Рецензии на книгу «Шатуны» Юрий Мамлеев
Вот он: русский эзотеризм за водочкой!
Редко я сомневаюсь насчёт оценки. В который раз пожалела о том, что ставлю оценки по пятибалльной шкале, без этих ваших дурацких половинок. Три - объективно мало. Четыре - как-то многовато, ведь я не могу сказать, будто мне очень уж понравилось то, что я прочла. Поэтому ставлю оценку чуточку завышенную, даю фору автору, так сказать.
Вообще я собиралась читать совершенно другое произведение - Мир и хохот . Но как я могла читать Мамлеева, не прочитав перед этим "Шатунов"? Которые, судя по всему, - основополагающая веха в творчестве.
Я не особенно люблю философствования и разного рода эзотерику. Из эзотерического прочитанного меня в своё время приятно удивил Змеесос Егора Радова. С "Шатунами" он имеет некоторые переклички, но, конечно же, повествует совершенно о другом, о бессмертии.
Здесь же, у Мамлеева, наличествует спор о Боге и божественном, трансцендентность и трансцендентальность, имманентность бытия, экзистенциальность, вечный человеческий страх Танатоса и наша, русская, всепоглощающая болотистая хтонь.
Короче говоря, перед нами современное перерождение Достоевского, вылившееся в сумбурный текст на бумаге в середине шестидесятых годов прошлого века. А ведь совершенно не скажешь! "Шатуны" больше соответствуют чему-то вроде постмодерна девяностых годов, стало быть немного опередили сами себя.
Мамлеев не причислял себя к постмодернистам, если что, это я так, рассуждаю.
Нас всех, читателей, постоянно пугают "Шатунами", впихивая их в разного рода топы "мерзотнейших книг", "никогда не читать" и "автор - больной ублюдок".
Я не исключаю того, что Федя Соннов, основной, так сказать, шатун, выпавший за понятия морали и закона, и вообще за грань самоосознания в мире, с головой погрузившийся в болезненные галлюцинации, ибо ничего реального для него не осталось, такой юродивый не придётся по душе изнеженным почитательницам Джейн Остин. Они даже книгу-то если поймут, то с трудом.
Другие герои, также бесцельно шатающиеся по миру, своим любопытством относительно пространства, находящегося за занавесом как жизни, так и смерти, привели себя к состоянию медведя-шатуна, разбуженного из спячки. Не даром остальной обыватель назван заблаговременно умершим, не живым и не жившим, потому, ясное дело, идёт в расход аля пушечное мясо без каких-либо сожалений.
Но, в отличие от Феди, другие шатающиеся, пережили настолько глубокий шок от попыток ухватить своё Я вне времени, пространства и как абсолют, что превратились из людей в нечто такое нам чуждое и необъяснимое, что мы подсознательно испытываем к ним невероятнейшую неприязнь и отвращение, которые Мамлеев закрепляет шокирующими образами расчленёнки, инцеста и всего такого прочего. Автор нами манипулирует, но манипулирует осознанно и даже правильно, подталкивая наш внутренний диалог на нужную стезю рассуждения.
Замурованный, спящий в себе человек, не задумывающийся над глубинами человеческого бытия, - это не нормально, ибо, считай, почти как не живой. Но и с другой стороны, человек, в полноте познавший экзистенциальный ужас, этакий интеллигент, мыслящее существо, он не в силах с этим ужасом смириться или забыть, что не менее худо: он сойдёт с ума из-за страха смерти или попытается сбежать от самое себя, или, наоборот, кроме себя никого не будет замечать, или ударится в религиозность, эзотерику, философию, нужное подчеркнуть.
Это, вне всякого сомнения, весьма занимательное чтение, к которому стоит быть готовым и не накидываться на книгу нахрапом. "Шатуны" полны гротескных образов, но на то и существует литература, чтобы через преувеличения передавать в полноте основную идею.
И, пожалуйста, на выход те, кто пришёл сюда за щепоткой треша в стиле Паланика.
Произведение донельзя глубокое, и смотреть на него как на аттракцион жестокости - не самая лучшая идея, граничащая с оскорблением.
Да я лучше почитаю федора михалыча, короче
Авторская сверхзадача, как там наваяли в аннотации: "по раскрытию внутренних бездн, которые таятся в душе человека", выполнена на все 146-ть процентов. В моем случае, так без сомнений. Ибо очень скоро бездна раскрылась, неистово исплевалась и потребовала от меня немедленно закрыть проход в нее (бездну), чтобы не сквозило метафизическим дерьмищем и не наносило метафизическим говнищем. И это ни разу не оскорбительно, именно в этом конкретном случае. Как пишет мамлеев, так и отзывается читатель. Баш на баш, око за око, все по справедливости, каждому по деяниям его и так далее.
Меня вообще не особо коробит, пугает или отталкивает всякое мерзкое и отвратительное. Ежели классно написано, так вообще нирвана. Но убогое и назойливое набрасывание фекалий на вентилятор действительности с налетом самодовольства (напомнило гессе и гамсуна)... Ой, увольте.
Вообще, при не долгом прочтении создалось впечатление, что мамлеев только и делал, что старался прилепить буквально к каждому более-менее обычному слову что-нибудь мерзко-гадостное да еще со всякими пошло-уменьшительными эпитетами. Так что жопень у него чередуется с ручечками, щедро пересыпаемыми эпитетами навроде "говнище", "дерьмище", "спермище". И буйно цветут всяческие извращения и патологии во взаимоотношениях персов. Зрелище навроде, когда маниакально озабоченный подросток малюет матерщину на заборе и непременно пририсовывает к каждому ругательству некий половой орган для наглядности и красочности. И чем больше вони от кучи фекалий, тем лучше, судя по всему.
И, видимо, читателям предлагается копаться в этой навозной куче, точнее, закапываться в нее, в поисках каких-то там космических истин. Это, наверное, и есть те самые глубины и бездны в человеческих душах. Потому что все это не просто так, не чьи-то там воспаленные, влажные фантазии. Нет.
Самого главного говнюка в навозной куче сильно интересует когда же отходит душа из тела в момент смертушки. И вот он бегает в стае таких же говнюков и неистово режет-колет-душит народец, дабы узреть истину. Но вредные души отчего-то не хотят отделяться от тел наглядным образом. Поэтому куда деваться? Вот и приходится без конца резать-колоть-душить.
В общем... значит... то есть... Да я лучше почитаю федора михалыча, короче. К которому мамлеев всю дорогу пытается примазаться самым бездарным образом.
Открытая книга
Такую литературу, безусловно, нужно читать. Да, грязно. Да, неприятно. Да, будто склизкая, тошнотворная тина облепляет тело и душу. Но ведь и грязь, как говорят пелоидотерапевты, бывает лечебной. Иногда она с легкостью справляется даже с самыми застарелыми болячками. Мамлеевская проза - это такая же лечебная грязь, только более концентрированная, более вязкая и более тягучая. Однако конечным результатом ее использования является неожиданное очищение организма от всего гадкого, наносного, чужеродного, от того, что копилось в нем годами, томилось, назревало, пряталось по закоулкам сознания, залеживалось, смердело и заставляло нас затыкать свои ментальные носы в порыве отвращения и неприязни.
"Шатуны" - это книга из категории "читать мерзко и страшно, но бросать не хочется, потому что по прочтении тебя ждет заслуженная награда". На ее страницах разворачивается масса диких, безобразных, изощренно-уродливых сцен, пропитанных беспросветным мраком и всеобъемлющим, нелепо-удручающим безумием. Все действующие персонажи романа обладают каким-то утробно-потусторонним ликом. Они видятся как бы живыми и в то же время представляются совершенно нереальными, какими-то туманными, загробными существами, проступающими сквозь мутное, запыленное стекло. Эта их механическая, безучастная возня поначалу вызывает недоумение и оторопь. А потом их поступки начинают пугать. Эпизоды насилия, трупными пятнами проступающие на серой, линялой простыне повествования, ввергают в шок, потрясают своей первобытной иррациональностью. Атмосфера "Шатунов" для неподготовленного читателя, несомненно, окажется пыткой, липким кошмаром, выползающим из глубин потустороннего мира. Но эта атмосфера, этот жуткий danse macabre, оживающий на страницах романа, подобно древнему хтоническому чудовищу, несет в себе прежде всего глубокий смысл. И если читатель наберется терпения, отбросит на время все свои предрассудки и будет предельно внимательным, то этот смысл откроется ему и предстанет перед ним во всей своей метафизической наготе.
В "Шатунах" Мамлеев устами своих персонажей рассуждает о природе бытия, о тайнах потустороннего мира, о бессмертии духа, о смысле жизни, об иллюзорности восприятия, о Боге и вере, о непознаваемых высших силах, о сознании, о человеческой сущности и, наконец, о смерти. "Шатуны" - это философский труд, вживленный в ткань художественного произведения и показанный сквозь призму гротеска и гиперболы. Здесь каждый действующий персонаж, изображенный в нарочито гипертрофированном виде, олицетворяет собой одну из сторон человеческой природы.
Грузный, зверско-отчужденный Федор Соннов символизирует человеческую склонность к насилию, некое животное начало, прочно засевшее в нас и постоянно рвущееся наружу. Изящная, хрупкая, находящаяся в перманентном сладострастно-возбужденном состоянии Аннушка - чувственность, сексуальность и эротизм. Тщедушный, замкнутый, астенизированный, поедающий самого себя Петенька - недоверчивое отношение к внешнему миру. Истеричный, безгранично самовлюбленный, преданный адепт религии "Я", Извицкий - эгоизм и самолюбование. Дородная, животно-таинственная Клавуша - генетическую связь с далеким прошлым, с чем-то первобытным и самодовлеющим. Сумасшедше-благостный дед Михей - предрасположенность к саморазрушению. Сомневающийся, тревожный, полубезумный Анатолий Падов - потребность в знании и мыслительной деятельности. Озабоченный, богобоязненный Алеша - религиозность, стремление к Богу и веру в него. Андрей Никитич, он же куротруп - двойственность человеческой природы. И все вместе они олицетворяют нашу потребность в разгадывании тайн бытия, влечение к потустороннему, непознаваемому, вечному и одновременно страх перед бескрайним, непостижимым ничто, именуемом смертью. И все вместе они складываются в некий собирательный портрет человека.
А может все обстоит совершенно иначе. В любом случае отличительной особенностью качественной прозы является ее способность наталкивать на размышления, заставлять думать и анализировать, приводить к катарсису. А это значит, что "Шатуны" - произведение в высшей степени солидное и знаковое. Ну а сам Юрий Витальевич Мамлеев - несомненный классик современной русской литературы. И ничего уж тут не попишешь.
Фигура первая, традиционная
Итак, после релаксационного лета я врубил режим хардкор-метафизики и расчехлил давний хтонический список мастридов. Эта замечательная книга – первый русскоязычный метафизический роман, написанный аж в 1966 году. Главный герой романа – простой сельский парень Фёдор Соннов. В охватившем родную страну безвременье Фёдор мечется, пытаясь найти высший смысл бытия, дабы не прожить бессмысленную наполненную бесполезными мещанскими радостями жизнь. В этом ему помогает молодая московская интеллигентка Аннушка, приехавшая в деревню из города, дабы приобщиться к корням, припасть к истокам русского самосознания, затерявшимся среди безликих серых городских бараков. Фёдор и Аннушка остро чувствуют родство душ промеж собой и находят-таки этот смысл жизни в…
Фигура вторая, истерическая
Как можно жить в России и не понимать Мамлеева? Это же плоть от плоти, яблоко от яблони, яйцо от курицы. Или вы живёте в далёком Неверленде с Питером Пэном с неограниченной визой эскапизма? Тогда это уже приравнивается к государственной измене и шпионажу в пользу кровавой капиталистической монархии. Мамлеев это Достоевский, помноженный на двадцатый век: те же герои, те же мысли, та же чёртова безысходность. Как может человек с высшим (возможно, неоконченным) образованием жаловаться на какие-то письки и какашки в книгах? Вас что, не учили, что такое гипербола? Метафора? Гротеск? Гипертрофированная реальность? Сатира? Или у вас нет чувства юмора? Или автор должен вам каждый раз, как в тексте начинается «странное», поднимать табличку с надписью САРКАЗМ? Думаете, Мамлеев мерзкий? Чушь, полистайте Ширянова, Масодова – вот там трэш и чернуха, специально сублимированная, отменного качества, поставленная самоцелью. А после Мамлеева пробивает на такую философию, что…
Фигура третья, хулиганская
"в пухлопопоньких барышнях филфаковые прыщи воспитывают непомерную любовь к Досту. отчего они и писают кислой немощной щелочной струёй на всё что может свергнуть с пьедестала их детского кумира. тугим на ухо косноязычникам и не понять, что памятник пал да покатился но Невскому. Мамлеев - соль эпохи. пока не свергнут. чего от нанотех-поколения ждать не приходится, так что он навсегда наш "последний герой". а в пыльной старости ищите Белого, Боброва да Клюева. Доста пусть чтят кому ныне восемьдесятъ."
Больше нет буквы А
Больше нет буквы Б
Ольше нет уквы В
Ольше нет укы Д
Ольше нет укы Е
Ольш нт укы Ж
Ольш нт укы З
Ольш нт укы И
Ольш нт укы К
Ольш нт уы Л
Оьш нт уы М
Оьш нт уы Н
Оьш т уы О
Ьш т уы П
Ьш т уы Р
Ьш т уы С
Ьш т уы Т
Ьш уы У
Ьш ы Ф
Ьш ы Х
Ьш ы Ц
Ьш ы Ч
Ьш ы Ш
Ь ы Щ
Ь ы Ь
Ы Ы
Тренд на смерть
Дошли мои ручки до нашумевших "Шатунов" Мамлеева, которые меня, скорее, приятно удивили.
Автор с самого начала обозначает своё произведение, как роман-загадку, приглашая читателей заняться этим ребусом. Но это есть та ловушка, в которую вас ловит Мамлеев. И понять вы это можете по сценам, где, так называемые, "метафизические" начинают на разный лад давать свои теории и интерпретации. Именно такими и видит нас автор. Вечно копающимися в анализе, вечно мечтающими о хтони, сходящими с ума по смерти и тд. Он заигрывает с читателем, уводя в глубинки сознания. А ведь этот роман написан ещё в середине 60-х, когда ещё не было тренда на постмодерн, а цензура жёстко наказывала неугодных.
Кратко о сюжете: есть множество персонажей, которых можно условно поделить на хтонь и метафизических. Люди разряда хтони живут в глубинке, не думают о Боге, приспосабливаются к жизни, да и в целом плюют в неё. Они могут жрать себя, друг друга, сношаться в каждом углу. Автор поделил роман на две части, где вся жуть хтони осталась в первой. Это действительно ад. В такую вот глубинку и забредают герои "метафизические", ищущие свой путь. Примечательно, что они не хотят встраиваться в эту жизнь. Скорее, пытаются из неё выйти. Для них метафизика кроется именно в смерти, в соприкосновении с этим иным миром. Они не ищут духовного наставления здесь, а пытаются найти его там. Пока этот круг по сюжету не замкнулся на собственном Я. Где Бог это уже абсолют в самом себе. А апогеем становится сцена с Извицким (которую вы сами должны прочитать). И мне они напомнили размышления Елизарова в романе "Земля".
Вот и получается, что люди уже живут в разных мирах, но ищут они одного - ответов от смерти. Федя, не смотря на свою сущность низшего русского сословия, как и "метафизические" стремится постигнуть этот другой мир, но он это делает посредством общения с убитыми. Тут исследователи выделили связь с традицией идейного русского романа и непосредственно с Достоевским, где такие "высокие" обсуждения происходят не на кафедрах, не в больших залах, а маленьких комнатушках, пивных и даже на мертвецах. Для меня прояснилась одна простая мысль - человек жалок сам по себе, а его стремление к внутреннему абсолюту является ничем перед законами вечности. Но это лишь моё субъективное суждение.
Отмечу ещё несколько моментов. В произведение полно не то, чтобы пошлых, а мерзких моментов. Мамлеев прямо показывает всю сущность людей. Здесь нет красивых любовных сцен, они все ужасны и противны, чтобы и мы прочувствовали всю грязь земного существования. Современные массмедиа уже давно используют простую формулу - секс и смерть. На это и есть сатира Мамлеева.
Как раз об этом мракобесии. Это то, что оттолкнуло всех книжных хомячков. За грязью они лишь видят попытку автора нас удивить и впечатлить. Поэтому книга и оказывает у них мерзкой, не стоящей чтения и разряда "что я сейчас прочитал". Но, как я и сказал выше, автор смеётся над всеми сразу. Демонстрируя мерзость, он пугает хомячков; заставляя задуматься, он демонстрирует сатиру над интеллигенцией. Плохие все, без исключения, так и зачем всё притворство? Вот и получается, что автор и есть это наблюдатель, о чём он пишет ещё в начале.
Мамлеев писал-писал рассказы, крутился вокруг одних же тем и вдруг родил почти гениальное и страшное детище под названием "Шатуны", чьё название неизбежно наведёт на мысль о медведях. Действительно, есть что-то медвежье, лохматое, неостановимое в самом романе, хотя это и не те шатуны. Написал Мамлеев почти гениальный роман и... И дальше продолжил бесконечно на его счёт прохаживаться, реконструировать и переосмыслять его кусочки, писать всё что-то похожее, подобное, да всё не то. Вторых "Шатунов" так и не получилось, хотя не буду врать, кроме них я прочитала только четыре романа, похожих друг на друга, как капли воды. Так-то он их уже гораздо больше напёк.
Если искать где-то тот самый русский дух, который мало кто поймал за хвост после Достоевского, то у Мамлеева в "Шатунах". Только правда-матка горькая и однобокая, русский дух-то по определению мужицкий, а значит не каждому по национальности русскому подходит. Зато уж если подойдёт, то жутко становится. Бродит эдакий кровавый шатун по миру, размахивает топором, жрёт водку, кряхтит, сам не знает, чего хочет. И граница в астрал ему не помеха, и потустороннее, и жизнь человеческая. Всё какой-то неприкаянный, как говно в проруби. Вроде и маньяк, но маньячество его проистекает не из любви к кровушке кипучей, а из-за внутреннего бурления, которое не даёт спокойно гнить в своём болотце, как делают те, в ком мужицкого русского духа нет.
Другие персонажи тоже показательны, хотя и очерчены чуть менее чётко. Настоящий самоед, который в буквальном смысле слова питается самим собой. Отечественного производства дон Хуан, который всё всегда знает про другие миры, а в этом ему бы надо надавать по шее. Бесконечные старики, старухи и сумасшедшие, с которыми не сразу понятно, что именно не так, но вполне очевидно, что что-то не так. И вокруг всё грубо, холодно, развратно, крепко, кряжисто, занозисто, малоцветно, грязно. Плюс, конечно же, бабы. Коня на скаку и в горящую избу.
Мамлеев на минутку позволил раскрыться тёмной стороне славянофильского душка, но не знаю, сделал ли он это осознанно. Может быть, он и сам не понял, что сделал, а роман его сам написал, сам слепился. Кто его знает. Понравится он точно далеко не всем, да и не все, кому он понравился, решатся в этом признаться. Уж больно неприятно смотреть в кривое зеркало, зная, что и без него ты не Аполлон, и где-то внутри тебя горит искорка вселенского дестроя, отчаяния и тоски.
И всё это изрядно абсурдно с долей того чёрного юмора, который "мальчик на поле нашёл пулемёт, больше в деревне никто не живёт".
Даже не знаю, что сказать после прочтения. Прежде всего, я не понимаю, зачем я прочитала эту нездоровую прозу. Понравиться такое может только человеку с отклонениями в психическом развитии. Мрак и беспредел. Мир серийных убийц и их больного окружения, наверно, именно такой.
Отвратительно, мерзко, противно. Я понимаю, почему в 60-хх гг ХХ века это не хотели публиковать. Мне кажется, что и сейчас не стоило. Есть вещи, которые стоит выпускать самиздатом, но в них должен быть хоть какой-то смысл.
Фёдор Соннов – это конкретный образ серийного убийцы и не просто убийцы, а маньяка. То есть он совершал убийства не с целью обогащения, лёгкой наживы, а именно ради того, чтобы соприкоснуться со смертью, оборвать жизнь просто так для собственного удовольствия.
Если эта книга попадёт в руки людям, в которых дремлет «Сонновский зверь», то внутреннее зло может проснуться и воспринять это произведение, как руководство к действию. Опасно. Не рекомендую, если не хотите испортить себе настроение и даже аппетит, потому что почти от каждой страницы хочется…воспользоваться тазиком. Простите.
Чумачечие шатания-шатуны
Адская книга, и в том смысле, что автор описывает земной ад человека недовольного своей жизнью, и в том смысле, что в голове у автора явно плясали черти со сковородками. Отчасти я могу понять, почему автор ударился в метафизику и для него все так плохо в окружающем мире – не очень хорошо ему, эмигранту, было на чужбине, да и родину он свою не любил, куда впрочем, вынужденно все равно вернулся в неспокойные 90-е годы.
Язык произведения мне не понравился, коряво написано, наверное, потому и «высокий смысл», который автор пытался вложить в свой опус, от меня ускользнул. А по сюжету – абсурд, обскурантизм и банальный, пардон за мой французский, выпендрёж, к тому же со всеми симптомами инфекционной либерастии.
И если это «прогрессивная» литература, то подобным «прогрессивным» авторам не мешало бы периодически отдыхать в каких–нибудь санаториях, да прокалывать курс антипсихотиков, вроде галоперидольчика, может тогда шиза поутихнет и мир их снова станет цветным.
Для себя делаю вывод, что ад некоторые люди создают себе сами, а потом некоторые извращенные особи еще и с мазохистским удовольствием смакуют его. А если человеку всё не по нраву (ну как в данном случае, автор вроде той Бабы Яги, которая все время против), то и рай покажется адом. Короче, надо меньше маяться дурью и ныть, а заниматься делом, тогда и безнадега беспросветная исчезнет, и в "шатунах" не будет необходимости.
Книга прочитана в рамках игры "Книжное путешествие", тур 12
Трансцедентальное безумие
Наверно, это одно из самых странных произведений, что я читал за последние пару лет. С одной стороны, содержание книги не что иное как мерзкий, псевдоглубинный, даже с претензией на некое морализаторство-шлак. Или проще- дичь. Но в тоже время, это невероятно комичная сатира на духовность, религиозные поиски, маргинальные философские образования, не потерявшие актуальность в современном мире. Стиль повествования настолько отвратен и не логичен, что сразу понятно, так и задумано. А иначе, никак. С каждой страницей, передо мной раскрывался мрако-изуверский мир, грязный подвал вселенной. В закромах которого происходит синтез простонародного мракобесия с метафизическим мистицизмом интеллигенции. Образующий новый субъективный мир тонких ощущений, постепенно преобразующийся в состояние глубокой подавленности, безумия, отчаяния и беспредметного ужаса.
О чем вообще книга? Если коротко (это не спойлер, это реклама), пока маньяк Федор убивает случайных людей, с целью лицезреть их душу, его сестра удовлетворяет свои сексуальные потребности, засовывая голову живого гусенка в свои естественные отверстия. Соседский мальчик пожирает себя, озабоченный парень убивает свое потомство членом и играет сам с собой в салки. Московские мистицисты с оголтело-трансцедентальными лицами, делятся метафизическими сплетнями. Дедушка, который считает себя петухом, постепенно превращается в куб, а полудохлая кошка-воплотившийся дух де Сада, находит адептов. Абсурд! Но это несравненно мастерский абсурд, который мне доводилось читать. Подобные книги, либо с первых страниц захватывают сознание, либо нет. Кто-то способен разглядеть в этом событийном хаосе фундаментальные вопросы человеческого существования (в частности речь пойдет больше о послесмертном существовании), для кого-то эта книга станет (и уже стала) тревожно-проникновенной.
Так что, я рекомендую ее всем.
Сгустилась тьма над человеком
«Когда глотают LSD, то потом говорят о галлюцинациях, а не о самой таблетке»
«Зит» С. Парра, песнь XXIV, запрещённая и о запретном
Заканчивались вторые сутки без сна. Совсем без сна, я даже не дремал ни минуты. Всё это время я бегаю туда сюда с какими-то заданиями; то одно сделать, то другое, причём я не всегда понимаю, зачем я это делаю. Люди, машины, дома мелькают мимо меня; я мелькаю мимо машин, машин, машин, человеков, домов и дорожных знаков; я видел за это время и минус десять и плюс четыре, снег, дождь, солнце и очень густой туман. Меня уже тошнит от кофе и энергетиков, поэтому я закидываюсь коффе-табсами и грызу сникерсы.
В перерывах я читаю «Шатунов» и не могу понять. Я читал их на работе в машине, на работе, в конторе, в университете, в своей машине, в рабочей машине, в ресторане, в баре, в забегаловке, в гостях, совсем чуть-чуть дома, небольшой отрывок в туалете и в больнице. Я читал их при дневном освещении, в темноте при свете подсветки. В чём разница между абсурдными поступками героев книги и моими путешествиями туда-сюда? В получении образования смысла не больше, чем в убийстве домашних животных. Он кого-то убивает — я останавливаюсь перед пешеходом и пропускаю человек; он ест плесень — я ковыряю вилкой мёртвый кусок мяса, который называют шницелем. Для другой системы координат мои действия будут не менее нелепыми, чем действия шатунов. Если бы все питались плесенью, то за поедание шницеля меня скорее всего вывезли на телеге с навозом за черту города.
Экзистенциональные поиски заканчиваются через несколько часов в МакДональдсе; тупик современной цивилизации — приехал, пожрал, выпил кофе из бумажного стаканчика. Да, я уже ел шницель, но мне нечего делать и я решил, что надо ещё поесть. Всё это мне дали за вжик пластиковой карточкой, которой можно делать вжики за совершение ритуальных действий в особых сакральных местах. Бомж шагает грязными ботинками по лужам, — я вижу его через окно, — в это же время покупаю гамбургер и получаю бес-плат-ный кофе, стоимость этого обеда примерно где-то близко равна моему часовому тарифу. Интересно, сможет ли бомж за час насобирать себе бутылок, чтобы купить гамбургер?
Раньше можно было поймать ведьму и сжечь её на всякий случай. Было весело, наверное, создавало угрозу и охраняло безопасность. Не будь угрозы люди бы в корень распоясались. Кто из чистого сердца не будет делать гадости? По улице ходит маньяк и просто так режет людей, а потом говорит с их трупами — сознайтесь, все вы когда-нибудь фантазировали на подобную тему. А что если, — и понеслось. Как пахнут червячки после дождя?
Экзистенциональный тупик цивилизации. Когда уже успели поклониться всем богам и демонам, стать атеистами, нигилистами и анархистами, и осталось уже не так много вариантов чего ещё сделать, чтобы наконец-таки найти ответ. Когда вариантов нет, то и до копрофагии спустишься, лишь бы достичь просветления; а когда сожрёшь и это, то тогда вариантов больше не останеться и если ответа не будет, значит — всё что ты сделал было зря . Это же, мои маленькие Сизифы, безысходность! Столько тысячелетий, столько миллиардов жизней прожито и так никто не ответил на вопрос — что будет когда мы умрём? Люди в панике, надо получше изучить смерть. А эта бессовестная сучка крутиться и даже не смеётся — ничего мы сделать не можем, даже не знаем есть ли она на самом деле. Все войны это только опыты над смертью, чтобы узнать, что она такое. Когда люди узнают, что это такое, кажись, только тогда перестанут воевать, работать, размножаться.
С жутким переутомлением и «Шатунами» все вещи остаются прежними, но ты больше о них просто не думаешь. Кому-то для стимуляции нужно кофе, кто-то чинит немотивированное насилие, — чтобы не терять ощущения себя. Кто-то расчленяет поганых кошек и говорит с трупиками, кто-то читает книжки, — чтобы ответить на главный вопрос. Кто-то смотрит порно и мастурбирует, кто-то делает это сидя перед зеркалом, — любовь имеет очень разные проявления. Кто-то что-то, а тот-то то-то. Иногда кто-то то-то, а тот-то что-то для того вот, а не для этого, — так-то!
Один убивает других. Другой убивает себя. Третий развивает себя. Четвёртый следит за всем и потешается. Пятый достигает просветления или, наоборот, упирается всем существом в метафизический тупик и становится трупом. Шестой не верит в своё существование, теряет своё я. Ещё один дрочит на себя любимого. И только вот они — живы, а все остальные —трупы. Достаточно всеобъемлющая картина состояний общества.
Не мне пускаться в дебри русской метафизики, русской идеи, духа, мысли. Кириллов, Ставрогин, впрочем, даже Базаров. Мелкий Бес на пару с недотыкомкой, которые дубовой ложкой мешают осевший дёготь на дне метафизической бочки и испражняются туда, чтобы уж наверняка. А что если мы всё делаем не так? Так много тяжести на наши бренные туши: и бремя физического, и бремя метафизического, а елда всего одна и то, ха-ха, не у всех.
А может всё дело вовсе и не в смерти? А что если для того, чтобы достичь просветления нужно делать не самое возвышенное в нашем понимании, а наоборот скатиться до всяких самых невообразимых аморальностей? Эта книга ушатает кого-угодно. Надо обязательно перечитать её в нормальном состоянии, в сопровождении виски, и на волне абсолютного счастья, и ещё раз на смертном одре в состоянии какого-нибудь упадочного настроения, тупика или тупника.