Остросюжетный фэнтезийный роман, не дающий ни на минуту отвлечься от захватывающего действия. История любви и ненависти, коварства и бескорыстия, предательства и невиданной преданности. Можно идти любой дорогой, но цель одна – Рубин Карашэхра. Легендарное разумное оружие.
— Люди очень хрупкие, — сказал колдун тихо, как будто отвечая на ее мысли. — Им так легко причинить боль, сломать… Я не имею права никого любить, заводить семью, детей. Я не могу позволить, чтобы это полудемоническое безумие продолжалось и дальше, чтобы мой ребенок почувствовал все то, что чувствовал я. Демоны должны жить в своем мире, им нечего делать на земле.
— А ты хотел бы стать настоящим демоном?
— Я хотел бы стать хоть кем-нибудь настоящим до конца, а не наполовину. И сделать то, что хочу, тоже по-настоящему. Демон убил бы тебя, человек полюбил бы, увез из этой жалкой деревни или остался в ней вместе с тобой. А я не способен ни на то, ни на другое.
— Нельга, — прошептал он, привлекая ее к себе. — Я не люблю тебя. Знаешь ты об этом?
— Знаю, — ответила она так же тихо. — И я тебя не люблю.
Эмил тихо засмеялся и прошептал ей на ухо:
— Какие же мы с тобой глупые.
Нельга кивнула, сообразив вдруг, что чувствует в нем сейчас только вторую, человеческую половину. И пока она снова не исчезла, не растворилась в демонической, девушка крепко прижалась к Эмилу, обняла его, закрыла глаза. Он держал ее так нежно, бережно, будто продолжая думать о том, что «люди очень хрупкие», и боялся «сломать»…
Хул лежала на мягком ровном белом песке и пережидала короткое мгновение счастья, которое вот-вот должно было смениться черным отчаянием. Ее не сожрал рапт, во время телепортации она не упала ни в воду, ни в лаву, лежать было удобно, над головой светилось синее глубокое небо.
У демоницы кружилась голова, когда она заглядывала в бездны, доступные воображению Эмила. «Он свободен! — поняла она неожиданно. — Он по-настоящему свободен, если может видеть, понимать, чувствовать такое».
Наверное, он устал еще сильнее, чем она. Человеческое тело гораздо менее выносливое, чем демонское, Эмил долго не спал, дольше, чем она, потому что на земле и в тонком мире время течет по-разному, но эта его невыносимая любовь давала Эмилу столько сил… Хул почувствовала, как ее поднимает чужая воля и заставляет идти, толкает вперед. Откуда в жалком человеческом теле столько силы?! Он не имел права быть таким сильным! Он вел ее сквозь три мира. Ради чего?! Ради своей непонятной, далекой цели, ради власти, могущества?! Ее не могла поднять с земли жажда власти и мести, великие демонические стимулы рассыпались на пороге Огненного мира, соприкоснувшись с Неоскверненным Огнем, а он, человек, ничтожество, продолжает ползти вперед сквозь боль, страх, разрушительную энергию высшего пространства. «Эмил, что ты знаешь такое, чего не знаю я? Зачем тебе помогать мне?..»
Она больше не хотела мести. Она больше ничего не хотела. Только бы скорее покинуть сумасбродный человеческий мир вместе с его нестерпимой болью, которую глупые люди называют любовью…
Буллфер прав! Опять он прав.
Она не успеет насладиться местью. Сейчас он умрет, и она ничего не сможет сделать — ни заставить его пожалеть о своих наглых словах, ни убедиться в том, что у нее великолепно получается править, ни помучиться из-за собственного бессилия. Это несправедливо! Нечестно!
— Буллфер! Буллфер, не смей умирать, — она тряхнула его за плечи, с размаху ударила по рыжей физиономии, — Не умирай!
Он приоткрыл глаза, в которых стремительно гасло демоническое пламя, и прошептал:
— Это лучшее, что ты могла сделать… Спасибо, Хул.
И тогда она поняла, что снова обманута. Буллфер опять одурачил ее. У него не было сил бороться дальше. Никто не поддерживал его. Он остался один. Теперь — по-настоящему один. Она почти уничтожила его. И он опять сумел вывернуться, обмануть. Она лишила его свободы, а он снова нашел ее.
И каждый день я ждал, что появится Буллфер. Я не сомневался, что он спасется, придумает что-нибудь, обманет своих тюремщиков и вернется к нам. Разбудит Энджи и освободит меня от дурацкой должности ангельского сторожа. Я ждал… долго и терпеливо. И вот он пришел. Через сколько жизней пришлось пройти ему, чтобы сдержать слово, данное мне и ангелу, через сколько смертей?
а если будет поносить их славного мастера, с честью погибшего за святое дело, то дать ему вот этим ржавым топориком по голове, потому как удара боевой секиры из-за хамства и склочного характера он не заслуживает
думать в последние минуты ему хотелось о сияющем белокуром ангеле, ради которого он умирает и который спустится к нему сейчас с этого неба… Он не знал, что ангелов на всех не хватает.