В «Протагоре» исследуются возможности обучения людей жить сообща, не вредя друг другу; Сократ обозначает предмет исследования в этом диалоге так: «выяснить, что есть добродетель (arete) и можно ли ей научиться». «Протагор», пожалуй, и самое оригинальное произведение, где Платон в простой и непринужденной форме раскрывает значение софистов для древнегреческой культуры и способы софистических убеждений.
...Потому что все мы, люди, вместе как-то способнее ко всякому делу, слову и мысли. А "один же, хотя бы и мыслил", сейчас же озирается в посках, кому бы сообщить свою мысль и у кого бы найти подтверждение.
"Всех хвалю и люблю я добровольно, ничего постыдного не совершающих: с судьбою же и боги не воюют"Питтак
Но, пожалуй, Гиппократ, ты полагаешь, что у Протагора тебе придется учиться иначе, подобно тому, как учился ты у учителей грамоты, игры на кифаре или гимнастика? Ведь каждому из этих предметов ты учился не как будущему своему ремеслу, а лишь ради общего образования, как это подобает частному лицу и свободному человеку.
Лакедемоняне хотят, чтобы их считали превосходящими всех в уменье сражаться и в мужестве, думая, что, если узнают, в чем их превосходство, все станут упражняться в том же, то есть в мудрости. Теперь же, скрывши настоящее, они обманули лаконствующих в других государствах, а те, подражая им, расплющивают друг другу уши, обертываю руки ремнями, усердствуют в гимнастике и носят короткие плащи, как будто именно благодаря этому лакедемоняне властвуют над эллинами
Потому что, мне кажется, разговоры о поэзии всего более похожи на пирушки невзыскательных людей с улицы. Они ведь не способны по своей необразованности общаться за вином друг с другом сами, своим собственным голосом и своими собственными словами, и поэтому ценят флейтисток, дорого оплачивая заемный голос флейт, и общаются друг с другом их голосом.
Но где за вином сойдутся люди настоящие и образованные, там не увидишь ни флейтисток, ни танцовщиц, ни арфисток - там общаются, довольствуясь сами собою, без этих пустяков и ребячеств, беседуя собственным голосом, по очереди говоря и слушая, - и все это благопристойно, даже если и очень много пили они вина.
Как по-твоему, на что с отвагою идут мужественные: на то ли страшное, что они считают страшным, или на то, чего таким не считают?
(...)
Но, с другой стороны, когда осмеливаются на что-нибудь, то идут все - и робкие, и мужественные.
Кого подавляет необоримая беда, например, при управлении кораблем? Ясно, что незаурядного человека, - заурядный человек и без того всегда подавлен. Не лежачего мог бы свалить кто-нибудь, а сидящего, чтобы он упал, но не того же, кто уже лежит. Точно так же может необоримая беда подавить того, кто борется, но не того, кто никогда не был способен к борьбе.(...) Хорошему человеку возможно стать дурным, а дурному человеку невозможно становиться дурным.