Раскручивается международная интрига, цель которой – отнять у России ее долю в развитии высоких технологий. Дочь крупного предпринимателя в руках у похитителей. Спасти девочку берется полубезумный программист. Все против него – мафия, всемогущая транснациональная корпорация, даже родственники похищенной.
Но помощь приходит из другой реальности – существующей, казалось бы, только в его воспаленном воображении.
Не волнуйся, он умер гораздо легче, чем все его жертвы. А если выразиться на даосский манер, Тугаев даже не умер, а изменился, причем в лучшую сторону. – Опять он в выигрыше, ну как не позавидуешь…
Хотя пистолет был стопроцентно разряженным, Шрагин все равно чувствовал себя стопроцентным негодяем. Негодяем Шрагина считали и те, кто ждал его. Поэтому их оружие было в полном ажуре.
Саит выводил унылую мелодию гор, скорее напоминающую жужжание сношающихся мух.
– Вы из разведки?– подумав, спросил парень. – Нет, я частник. – Вам платят? – Надеюсь, мне заплатят, потому что без денег жить можно, но недолго. Именно поэтому на Марсе сейчас никого нет.
«Эх, капитан, вся моя жизнь сплошная неувязочка, точнее, неоптимизированный код, полный разорванных ссылок и нулевых указателей».
Школьники и школьницы гоняли мяч с одинаковым усердием и одинаково неумело; вот такая она – эмансипация.
Да, иногда я вижу за Эллой кого-то еще. Они не боги, не ангелы, они существа другой, параллельной жизни, которая существовала всегда. Эту жизнь можно назвать искусственной, потому что мы помогаем ей воплотиться. Мы творим ее, но и она одновременно творит нас. Если все творят и сотворяются, то и жизнь продолжается…Возможно, и в самом деле существуют три пути: путь некростабилизации по Энгельманну, путь традиционного варварства по, скажем так, Тугаеву и путь сотворения нового цифрового мира по Виртуэлле. Я выбираю третий путь, пусть он даже и приведет к тому, что на Земле останутся одни процессоры и накопители, то есть кубы и параллелепипеды. Почему нет, если в этих кубиках найдет себе пристанище по-настоящему разумная жизнь?»
Нестись во весь опор туда, где стреляют и, возможно, убивают, – совершенно нелепое дело, но сейчас именно этим Шрагину и пришлось заниматься.
– За Аньку я тебе, Шрагин, век благодарен буду. Ты только намекни, и я любому твоему врагу, или там дружку липовому, физиономию начищу. Хотя я, в принципе, человек мирный и на первые два удара вообще не отвечаю.
Шрагин сорвал со стены огнетушитель и, выставив его вперед, обреченно вошел туда, куда его никто не звал.