесанные мюсли".

Необычная книга. Несмотря на небольшой размер, она тяжело читается за счет своей вязкости и тягучести. Но это нисколько не уменьшает ее достоинств.
Такие книги, как "Человек, который спит", нужно читать в определенном настроении, без отвлекающего шума и суеты. Нельзя пробегать глазами, ухватывая самое основное. Да и это невозможно, потому что сюжета как такового нет, диалоги не ведутся, есть только центральный герой. В каждый абзац, каждое предложение необходимо вчитываться, тогда оно поразит вас своей глубиной.
Будь это похожая книга и другое место, можно было бы в голос кричать "Тлен!", "Безысходность!" и т.п. Но в данном случае все гораздо глубже. Настроение книги обволакивает не по-доброму, неуютно и холодно. Депрессия в чистом виде, но страшно упоительная.
Тяжело не только читать, но и писать про эту книгу. Поэтому рецензия вышла короткая и какая-то усталая. Потому что эта книга безжалостна и не оставляет своих читателей "нетронутыми".
P.S. За отсылки к Кафке можно добавить еще один плюс в карму Переку.

Прочитано в рамках Новогоднего флэшмоба 2016. Спасибо Kate_Lindstrom за совет. В общем-то рецензию написала из-за желания поблагодарить за хорошую книгу.

Это было настолько новое для меня ощущение. Время остановилось, стало тягучим, все мои движения замедлились.
Казалось бы, читала же "потоки сознания", и не раз. Но Перек что-то сотворил с химией моего мозга.
В начале такой ненавязчивый, а ближе к концу сжимающий петлю на главном герое, автор неизменно убеждает тебя-одиночество бессмысленно и губительно

Благодарю мою любимую SimplyBookish за совет в Новогоднем флэшмобе 2018г

Какая-то экспериментальная книга. Не впечатлила совсем.
Автор хочет вогнать читателя в прострацию, ну и добивается своего. Я поддался. А цель мне осталась не ясна.

* * *
Справедливости ради, "Человек, который спит" содержит интересные мысли. Но подобное тому, что там есть (меланхолическое созерцание бытия и философичное признание безнадежности существования) вполне обыкновенно переживать в реальности. И, думаю, каждый человек в какой-то из периодов своей жизни переживает такое. Зачем об этом еще читать.

"ЧКС" противоречива. Она апеллирует к вдумчивому сопереживательному чтению, чтоб читатель полностью проникнулся чувством героя: равнодушием ко всему. Хорошо, я соглашаюсь: всё - тлен и суета. А какое место в этой суете должны занимать идеи этой книги, одной из тысяч других книг? Вопрос риторический. Ничтожно малое, конечно.

* * *
Я сижу за столом перед компьютером и раздумываю о чем бы написать.
Снимаю очки, прижмуриваюсь и протираю глаза. Много пробыл на улице, а сегодня была жара - ещё не изнурительная, но уже близка к этому. Хочу проливного дождя.
Оборачиваю память во вчера и вытаскиваю фразу из сериала: "Я - величайший убийца Ланнистеров". Остроумно.
Оглядываюсь по сторонам, вижу что на потолке сидит миниатюрное самовоспроизводящееся устройство. Оно составлено из сотен сложнейших узлов, и обладает великолепной энергоэффективностью. Человечество еще не скоро научится создавать такие. Прихлопну его позже, когда слетит пососать крови.
Вспоминаю работу и три незавершенных дела. Неприятно, давит. Завтра нужно успеть сделать их до обеда.

Пожалуй, хватит.

Если ты пишешь на такие темы как в "ЧКС", то пиши об откровениях, а не о мыслях про все что лежит в памяти или находится в поле зрения. Это может кому и нужно, но у каждого и своего хватает.

* * *
Книга настолько размерена и безжизненна, что хочется спросить у автора: а что будет если взять и спустить на героя пса-волкодава? Метров с тридцати, чтобы и насладиться ситуацией успел, но и убежать не мог? Он же моментально проснется, так? Появятся и жажда наслаждаться бессмысленностью всего, и просто огромное удовольствие жить.

Я хочу сказать, что человек это не только мысли, в первую очередь он - эмоции и рефлексы. Именно они придают вкус жизни.

* * *
Цивилизация постепенно отучает человека от внешних угроз, и этим самым обесцвечивает его жизнь. Это плохо. Но хуже то, что общество оставляет человека одного.

"ЧКС" - книга не о человеке который спит, а о человеке который потерялся. Как муравей без муравейника. Может дышать, бегать и кушать, но его надо спасать, иначе он обречен.