Рецензии на книгу «Невыносимая легкость бытия» Милан Кундера

У меня была собака. Я её любил. И если бы мой Осман не умер недавно, то я точно поставил бы этой книге тройбан, и совесть моя была бы чиста. Но последняя часть спасает книгу от налёта того кича, который Кундера якобы отрицает.

Я уверен, что Кундера – потрясающий философ и лингвист. Он настолько в этом обосновался, что забыл ответить на некоторые (многие) вопросы, им же поставленные в книге. Оттого сама книга рваная, и после неё остаётся много пожиманий плечами.

Пожимание плечами первое: На черта называть собаку (сучку) мужской кличкой да ещё и именем Каренин? До самого последнего предложения я обращался к автору, я молил его: «Кундера, ну почему, зачем?!» Ясень Кундера не ответил мне, и я даже бросился читать Толстого. Но Толстой не в ответе за Кундеру, как оказалось. Наконец, я понял, зачем: чтоб я спросил. Чтоб все спросили. Такая вот шелуха постмодернизма.

Пожимание плечами второе: Экскурсия в Чехословакию, заезженную советскими танками, очень интересна. Но отрывистая гражданственность Томаша выглядит иногда так надуманно и смешно, что хочется узнать условия написания романа и пожать плечами от того, что написан он во Франции, почему-то через много лет после событий. Он, точнее наиболее сильная его сторона, запоздал, как фотографии Терезы.

Пожимание плечами третье: Рассуждение о предательстве настолько кривое, что я даже подумал, что не Кундера это сказал: «Предательство – это желание нарушить строй». Кундера действительно сваливает эту глупость на Сабину, но ему уже не отвертеться. Потому что «желание нарушить строй» – это бунтарство, и как раз оно с предательством дружит редко.

Пожимание плечами четвёртое: Главный герой на любителя: «Всё из-за неё. Моя жена, как назло, не хочет, чтобы я ей изменял. Но я же такой хороший хирург! Она, неблагодарная, не понимает, что я изменяю ей не потому, что у нас что-то не так. Всё хорошо. Я ведь даже не каждый день! А она расстраивается, и из-за этого мы оба страдаем. Я потерял работу. Всё из-за неё. Я же её муж, что её ещё надо? Я постарел и никому не нужен. Всё из-за неё. Но я настолько крутой и великодушный, что теперь буду ей верен. Пускай видит мою жертву».

Пожимание плечами пятое: Зачем в филосовской книге опускаться до примитивнейшего примитива, как:

«Сабина взяла у нее аппарат, Тереза разделась. Она стояла перед Сабиной нагая и обезоруженная. В буквальном смысле обезоруженная: минутой раньше она не только закрывала аппаратом лицо, но и целилась им, словно оружием, в Сабину.»

Это вообще для кого? Эта расшифровка настолько убогая, что я уверен - Кундера написал её для самых маленьких, которые взялись за «Невыносимую лёгкость бытия» сразу после «Курочки Рябы».

Пожимание плечами шестое: Почти вся бытовуха в книге. Я всё понимаю. Автор хотел показать обычные слабости, вкусы и любовь обычных людей. Но черт! Он же мог сделать это изящнее? Он же пишет хорошую книгу, а не снимает хоум видео, от которого если не хочется спать, то смешно.

Это мои вопросы к книге, и я буду рад услышать на них ответы. Иногда я откровенно придираюсь (пункты 2 и 5), но Кундера напрашивался. Он на каждой странице оставил водяной знак: «Ты читаешь гениальное произведение, Веталь.» А раз так, то у меня большие требования. Поэтому только тройбан.

PS: Я знаю, что нарисовал четвёрку. Просто у меня была собака. Я её любил.

Ещё одна книга, которая ждала шесть лет, прежде чем у меня дошли до неё руки. И в данном случае "промедление" оказалось не в её пользу: у "Невыносимой лёгкости бытия" было бы гораздо больше шансов мне понравиться, не будь в моём багаже университетского курса мировой литературы, а также какого-никакого собственного жизненного опыта — короче, будь я совсем наивной и необразованной. А так — это первый случай, когда я ставлю книге оценку "не понравилось", причём практически не колеблясь. Видимо, Кундера совсем не мой писатель. И я даже могу объяснить, в чём тут дело. Хотя ярым ценителям творчества, вероятно, дальше лучше не читать: ничего хорошего я сейчас не скажу.

Я убеждена, что хороший писатель — это тот, который заставляет своего читателя думать самостоятельно. Он может говорить о каких-то совершенно отвлечённых вещах. Может вообще никак не комментировать ситуацию или внутреннее состояние героя. Но хорошему писателю бывает достаточно одной фразы, обронённой героем, одного его жеста, чтобы читатель понял, как много за этим стоит. САМ понял — это-то и ценно. Нескольких как бы случайных, походя озвученных мыслей бывает достаточно, чтобы заставить читателя задуматься, начать анализировать, делать собственные логические построения. В принципе, задача писателя — только в том, чтобы дать читателю какой-то толчок. Потому что основное удовольствие, получаемое от книг, обуславливается теми процессами, которые происходят в нашем собственном сознании параллельно с тем, как разворачивается действие книги.

Кундера же являет собой пример прямо противоположного подхода. Беда не в том, что в его романе мало действия как такового (это обстоятельство меня обычно нисколько не смущает), — вся проблема в том, как он это действие преподносит. А именно: сообщает какой-то элемент сюжета, какое-то обстоятельство, какую-то характеристику героя или героини — и начинает тщательно его обсасывать и обмусоливать. И далее, на протяжении многих страниц, представляет вниманию покорного читателя бесконечную череду своих собственных измышлений, рассуждений, каких-то теорий и выкладок. Хочется воскликнуть: "Эй, товарищ, а как же я?! Оставь и мне хоть что-нибудь!!! Мне ведь тоже хочется хоть ненадолго включить свою голову!" Но тщетно. Стальные челюсти Кундеры будут жевать и пережёвывать скудную сюжетную канву, пока от неё совсем ничего не останется. А изголодавшийся в отсутствие полноценной интеллектуальной пищи читатель так и помрёт с голоду.

Вообще, весь роман похож на растянутую литературоведческую статью, посвящённую разбору какого-то коротенького, но содержательного рассказа, дающего обильную пищу для размышлений. Как водится, "критик" по ходу дела частично пересказывает сюжет, но только настолько, насколько этого требует понимание его собственных мыслей, — всё же основное место в тексте занимают его личные рассуждения по теме. И эту "статью", пожалуй, интересно было бы читать, если бы я была знакома с "первоисточником", имела бы о нём своё мнение и могла бы по ходу чтения сопоставлять его с мнением "критика"... А так — чтение теряет всякий смысл. Да, блин, может, для Кундеры это и открытие, но мыслящие люди обыкновенно читают книги для того, чтобы иметь возможность подумать САМОСТОЯТЕЛЬНО. Если же хочется просто почитать чужих мыслей — многовековое развитие философской науки оставило по себе немало стоящих трудов. До уровня которых Кундера со своей доморощенной философией уж точно не дотягивает.

Чего уж там, складывается такое впечатление, что Кундера считает своего читателя малограмотным идиотом. И это ощущение превращается в стойкую убеждённость в тот момент, когда автор зачем-то начинает В ПОДРОБНОСТЯХ пересказывать сюжет софокловской трагедии про царя Эдипа, посвятив этому целуй главу. ЗАЧЕМ?! Да, античные драматурги оставили по себе немало малоизвестных пьес, содержание которых может быть неизвестно широкой публике. Но уж история Эдипа не знакома, по-моему, разве что представителям откровенного быдла, которые с рождения только и знают, что семки лузгать да пивом запивать. Да даже если бы читатель и не знал, о чём речь, — для него мимолётное упоминание послужило бы толчком восполнить этот пробел в образовании. Но это только в том случае, если мы имеем дело с мыслящим читателем. Такому читателю было бы достаточно малейшего намёка... К слову, моё восприятие романа осложнялось ещё и тем, что я читала его сразу после Набокова, чей текст просто-таки кишит всяческими намёками и мимоходными упоминаниями, которые делаются как бы походя, между делом — и оставляют по себе столько неподдельного удовольствия. На фоне этого кундеровский подход выглядит особенно убого.

Вообще, надо отдать должное, иногда у Кундеры всё-таки встречаются интересные, стоящие мысли. Но всю их прелесть напрочь убивают многочисленные повторения, бесконечное переливание из пустого в порожнее.

В общем, осталось стойкое ощущение, что Кундера просто-напросто не уважает своего читателя. Но ещё больше, чем читателей, он, кажется, не уважает собственных героев. Они для него — всего лишь тряпичные куклы, с которыми он вправе обращаться как угодно небрежно. Кундера попросту жесток со своими героями. Даже не жесток, а возмутительно неряшлив в обращении с ними. В сущности, на их судьбы ему как будто даже совсем плевать: годы пролетают легко, практически ничего по себе не оставляя, герои бессмысленно стареют и умирают. Вообще, ощущение бессмысленности жизни применительно к кундеровским героям слишком уж часто возникает в процессе чтения. Стоило ли создавать их ради такой участи? Это относится не только к "Невыносимой лёгкости бытия" — роман "Бессмертие" в своё время оставил по себе такое же ощущение.

Ближе к середине книги всё это утомило настолько, что дочитывала уже без тени возможного удовольствия. Дочитала только потому, что читается, в принципе, легко: думать-то по ходу дела особо не приходится. Автор всё разжевал и в рот положил — не передать, как противно во рту от привкуса чужой слюны. Не знаю, может, кому-то и нравятся подобные способы прикорма. Мне — нет. В общем, потраченное время однозначно можно было употребить с большей пользой.

Это всё касается содержания. Единственное, что в подобной ситуации могло бы вытянуть книгу хотя бы до уровня "нейтрально", — это хороший язык. Но язык тут — примитивный, так что и говорить особо не о чем.

Так.
Мне обещали серьёзную, глубокую, насквозь пронизывающую книгу.
Действительно, Кундера и впрямь глубоко копнул. Постичь философию говна, по-моему, до него никому не удавалось (или я что-то пропустила?).
Самое обидное, что сюжет-то в этой книге имеется. И довольно занимательный сюжет. И слог у автора неплохой, и попытки разобраться в причинах тех или иных человеческих поступков интересны... Но кабы он этим и ограничился. Ан нет, Остапа понесло.
Теперь, благодаря этой великофилософской книге, я знаю, что:
а. Во всех сексуальных проблемах чехов виноваты проклятые советские оккупанты.
б. Русские сволочи опять всё испортили.
в. Советские солдаты, появившиеся в Праге в 1968 году, впервые увидели женские ноги ("Они, должно быть, чувствовали себя в Праге, как на планете, выдуманной писателями-фантастами, на планете невообразимо элегантных женщин, которые демонстративно выражали свое презрение, вышагивая на длинных красивых ногах, каких не увидишь в России последние пять или шесть столетий" - цитата)
О, да. Наши женщины в 60-х годах мини не носили, а если и носили, то ноги у них, конечно, кривые, короткие и безобразные. Где уж им до чешек.
Про эпизод с сыном Сталина даже говорить не хочу. Плакала-рыдала.
Глубокая книга, да-а-а...

Философия мусорного пакета

Наверное, любой из нас когда-нибудь прикасался к безысходности и пытался смотреть на мир глазами фаталиста. И это ощущение серости и монотонности существования знакомо каждому. Вообще человек – довольно унылое создание, склонное к повсеместному анализу и чрезмерной драме. Иначе откуда бы взяться "философиям" граненого стакана, опавшего листа и мусорного пакета.

«Невыносимая легкость бытия» - одна из таких "философий", раскопки несуществующих проблем. Однако красиво изложенная философия, потому оставляет смешанные чувства. Как китайские шоколадные конфеты с кусочком копчёного мяса внутри. По отдельности как-то можно переварить, но в сочетании гадость невероятная. Но есть ведь гурманы, которым мясные конфетки искренне нравятся, и их чувств мне оскорблять никак не хочется.

Основа рассуждений Кундеры в следующем – в жизни всё подчинено случайностям, потому по большому счету можно жить не напрягаясь, а вот если постоянно задавать вопросы вроде «Что значит то?», «Имеет ли смысл это?», «С чего всё началось и чем кончится?» можно сделать свое проживание на земле невыносимым.

На самом деле, любая девочка это знает – чем больше думаешь, тем труднее живется, а если с фантазией всё отлично, тебя окружающим живется куда сложнее. Но в «Невыносимой легкости бытия» главный герой – мужчина средних лет и абсолютно не творческих профессий. После развода он отказался от любви, заменил её на секс и разрушающие мысли.

Сюжет - «пережевывание» и «рассусоливание» с последующим «перемолом». Иными словами – сюжета нет, но есть изнуряюще долгое описание каждого незначительного события. Повествование – тягучее, как патока. Прага 60-70х годов с её русофобскими настроениями приятных эмоций к этому всему не добавляет.

Всё было бы совсем печально, если бы не прекрасное «но» - отдельные суждения и фразы, наполненные красотой и настоящим смыслом. Если разобрать роман на отдельные цитаты, выйдет чудесный сборник, который станет настольной книгой для многих.

Подозреваю, что сначала были такие случайные мысли, которые писатель решил объединить общей канвой и сам испугался того, каким нудным получился итог;)

Один раз не считается?

Книга с интересным эффектом. Вроде человек делится размышлениями о не самой беззаботно прожитой жизни, а действует все это как музыка в стиле релакс - расслабляет и успокаивает. И бредет у горизонта дремлющего сознания караван простых вопросов. Жизнь современного человека - она легкая или тяжелая? А если человек интеллигент, которого научили думать и он не как не может остановиться? Легкость бытия - это хорошо или плохо? А тяжесть? Какие корни у сочувствия? Какая она - любовь из сострадания?..

Родиться в Праге. Выбрать работу по призванию. Встретить женщину. Полюбить, приблизить, потерять. Обрадоваться этому. Мол, "баба с возу, кобыле легче". Через пару дней устать от легкости одинокого бытия и вернутся домой за любимой, а там танки - будто недружелюбная соседка назло с пустым ведром дорогу перешла. Не к добру. И вся страна заикаться начала. Как и некоторые эпизодические персонажи. Может пора смириться с тем, что русские - вселенское зло и начать этим гордиться? Да и не к русским у Кундеры претензии, а к имперским амбициям коммунистического государства.

Сны - как попытка представить свою жизнь при возможности проживать ее не один раз, а снова и снова, пробуя разные варианты принятия решений. Любовь - как действенный способ причинять себе боль. Тяжесть бытия - она в необходимости принимать решения кроется, а как примешь - опять живется легко и бестолково. Какие же пустяки и случайности подталкивают к определенному выбору. Как непросто становиться решиться на что-либо, если начнешь задумываться о последствиях. Воистину, меньше думаешь - крепче спишь.

Если все таки имеешь привычку размышлять, стоя у окна, можно додуматься до странных вещей. Что любовь - это не предназначение, а зачастую случайность. Что второй половинкой может стать любой человек. Вот встретил этого, а мог бы и не встретить. И быть счастливым или несчастливым с другим. Не переписать. Не узнать других вариантов. Нет у жизни черновиков. Один раз жить, сразу набело. И какие же, порой нелепые вещи, приметы, ассоциации, случайности, диктуют нам, что делать. Та же скамейка, значимая музыка в определенный момент, книга и вот выбор "любить" уже сделан. А потом приходится долго и изощренно мучить себя и других ради этой любви.

И биться в паутине непонимания. Считается, что речь должна облегчать взаимодействие. Но вот используют двое одни и те же слова, а полного понимания не случается. Слова вроде простые и понятные: собор, предательство или музыка, но даже тут каждый вкладывает свой смысл в соответствии с полученным жизненным опытом. Свои воспоминания, боль и радость. И чем старше человек, тем сильнее различия.

Покуда люди еще молоды и музыкальная композиция их жизни звучит всего лишь первыми тактами, они могут писать ее вместе и обмениваться мотивами, но когда они встречаются в более зрелом возрасте, их музыкальная композиция в основном завершена, и каждое слово, каждый предмет в композиции одного и другого означают нечто различное.

Сколько же в книге всякого разного! Рассказанного легко и просто. О коммунизме и Эдипе. О киче: масках, истоках и вариациях этой пересадочной станции между бытием и забвением. О предназначении, свободе и счастье. Обо всем понемногу. Неспешно, печально и вдумчиво. Оставляя после себя двойственное чувство.

Грусть означала: мы на последней остановке. Счастье означало: мы вместе. Грусть была формой, счастье — содержанием. Счастье наполняло пространство грусти.

Книга прочитана в рамках игры Четыре сезона.

Река течет из века в век, и человеческие истории совершаются на берегу. Совершаются, чтобы назавтра же быть забытыми, а реке продолжать свое течение.

Жил себе, жил, особо не тужил. Прочитал «Невыносимую лёгкость бытия» и впал в прострацию. Чего это вдруг? Да потому что мысли плывут как парковые скамейки по Влтаве осенью. Вроде вот они, рядом, а ни на одну не усядешься… в смысле, ни за одну не ухватишься. Но выбора нет, поэтому будем хвататься за скамейки, как утопающий хватается за соломинку.

Скамейка первая, жёлто–красно-серая, октябрьская. Ни у кого при чтении книг никогда не возникало странных ассоциаций с цветом, запахом, звуками? У меня в этот раз возникло чёткое ощущение, что содержание книги, как и месяц, в который я её прочитал, имеет исключительно жёлтый и серые оттенки. Оттенки опадающей листвы. Оттенки цвета неба. А ещё книга прохладная. Как парковая скамейка в октябре, сев на которую, несколько минут чувствуешь себя не комфортно, пока скамейка под тобой не нагреется. А пока ты сидишь, греешь парковую скамейку своей попой, смотришь на жёлто-красно-серый холодный и сырой мир, с его редкими прохожими, куда-то торопящимися, всё вокруг кажется унылым и невыносимо печальным, а ты в этом мире – центр вселенского одиночества. Сильнее кутаешься в пальто, согреваешься, согревается и скамейка. И вот мир кажется уже не таким тоскливым. Ведь далеко не вся листва покинула свои насиженные за лето ветки, и оказывается, что осенний парк на самом деле прекрасен. Пусть печален, но красив. Пусть мокр, но красив. Пусть холоден, но красив. Да чёрт со всеми этими неприятностями, золотой октябрь мимолётен, как само бытие.

Так и книга. От доски до доски переполнена невыносимой грустью, одиночеством и какой-то странной безысходностью. С какой страницы ни открой – всё как-то грустно. Но бросать не хочешь. Потому что написано интересно и красиво, хотя эти два слова кажутся немного странными применительно именно к этому роману! И всё-таки невыносимо красиво. Сидишь, читаешь, наслаждаешься красотой Терезиного одиночества с её полулюбовью и полувлюблённостью, полупредательством и полупреданностью. Так и ждёшь, что когда её мнительность закончится, она так и скажет фразочку из «Покровских ворот»: «я вся такая из себя загадочная». Пожалуй, да. Загадочная, потому что невыносимо одинокая.

А Томаш – он разве не одинок? Читая, как легко и регулярно он менял женщин, словно хирургические резиновые перчатки, я не мог не вспомнить своего коллегу, который в молодости пользовался исключительным расположением женщин. Николай Анатольевич, спросил его как-то, а ты своей нынешней жене изменял? Не-а, отвечает. Ага, говорю, так я тебе и поверил! Он хмыкнул в бороду, и говорит – ну в душе-то точно ни разу. Вот так и Томаш – баб хоть расстреливай и в бассейн бросай, а душевного равновесия как не было, так и нет.

С семейно-психологической точки зрения Томашу досталась идеальная жена, которая любит его, несмотря на то что иногда даже волосы его пахнут чужой женщиной. И хотя и Томаш любит её (впрочем, это очень странная форма любви, конечно), но мог бы быть к ней чуточку повнимательнее. Впрочем, это вечная проблема – проблема внимания одного супруга к другому. Другая живая иллюстрация этой проблемы – отношения Франца и Марии-Клод.

Скамейка вторая, красно-зелёная. Зелёные танки с красными флагами вошли в Прагу, и без того уже социалистическая Чехословакия оказалась окончательно сломленной великим и могучим Советским Союзом (для меня до сих пор остаётся загадкой, почему Чехословакия не была включена в СССР в качестве шестнадцатой советской социалистической республики? У Брежнева для этого, как мне кажется, после подавления пражской весны были все возможности). Это событие оказывает радикальное влияние на жизнь чехов и словаков, включая и персонажей книги, в том числе и собаку Каренина. Правда, Каренину живётся всё-таки легче, чем людям, и он не заморачивается ни над чем иным, кроме того, чтобы с утра его вывели погулять да купили рогалик, и перемены в его жизни – это лишь следствие вынужденных перемен в жизни хозяев.

От тех, кто считает коммунистические режимы в Центральной Европе исключительно делом рук преступников, ускользает основная истина: преступные режимы были созданы не преступниками, а энтузиастами, убежденными, что открыли единственную дорогу в рай. И эту дорогу они так доблестно защищали, что обрекли на смерть многих людей. Однако со временем выяснилось, что никакого рая нет и в помине, и так энтузиасты оказались убийцами.

Лучше ли кричать и тем ускорить свой конец? Или молчать и тем оплатить более медленное умирание?

А вот людям намного сложнее, ибо они оказались одновременно в двух омутах, или, если уж на то пошло, между омутом и смерчем. Не утянет в одно, так унесёт другим. Омут – это личная жизнь каждого, и каждого волнует любовь, секс, настоящее, прошлое, будущее, семья, любовники(цы), снова секс, снова любовь… Короче, жизнь каждого нормального человека, в большинстве случаев полная внутренними противоречиями, попытками разобраться в них, поисками выхода из проблем и так далее, и тому подобное. Ну а в нашем чехословацком случае всё это приукрашено смерчем – советской оккупацией, гонением интеллигенции и вообще инакомыслящих, всевозможной порчей качества их жизни и так далее. В общем, как ни крути, положение наших несчастных персонажей ухудшается, поскольку ломается их жизнь, вплоть до сексуальных отношений.

Однако хочу сказать, что те места, где говорится о преследовании Томаша за его свободное сравнение коммунистов с Эдипом, являются самыми интересными в книге.

Скамейка третья, тёмно-синяя, философская. Чего это вдруг тёмно-синяя? А это моё субъективное восприятие философии. Институтский учебник был такого цвета, и препод по философии, чтоб ему сейчас икнулось как следует, носил костюмчик точно такого же цвета, и каждый раз, срезая очередного студента на семинаре, лыбился как дебил (все студенты говорили, что доцент лыбится как собака, но после последней части «Невыносимой лёгкости…» мне кажется не очень этичным употреблять эту фразу вне скобок). С тех давних пор я философию очень не люблю. Философов тоже. Исходя из этого, не должен был полюбить Кундеру с его размышлизмами. Ан нет!

Мы никогда не можем знать, чего мы должны хотеть, ибо проживаем одну — единственную жизнь и не можем ни сравнить ее со своими предыдущими жизнями, ни исправить ее в жизнях последующих.

Единожды — все равно что никогда. Если нам суждено проживать одну-единственную жизнь — это значит, мы не жили вовсе.

Зацепил. Зацепил Кундера своими эльдорадово-фантасмогричными идеями о повторении жизни дважды, трижды и многажды раз. О цепи случайностей, которые определяют дальнейшее развитие событий. И так далее. О предательстве. О киче. Боже мой, всё смешать сумел, но оно не смешалось! Каждая из идей шикарна сама по себе, равно как и абсолютно бесперспективна в качестве темы философского диспута. К примеру, допустим, что жизнь можно было бы прожить несколько раз. Но что бы получилось, если бы Томаш вознамерился в своей второй жизни не идти в то самое кафе, где он познакомился с Терезой, а Тереза, как назло, ждала бы его, чтобы попробовать устроить с ним жизнь каким-нибудь другим образом. Это уже не попытка второй жизни, это какой-то вселенский облом получился бы.

Но не становится ли событие тем значительнее и исключительнее, чем большее число случайностей приводит к нему?

Можно предать родителей, мужа, любовь, родину, но когда уже нет ни родителей, ни мужа, ни любви, ни родины, что еще остается предать?

Скамейка четвёртая, белая. Ей богу, при том, что секса в книге предостаточно, складывается ощущение, что им персонажи занимались исключительно на матрасах, ибо простыню я встретил один единственный раз, и на этой простыне подыхал(а) Каренин. Так что было бы кощунственным красить четвёртую скамейку в лиловые цветочки. Будем считать, что во всех случая, когда любовь происходила в койках, матрасы были покрыты белыми простынями.

Однако про эту скамейку я вообще рассуждать не буду, хотя и мог бы поговорить о том, как у Кундеры любили друг другу поизменять. Но не буду ёрничать, приведу лишь цитату, и всё станет понятно.

… быть в близких отношениях с женщиной и спать с женщиной — две страсти не только различные, но едва ли не противоположные. Любовь проявляется не в желании совокупления (это желание распространяется на несчетное количество женщин), но в желании совместного сна (это желание ограничивается лишь одной женщиной).

Книга прочитана, скамейки закончились. Нет, конечно их ещё много плывёт по реке, но они уже не такие стоящие чтобы их ловить. Поэтому будем сидеть и наслаждаться невыносимой лёгкостью...

Рецензия написана в рамках десятого тура игры "Долгая прогулка", в которую я продолжаю играть в составе команды "Знак четырёх" вместе с Викторией sola-menta , Анатолием strannik102 и Маргаритой margo000

В Чешской республике не любят россиян. Да, сейчас на российских инвестициях крепится их экономика, но все равно - не любят. Те, кто родился позже танков или кто не любит, но терпим и вспомнил русский язык, которому учили в школе, хорошо трудоустроены. Наверное, они понимают, что сегодняшние россияне к ним с танками не врывались, так же как мы понимаем, что сегодняшние немцы не нападали на нас.

Кундера и его герои тоже не любят нас, тогда - советских людей. Оно понятно, конечно, почему. Изменение устоев, экономики, идеологическое давление, попрание национальных традиций. Никто не любит, когда ему причиняют добро. А талант приспосабливаться к тому что не можешь изменить - приходит не сразу. Вот нам больше от самих себя досталось и мы развили в себе способность приспособиться к любым условиям. Еще и посмеяться можем. Чехи же - обиделись. Я понимаю, попранная свобода слова, самовыражения. Но свою карьеру и призвание под откос пускали они из принципа удовлетворения духовных потребностей, а не от необходимости выживать. Герои этой книги ведут себя как птички в клетке, отказывающиеся есть и петь, обрекая себя на гибель. Зачем? Кому от этого хорошо или плохо? Как кисейные барышни, ей богу.

Да, мне не понять, я ведь не чешка. А что, Кундера писал только для чехов? У меня сложилось впечатление, что да.

Тема нелюбви к советскому влиянию - фон книги, ее двигатель. Наравне с экзистенциализмом главных героев. А экзистенциализм какой-то физиологический, до срамного. Как ни странно, ближе всех автору - дама по имени Тереза, которой не мешало бы просто попить антидепрессанты. О ее мироощущениях больше всего. Ни о бабнике Томаше, ни о добряке Франце, ни о творческой душе Сабине мы столько не узнаем, сколько о ранимой, преданной жене Терезе. Полагаю, автору она ближе всех, а у меня желание откреститься, забыть скорей этот ее сентиментальный, депрессивный внутренний мир и фатальные сновидения.
Роман построен очень специфично. Точнее - закручен. Герои передают по эстафете свои переживания и чем дальше, тем они откровенней, пока эстафета не упирается в тупик. Что бы этот тупик оттянуть, он добавляет нам еще мироощущения и второстепенных героев. Остановись автор на первом забеге и мне бы очень даже понравилось. Но он отправляет своих героев снова и снова, а сито мыслей все мельче и мельче и нам читателям не просто разжуют, но и переварят материал, что бы никакого инакомыслия или двоякого толкования. А в сюжете то ничего нового не происходит! Он все тот же, что и в начале! И сам сюжет - скромные будни с печалями и радостями обычных людей!...

Глава с описанием предсмертных мук собаки и ее усыплением - чистой воды манипуляция, слезовыжималка. Еще повод вернуться к теме нелюбви, с которой я начала - в варварском Союзе, в городах, собак расстреливают, а в Чехии просто убивают нежеланный приплод. Если говорить об аргументации - почему же Союз это зло - то этот аргумент единственный, согласно повествованию. Здесь не про причины, а про следствия. Это жанр плача. Не просто с эротическими, а физиологическими неприятными подробностями.

Удивительная книга. Нет, правда. Если начать пересказывать сюжет - чушь какая-то выйдет и бытовуха, тут не в сюжете дело, а в чем-то таком, легком, неуловимом, типа словаря непонятых фраз или фотографий девушек на фоне танков. Вопреки названию - легкого там мало, увы. Но - почему-то после последней страницы остается именно такое чувство. Легче воздушного шарика.

Дуализм плюс один

Радость для глаз

С одной стороны, с художественной точки зрения, это произведение почти что безупречное – оно красивое. Язык плавный, читать по всем эстетическим параметрам приятно. Есть несколько основных линий-идей, которые Кундера развивает и вплетает в повествование, и они то там, то тут, то более ярко, то более тускло, мелькают в течении всей книги.

У Кундеры очень развита способность подмечать какие-то детали и очень точно, убийственно метко, их передавать. Местами он просто напомнил синэстетика Набокова этой точностью. Два-три слова иногда рисуют очень объёмный образ. Сочетания порой очень необычные, бодрящие, освежающие и в итоге он умело играет с иллюзиями созданными в нашем воображении, вызывает желаемые эмоции и таким образом создаёт художественность своего произведения. Это именно игра на восприятие. Простые слова составлены в такие сочетания, что они оказываются красивыми. Это, знаете, как горькая неприметная таблетка, проглотив которую у тебя начинаются очень красочные галлюцинации, и её внешний вид и оказываемый эффект никак не похожи.

Хорошо придуман сюжет, интересно преподносится материал. Я знаю не так много книг, которые имеют подобную структуру повествования. Эта книга напоминает кино с мастерской работой оператора. Внимание фокусируется на одном персонаже, затем переходит на другого; повествование идёт от автора и в фокусе несколько персонажей; внезапно вводится ещё один персонаж и казалось бы главные герои уходят на второй план или, вообще, – заканчиваются. Идёт постоянная смена фокусов, планов, сюжетов. Взгляд на события показан с точки зрения разных героев; взгляд на героев представлен с точки зрения автора и других героев. Просто безупречная игра точек зрения и переплетения сюжетных линий — круто. При этом не возникает ощущения дёрганности и неровности повествования.

Конец узнаёшь в середине книги и это приводит в замешательство. Очень ловко. Намеренный анахронизм — сильный приём. Если знаешь, что будет с главными героями уже в середине книги, то какой смысл читать вторую половину? Конец не всегда важен, иногда дело в самом процессе, а не в том к чему всё идёт. Это напоминает историю, которую слышал много раз, но рассказчик так мастерски её рассказывает, что ты всё равно слушаешь как-будто впервые. Однако, этот сюжетный поворот интересно обыгрывается и благодаря ему только нарастает накал и паранойя, и интерес не пропадает.

Кундера отличный художник. Он умеет создавать образы и играть ими. В итоге мы получаем хороший, красивый продукт, на который приятно смотреть, повертеть в руках, но делать всё это надо не думая, на автомате.

***

Тошнота для ума

С другой стороны, с точки зрения содержания это произведение вызвало тошноту и явное отторжение. Я написал ругательную рецензию, а потом долго её редактировал и убирал из этой части непечатные слова - она стала на треть короче. И дело тут вовсе не в горячих политических темах и решении вопроса кто виноват, а кто жертва режима, кто говно, а кто не говно и каково место говна в этой жизни – мне индефферентна вся советская политика, история и связанные с ней конфликты, и говно в литературе меня ничуть не смущает до тех пор, пока оно там имеет определённый функции. Дело не в постановке скользких вопросов и попытках их решить, и не в том, что дядька ходит к бабе, которая вагиной трётся об его волосы, после чего он не моет голову и благоухает на всю супружескую спальню чужими соками. Всё должно быть к месту и у всего должны быть определённые цели. В случае с этой книгой такие вещи просто “изюминка”, которая добавлена просто для эпатажа, она не несёт смысловой нагрузки и только якобы должна представить художественную или философскую ценность. Когда у мужика волосы пахнут вагиной – это не красиво и философского смысла в этом нет до тех пор, пока это не будет возведено в форму гротеска на уровне всего произведения (а лучше на уровне всей поэтики автора), а не на уровне отдельных эпизодов.

Сочетание бурных страстей в постели и страстей на политической арене мне кажется достаточно удачной параллелью в определённых условиях, но очень грубой в других, ибо постоянно насилуется ассоциация, что в обоих случаях есть тот, кто имеет, и есть те, кого имеют (и ты, конечно, понимаешь на какое твоё положение в этом процессе намекает автор). У Толстого “Война и мир” поочерёдно повествует о разных ипостасях нашей жизни. У Кундеры суть раскадровки примерно такая же (противопоставление двух крайностей), но только вместо “войны” и “мира” у него в книге “блядство” и “демагогия”, которые поочерёдно друг друга сменяют, а господствует над всем этим самая бессовестная подмена понятий и всякое прочее ЛПП. Кундера выстраивает свой дискурс, за основу которого берёт знакомые всем понятия, но наделяет их своим искажённым пониманием, занимается приспособленством под свои нужды.

Мне доставляет удовольствие хорошая аргументация. Не суть важно само мнение или утверждение, не имеет значение согласен я с ним или нет, но если аргументация чёткая, логичная, красивая, убедительная, то я получаю определённое удовольствие от прослеживания раскрытия связей между предметами, фактами и явлениями. У Кундеры есть аргументация, она вроде бы даже как гладкая и последовательная, если смотреть только на вершки и не опускать взора до корешков; но у него идёт сплошная софистика, подлог, искажение понятий и после изменения базиса, искажения основ, уже на материале этого кривого фундамента выстраивается якобы стройная аргументация. Да, с такой точки зрения она стройная, если смотреть на фасад и не замечать его отношения к горизонту. Похоже на красивый небоскрёб, построенный на болоте – стены крепкие, окна отражают лучи солнца, сталь блестит, но основание плавает.

***

Ёрш для желудка

Вы когда-нибудь пробовали мешать водку с пивом? Или пробовали есть солёную селёдку с молоком? Или пить чёрный кофе и в прикуску жевать варенную брокколи? В ряд этих вопросов можно добавить ещё вот что: вы когда-нибудь пробовали читать Кундеру?

Смешивание разнородных элементов, которые сами по себе не плохие и не хорошие, должно быть умеренным и очень точным. Всё хорошо в меру. Попытка сочетать несочетаемое иногда удаётся, но в большинстве случаев эти разнородные элементы лучше принимать по отдельности. Иначе получается ёрш.

Читая роман возникает ощущение отсутствия целостности. И речь тут не о том дуализме, о тех параллелях, которые К. постоянно создаёт и строит на них всю структуру романа. Чрезмерная философия портит любовный роман, а чрезмерная детализация любви портит философский роман. В итоге мы не имеем ни философского романа, ни любовного. Получился какой-то ёрш. Получилось нечто очень красивое с виду, но по своему содержанию вышло именно то, что по мнению Кундеры сгубило дружбу сына Сталина и англичан.

-

Ваш метарецензент,
С. П.

Норм, чо

Я такой хороший хирург, у меня золотые руки, аж всякие там министры за меня заступаются. Еще я скромный, потому что не описываю никаких своих достижений, типа там пересадка головы, постановка парализованных на ноги и т д и т п, но это все само собой разумеещееся, поэтому достаточно просто сказать, что я хороший.

Еще я очень суперзамечательный филосов и пишу всякие там классные статьи в газеты про то как ослепить коммунистов, но на самом деле не про это, просто меня никто не понимает. Нет, большинство, конечно, меня поддерживает, но вот советские танки меня не понимают.

А еще я гордый, и потому, что они меня не понимают, я решил отомстить им: и теперь своими нежными но твердыми хирургическими руками, которым в пору продолжать пришивать нейроны на место, я мою окна.

А самый мой большой плюс - это то, что я люблю трахать баб. И делаю это по нескольку раз в день. И всегда разных. Я молодец? И жену свою тоже люблю, и ее все устраивает (ведь я же хороший, помните? хирург там, всякое такое... руки, пересадка головы и т д и т п), но моей жене не нравится, что одна баба любит садиться мне на лицо, и от моих волос постоятнно воняет. Но это же мелочи, да? Главное ведь, что мы любим друг друга.

Вы еще не узнали самый самый самый большой мой плюс: я настолько классный, что не просто трахаю баб, я собираю коллекцию баб. Я уверен, что баба не может быть обычной, у нее всегда есть какой-нибудь подвыверт: там, нос крючком, или юбка помята, или шпала она, или правая нога длинее левой. Я вот все подмечаю, добавляю бабу в коллекцию и радуюсь. И постоянно типа ищу чего-то в бабе, но не знаю чего. Это называется философия.

А еще все так невыносимо и так легко.