Рецензии на книгу «Империя солнца» Джеймс Баллард

А не умерла ли душа внутри его тела и, не сумев выбраться наружу, гниет где-то там глубоко?

Эта история без высоких моральных, нравственных и патриотических составляющих, которые обычно сопровождают привычные нам рассказы об ужасах войны и конкретно о концлагерях, то есть эта история о реальной жизни без прикрас. Написала и вдруг вспомнила восхитительный фильм "ночной портье" лилианы кавани. Что-то есть общее между книгой и фильмом, пожалуй. Вообще, после "империи солнца" я еще больше зауважала балларда. Потому что далеко не всякому человеческому существу свойственна глобальная честность в признании того, что да - я непоправимо изуродован сложившимися жизненными обстоятельствами, вполне возможно тронулся умом и это навсегда. Впрочем, сойти с ума, чтобы выжить - не самая худшая стратегия. Наверное. Мало того, чувак умудрился таки худо-бедно адаптироваться в обществе после всего случившегося с ним и даже заработать на сублимировании своих психологических травм через творчество.

Начнем с того в книге, что джим подозревает: он сошел с ума еще до того, как попал в концлагерь. Потому что война уже давно стоит на пороге его дома. А он без ведома родителей ездит по городу и за город на велосипеде и видит множество трупов китайских солдат и обломки сбитых самолетов. И непрерывная смерть-онлайн нормально так укладывается в его новое мировосприятие, то есть в защитную реакцию психики на происходящее. Если бы джим остался обычным, нормальным мальчиком, то не выжил бы, после того, как японцы захватили город и бросили всех иностранцев из враждебных им стран в концлагеря. Откровенно говоря, он стал монстром, готовым на все, лишь бы съесть лишний кусок хлеба и как-то выжить. Не исключаю, что он даже подвергся сексуальным домогательствам, когда в первый раз прибился в компанию к голубоватому стюарду бейси и американскому моряку фрэнку. Проскользнул там один мутноватый, смазанный момент, который вполне можно трактовать, как домогательства моряка. Тот вечно тянул к нему лапы, а джим старался избежать этого.

Интересно было читать о долгой, временами прерывающейся и вновь возобновляющейся игре в кошки-мышки между бейси и джимом. Кто первым сумеет воспользоваться ситуацией или шансом, предать, продать - тот или другой? Награда в игре - жизнь. С самого начала с большим отрывом вел бейси, но джим мастерски сделал его на финише. И да, джим - монстр, повторюсь, при всех положительных качествах, которые он проявляет, и поступках, которые он совершает. Но монстр поневоле; монстр, в силу желания выжить в сложившейся ситуации. И это удается ему с блеском, в то время, как практически все дети, оказавшиеся в концлагере без родителей погибают, потому что взрослым откровенно плевать на них. Они заботятся или о себе, или о своих родных отпрысках. Конечно, есть люди, которым небезразлична судьба других узников, думающие не только о себе и о своих близких. Например, доктор. Но даже он делает основную ставку на заботу о джиме, а не об остальных детях. Подозреваю, благодаря запасу жизненных сил, изворотливости, хитрости и сообразительности, присущих именно этому ребенку. Потому что он может быть полезен, а всех увы не спасешь.

И, конечно, очень понравился пророческий момент, проскользнувший уже в самом финале, когда джим, ожидающий отхода корабля в англию, наблюдает свинство освободителей-американцев в отношении китайцев.

У лестницы, ведущей к парадному входу «Шанхай клаба», уже собралась толпа. Сквозь дверь турникет наружу вывалилась группа английских и американских моряков и выстроилась на верхней ступеньке; моряки о чем-то спорили и пьяно махали руками в сторону ошвартованного у Дамбы крейсера. Потом они начали выстраиваться в одну шеренгу, как хор, а китайцы стояли внизу и смотрели. Заметив, что они привлекли внимание любопытной, хотя и молчаливой аудитории, моряки начали свистеть и подначивать китайцев. Потом, по сигналу самого старшего в шеренге, они все разом расстегнули свои расклешенные книзу брюки и принялись мочиться на лестницу.

В пятидесяти ярдах ниже выхода китайцы молча стояли и смотрели на то, как множество струй сливается в пенистый поток мочи, который бежит вниз по ступенькам, на улицу. Когда он добежал до тротуара, китайцы отошли, и лица у них были пустыми, лишенными какого бы то ни было выражения. Джим оглянулся на стоящих вокруг людей, на клерков, кули и крестьянок, прекрасно понимая, о чем они сейчас думают. В один прекрасный день Китай заставит весь остальной мир платить по счетам, и вот тогда мало не покажется никому.

И вот, как в воду же глядел. Думаю, потому что родившись в китае, баллард очень хорошо понимал этот народ изнутри. И, кстати, откровенно не любил их, но в чем-то, видимо, все-таки признавал их право на месть за все то, что им причинили белые, британцы, в том числе. Вообще, в книге отношение джима к японцам временами даже лучше, чем к своим соотечественникам и, конечно же, к китайцам. В этот период жизни он не делит людей на друзей и врагов, потому что зла можно ожидать от кого угодно. Даже от, казалось бы, своих, что и происходит неоднократно. И тогда живые становятся страшнее, чем мертвые, с которыми мальчику джиму спокойнее и безопаснее, ведь от них не станешь ждать предательского удара в спину и смертельной угрозы в любую минуту.

И как ужасно, на самом деле, когда обычный ребенок, попавший в ад, в какой-то момент думает, а не умерла ли душа внутри его тела и, не сумев выбраться наружу, гниет где-то там глубоко? И кроме этого он ничем не отличается от всех остальных мертвецов, на которых уже насмотрелся в своей короткой жизни? Чего тогда удивляться, что война в голове у джима не заканчивается вместе с освобождением из концлагеря. Подозреваю, что и в реальности для балларда она так никогда и не закончилась.

Жизнь каждого равнозначна смерти и может таковой обернуться в любой момент; думать иначе значит обманывать себя.

Мне очень нравится старый фильм Спилберга с мелким Кристианом Бейлом (да-да, тем самым Бетменом) в главной роли. Ясное дело, что когда мне на глаза попался так сказать "первоисточник", то мимо пройти не удалось.
Эта книга отличается тем, что в отличие от многих популярных сегодня книг о войнах и лагерях, где роли главного героя отведена ребенку, "Империя Солнца" автобиографична. Родившийся в семье британского дипломата, несущего службу в Шанхае, Деймс Баллард провел несколько лет в китайском лагере для гражданских лиц во время войны. О лагерях смерти, расположенных в Европе, мы слышали много. Редкое экскурсионное агентство не предлагает туристам, едущим в Польшу, посетить Освенцим, со школьной скамьи мы знаем о Бухенвальде и Дахау... Но о том, что происходило во время войны в другом полушарии мы задумываемся редко. "Империя Солнца" - это одно из немногих достаточно известных в Европе произведений о судьбе европейцев в Японии и Китае в годы Второй мировой войны.

Как и многие другие книги о войнах и лагерях, эта беспощадна в своей правдивости. Но детский взгляд Джима, главного героя, на происходящие события, наивен так, как только может быть наивен взгляд на войну 11-летнего мальчишки, влюбленного в небо, самолеты и их пилотов. Для него война очень быстро становится привычной жизнью, где главная цель - выжить несмотря ни на что.

Большого потрясения в эмоциональном плане эта книга не произвела. Но я ни в коему случае не ставлю это в укор автору. Напротив, большой мой ему поклон за то, что удалось так хорошо передать ощущения самого Джима, который сумел найти свое место вод солнцем в лагере и крепко схватиться за жизнь.

Читая эту книгу, умом понимаешь, насколько страшна война даже для тех, кто не принимает в ней непосредственного участия. А сердцем... Сердцем воспаряешь в небо, где как ласточки резвятся огромные смертоносные самолеты.

149/300

Деформация

Не знаю, как относится к этой книге, даже оценку какую поставить не знаю, полный разброд и шатание. Еще одна сторона все той же большой войны и, несмотря на огромное количество прочитанных ранее книг о войне, эта сторона была для меня новой и... странной. История о том, как в 1941 году мальчик, оставшийся один в Шанхае, после нескольких месяцев мытарств попадает в контрационный лагерь и живет в этом лагере 4 года. Читая книгу я была уверена, что в начале мальчику лет 6 и была удивлена узнав, что ему 10, потому что суждения и поведение больше соответствуют дошколенку, для 10-летнего ребенка как то всё уж очень по-детски. Тема жуткая, ребенок, живший в практически идеальном мире, на протяжении 4-х лет видит такое количество смерти, боли, грязи, что большинство взрослых не выдержит, выживает в этом мире. Выживает за счет приспособленчества и моральной деформации, потому что выжить можно только перестав относится к смерти, как к чему то страшному, только сделав её привычной, обычной и практически нормальной. Жестокость окружающих какая-то просто аномальная, я понимаю, что в тяжелой ситуации каждый сам за себя, но здесь всё это настолько гипертрофировано, что несколько удивляет. Мальчик, которого в любой ситуации отшвыривают все взрослые, не то что не сочувствуют, но просто уничтожают. Ох, я знаю, что жестокости в мире много, но здесь всё настолько через край и так страшно, что какая-то часть меня активно не хочет верить, что такое возможно.
Все говорят, что книга автобиографична, но я посмотрела биографию Балларда, он действительно был в японском лагере, но он был там с родителями, то есть история потерянного мальчика не может быть историей самого Джеймса Балларда, а если она всё-таки вымысел, то не слишком ли это? Или я просто уговариваю себя, что этого не было?
Эту книгу нельзя читать людям трепетным, те, кого тошнит от описания физических ужасов, испражнений, болезней и т.д., проходите мимо, здесь этого столько, что "Террор" Симмонса - легкое чтиво по сравнению с "Империей солнца".

Прочла в рамках Killwish

Лучшая книга Балларда, хотя куда, казалось бы, лучше, куда уже выше. Гений, да. Это автобиография, страшная, странная, потому что когда пришла война ему, Джиму Балларду, было 11 лет, и он с родителями жил в Шанхае, вращаясь в высшем обществе, и личный шофёр возил его по кинотеатрам - а потом был японский лагерь, и три года в этом лагере, и пустота, и смерть, и гной, и у Балларда, с его бесподобным языком, с его великолепными, живыми, сильными описаниями, с его чудесно-чудовищными персонажами получилось описать всё так, как он запомнил - сильнее Кертеса с его "Без судьбы" (тоже очень сильным романом), сильнее в тысячу раз любого "Мальчка в полосатой пижаме". Джим воспринимает смерть как игру. Он выжил не потому что он, подобно Кертесу, тупо был как все - и приспособился, но потому что он был другим, потому что он умел играть в то, во что играть нельзя, потому что он, будучи в японском лагере, научился любить лётчиков-камикадзе, взлетавших из-за забора, и японских рядовых, бивших его ногами, и хитроумного американского доходягу Бейси, и всех остальных. И в конце этой книги родился Баллард. Тот самый великий писатель, который создал "Суперканны", "Автокатастрофу" и "Кокаиновые ночи". 10/10

Война убивает всех, даже тех, кто выжил.
- Халлгримур Хельгасон

Невозможно пережить войну так, чтобы ваше представление о мире не переменилось навсегда. Повседневная реальность немедленно рухнет под гнетом войны; и увидев обрушившиеся леса, на которых была выстроена вся ваша жизнь, вы увидите и ту пугающую правду, что они скрывали за собой.
- Джеймс Баллард

8 декабря 1941 года Япония напала на Перл-Харбор и тем открыла новую кровавую страницу в истории Второй мировой войны. Одиннадцатилетний Джим, британец по происхождению и житель Шанхая по сути, оказался в оккупированном японскими войсками городе без родителей и надежды вернуться в знакомый довоенный мир. Элитная школа и загородные вечера, театр и личный шофер остались в прошлом, здесь и сейчас – смерть, боль, голод, страх. Сначала – несколько месяцев скитаний по обезлюдевшему, голодному городу; встреча с американскими моряками, готовыми на все ради того, чтобы выжить; наконец, понимание, что единственная надежда на спасение в этом обезумевшем от войны мире – японский концентрационный лагерь, где есть место для ночлега и хоть немного еды.

Джим идет на все, чтобы остаться в живых – и даже почти не ищет оправданий тому, что делает. Он выживает не потому, что сливается со всеобщей толпой, а потому, что готов приспособиться к любым условиям. Он учится всему, что может быть ему полезным – он учится радоваться войне. Он болеет за американцев и одновременно сочувствует японским летчикам-камикадзе. Он не хочет, чтобы умирали его знакомые, но всегда знает, какую выгоду ему принесет чужая смерть. Он когда-то мечтал умереть, чтобы раз и навсегда рассчитаться с войной, но все же выжил.

Я не могу ни оценить, ни осудить его поступки – право на это имеет лишь тот, кто пережил этот ад.

***

Я не могу сказать, что был счастлив в лагере, но я не был и несчастлив. Я помню непрекращающуюся жесткость и борьбу за выживание – но в то же время я помню, как мы, дети, переиграли во все игры, какие только есть на свете!
- Джеймс Баллард

Роман основан на воспоминаниях Джеймса Балларда о годах, проведенных им вместе с родителями в концентрационном лагере для гражданских лиц Лунхуа. И да, его страшно читать.

Прочитано в рамках флэшмоба "Дайте две!"

Дитя войны, житель концентрационного лагеря

"— Джим, ты — дитя войны" (цитата из сабжа)
Предупреждение: Много пересказываю, могу утомить и спойлернуть

Взгляд 1. Счастливый мальчик.
Мальчик, которому повезло родиться единственным ребенком в богатом британском семействе и жить в Шанхае, где для европейца со средствами выражение "жить как белый человек" имеет значение прямое и непосредственное. Особняк, бассейн, слуги. Джим неглуп, но балован. Не родителями, а самим укладом жизни.
Шанхай, зима 1941 года.
(Отступление: Книга рассказывает о событиях, которые мне были абсолютно неизвестны. Японско - китайская война, начавшаяся в 1937 году... Что, простите? Другие у меня ассоциации с 1937 и 1941. Единственно, знаю "гоминьдан" и "сунь ятсен", и даже могу уверенно сказать, кто из них - человек, а кто...э... что-то. Крючком под названием "Перл-Харбор" события пристегиваются к ранее известным)

Так вот, про счастье и везение. Мальчик выжил ( не спойлер, учитывая, что книга полуавтобиографическая).
Подумаешь, три года на голодном пайке из подгнившего батата и крупы с жучками. Подумаешь, жара и холод; мухи и москиты; малярия , набухшие гноем цинготные десны и незаживающие язвы на ногах.
Для него всё окончилось благополучно, в отличие от миллионов других. Стоит ли сочувствовать, если в конце книги Джим опять едет по Шанхаю с личным шофером?
Или присоединиться к автору, который , кажется, вопросом сочувствия совсем не озабочен?

Взгляд 2. Прощай, наивность.
Оставшийся без родителей мальчишка быстро приобретает навыки бездомного зверька. Поначалу он еще способен радоваться, что остался в доме один и может гонять по комнатам на велосипеде, но реальность безжалостно втолковывает, что просто так никто ничего для тебя не сделает.
Дадут оскребки за то, что развел огонь. Покормят - в надежде потом продать. Используют, если ты по какой-то причине согласен. И даже доктор в лагере, который занимается с тобой математикой, английским и латынью, обрабатывает язвы, наверняка делает это из какой-то своей корысти, иначе быть не может.

(Отступление: Существенное отличие от похожих, вроде бы, историй, происходящих в это же время, но в Европе или в России, в том, что для Джима нет своих в этой войне. Британия? Формальная родина, которой он никогда не видел, пустой звук. Китай? С чего бы. Америка? Да, с американцами интересно и "Б-52" - классный самолет, только ухо надо с ними востро держать. Может, японцы? Они смелые и "Зеро" - красивый истребитель, но очень уж странные, с ними надо настороже , и это совсем не синоним к "ухо востро держать".)

На протяжении всей книги Джим, путаясь и спотыкаясь, выстраивает собственную систему оценки людей и событий.
Что-то в этом есть от того, как эмбрион повторяет в своем развитии стадии исторической эволюции, только в морально-этическом плане.
Будь начеку, помогай другим, оказывай услуги и получишь взамен. Разумеется, помогать имеет смысл только в расчете на выгоду. Если ты добыл воду - твое дело, делиться или нет.
Значение имеют только те , кто что-то делает. Неважно, из каких побуждений.

Взгляд 3. Amatus sum, amatus es, amatus est…
Если ты не сидишь, сложа руки, ты имеешь значение и не пропадешь. Если ты заботишься о ком-то, у тебя есть занятие.

У Джима было сильное искушение встать и рвануть за ними следом, но он знал, что уже принял решение остаться с мистером Макстедом. Он давно успел понять: заботиться о ком-то, — это все равно, как если бы кто-то заботился о тебе.

И самое близкое к молитве, что он может подобрать - повторение спряжения латинского глагола "любить".

Взгляд 4. О чувствах читателя.
С одной стороны, автор их не щадит, с другой - не слишком ими интересуется. Вероятно, поэтому в аннотации появились слова "не содержит моральных оценок", что не есть правда.
Чего там нет, это слезовыжимательности.
По части чувств читатель имеет право на что угодно, автор просто рассказывает.
Для меня таки нашлось место, где захлюпать носом:

За несколько дней он наберется сил настолько, что сможет дойти до Шанхая. К тому времени там уже высадятся американцы, и Джим представит им летчика-камикадзе как своего друга. Американцы по сути своей народ не злой, и они с готовностью закроют глаза на такую мелочь, как налеты пилотов-самоубийц на их авианосцы в районе Окинавы. А когда настанет мир, японец научит Джима летать…

И всё-таки он еще ребенок, подумала я, столько ужасного переживший, но оставшийся... И оплеухой мне прилетел следующий абзац:

Он окинул взглядом ровную поверхность затопленной делянки и решил, что хватит с него детских фантазий. Во-первых, откуда он знает, что война действительно кончилась? Евроазиат в белой рубашке, конечно, вел себя подозрительно бесцеремонно, но его единственная забота была — попытаться украсть со стадиона машины и дорогую мебель. Что же до полетов, то летчик-камикадзе может оказаться не самым лучшим инструктором…

Взгляд 5. Кончилось?
Джим долго будет не верить, что война закончилась. Не доверять, перепроверять, выжидать.
Когда поверит, следующим его вопросом будет: А Третья мировая война началась?
В ответ "Нет" он так и не поверит до конца. Без войны не бывает. Слишком непохоже на мир то, что вокруг.
В концлагере Лунхуа жизнь выглядела понятнее и надежнее.

PS Спилберг сделал хорошую экранизацию, хотя она очень отличается от книги. Не столько канвой событий, сколько тональностью. Фильм мягче и гуманнее, книга жестче.
Но Кристиану Бейлу - безоговорочный огромный респект. Выражение его лица досылает зрителю то, что опущено при экранизации.

Война всех калечит на один лад. Те, кто выжил, не менее мертвы, чем те, кого зарыли. И тем не менее Джим учился радоваться войне, любить ее. Так странно звучат в одном предложении слова "лагерь" и "счастье"... Перед нами история жесткая, настоящая, беспощадная и яркая. При этом не слезовыжимательная ни в коем разе, в этом Балларда не упрекнешь.

Написано выразительно, картинки перед глазами так и мелькают. Книга сильная, умная, честная.

Почему только четыре звезды? Потому что умом я в полном восторге от написанного, но сердцем осталась равнодушна. Не зацепило чувствительных струн.

Флэшмоб 2013
6/12
За совет миллион благодарностей KAREL !

Война глазами ребенка.

1941г. Япония напала на Перл-Харбор. Война. Шанхай - опустевший, изголодавшийся город.
Джим - одиннадцатилетний мальчик, сын британского дипломата. Один, совсем один. Чтобы выжить, надо сдаться японцам.

Фильтрационный лагерь. Гнилая заплесневелая картошка и порция недоваренного риса – если повезет.

Концентрационный лагерь Лунхуа - дом Джима, его вселенная в течение долгих трех лет и, по совместительству, унылая тюрьма для почти двух тысяч граждан союзных государств – бельгийцев, американцев, голландцев и британцев. Болезни, эпидемии, голод, жестокость не только со стороны японцев, но и друг к другу и при этом защита от внешнего мира.
Джим очень быстро понял: если речь идет о том, чтобы выжить, любые средства вполне оправданы. Главное, чтобы был доступ пусть к скудным, но все же источникам хоть какой-то пищи и перевязочного материала. Помочь ему никто не мог – приходилось учиться выживать самому. Джим уже совершенно не помнил лиц своих родителей, но мечта о том, что они когда-нибудь встретятся, удерживала его от отчаяния. От отчаяния удерживало и то, что Джим смог приспособиться к войне – его детские фантазии, любовь к самолетам неважно американским или японским, стремление узнавать от солагерников новые слова, знания, истории их прошлой жизни – превратились в своеобразный якорь из мирной жизни.

Британский писатель Джеймс Баллард описал период своего детства искренне, очень личностно, не приукрашивая и не причесывая действительность. Честно, больно, страшно.

К сожалению я не смогла принять эту книгу. Умом понимала, что она о важном, о войне, ужасах лагерей, смерти и выживании. Но это оказалось таким далеким от меня. Реки, с плавающими трупами, гноящиеся раны и мухи на них, одна гнилая картофелина за целый день и несколько глотков воды. Не вызвала книга тех эмоций, которые должна бы была. Дело, скорее всего, в том, что написана она каким-то отстраненным языком. Слишком трезвым, не эмоциональным, где-то даже скучным.  Да, мне интересно было следить за мытарствами одиннадцатилетнего мальчишки, волею судьбы лишившегося семьи и всего, что было ему привычно. Ему пришлось поступиться тем, чему его учил отец, пришлось мило улыбаться, пытаясь достать немного еды. Но, кроме интереса, больше ничего не было, за исключением, разве, сочувствия к Джиму.

Книга прочитана в рамках игры "Бесконечное приключение" и Флешмоб 2016. За совет большое спасибо Markress . Может когда-нибудь я перечитаю и взгляну на эту книгу по-другому.

***
мир, как мать, которая не любит меня,
и Бог, как отец, которого я не знаю

мы стартовали с Гагариным
практически одновременно:
каждый – в свой космос

мир обожал Брижит Бардо
и музыку Нино Ротта
роботы еще казались смешными
война казалась выигранной раз и навсегда

впрочем, была атомная бомба,
но об этом старались не думать

я увидел фотографию взрыва
в томе IX «Всемирной Истории»
когда мне было четыре года
с тех пор почти до тридцатилетия
я просыпался от звука каждого самолета
пролетавшего в небе
и сжимался в комок

страх смерти от руки
лежащей на кнопке за тысячи километров
от нашего дома
вырастил нас жадными до удовольствий
безжалостными и инфантильными людьми
живущими жизнью взаймы

я читал романы Жюля Верна
я мечтал стать капитаном Немо:
о подводные лодки, железные матки
скользящие в околоплодных водах
Мировых Океанов
над обломками атлантид и титаников:

мечта всех одиноких детей
не желавших рождаться

в пять лет на крыльце недостроенной дачи
я испугался большого древесного жука
с невероятной длины усами:
жук пер на меня, а я пятился
пока не упал с крыльца
и не ударился больно о землю затылком

я понял, что нужно стать таким же, как жук –
усатым и страшным

мир, как мать, которая не любит меня,
и Бог, как отец, которого я не знаю

Пока читала, в голове все время вертелось это стихотворение Кормильцева - и вовсе не из-за атомной бомбы (я вообще осознала, что у Кормильцева же тоже про бомбу! только когда дочитала до соответствующего места у Балларда). Хотя лирический герой Кормильцева живёт в благополучном мире, всячески старающемся вытеснить память о войне, а баллардовский Джим выброшен из сытого колониального благополучия прямо в сердце той самой войны - военный опыт научил его тому же, чему научил кормильцевского мальчика его дачный encounter с жуком: беззащитность порождает безжалостность - а мы, в конечном итоге, все беззащитны. Это не столько "банальность зла", сколько вопрос выживания (или надежды на выживание) - и эта человеческая слабость и скудость только обнажается войной, высвечивается в лучах непобедимого атомного солнца. Кто-то говорил, что "Империя солнца" - это об "утрате невинности"; тут, конечно, неизбежно вспоминается Голдинг, но Баллард, как ни странно, оказывается более гуманным, потому что для него пресловутая "ущербность"/"поврежденность" человека состоит не в сидящем внутри "зле", а в слабости и ограниченности в ресурсах. Мир просто оказался матерью, которая не любит нас.

So hold me, Mama, in your long arms,
your petrochemical arms,
your military arms,
your electronic arms.

Еще одна книга про Вторую мировую войну... Но совсем не про ту войну, которую мы знаем из учебников истории и по кинохронике. Война в Китае с 1941 по 1945. Не боевые атаки и отступления, не солдаты на поле боя. Война в стране для ее жителей, оставшихся один на один с разрухой, голодом и жестокостью. Война изнутри, какая она есть, глазами непосредственного участника - британского мальчика-подростка. То, с каким одинаковым любованием он видит самолеты, камикадзе, полусгнивший сладкий картофель, бомбы, могилы и трупы, немного шокирует. Но в том и гибкость и прямота детского ума - он может приспособиться ко всему, все становится его университетом жизни. Герой выживает, но не становится прежним. И как не странно, в нем остается тоска по лагерю, по скудной еде, по разоренному Шанхаю, и по войне.

Книга прочитана в рамках игры "Вокруг света с бароном Мюнхгаузеном" в 2015 г.