Рассказ был задуман автором в Экибастузском особом лагере зимой 1950/51. Написан в 1959 в Рязани, где А.И. Солженицын был тогда учителем физики и астрономии в школе. В 1961 послан в «Новый мир». Решение о публикации было принято на Политбюро в октябре 1962 под личным давлением Хрущёва. Напечатан в «Новом мире», 1962, № 11; затем вышел отдельными книжками в «Советском писателе» и в «Роман-газете». Но с 1971 года все три издания рассказа изымались из библиотек и уничтожались по тайной инструкции...
Считается по делу, что Шухов за измену родине сел. И показания он дал, что таки да, он сдался в плен, желая изменить родине, а вернулся из плена потому, что выполнял задание немецкой разведки. Какое ж задание - ни Шухов сам не мог придумать, ни следователь. Так и оставили просто - задание.
- Две загадки в мире есть : как родился - не помню, как умру - не знаю.
Работа — она как палка, конца в ней два: для людей делаешь — качество дай, для начальника делаешь — дай показуху.
Все работали, как безумные, в том ожесточении, какое бывает у людей, когда пахнет большими деньгами или ждут большого угощения.
Услышал Алешка, как Шухов вслух Бога похвалил, и обернулся.
- Ведь вот, Иван Денисович, душа-то ваша просится Богу молиться. Почему ж вы ей воли не даете, а?
Покосился Шухов на Алешку. Глаза, как свечки две, теплятся. Вздохнул.
- Потому, Алешка, что молитвы те, как заявления, или не доходят, или "в жалобе отказать".
– Ну как тебя на свободу отпускать? Без тебя ж тюрьма плакать будет!
Две загадки в мире есть: как родился — не помню, как умру — не знаю
Брюхо — злодей, старого добра не помнит, завтра опять спросит.
От болезни работа — первое лекарство.
Теплый зяблого разве когда поймет?
Нация ничего не означает, во всякой нации худые люди есть.
У тех людей всегда лица хороши, кто в ладах с совестью своей.
Работа - она как палка, конца в ней два: для людей делаешь - качество дай, для начальника делаешь - дай показуху.
Десять суток! Десять суток здешнего карцера, если отсидеть их строго и до конца, – это значит на всю жизнь здоровья лишиться. Туберкулез, и из больничек уже не вылезешь.
А по пятнадцать суток строгого кто отсидел – уж те в земле сырой.
Пока в бараке живешь – молись от радости и не попадайся.
У нас так говорили: старый месяц Бог на звезды крошит.
Кто кого сможет, тот того и гложет.
Работа - она как палка, конца в ней два: для людей делаешь - качество дай, для начальника делаешь - дай показуху.
Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый.
Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот
пятьдесят три.
Из-за високосных годов три дня лишних набавлялось...
Легкие деньги - они и не весят ничего, и чутья такого нет, что вот, мол, ты заработал. Правильно старики говорили: за что не доплатишь, того не доносишь.
Запасливый лучше богатого.
Кряхти да гнись. А упрешься — переломишься.
Не гналась за обзaводом… Не выбивaлaсь, чтобы купить вещи и потом беречь их больше своей жизни. Не гнaлaсь зa нaрядaми. Зa одеждой, приукрaшивaющей уродов и злодеев.
Не понятaя и брошеннaя дaже мужем своим, схоронившaя шесть детей, но не нрaв свой общительный, чужaя сестрaм, золовкaм, смешная, по-глупому рaботaющaя нa других бесплaтно, - онa не скопилa имуществa к смерти. Грязно-белaя козa, колченогaя кошкa, фикусы…
Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть онa тот сaмый прaведник, без которого, по пословице, не стоит село.
Ни город.
Ни вся земля наша.
Там я долго сидел в рощице на пне и думал, что от души бы хотел не нуждаться каждый день завтракать и обедать, только бы остаться здесь и ночами слушать, как ветви шуршат по крыше - когда ниоткуда не слышно радио и всё в мире молчит.