В эту книгу вошли три произведения Айзека Азимова, по праву признанные классикой НФ-литературы XX столетия. В романе «Конец вечности» повествуется о некой вневременной структуре, носящей название «Вечность», в которую входят специально обученные и отобранные люди из разных столетий. Задачей «Вечности» является корректировка судьбы человечества. В «Немезиде» речь ведётся об одноименной звезде, прячущейся за пыльной тучей на полдороге от Солнца до Альфы Центавра. Человечеству грозит гибель, и...
Оберегая человечество от забот и несчастий Реальности, Вечность тем самым лишает его всех триумфов и завоеваний. Только преодолев величайшие испытания, человечество может успешно подняться к прекрасным и недосягаемым вершинам. Способен ли ты понять, что, устраняя ошибки и неудачи человека, Вечность не дает ему найти собственные, более трудные и поэтому более верные решения стоящих перед ним проблем; подлинные решения, которые помогают преодолевать трудности, а не избегать их.…Любая система, которая, подобно Вечности, позволяет кучке людей принимать решения за все человечество, выбирать за человечество его будущее, неизбежно приводит к тому, что высшим благом начинают считать умеренность и безопасность — синонимы посредственности.
— Где мы? Я даже не вижу цифр. — Когда мы, — машинально поправил её Харлан.
Только преодолев величайшие испытания, человечество может успешно подняться к прекрасным и недосягаемым вершинам.
Уверенность всегда вознаграждается. В его родном Столетии была поговорка: "Схватись отважно за крапиву - она врагу дубинкой покажется".
Почему не ответить на любовь, если сердце свободно? Что может быть проще?
Даже в Вечности нельзя продлить мгновенье.
Начни только менять законы, не успеешь и оглянуться, как наступит хаос.
Во Времени нет ничего парадоксального, но только потому, что само Время всячески избегает парадоксов.
Выскажи вслух то, что тебя пугает, и это явление, потеряв ореол таинственности, покажется обыденным и простым.
Эти разговоры стали важнейшей частью жизни Харлана. Впервые он мог с кем-то обсуждать свои дела, мысли, поступки. Она как бы стала частью его самого, его вторым «я», с независимым ходом мысли и неожиданными ответами и поступками. «Как странно, — думал Харлан, — сколько раз мне приходилось наблюдать такое социальное явление, как супружество, а самое важное всегда ускользало от меня. Ну разве мог я когда-либо вообразить, что бурные вспышки страсти совсем не главное в браке и что такие спокойные минуты вдвоём с любимой таят в себе столько прелести?
Никогда прежде он не задумывался над такими вещами, но сейчас ему неожиданно пришло в голову, что, наверно, приятно быть красивым.
Я боюсь смотреть в зеркало. Я постоянно повторяю себе: не может быть, чтобы я был так счастлив. Я болен. У меня бред. Я сошел с ума и грежу наяву, не подозревая об этом.
Любая система, которая, подобно Вечности, позволяет кучке людей принимать решения за всё человечество, выбирать за человечество его будущее, неизбежно приводит к тому, что высшим благом начинают считать умеренность и безопасность - синонимы посредственности. В такой Реальности звёзды недостижимы.
Если у нее есть недостатки, она нужна ему вместе с ними.
Бороться с собственным унынием было безнадежно - все равно что сражаться с зыбучими песками, грозя им маленьким прутиком.
Существует множество вещей, с которыми мы свыкаемся, не понимая их.
Неужели найдутся дураки, которые поверят бахвальству человека, расхваливающего собственную продукцию? Неужели он сознается в её недостатках или воздержится от преувеличений?
— Как и у тебя, все началось с женщины. Такое совпадение не случайно; если хорошенько подумать - оно почти неизбежно.
Еще на школьной скамье он усвоил, что Наблюдателю не полагается знать, зачем он послан и какие выводы будут сделаны из его донесений. Любые размышления приводят к предвзятым идеям; любое знание автоматически искажает видение мира, и никакие попытки сохранить объективность ему уже не помогут.
Ты так мучился и страдал. А в любви всё очень просто. Надо только спросить девушку. Так приятно любить и быть любимой. Зачем же страдать?
— Смотри, перед нами Земля, — сказала Нойс, — но не вечный и единственный приют человечества, а всего лишь его колыбель, отправная точка бесконечного приключения.