Да разве скуку можно скрыть? Всё другое можно... но скуку нет.
Таков уж мой нрав... Чужому-то я зубы скалю, а внутренне думаю: экой ты болван, братец, на какую удочку идешь; а с вами я говорю, что думаю. То есть, позвольте, и вам я не все говорю, что думаю; по крайней мере я вас не обманываю. Я должен вам большим чудаком казаться, точно, да вот постойте, я вам когда-нибудь расскажу мою жизнь: вы удивитесь, как я еще настолько уцелел.
Что за охота людям, которые вас любят, класть поочерёдно все свои пальцы в вашу рану? И ведь они убеждены в том, что от этого вам легче,- вот что забавно!
Шпигельский. Ну, вот видите. Я вам сказывал, что вы отличнейший человек и жених хоть куда. Но вот вы сами говорите, что с дамами мало имели сношений...
Большинцов (со вздохом). Точно так-с. Я, можно сказать, Игнатий Ильич, сызмальства чуждался женского пола.
Шпигельский. Ну, вот видите. Это в муже не порок, напротив; но всё-таки в иных случаях, например, при первом объяснении в любви, необходимо хоть что-нибудь уметь сказать...
Что за охота людям, которые действительно вас любят, класть поочередно все свои пальцы в вашу рану? И ведь они убеждены в том, что от этого вам легче, вот что забавно!
Видно, барыням не по нутру, коли у нашего брата глаза зрячие. Делай по-ихнему, помогай им -- да и притворяйся еще, что не понимаешь их.
Ах, не дай бог мне узнать терзания ревности, особенно бессмысленной ревности!
Порядочный доктор никогда болен не бывает; разве вдруг возьмёт да умрёт...
...мы самих себя изучаем с большим прилежанием и воображаем потом, что знаем людей.
Что за охота людям, которые действительно вас любят, класть поочередно все свои пальцы в вашу рану?
Ничего нет утомительнее невеселого ума.