Рецензии на книгу «Возлюбленная» Тони Моррисон
... значит, на свете ничто никогда не умирает?
Сэти посмотрела ей прямо в глаза.
– Ничто и никогда, – сказала она.
Как тяжело! Как безумно трудно писать рецензию на книгу, ножом вошедшую в сердце.
Если бы когда-нибудь я встретила Тони Моррисон, я бы поклонилась ей в ноги. Только женщина могла написать роман настолько теплый, настолько полный страданием, любовью и светом.
О чем книга.
О любви, настолько реальной, что оживают мертвецы.
О людях белых и черных – самой страшной беде во Вселенной.
О памяти, жестяной коробочке, запрятанной в глубине сердца.
О том, как прошлое, облизываясь, пожирает настоящее.
О том, что невозможно жить с размазанным на лице маслом.
О «нашем» солнце, небе, луне. О нашем.
О доброте, которая внезапно превращается в зло.
О настоящих мужчинах.
О том, что такое «хорошо» и что такое «плохо»,
О том, есть ли выбор
О голубом, желтом и розовом.
О тебе, обо мне, обо всем.
Чтение книги.
Написана шепотом. Вполголоса. Сидишь у плиты, вдыхаешь запах ежевичного пирога и слушаешь, слушаешь бесконечный рассказ старой негритянки. А воображение рисует картины порой столь страшные, что хочется кричать, посыпать голову пеплом, взывать к Господу! Но окаменели руки, пропал голос. И ты все слушаешь, слушаешь этот мертвенно-спокойный голос…
Моё. Со мной такое впервые: каждая страница давалась с боем. Не потому, что плохо. А потому, что слишком хорошо. Я разрывалась между естественным желанием плыть дальше по блюзовым волнам повествования и сумасшедшим желанием перечитывать снова и снова только что прочитанное. Лучшая в этом году книга. И одна из 20 лучших за всю жизнь. В любимые.
Есть такое понятие в истории: торговля по золотому треугольнику. Схема следующая: суда из Европы ехали в Африку, там набирали рабов - одна сторона. Рабов перевозили в Америку - вторая сторона. Из Америки везли кофе, сахар и др. произведенные рабами товары - третья сторона. Почему треугольник золотой? Потому что прибыль на каждом этапе возрастала в геометрической прогрессии. Судите сами: из Европы в Африку затраты шли только на содержание судна и команды. Из Африки в Америку - примерно так же. Рабы - живой товар, девок можно к тому же шпилить во все щели, чтобы они размножались и увеличивали товар. Кормить до пуза никого из них не надо, даже выводить погадить не надо. И места много не занимали: "негр на судне не должен занимать больше места, чем в гробу". Лишь бы форму не потеряли слишком сильно. В среднем на одного выжившего при транспортировке приходилось 3-4 умерших. В Америке за рабов в приличном состоянии можно выручить хорошие деньги (а за время поездки большинство негров уже были со сломанной психикой, конечно, готовые подчиняться). То есть по сути при поездке с затратами исключительно на эксплуатацию оборудования и команды прибыль колоссальная. Реальные затраты на хранение появлялись только на этапе перевозки неживых товаров. Кофе, сахар - слишком дорогие продукты. Они не негры, их надо беречь. И тем не менее прибыль от их продажи будет еще больше!
И вот она главная причина рабства: дешевая сила. Копеечная. Бей, корми баландой, трахай девок - самовоспроизводящееся имущество. Надо понимать, что никто не спешил отменять рабство. Это слишком прибыльно. Любите какао с сахаром? Любите кофе? Ой, если отменить рабство, придется платить наемным, а они будут работать меньше, стоить дороже. Ведь вы же не будете платить за кофе втридорога? Вам придется оставить ту же цену или поднять ее всего процентов на двадцать, а прибыль торговцев упадет. Посему вопрос отмены рабства долгое время не возникал, и более того, на Севере, где рабство было отменено, раб с Юга все равно считался рабом.
Надо сказать, что негры, рожденные в неволе, испытывали то же, что и животные, рожденные в зоопарке - жизни на свободе они не знали и не представляли, что это такое. Когда твои будни: плантация и надсмотрщик, когда ты ребенка своего видеть не можешь и не можешь к нему привязаться, когда все вокруг живут так же, это воспринимается как норма. Сломанная напрочь психика, это факт. Но и у таких возникали "необъяснимые приступы ярости", попытки вырваться, когда чаша терпения переполнялась. Однако чаще всего бежали, бунтовали те, кто получал возможность хоть немного ощутить, что он - тоже человек. Недолгое хорошее обращение с хозяином или что-то еще подобное - и все, рана вскрыта, есть ощущение чего-то иного. И хочется бежать из ада - вот к чему приводит вкус свободы.
Эта книга полна таких историй. Книга боли - она не об одной женщине, которая предпочла убить ребенка, нежели вернуть его в рабство. Она о всех, кто пережил и кто не смог. Многие истории сплетаются в одну. И в этой книге нет неискореженных судеб: всех зацепило.
Оттого и больно. И тяжело.
ФМ-2014 (1/5)
Очень опасно любить кого-то так сильно, особенно собственных детей. Лучше всего, это он знал по опыту, любить чуть-чуть, совсем немножко; рано или поздно сломают твоей любви хребет или запихнут ее в саван, и тогда, что уж, у тебя все-таки останутся силы для другой любви.
У меня ощущение освежеванной моей собственной души. И иссушенной одновременно.
Меня душит чувство вины и бессилия.
Если бы не необходимость идти сегодня на работу, я осталась бы дома и лежала бы на кровати с закрытыми глазами. Как минимум сутки. И ни с кем бы не говорила. Ни с кем.
Мне стыдно.
Стыдно за человечество.
...Я благодарна авторам, от книг которых я заболеваю. Благодарна за то, что смогли достучаться до меня в наш век цинизма и вечной поверхностной суеты.
Нет, я, конечно, из категории людей скорее сентиментальных, чем черствых, но и то: чего только уже не удалось повидать?! Доля скептицизма есть и в моем взгляде на всё происходящее вокруг.
И я благодарна тем, кто будит во мне сильные чувства, кто расшатывает мою нервную систему и не дает сыто урчать и лениво почесываться - в морально-нравственном отношении.
Я как-то здесь вывела для себя категорию книг - книги-потрясения. К примеру, Н.Амманити "Я не боюсь" или А.Кристофф "Толстая тетрадь"...
И вот теперь роман Т.Моррисон "Возлюбленная"......
Потрясла до глубины души. И до того состояния, когда чувства не выражаются словами...
Говорите, Пулитцеровская премия?... Нобелевская премия?... Я думаю, что эта книга получила еще одну - бесценную - премию: Общечеловеческая Благодарность за Пробуждение Совести и Чувства Ответственности в Людских Сердцах...
Как-то так....
И еще: Благодарность от Всех Матерей за Тонкий, Пронзительный, Страшный и Нужный Рассказ о Материнстве.
Люди! Друзья! Все, кто читал эту книгу, вы со мной согласны?!
...Я сначала хотела написать крупными буквами слово "спойлер" и окунуться с головой в комментирование самых сильных поворотов: хотела задавать вопросы, ждать ваших ответов, озвучивать свои ассоциации, своё понимание, свой шок.
Потом решила: нет-нет! от меня вы точно не узнаете никаких подсказок о сюжете данной книги. Ибо часть удовольствия (нет, часть потрясения!) вы рискуете потерять, если будете знать, как в ней разворачиваются события... Эффект неожиданности в этой книге играет довольно значительную роль.
Поясню.
Понимаете, лично я стала читать этот роман, не зная о нем НИЧЕГО, кроме того, что написано в аннотации. Даже тэги не читала! Так уж получилось... Я была уверена, что более-менее догадываюсь, о чем пойдет речь...
И как же я была рада (не самое удачное слово), когда книга меня сбила с ног и положила на лопатки!
Эта книга УДИВИТЕЛЬНА. По своей форме, по композиционной специфике. Я подобного вроде бы не читала никогда.
Суть в том, что в этом романе тебе рассказывают одну и ту же историю несколько раз. Да, именно так!
Тебе рассказали первый раз: ты немного растерян, ибо как-то не всё понятно, картинка нечетко вырисовывается... От этого возникает легкий дискомфорт. При этом всё как-то более менее укладывается в твое заведомое ожидание: угу, Америка, конец 19 века, да, рабство, тяжелая тема, да - всё логично... читаем дальше...
А дальше, дальше ты попадаешь в водоворот рассказывания (не знаю, как по-другому выразиться): с каждым новым воспоминанием об одном и том же, с каждым новым изображением того, что же произошло, у тебя на глазах (В глазах, В душе, В сердце) складывается единый паззл, целостная картина. И стынет кровь от ужаса и бесчеловечности происходящего.
Такое ощущение, что сначала ты видишь лист бумаги, на котором рукой мастера оставлены какие-то штрихи, наброски будущей картины. Ты смотришь, киваешь: да-да, догадываюсь, здесь будет это, а здесь - то. Художник опять подходит с кистью, делает еще несколько штрихов, уточняя будущий рисунок. Ты ойкаешь: ждал-то ты другого - но опять киваешь: а, ну да, точно, всё именно так. А художник опять подходит и продолжает дорисовывать: и ты уже ничего не понимаешь от обилия крови, боли - и тебе страшно.
Страшно, ибо это НЕ ФАНТАСТИКА!!!! И хочу: убедите меня, что слова "основано на реальных событиях" - это для красного словца! для привлечения внимания читателей. Я не хочу верить, что это - про нас, про людей!
Я потрясена. И не хочу больше ничего анализировать.
Я читала романы Бичер-Стоун, М.Твена, Митчелл - и думала, что я что-то знаю о рабстве.
Вчера я дочитала последние строки той книги, которая меня ВПЕРВЫЕ заставила почувствовать свою сопричастность и угрызения совести по поводу рабства.
Я испытываю отчаяние. А от этого отчаяния - надеюсь временное! - состояние одиночества.
-Есть одиночество, которое можно убаюкать. Руки скрещены на груди, колени приподняты, и покачиваешься, покачиваешься – движение это, в отличие от качки корабля, смягчает душу и убаюкивает. Оно исходит откуда-то изнутри и обволакивает тебя плотно, как кожа. Есть еще и такое одиночество, которое словно накатывает извне. Его не убаюкаешь. Оно живое и существует независимо, само по себе. Оно иссушает и разрастается, захватывая все вокруг, так что даже звук собственных шагов будто доносится до тебя со стороны.
КНИГА ТАКЖЕ ПРОЧИТАНА В РАМКАХ ИГРЫ «ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА», ТУР IV.
Как любовь заставляет убивать.
Опасно, подумал Поль Ди, очень опасно. Для бывшей рабыни очень опасно любить кого-то так сильно, особенно собственных детей. Лучше всего, он это знал по опыту, любить чуть-чуть, совсем немножко; рано или поздно сломают твоей любви хребет или запихнут ее в саван, и тогда, что ж, у тебя все-таки останутся силы для другой любви.
Очень страшная книга, самое страшное в ней это реальная основа. В середине 19 века чернокожая женщина по имени Маргарет Гарнер убила свою дочь, чтобы спасти ту от рабства. В голове не укладывается, что же за жизнь была у Маргарет, если она предпочла для своего ребенка смерть даже просто возможности того, что дочь повторит ее судьбу.
В романе героиню зовут Сэти и когда-то она сбежала из поместья «Милый дом», чье название в контексте романа звучит просто издевательски. За ней пришли и тогда она перерезала горло своей двухлетней малышке. Это не спойлер, это то, с чего начинается история. И потом мы будем в нее погружаться все сильнее и сильнее, наблюдая ту жизнь, которой живет Сэти спустя 18 лет после Несчастья и параллельно возвращаясь к событиям прошлого. Мы узнаем о том, что предшествовало побегу, узнаем, куда делся муж Сэти и другие рабы, пытавшиеся бежать той ночью.
Есть истории, которые не хочется слышать, настолько они ужасны, но как раз такие истории и должны быть рассказаны непременно. Может, хоть это удержит людей от повторения событий прошлого. Мы все знаем, что рабство — это плохо, стандартное школьное знание, типа "Лондон — столица Великобритании". Но что же стоит за этим словом "рабство"? Дело не в неоплачиваемом труде, дело не в хороших и плохих хозяевах. Дело в том, что люди переставали быть людьми по обе стороны баррикад. Одни превращались в диких животных, каковыми их и считали, от нечеловеческих условий, от невозможности выбирать не только свой жизненный путь, но даже жену или мужа, от детей, рожденных на продажу (имущество, которое воспроизводит само себя, что еще может быть столь же экономически выгодно!), от побоев, насилия, бесправия... Другие превращались в тех же самых диких тварей от вседозволенности, безнаказанности, ощущения собственной значимости... Люди теряли свою человеческую сущность и свой человеческий облик.
Можно ли на фоне происходящего осудить Сэти за ее страшный выбор? Наверное, многие смогут, все же убийство есть убийство, но лично для меня есть такие преступления, где я просто не считаю себя вправе судить, это как раз тот случай. Имела она на это право или не имела будут решать уже не люди.
Автор же меня очень заинтересовала. Помимо самой истории, рассказанной просто мастерски (книга буквально проглотилась), мне понравилось и то, как она сочетала реальную основу с нереальным антуражем. В книге найдется место и духам, швыряющим посудой об стену, и вполне себе материальным призракам. Последние любят яркие побрякушки, сладости и внимание. Почему-то у меня абсолютно не возникало диссонанса от такого сочетания, наоборот было ощущение гармоничности, изысканного литературного блюда, где автор не боится использовать столь "низкие" приемы в столь острых социальных и исторических проблемах. На фоне ужасов, творимых людьми, проделки призрака выглядят вполне невинно и не значимо...
Что еще понравилось, так то, что автор не скатилась в банальщину "все белые - чудаки на букву м, все черные - идеальны и непорочны". Нет, в истории найдется место и доброте белой незнакомки, которая сама едва сводит концы с концами и с трудом представляет, чем ее встретит завтрашний день, и благородству богатых белых южан, всю жизнь посвятивших помощи неграм. Будут тут и завистливые чернокожие, которые не могут простить соседке, что у той наконец-то все хоть как-то наладилось и она начала радоваться жизни. Не делятся люди на плохих и хороших по цвету кожи. И там, и там хватает и тех, и других.
И, обращаясь к нынешним дням, хочу от себя добавить, что человека не должны судить по цвету кожи ни в плюс, ни в минус, восхваление кого-то только потому что он черный не меньший расизм чем и унижение кого-то только потому что он черный. Крайности до добра не доводят...
Звенящая пустота и полное отсутствие мыслей в голове после прочтения этой, вроде бы, небольшой книги, но тянущейся бесконечно долго. И все это не от обилия нахлынувших чувств и эмоций от прочтения, а от полного их отсутствия.
Дочитанный на силе воли и за счет игровых обязательств, сам по себе роман не увлекает. По крайней мере со мной этого не случилось при всем желании. Этакий вязкий безвкусный кисель на важную тему не только для США, но и для всего человечества.
Реализм, приправленный мистикой и черно-белое повествование в угоду политкорректности (тавтология намеренная) или по иным соображениям автора смазывают звучание трагической истории черной женщины, в чьей судьбе, равно как и других историях чернокожих героев книги нашли отражение тысячи и тысячи других.
Видимо, должно понимать, что роман служит напоминанием белым о том, что они сделали с людьми другого цвета кожи, а монотонность его звучания призвана закрепить эту мысль. Не иначе.
Жуткая книга. По степени своей ужасности сравнимая только с абсолютно документальными и донельзя беспощадными книгами Светланы Алексиевич. С другой стороны, несмотря на высокую художественность, постмодернистские штучки-дрючки и мистические/сюрреалистические реалии, книга Тони Моррисон написана по следам совершенно реальных событий, и потому в этой своей составляющей может быть названа сугубо документальной и насквозь социальной. Куда уж социальней, если речь идёт о массовом, осуществляемом и проводимом на уровне государства рабстве — пожалуй самом постыдном явлении в истории человечества. И ладно бы ещё о рабстве, бывшем на заре существования человечества как такового, но тут, в романе, речь идёт о вполне современном обществе с уже довольно развитыми технологической и гуманистической составляющими. Ведь с исторической точки зрения 1870-е были совсем недавно, всего-то полтора столетия назад. И уже были Пушкин и Лермонтов, Байрон и Гейне, Беранже, Гюго, Мандзони, Шелли, Стендаль, Шамиссо, Диккенс, Теккерей, Флобер, Гейне и множество других могучих носителей и выразителей гуманистической и цивилизационной составляющих человечества. Уже позади Великие французские революции, уже написаны Манифесты коммунистических партий, уже Прудон, Бакунин и Кропоткин вовсю теоретизируют о сути Свободы-Равенства-Братства, и в это же время вешают и заживо сжигают, стреляют и заковывают в цепи, используют как обыкновенное рабочее животное, заставляют совокупляться с целями воспроизводства и совершают сотни и тысячи гнусных действий в отношении других людей, поставленных в такие условия только потому, что они имеют иной цвет кожи...
Казалось бы можно и нужно припомнить тут крепостничество в Российской империи и всяких там Салтычих, но всё-таки Салтычиха была садистской преступницей, и по именному указу императрицы Екатерины II была лишена своих дворянских званий и закончила жизнь в монастырской тюрьме, т.е. была осуждена от имени государства. А в САСШ рабство было государственной политикой и потребовалась целая гражданская война, чтобы отменить рабство де-юре и долго ещё после этого находить убитых и замученных негров в лесах, полях и на обочинах... Впрочем, Салтычиху и прочих я совсем не оправдываю и не защищаю... И крепостничество тоже.
Но в книге-то речь всё-таки идёт о рабстве — и по мере чтения как бы ненавязчиво, вскользь, намёками и набросками Тони Моррисон рисует нам картины и масштабы всех этих особенностей рабско-хозяйских отношений, буквально подавляя у читающего его собственную волю беспросветностью и безысходностью описываемого. И второй ужас — это как раз судьба главной героини книги, судьба простой негритянской женщины, поставленной белыми цивилизованными людьми в такое положение, когда она вынуждена своими руками убивать своих детей, чтобы не отдать их во власть белых людей!
Можно ли после всего рассказанного верить белым людям? Можно ли современным афро-американцам простить современных последователей этого несколько-векового наследия и проклятия?..
«Когда что-нибудь к жизни возвращается, всегда больно» (с.)
Порой случаются книги, которые непроизвольно затрагивают такие глубинные личные струны, что, перевернув последнюю страницу, ты не можешь отмахнуться от ощущения вывырнутости наизнанку. Горечь, обида, боль вырываются наружу, и ты словно рыба, выброшенная волной на берег, хватаешь воздух ртом, словно вот эти лишние глотки спасут от эмоционального срыва.
Но разве может быть иначе? Я совершенно не представляю, как можно подойти к таким книгам-жизням с холодным сердцем. Пройтись по первым строкам, дойти до финала и забыть. Как?
И как можно беспристрастно говорить о сюжете, оперировать исторической сводкой, заезженными словами вроде «рабство», «дискриминация», «расовая сегрегация», вспоминая о том, что осталось позади, - страницу назад, под синей надрывной обложкой. Вы видели эту обложку? Убитая горем мать прижимает к груди ребенка. Малышку. Страшнее нет картины и лучше ее не видеть, не ведать.
Как можно разобрать по полочкам чью-то жизнь, сию минуту уже зная, что Сэти была? Была на самом деле в том страшном 1874 году. Служила, терзалась, спасала детей, ползла до далекого сарая, не имея права на смерть, а после всю жизнь мучилась чувством вины под натиском воспоминаний. Только хоть время и неумолимо и ни на мгновение не замедлит своего бега, разве научило оно мудрости племя белых людей? Выучив слово «толерантность», выпячивая его в любой подходящий и не очень момент, стали ли мы добрее? Порой мне кажется, мы и на йоту не приблизились к цели, хоть и привыкли кричать о человеколюбии на каждом углу. Да, мне легко говорить, я девочка с другого континента, но ведь дело не в цвете кожи, не в национальности. Дело в том, что мы по-прежнему день за днем теряем в себе человека, не ведаем сомнений и сострадания, презрительно посматриваем на тех, кто не вписывается по нашим меркам в привычную картину мира.
И мне решительно больно за каждого героя книги. За Сэти, решившуюся на страшный поступок, потому что не было больше сил жить прежней жизнью, потому что сердце разрывалось от мысли, что ее малышка, ее мальчики так же, как и она, потеряют право на нормальную жизнь. Мне больно за Бэби Сагз, которая уплатила за свободу слишком дорогой ценой, лишившись последнего своего ребенка… Боже мой, а ведь их было восемь! Берегла свое имя, веруя, что однажды вернется муж, что однажды вернутся любимые. Смирилась, черпала силы в собственном сердце, помогала, дарила надежду, а после…слегла. Слегла и уже не вставала, потому что просто перестала верить в людей, в доброту, в Бога. Почему он допускает подобное? И мне жаль Поля Ди, потерявшего уважение к себе, бегущего за цветущими деревьями, плотно прикрыв жестяную банку глубоко внутри. Человека, который хотел просто остановиться, просто найти ее, пустить свои корни.
А ведь Сэти, Бэби Сагз, Поль Ди – лишь крупицы. Скольких, подобных им, избивали до смерти, вешали, жгли, насиловали, держали в неволе, надевали железный ошейник, стреножили! Скольких продавали как скот, тщательно выписывая характеристики! Скольких лишали возлюбленных!
Страшная, страшная книга, ибо не выдуманная, ибо не выхоленная, горькая как быль. Потому что и есть быль. И дело-то, в общем, не в Возлюбленной, была ли она на самом деле или нет, а в шрамах, которые остаются на сердце. В шрамах, которые не дают дышать, которые болят всю жизнь. Индейцы, не ведающие покоя, пока священную землю над ними попирают ногами…. Цветные – вечные заложники оттенка кожи и человеческой жесткости… И не только они. Изменения приходят не с законами, не с лозунгами, они зарождаются внутри. Внутри тебя и меня. Внутри каждого.
Как совпало: прочитала «Цвет пурпурный» Элис Уокер, посмотрела по нему фильм с Дэнни Гловером и Опрой Уинфри. Тяжело было быть чернокожей женщиной в США. Прочитала «Возлюбленную» Тони Моррисон, посмотрела по ней фильм с Дэнни Гловером и Опрой Уинфри. Очень тяжело было быть чернокожей женщиной в США. Тут я стала космополитом неожиданно для себя, потому что не раз слышала мнение, где мы, а где чернокожие, отродясь у нас с арапами на Руси проблем не было (нет арапов, нет проблем). Стоит этому порадоваться, конечно, но всё-таки проблема рабства — общемировая, а мы пусть и пафосно-самобытная, но всё же частичка мира. К тому же, не такая уж и большая разница между чернокожим рабом и холопом 17 века в России. Пороли девок кнутом? Пороли. Продавали людей, словно вещи? Продавали. Не все зверства, конечно, имели русский аналог, но некоторые понятия просто общечеловеческие. Если мы лично не угнетали другую расу, то это не значит, что нас это теперь никак не касается.
В «Возлюбленной» Тони Моррисон всё страшно вывернуто наизнанку. Белые люди считают чёрных людей за животных, и даже детей своих учат выделять у негров животные признаки наряду с человеческими, но при этом почему-то ведут себя сами, как распоследние твари дрожащие. Клеймят, как скот, насилуют, продают «щенков». У чернокожих людей не остаётся даже малейшего права на такое простое чувство, как любовь. И роман «Возлюбленная» прекрасно иллюстрирует, как сладок запретный плод любви, во что может вылиться запрещение естественных вещей. Главная героиня любила и любит, но упаси меня боже от такой любви. И не в том дело, что от любви до ненависти один шаг (хотя некоторые персонажи и эту пословицу иллюстрируют), а в том, что всё плохо, что чересчур. «Любить до смерти» – вот какая страшная может быть воплощённая метафора. Не бойтесь, это не спойлер, факт этой смерти от чрезмерной любви матери к своему ребёнку раскрывается на первых же страницах.
Любовь главной героини настолько плотная, густая и опасная, что не даёт дышать и жить никому вокруг. Кто-то глохнет, кто-то умирает, кто-то аж воскреснуть с того света готов, потому что и после смерти с таким концентратом чувства сладить невозможно. Даже когда главной героине пытаются отзеркалить её поведение, дескать смотри, вот как ты выглядишь в своей удушающей силе, всё равно ничего не получается.
Впрочем, где добро, там и зло. В противовес любви удушающей есть любовь созидающая, бескорыстная, не требующая ничего, наивная и детская. У автора она во многом связана с религиозным аспектом, но не привязана к какой-то конкретной религии, как таковой, а относится, скорее, к восприятию высшего духовного мира. В общем-то, именно эта вера во что-то высшее, разумное, доброе, вечное и держит на ногах многих из тех, кто давно бы уже погиб от страданий или поехал крышей далеко-далеко. Хочется написать, что именно этой верой-любовью и отхлестают по щекам главную героиню в конце вплоть до хэппи-энда, но это ведь полностью противоречит смыслу любви, как таковой. Не отхлестают, а подстелят мягко, окутают, успокоят, снимут жар. Будем надеяться, что всё будет лучше и любовь общественная хоть иногда да сможет останавливать острый топор любви частной.
Посчитайте, сколько раз упоминается слово «любовь» в отзыве и… Ничего не будет, в общем-то, но вы всё равно молодец.
Жуткая книга. Какой-то воплощённый ужас и овеществлённое страдание. О том, как трудно и невозможно вырвать из себя память о прошлом, что не всё можно и нужно забывать, о том, что порой просто нельзя встать с земли, отряхнуться и пойти дальше. Просто не получается. Нужно, конечно, но не выходит. А попросить помощи не каждый умеет.
Книга о материнской любви - созидающей и разрушительной. Возможно, она тем сильнее, чем меньше у человека..всего. У чернокожей рабыни Сэти единственное сокровище - это её дети. Ради них она готова на всё.
Буквально.
Подарить свободу. И отнять жизнь. Она ведь Творец их мира, верно? А Творец может судить, миловать, карать и освобождать от страданий. Чудовищное решение - убить своего ребёнка, чтобы ему не досталась материнская судьба. Совершенно невозможно себе представить, какие муки ещё при жизни достались этой женщине. Это уже не посттравматический синдром, нет, просто ей приходится жить дальше. Каждый день. Наедине со своим переносным адским котлом.
И с мятежным духом, который пришёл получить недополученную любовь, пережить, почувствовать то, что, что не удалось при жизни. И отомстить.
Мистическая нота очень органично смотрится в теле текста, как мне показалось. Наверное, потому что эти люди повидали и пережили такое, что никакими духами их не запугать. Это просто бывает - и это нужно принять. Чужую скорбь нужно уважать, пусть это даже скорбь бестелесного и неприкаянного.
Это, конечно, не душеспасительная "Хижина дяди Тома", где людей на плаву поддерживала вера в бога, совсем нет. В этой книге нет смирения. А только неистовая жажда жизни и свободы, инстинктивное стремление к свету, к ярким краскам, к покою и тишине. Вот только бы ещё память не покидала своей жестянки.
Спорные книги такие спорные
Такое и критиковать-то опасно, особенно сейчас. Не знаю, как было в восьмидесятых, когда был опубликован роман, но в наши дни как-то так получается, что если критикуешь подобное, то ты расист, сволочь последняя и вообще права на мнение не имеешь, потому что твои предки не были в рабстве и ты не ощутил на себе позор дискриминации из-за цвета кожи (другая дискриминация обычно в счет не идет). Хотелось бы сказать, что в РФ поспокойнее пока с этим, ан нет; темы другие, последствия те же. Ну да ладно, будь как будет.
Сюжет «Возлюбленной» хоть и страшный по сути, но незатейливый. Времена рабства, рабыня Сэти бежит от хозяев с четырьмя детьми, и когда ее находят с намерением вернуть, решает угробить малышей, руководствуясь тем убеждением, что лучше смерть, чем рабство. Успевает, впрочем, убить только одну девочку, которая вскоре возвращается сначала в виде призрака, а потом как якобы вполне живая девушка – и, понятно, вернулась она не просто так.
Случай с убийством взят из реальных событий. Моррисон говорит: ее заинтересовало то, что одного репортера шокировал тот факт, что Маргарет (реальная убийца) действовала совершенно осознанно. Автор, мол, решила разобраться сама, но лично я не поняла, до чего она в конечном итоге дошла, что для себя вывела. Лично я вывела одно: Сэти – порядочная дура, наблюдать за ней, признаться, было противно. (К слову сказать, я довольно редко так прямолинейно отзываюсь о персонажах, но тут иначе просто не могу.)
Конечно, бывает, что жизнь доконает так, что в голове меркнет. Из книг о Холокосте и прочей жести мне это хорошо известно. И в этом случае можно не то чтобы понять и простить, но тоскливо вздохнуть, без неприязни. Однако тут ситуация другая. Автор не раз и не два подчеркивает тот факт, что женщина действовала совершенно осознанно (прямо вот вцепилась в эту осознанность всеми конечностями и зубами вдобавок). Более того, спустя много лет Сэти продолжала считать и даже доказывать всем, в том числе и своей вернувшийся с того света дочери, что она все сделала правильно. Так любила Сэти своих детей, так о них заботилась, что вполне имела право, как хорошая мама, выбрать то, что лучше для детишек – а именно, удар пилой. Чтобы не страдали, родненькие. И надгробие красивое для дочки достала. Все путем, какие претензии?
Можно с натяжкой предположить, что Сэти бы просто свихнулась, если бы не держалась за спасительную мысль, что выхода не было и все сделано правильно, но, вот честно, не похоже. Больше напоминает ослиное упрямство, одержимость собственной правотой, гордыней. Тот факт, что искалеченные и перепуганные сыновья сбежали из дома совсем мальчишками, ее не смущает, что у младшей дочери Денвер потихоньку едет крыша – тоже все равно, яжехорошаямать. Главное, что не в рабстве, а что мертвый или поехавший – это вторичное, все лучше.
Списать на ужасы рабства? Интересно, что годы жизни Сэти описываются не то чтобы как счастливые, но и не совсем мрачные. Это не та история, что с утра до ночи тебя избивают и насилуют. Одновременно не раз и не два звучит мысль, что даже «мягкое» рабство – все равно рабство. Да. И все-таки Сэти не окружала беспросветная тьма, как некоторых других. Она видела добрых людей. Да и, между прочим, никто из чернокожих, тоже побывавших в рабстве (и даже более жестоком, чем главная героиня), кроме самой Сэти, не считал, что она поступила правильно. Понять пытались, да, но не всем удалось, а принять не смог никто.
В целом роман, в принципе, хорош. Порадовало построение сюжета, частенько отодвигающее какую-нибудь интригу, описания житья-бытья хороши. Подпортил дело только ядерный концентрат страданий, беспощадный упор на выбранную тему. Разбавили бы немного водой, да хотя бы одами тому, какое небо голубое, – вышло бы в самый раз, но так – смущает. Как и внезапные и довольно бестолковые вставки от первого лица, затесавшиеся во вторую половину романа.
Итого на выходе у нас вполне хорошо написанная история о периоде рабства с любопытной мистической заковыкой и отталкивающей главной героиней. Как исследование книга, на мой взгляд, не удалась совсем, но как роман – вполне себе ничего. Хотя присуждение Нобелевской, признаюсь, в данном случае мне не совсем понятно.
Не помню, почему меня заинтересовала эта книга, почему я скачала её..Не помню, почему решила прочесть.. Бывает же так- есть книги, которые ты хочешь прочесть и специально ищешь, а есть которые просто попадают к тебе..Случайность? Но бывают ли эти случайности?
На самом деле я в шоке..Так хочется, что бы не существовало рабства вообще,что всему был бы положен конец..Это ведь так ужасно..А самое интересное – эти люди. Они при своей жизни оставались людьми. Да, они ненавидели белых, но они не ожесточались на жизнь. Они жили, мечтали о свободе, они любили.Да, они ещё любили.Как в человеке это всё умещалось?
Сэти..Бедняжка Сэти. Разве можно её осудить за то, что она сделала? Но её не поняли..А я вот чувствовала её в тот момент, всё её отчаяние, всё, что угодно, лишь бы не рабство..Это было избавлением и спасением, это было минутным решением, всё что угодно, только не рабство..
Книга неоднозначна. Заставляет задуматься..Некоторые моменты особенно были страшны, и я снова и снова удивлялась, откуда в этих людях столько силы? Как они смогли сохранить себя? А ведь они сохранили. В своё время я много общалась с африканцами. Будущие врачи- почти все весёлые и энергичные и добрые..Похоже, что они всё-таки смогли перевернуть эту страничку своей жизни и жить дальше. А это ведь прекрасно, когда у человека такое доброе сердца, которое не помнит зла..
Постепенно, проходя с героями их жизнь, перенося вместе с ними их тяжбы и трагедию, радуешься, что всё прошло..Как Поль Ди - закрыл всё в жестянке, что бы никогда не выпускать наружу..Наверное, так и правда легче.
Можно говорить много, вспоминая отдельные эпизоды, героев, можно говорить и говорить..Но не хочется, хочется радоваться, что всё хорошо, что эти милые, добрые и трудолюбивые (неимоверное трудолюбие!) наконец-то обрели покой, и в их доме № 124 всё хорошо..