Рецензии на книгу «Гепард» Джузеппе Томази ди Лампедуза

Бесподобный роман. Красив и великолепен до безумия. Джузеппе Томази ди Лампедуза - итальянский автор, написавший этот роман как прощальный. Оценили его по достоинству лишь после его смерти. Он настолько изящно играет словами, что они буквально переливаются всеми гранями алмаза. Огромное количество метафор и пристрастие к многослойным сравнениям делают этот текст просто изысканно прекрасным, создавая яркие, сочные запоминающиеся образы. Придают ему пышность и тяжеловесность, которая присущи образу жизни аристократии, что создает иллюзию полнейшего погружения в этом мир 19-20в. А какая в романе ирония, то мягкая и тактичная, то горькая и беспощадная. Я давно не получала такого эстетического наслаждения. Хотелось смаковать чуть ли не каждую фразу. Настоящая классика вне времени, которая надеюсь порадует еще не одно поколение читателей.

Это история о крушении аристократии на переломе эпох на примере одной семьи. Любое поколение, которое оказалось на грани старого и нового времени, несчастно. Им нет места в новой эпохе, а старая осталась позади, оставив после себя лишь целый шлейф воспоминаний... Аристократы вспоминают о былом величии и праздной жизни, уступая дорогу буржуазии и тем, кто умудряется втиснуться и занять новую нишу... И взирают на это все с величайшим пессимизмом. У автора образ главного героя (оплота аристократического рода) получился выразительным и ярким. Именно настоящим. Непростой человек с противоречивыми взглядами. С одной стороны сильный и умный, любящий природу и науку и умеющий ценить и радоваться жизни. А с другой стороны сколько самокопания, сколько человеческой тоски в поисках покоя... В романе физическая смерть хорошо оттеняет *вымирание рода* и крушение нравственных устоев, царивших до конца власти Бурбонов в августе 1860г.

Временной интервал романа пятьдесят лет. Не одно событие произошло за этот промежуток. И все они привели к предательству идеалов свободы, за которые так отчаянно боролся Гарибальди и его сторонники. Автор пишет о сицилийцах, их обычаях, их нравах, их менталитете, их сонливости и неспешности, их *совершенстве* так интресно и красиво, что ему веришь и чувствуешь, что понимаешь этих горячих южных людей. А какие сочные описания природы и климата Сицилии.

В романе много трагических ноток, бессилия, предчувствия краха равносильного физической смерти, рассуждений о вечности... А еще это роман о важном. Знаете о чем? Сколько каждый из нас в свои последние минуты перед неминуемой смертью сможет вспомнить счастливых моментов и жизненных интервалов, ради которых стоило жить. Это те крупицы счастья, которые и составляют значимость нашего бренного существования.

Да не обижу я рецензентов, чьи рецензии оказались в топе на эту книгу, но я был в шоке, когда просмотрел их. Такое ощущение, что мы читали совершенно разные книги и поэтому увидели разные вещи.

На самом деле, такое недопонимание может произойти, если проигнорировать самую важную фразу романа, которую пихают везде; если подумать, что это — всего лишь красивые слова, а не лейтмотив романа. При этом автор был милосерден и дал эту фразу практически сразу, не откладывая объяснение на потом. Это слова Танкреди:

Чтобы всё осталось по-прежнему, всё должно измениться.

Всё. Запоминаем эту фразу, на которую обратил внимание наше сам автор (а она звучит там, завуалированно и не очень, всю книгу, и хвала переводчикам, которые это поняли), и роман открывается перед нами во всей своей красоте и ироничности. А то развели тут «трагедия, грусть, разрушение». Гибель аристократии ещё приплели. Ребята! Книгу написал князь, живший как истинный аристократ, обладавший эрудицией высшего слоя общества, женатый на баронессе Александре Борисовне Вольф фон Стомерзее. Какой закат аристократии, вы чего? Разрушение родов и вырождение? Да эти мотивы выглядят как лекция Гепарда для травоядных о том, что он сам теперь питается только фруктами.

А на втором плане, при этом не покидая наш взор, идёт история Танкреди и всего, что с ним связано, который и есть настоящий Гепард, потомок Гепарда (а не эти три барышни). Одним мазком даётся намёк на аналогичную гепардовость первенца князя, главного героя повести. В конце концов, Лампедуза был поклонником Джойса, так что предположение, что герои, вынесенные на первый план — это фон, обрамление, контекст, а прячущийся за спинами Танкреди — настоящий центр повествования, не выглядит чем-то абсурдным.

Настоящий хищник должен уметь приспосабливаться под изменяющиеся обстоятельства, чтобы всё встало на круги своя: чтобы он смог дальше есть своих жертв. Именно таков Танкреди. Чувствовавший, что эпоха национальных государств вступает в свои права, он понял, что Бурбонам владеть Обеими Сицилиями недолго осталось, потому он (и прочие Львы, Ягуары и т.д.) присоединился к революционерам. Как итог — краснорубашечные генералы ходят по стойке смирно перед членами дома Салина и обращаются к ним на «Вы». Фабрицио Корбера ди Салина им не товарищ. Гарибальди завтра станет просто героем прошлого, а Салина будут жить и дальше.

Времена изменились, так что оставаться аристократией Бурбонов они больше не могут. И молодой князь Фальконери берёт себе в жёны простую девушку. Брак с народом, здравствуй, вот и до тебя додумались самые сообразительные из хищников. Если бы это был роман о гибели аристократии, то аристократ стал бы частью народа. Но мы видим, что всё произошло ровно наоборот. Даже не так. Не видим, мы это ожидаем и понимаем во время чтения.

Некоторые ветви родов затухали и будут затухать, но после сумятицы средневековья полностью никто практически не вымер. Даже беспощадно расстрелянные Романовы живут и здравствуют, а Людовик XX — успешный банковский консультант. Львы, Гепарды, Леопарды и прочие остались на вершине. И какую-то часть секрета их долголетия и успешности можно найти в этой книге. А не слезливые истории о том, как гибнет аристократия.

Что меня оставило равнодушной в это книге, так это ее политический посыл. Трагедия исчезающего дворянства - не моя печаль, я не очень сочувствую классу, некогда являвшемуся доминирующим за счет эксплуатации других людей, более обделенных и слабых. Автор книги - сам из "бывших" - остро чувствует вырождение аристократии, то, что на смену ей приходят те же эксплуататоры, но намного менее рафинированные и благородные. Сложно не согласиться с тем, что торгаши и капиталисты XX века ничуть не более симпатичны, чем прежние помещики. С другой стороны, нельзя не отметить, что привилегии аристократов никуда не делись - и сегодня во многих странах существует монархия, и хоть помазанники божьи больше не держат всю полноту власти в своих ослабевших руках, они все же принадлежат к кругам, обладающим влиянием. Вернемся, однако, к роману.

Что меня не оставило равнодушной в этой книге, так это образ самого князя Фабрицио Салина, царственного Леопарда, бонвивана, полнокровного и могучего мужчины, совершенно не типичного аристократа, астронома, охотника и волокиты за женщинами. Матерый человечище, как было сказано по поводу другого выдающегося человека. Трагедия и боль книги заключается в том, что этот Леопард - последний, род угасает и потомки Салины сольются в своей посредственности с отпрысками семей более низшего сословия.

Да, пусть Салина трижды проклятый аристократ, я не могу его ненавидеть, могу только любить. Гневливый, властный, но вместе с тем подверженный тоске и унынию он заражен пессимизмом относительно социальных реформ и преобразований. Князь остро чувствует натуру сицилийцев, на которую, как он подчеркивает, оказал немалое влияние климат, где полгода печет солнце, из-за чего все это время обитатели региона пребывают в вынужденном безделье. Отсюда - пассивность сицилийцев, которые не хотят становиться лучше, ибо убеждены, что они и без того венец цивилизации. Салина грустно убежден в том, что человеческую натуру не изменить. Поэтому он отказывается от предложения стать сенатором, ибо лишен способности поддаваться самообману. Не могу согласиться с этой позицией, реформы нужны и необходимы, и все же в условиях, когда видишь все лицемерие и коррумпированность новых социальных институтов, понимаешь, что невозможно с чистой совестью участвовать в этом спектакле. Так что отказ князя заняться политикой я принимаю.

Что же до его частных занятий, то князь скучает. С женой у него нет истинного взаимопонимания, сын Паоло - разочарование для отца, он мелок душой и помыслами, все его мысли обращены к лошадям и охоте. Единственная отрада - племянник Танкреди и его невеста Анджелика, которую князь возжелал с первого же взгляда. И тут же - острое осознание, что она никогда не будет принадлежать ему, что он уже стар для влюбленных и его компания может лишь наскучить им.

Наиболее пронзительно написаны две заключительные главы: в одной из них мы видим умирающего князя, в другой - конец миру Леопарда, когда исчезает все, некогда любимое им. Князь был последним представителем славного рода, в котором сошлось все лучшее, что было в этих людях: щедрость, ум, беспокойство, гордость, мужское обаяние. Черт возьми, не буду этого скрывать, я просто влюбилась в Леопарда и очень тяжело перенесла его исчезновение из нашего мира. Если автор книги - князь ди Лампедуза - был хотя бы немного похож на своего героя, то как же жалко, что наши с ним пути никогда не пересекались (да и не могли пересечься, разлад в хронологии смертей и рождений, увы).

Какой же вывод из всех этих "мыслей по поводу"? Эстетика победила политику.

Случайная цитата: Лесть соскальзывала с князя, как вода с листьев водяной лилии, - таково одно из преимуществ людей, для которых гордость стала привычной.

Книга прочитана в рамках игры: Открытая книга - РЕДКОЕ ОТКРЫТИЕ

Тонко чувствующий снобизм

Аве Цезарь, аве мне!

Да здравствует цезарь, да здравствую я (цезарь)! И все в таком духе.
Каким же красавчиком я уродился, и умным, и обаятельным, и любвеобильным, а главное - несу в себе венец творения человека, высшую степень качества личности - аристократизм.

Слухи о смерти аристократии сильно преувеличены, но прощальный тур не повредит. Лет так за -дцать до той самой далекой смерти. И то, не аристократии, а одного из ее представителей. Но на то он и герой, что бы говорить: Аристократия это я!, если умру, то все пропало!

Если бы этот самолюбовательный роман написал кто-нибудь другой, то мы бы посмеялись такому самомнению. Но роман написан князем, эрудированным, тонко чувствующим снобом и само по себе это интересно.

В центре Палермо много палаццо, принадлежащим аристократии. Некоторые полуразрушены, что в целом соответствует общему состоянию города. Некоторые отремонтированы и вполне себе жилые. Некоторые превращены в музеи. Как, например, палаццо Мирто. Расположен в самом центре, рядом парк Гарибальди с тысячелетними деревьями. Представители семьи Мирто рассеяны по свету, но свой городской особняк со всем его драгоценным, выцветшим от времени содержимым, они показывают публике за деньги. Тут и гостиные, с черепаховой мебелью и оббитыми шелком стенами. Тут и библиотека, и молельня, и комната-театр. Портреты на стенах, а на мебели ряды рамок с фотографиями наших современников - они тоже князья Мирто. Никуда не делись. Куда-то делись, возможно, их земельные наделы, размером с четверть Сицилии, но доходов, полученных с них за прошлые века хватило на то, что бы предки безбедно жили до сих пор. Судя по фамилии автора романа мы можем узнать какой кусок земного шара ему принадлежал.

Роман просто необходимо прочитать до, во время или после визита на Сицилию. Хотя бы для того, что бы портреты во дворцах обрели характеры - некоторые являются второстепенными героями романа, автор с ними управляется по-свойски! Так же, роман способен разъяснить хотя бы некоторые вопросы, возникающие при исследовании места. Сицилия так же похожа на Италию, как на Испанию, на страны Северной Африки. Но это Италия, благодаря Гарибальди. Очень понятно и ненавязчиво описан процесс присоединения Сицилии к Италии. Не только военной кампании, но и избирательного процесса выборов судьбы острова. Кстати, именно этим событиям, описанным в романе посвящена большая часть исторических памятников в Палермо. Именно из-за этих событий главный герой логически предвидит гибель аристократии из-за гибели ее имущественных прав. Точнее, порядка их существования. Из-за утраты института феодализма. Но видимо, аристократизм держался не только на этом, так как выжил (или доживает) на старых запасах воспитания и передачи из поколения в поколение ценностей, духовных и материальных. Примечательно, что владения не подвергались разграблению - кодекс уважения к донам у сицилийцев, видимо, в крови. В том, что аристократия потеряла свое основное имущество, виноваты не другие люди, а в первую очередь сами аристократы, с их жизненной философией, так как имуществом надо уметь управлять, а их таким низменным вещам не учили. Вместо этого учили литературе, философии, истории, музыке, самолюбованию и демонстративности, что способствовало многим из них в создании достойных произведений, а нам, читателям, развитию художественного вкуса.

Изысканный, удивительно красивый, совершенно великолепно написанный роман.
Читаешь его медленно, как будто дегустируешь дорогое вино, и получаешь огромное эстетическое удовольствие.

Один из лучших исторических романов, который я когда-либо читала (и перечитывала).

Конец империи. Конец эпохи и начало новой эры.

Лампедуза строит сюжет романа на фактах из истории своей семьи и описывает реакцию благородного семейства на кардинальные социальные и политические изменения, последовавшие за захватом Сицилии Гарибальди в 1860 году. Эпическая хроника семьи передана изумительной по своей красоте прозой, а образ отца семейства, благородного Дона Фабрицио, Сицилийского графа, это один из сильнейших трагических персонажей в истории литературы.

Лампедуза прекрасный стилист, каждый абзац, каждая фраза выдержаны в едином изысканном стиле романа.

А еще есть прекрасный фильм Висконти по роману. Рекомендую.

Который гуляет сам по себе

Какая славная история! Неторопливая, напоминающая вниманием к мелочам и яркой силой повествования лучшие тексты Гончарова. Я бы даже сказала, это "Обыкновенная история", но на Корсике. Сходство не в сюжете, а в готовности автора уделять раздумьям и эмоциям героев столько места и времени, сколько это необходимо.
Героя, князя Фарбицио Салина, корсиканского аристократа позапрошлого века, автор называет гепардом. Подразумевая, вероятно, крутой нрав, породу, силу и кошачью неукротимость. Забавно, что мы наделяем животных человеческими чертами характера! Гепард был для меня до сих пор исключительно быстрым бегуном, как Усейн Болт. Теперь выяснила ещё, что эти дикие кошки в неволе почти не размножаются, потому что без элемента ухаживания, погони, овуляция у самок не происходит. И что животные эти почти никогда не доедают вчерашнюю добычу, оставляют её падальщикам и всякий раз охотятся снова. Что позволяет, видимо, ассоциировать гепардов с гордыми и куртуазными существами. С великолепными рыцарями.
Таков ли князь? Жаль, автор не позволяет присоединиться к "приключениям духа" Салина во дни его молодости. Нам достаётся взгляд на "гепарда в засаде": пожилого, осторожного, мудрого политика, отца семейства, представителя корсиканской аристократии во времена Гарибальди, в середине 19 века. Фактически ничего особенного в этот отрезок жизни князя не происходит: он женит племянника, отказывается принять официальную должность, беседует с разными людьми - и умирает. Всё по-настоящему важное - в размышлениях Салина. Уже не в самих поступках, не в том, что он делает, а как - и почему.
Внимательный сарказм Салина по отношению к монархам, повстанцам и прочим вершителям судеб народа - поучительная штука и очень полезная - не только для политиков и революционеров. Мне было просто жаль ни разу в жизни не встретить такую личность, наблюдать её "в действии"! Хотя такой отец - часто невыносимый домашний тиран. Таков и князь: имея возможность дать счастье и благополучие племяннику или дочери (или обоим), выбирает без сомнения племянника, не дочь.
Почему? Ответ: "Гепард"! Там ему больше нравится! А те, кто не согласен, могут почесать себе то, до чего дотянутся.
Чудесное тонкое остроумие автора напомнило мне диккенсовское: его надо научиться замечать, как землянику в траве:

(решено) "удалить из гостиной портрет короля Фердинанда II в парадной форме, заменив его вполне нейтральным изображением «Иерусалимской купели», чем равно достигалась выгода эстетическая и политическая".

А вот пример рассуждения героя о том, почему он не ожидает принципиальных общественных "перемен к лучшему" (подразумевается не появление новой техники или лучшего медобслуживания, а именно совершенствование социума):

Сицилийцы никогда не захотят стать лучше по той простой причине, что считают себя совершенством; их тщеславие много сильней нищеты; любое вмешательство людей, им чуждых — либо по происхождению, либо, если речь идет о сицилийцах, по независимости ума, — лишь нарушает их тщеславные бредни о достигнутом совершенстве и только тревожит их самодовольное выжидание конца".

Думаю, сицилийцы в этом смысле не уникальны. С другой стороны, не настолько уж мы безнаждёжны, человечество. Кое-что уже можно записать в плюс. Поколение моих родителей не знает войны. Учимся принимать друг друга такими, как есть. Надеюсь, со временем пророчества "гепарда" станут восприниматься только как "старческое брюзжание".
Чрезвычайно интересной показалась мне "философия взаимного презрения" духовника семьи Пирроне: проникнувшись идеями падре, перестаёшь, по-моему, испытывать классовую ненависть.

"Несправедливо обвинять в презрении к другим одних лишь «синьоров», поскольку это порок всеобщий. Тот, кто преподает в университете, презирает учителишку из приходской школы, хоть и не подает виду, что это так; поскольку вы все еще спите, могу вам без всяких недомолвок сказать, что священники считают себя выше мирян, а мы, иезуиты, ставим себя выше всего остального духовенства, подобно тому как вы, продавцы трав, презираете зубодеров, а они вас. Врачи в свою очередь высмеивают зубодеров и торговцев травами, а их самих считают ослами те больные, которые хотят жить по-прежнему, хотя их сердце и печень уже превратились в кашу..."

Подвожу итог: книга небольшая, читается быстро, легко и приятно, глубина текста не "опасная", а вполне удобная. Не стану утверждать, что буду думать над "Гепардом" дольше, чем до вечера, но полюбоваться на всю эту экзотическую красоту, интригу и даже кухню - небесполезно. По ходу часто вспоминала Мэриме и "Вендетту" Мопассана. Сходство с "Гепардом" невелико. Очевидно: животный мир Корсики чрезвычайно разнообразен!
Унесла в цитатник выражение:

дон Калоджеро очень богат... за свою землю семь потов сгонит, и крестьянам приходится с голоду подыхать, чтоб внести аренду, но с месяц тому назад он одолжил пятьдесят унций Пасквале Триппи, который помог ему во время десанта, и, верите ли, одолжил без процентов, а это самое великое чудо, сотворенное с той поры, как святая Розалия прекратила чуму в Палермо.

Понравилось! Теперь, когда рассказываю о, мягко говоря, неоднозначных поступках известных людей, хочется добавить: а это самое великое чудо, сотворенное с той поры, как святая Розалия прекратила чуму в Палермо!

Благодарю kittymara за совет в акции "Посоветуйте мне книгу, пожалуйста!" в группе "Читаем классику вместе!". Даже не знаю, в советском переводе она мне досталась или в современном. Было здорово!

Sic transit gloria mundi.

В 1848-49гг. почти вся Европа была охвачена революционными пожарами, позднее получившими в историографии название *Весны народов*. В некоторых странах задачи буржуазной революции совпали с национально-освободительными движениями, как, например, это произошло в Италии. На протяжении 30х-40х годов ХIХ века раздробленная страна бурлила: волнения, заговоры и восстания были здесь обычным делом, и хотя все они закончились неудачей, почва была подготовлена и вулкан взорвался.

На фоне этих событий и развивается сюжет книги. Князь Фабрицио Корбера ди Салина - отпрыск старинного аристократического рода наблюдает из своего сицилийского замка (-ов) крушение целой эпохи

Я принадлежу к несчастному поколению на грани старого и нового времени, одинаково неуютно чувствующему себя и в том и в другом.

Он наблюдает звезды, людей и ход ускорившейся истории: все меняется, старое уходит в небытие, смешное и нелепое в новых реалиях, горстка серого праха - только память и ничто; новое вступает в свои права - седары скупают родовые гнезда былых властелинов, браки герба и кошелька дают начало новым династиям, а неумолимое колесо истории возвращает все на круги своя.

Князь не мог отделаться от мрачных мыслей. «Всему этому, — рассуждал он про себя, — должен прийти конец, но все останется так, как есть, так будет всегда, если, разумеется, брать человеческое «всегда», то есть сто, двести лет… Потом все изменится, только к худшему. Наше время было время Гепардов и Львов. На смену нам придут шакалы, гиены. И все мы, гепарды, шакалы и овцы, будем по-прежнему считать себя солью земли».

Земная слава, земные богатства и царства суть мотыльки и тлен под светом далеких равнодушных звезд. Гепарды и львы, шакалы и гиены, салина и седары проносятся в лихорадочном танце на подмостках балагана Жизнь, и лишь некоторые, вслед за старым князем-астрономом, понимают насколько все здесь мимолетно и призрачно. Роман-монолог, роман-крушение, крушение закономерное, из пепла которого глядит дивный новый мир, обреченный в свою очередь стать почвой для другого, юного и бесшабашного исполина с глазами векового старца.
Род проходит и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит... Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь... Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем... Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.
(Еккл., 1, 4,5,7,9,11)

За компанию (отличную надо сказать)) и пинок спасибо La_Strada .
Согласись - это ведь вполне книга *про большую итальянскую семью*? И просто классика;))))))))))

50 лет из жизни знатного сицилийского семейства на фоне гарибальдийской эпопеи. Чудо-книга, созданная, что немаловажно, последним из рода Лампедуза - сплошные вопросы. Начиная с односложного названия, которое не дается поколениям переводчиков. Il Gattopardo - леопард? гепард? сервал? оцелот? - как обозначить хищника с древнего герба, чтоб не было обидно ни знатоку романских языков, ни любителю крупных кошек? Было понятно без иллюстрированных энциклопедий и при этом легко продавалось, насколько это возможно для книги, написанной вычурным слогом природного аристократа и интеллектуала?
Кто основной персонаж - исконно барствующий на Сицилии Pater familias, белая, но тяжёлая кость, охотник, женолюб, астроном, называющий открытый на досуге объект именем любимой гончей? Или его племянник - Ален Делон у Висконти - отпрыск, готовый и красную рубаху Гарибальди примерить и на плебейке жениться (любовь и расчет - взболтать, но не смешивать)?
Дворянство - курьёзный пережиток или соль земли?
Книга о гибели аристократии в эпоху перемен или же о ее эволюции? И не равнозначны ли эти понятия?
На что это похоже, в конце концов: средиземноморские "Отцы и дети" на исхлёстанном солнцем острове,""Ромео и Джульетта" в условиях первоначального накопления капитала? "Дублинцы" в непривычном климате? "Война и мир" в миниатюре?
И тут я говорю себе "стоп". Мой несовершенный мозг на пике авитаминоза - я ограничусь ощущениями, малодушно игнорируя смыслы.
На удивление долго читая короткую книгу, сознаюсь, что скользила по поверхности (это легко) роскошных драпировок длинных периодов и получала почти физическое удовольствие от живой, прозрачной и ненатужной иронии, которой произведение пропитано, словно губка - горьковатой морской водой. Не злого юродствования, не бодренького сарказма, не бытового шутовства, не едкой сатиры, а именно редкой пробы иронии - мудрой, снисходительной, но не надменной. В той тональности, которой не добьешься и годами тренировок, в которой только и пристало благородному дону оставлять без ответа глупые вопросы. Той самой, что помогает не возненавидеть слово "вечность".

Сицилия, 1860-е, свержение династии Бурбонов и становление объединенного Итальянского королевства. Меняется не только власть, меняется общество, на место одной верхушки приходит другая.

Казалось бы, интересная тема. Неторопливый, размеренный, притягательный язык. Но плюсы на этом заканчиваются. Тема общей революции и общих потерь уступает место теме потерь частных. Последний Салина, благородный гепард, наблюдает, как на смену ему подобных приходят торгаши, "гиены", "шакалы". Трагедия в этом, безусловно, есть. Рассуждения князя и священника увлекают, но их не так много по отношению к объему книги. А сопереживать героям не получается. Все они даже не картонные - бумажные. Лишь старый князь, ближе к концу, начинает вызывать хоть какие-то чувства.

Периоды между главами иногда растягиваются на несколько дней, а иногда на десятилетия. Эпиграфом служит краткое содержание: можно не читать - неторопливо пролистывать, выискивая внутренние монологи дона Фабрицио, они заслуживают внимания. Наконец, благородный дон умирает, и вместе с ним уходит в небытие весь род Салина. Наследники в большей мере принадлежат новому веку, чем старому. Жизнь изменилась, в чем-то к худшему, в чем-то к лучшему.

После прочтения остается легкое чувство обиды: из темы можно было выжать больше, намного больше. А еще хочется посмотреть экранизацию, почему-то кажется, что фильм воспримется лучше.

В рамках игры ТТТ. Спасибо vicious_virtue за совет.

Цю книгу запропонував мені актор, якого дуже поважаю- Колін Ферт. Ну, не особисто мені; всім, хто полюбляє читати.
Роман дійсно чудовий ( зірочку забрав за останню главу- здалася затягнутою)
Події відбуваються в королівстві Сицилія. Травень 1860 р.
Головний герой-владна, розумна, норовлива людина. Його очима бачимо оточуючих, дізнаємося про звичаї 19 сторіччя. Він повинен опікуватися не тільки найближчим колом, але й племінником.
7 дітей, а навіть "...голого пупка" своєї жінки не бачив!
Дізнаємось про рахівника, що поцупив 150 кошиків з лимонами ( це ж Сицилія, 1860 рік).
Мова- краса! Запахи! Які порівняння!
Про їжу- окрема "пісня". Не втримаюсь від цитування ( хоч не люблю солодке):

Золотисті бісквітні баби з шапками з збитих вершків височіли там, як засніжені монблани, мигдальні дофіна з фісташками красувалися біло-зеленими візерунками, гірки шоколадних птифуров, темних і жирних, як перегній в долині Катанні, з якого шляхом довгих перетворень вони, по суті, і відбулися, сусідили з різнокольоровими пломбирами — рожевим, кольору шампанського, кольору беж, і коли в них входила лопатка, вони відшаровувалися з легким хрускотом. Червоні зацукровані черешні, стопки жовтих кислуватих ананасових кружечків, «тріумфи обжерливості» з зеленої кромкою з мелених фісташок, безсоромні «тістечка Дівчата»

Через всю цю красу проходить сум. Спливає час, руйнуються держави, відносини, стосунки, притупляються пристрасті.
Висновок 73-річного колись могутнього чоловіка не дуже втішний: десь 2-3 роки щастя. Справжнього щастя, що пов,язане з сім,єю, обсерваторією, собаками.
Може, це не так мало? Бо воно було!