Рецензии на книгу «Девственницы-самоубийцы» Джеффри Евгенидис

Очевидно, доктор, вы еще не бывали в шкуре тринадцатилетней девочки.

Сесилия. Бонни. Мэри. Тереза. Люкс.
"Пять сверкающих дочерей в самодельных платьях, сплошь кружева да оборки, пышущих свежей, наливающейся соком плотью."
Что произошло? что за рок, что за несчастье, болезнь, безумие заставило их уйти? Почему спустя годы никто не помнит о них кроме соседских влюбленных мальчишек?...
Одни вопросы, и нет ответов. Почему никто им не помог? как могло произойти, что вся улица, весь город, все вокруг наблюдали за медленным умиранием сестер Лисбон, и никто даже не попытался спасти их? Почему совесть услужливо подсовывала людям потом, постфактум, фальшивые воспоминания, и все суетливо сходились во мнении что да, болезнь-зараза-дурной пример-нынешнее поколение-все к тому и шло и так далее?...
Тому, кто не был тринадцатлетней девочкой, не понять. Мурашки по коже и как будто снова втайне ликуешь, как тогда, рука об руку с мальчиком на школьном балу. Первые взгляды, первые духи, косметика, спрятанная от мамы в чулке под раковиной, первое смутное осознание своей привлекательности, первые объятия, сладость первых поцелуев вперемешку с персиковым ликером...
И запреты-запреты-запреты. Ведь это такой страшный возраст, когда сам себе кажешься ужасающе мудрым и повидавшим жизнь, но при этом даже и вполовину не понимаешь, не можешь осознать ее ценности, и действительно, самоубийство для того чтобы хоть что-то изменить - может казаться единственным выходом. И как никогда нужны не только строгость, но и доброта, чуткость, понимание...
Что заставило миссис Лисбон запереть дочерей в домашней тюрьме?
Как могло случиться, что весь город молча смотрел на затхлый, умирающий дом, в котором они так томились?
Почему даже собственный отец не пришел на помощь?
Мы никогда не узнаем.
Остались лишь пыльные воспоминания, остались только пять призраков в белых платьях на потускневших фото, и их русалочьи глаза всегда будут сквозь годы смотреть прямо в душу так пленившихся ими мальчишек, и ни одна женщина никогда не затмит эту память, ведь

даже те из них, что кричали на пике страсти, всегда брали фальшивые ноты, и никакие эротические переживания минувших лет не достигали высот абсолютной тишины, в которой Люкс словно заживо содрала с него кожу.

Эту книгу стоит читать. Чтобы вспомнить себя в тринадцать лет, чтобы понять, как нельзя поступать со своими детьми, когда им будет тринадцать, чтобы погрузиться хоть на миг под музыку группы Air в сладостно-солнечную атмосферу того последнего лета.

До прочтения книги я уже была знакома с одноименной экранизацией Софии Копполы «Девственницы-самоубийцы». Я давно сформировала у себя в голове одну непоколебимую мысль: самоубийству нет оправдания. И нет прощения. Но оценивала я исходя совсем из другого - найдет ли во мне отклик эта книга? Смогу ли я попытаться понять девочек? Как мне преподнесет автор эту историю? На первые два вопроса, к сожалению, мне пришлось ответить для себя "нет" и "нет". Не получилось. А вытекает всё это из моего третьего вопроса...
Повествование было мне неприятно. Эти постаревшие-полысевшие мальчики, которые докапывались до сути вызывали у меня стойкое отвращение на протяжении всей книги, даже будучи подростками. Не верю в их вдохновленные воспоминания, в их желание помочь - верю только в невыносимое любопытство и беспросветную тупость.

Питер Сиссен скатился вниз по лестнице с пылающим лицом, поблагодарил мистера и миссис Лисбон за прекрасное угощение и поспешил прочь, чтобы сообщить нам: у Люкс Лисбон между ног течет кровь, прямо сейчас, в этот самый миг, когда небо заслонили собою полчища мошкары, а на улицах зажигаются фонари.

Единственное, что приходит мне в голову после прочтения - зоопарк. Соседи, учителя, родители, одноклассники - посетители, которые тычут пальцами, фотографируют и улюлюкают. Кто из них по-настоящему хотел помочь? Всю книгу то там, то здесь мы только и видим пустые слова о том, что девочкам необходимо помочь, что им нужна эта помощь, но кто сделал хоть что-нибудь, кроме кучки пустых фотографий? Все только анализировали, предполагали, сочувствовали, строили догадки.
Сесилия, Мэри, Тереза, Бонни, Люкс - уставшие зверьки. Которым хочется спрятаться. Или убежать. Или и то, и другое вместе. Но хочется ли? Эта покорность, отрешенность от всего мира создают впечатление, что им не нужна свобода. Да, они словно в тюрьме, заперты в четырех стенах собственной матерью, но кажется, что для них это как игра. Некоторые считают это криком о помощи...я же сомневаюсь. Записочки, секс на крыше, тайные сигналы - от безысходности или от безделья?

Для большинства людей, - писал он, - самоубийство подобно игре в "русскую рулетку". В барабане револьвера крутится только одна пуля. С сестрами Лисбон все иначе. Их револьвер был заряжен полностью.

Как будто, независимо ни от чего, их судьба уже была предрешена. Так был ли смысл кричать?

-Сесилия и верно казалась странноватой, но мы не такие. — И, помолчав: — Мы просто хотим жить. Если нам, конечно, позволят.

Чего они хотели? Выбраться из-под надзора родителей? Или выбраться из-под надзора всего города?

Никто не обвиняет родителей девочек. Ни после смерти Сесилии,ни после смерти остальных сестер. Почему? Почему в газетах пишут только социальных подростковых проблемах? Почему не пишут, что причина самоубийства нередко кроется в семье? Никто не шепчется у них за спиной, все таращат глаза как на людей, у которых покончили с собой пять дочерей. Сенсация. Никто не смотрит на них как на людей, которые все равно что убили своих дочерей.
Девочки не жили, они существовали в этом большом доме с сумасшедшей мамашей и отцом, который с одной стороны создает впечатление нормального мужчины , а с другой стороны - он словно не человек, а оболочка. Понимал ли он после смерти Сессилии, что это еще не конец? Что это только первый шаг?

Мне не жалко этих девочек. Они не сделали ничего, чтобы помочь себе.

Хотелось совершить самоубийство просто ради того, чтобы хоть что-то изменить.

Они ничего не изменили.

Я – муха, муха-самоубийца, которая сама осознанно залезла в самую гущу тимьянового меда, и теперь с удовольствием барахтается в янтарной тягучей массе – прозе Евгенидеса. Мимо проплывают дни и года, а потом столетия. Тихо и неторопливо журчит речь автора. Нежно и ласково рассказчик заманивает в свои крепкие объятия, из которых не вырваться. Да я и не хочу. Смелей вперед, мой Гомер современности, я готова слушать тебя всю жизнь!

«Девственницы-самоубийцы» - первый роман Евгенидеса и сразу такой удачный, такой триумфальный. В этой книге он весь. И пусть внезапность не самое главное его качество – уже в названии писатель огорошивает читателя основной темой и финалом – так ведь он знает, что сила в слове, а не в сюжете. А слово у него будь здоров! Роман полон деталей и маленьких историй, которые хочется изучать, как кусочки пазла, чтобы собрать картину, возможно, абсолютно разную для каждого читателя.Какова же основная идея, основная мысль? Самоубийство среди подростков? Тема отцов и детей по-американски? Отношение между мальчиками и девочками в период полового созревание? Все вместе и ничего конкретного. Да и могут ли все три темы существовать по отдельности. Сестры Лисбон, те самые девственницы, яркие кометы, вспыхнувшие и погасшие, шокирующие еще при жизни и оставшиеся незабвенными после смерти. Они жили, чтобы изменить окружающих. Ведь никто из тех, кто видел разворачивающуюся трагедию вблизи, не остался прежним после случившегося. Примечательно, что автор четкой чертой отделил мир девочек от мира мальчиков, как делали его предки древние греки (тот же Аристофан). Мы и они. Точек прикосновения слишком мало. Но в то же время Евгенидес не раз подчеркивает, что существование двух миров возможно только при тесном взаимодействии. Подкупает откровенность и честность автора в описании подросткового мира. Видно, что он не забыл, как это – быть подростком. Эти безумные глупые фразы, кажущиеся такими умными тогда. Эти странные и порывистые поступки. Это вечное желание казаться не таким, какой ты есть на самом деле. Все рассказал, ничего не забыл.
Абсолютно потрясающе переданы характеры и личности главных героинь. В образе сестер Лисбон есть только один недостаток – не все выписаны одинаково ярко. Но если даже у мамы есть любимчики, разве не может их быть у создателя образов? Ярче всех получились две противоположности: Сильвия и Люкс, ангел и демон, девственница и распутница. Остальные три сестры где-то посерединке. Зачем они совершили то, что совершили? Кто виноват? Для меня ответ очевиден: виноваты родители. В частности, мать, домашний тиран. Бывают матери и похуже, никто не спорит, но для хрупкой души подростка не нужно слишком много стресса, чтобы решиться на роковой поступок. Если бы Сильвия, самая невинная и самая чистая, не решилась бы, не думаю, что остальным даже в голову такое пришло. Однако младшая сестра нашла выход из ситуации, который однажды показался всем единственно верным. Потому что даже слабый свет в конце туннеля в виде скорого освобождения по причине поступления в университет в какой-то момент погас, и жизнь стала совсем беспросветной и безнадежной. Путь уже был найден. Осталось только на него ступить. Дальше – коллективное решение, для которого важен лишь первый толчок со стороны всего одного участника. Отвратительно правдиво. Так просто и в то же время так сложно и непостижимо!

Евгенидес по стилю абсолютно американский автор: копание в семейных отношениях, дотошное описание повседневных мелочей, ведущих к конечному результату и немножко американский образ мыслей. Но есть в его книгах и кое-что очень греческое – неторопливость повествования и некоторая отрешенность древней нации, многое повидавшей на своем веку. Писатель одновременно раним и равнодушен. Он переживает вместе с героями их страшные трагедии, но со смиренностью пожилой греческой вдовы не ропщет, принимая удары судьбы как должное. Проза Евгенидеса сама по себе оксюморон. На мой взгляд, абсолютно гениальный оксюморон. Говорят, что в смешанных браках рождаются особенно красивые дети. Так можно сказать и о писателях. Слияние двух культур в одной творческой душе превращается в совершенство. Евгенидес и его «Девственницы-самоубийцы» наглядный тому пример.

I’m a high school lover
and you’re my favorite flavour

Бывает, касаешься совершенно случайно какой-то истории, которая не имеет к тебе непосредственного отношения, – например, истории про пятерых сестер, покончивших жизнь самоубийством и соседских мальчишек, так никогда и не раскрывших секрет их смерти, – и эта история застревает в тебе глубоко-глубоко, хотя, казалось, время подростковых суицидов и непонимания родителями прошло лет сто назад. А потом тебя еще долго преследуют неотвязные мысли, как круги на воде, воспроизводящие свой бессмысленный узор раз за разом.

Блондиночки-сестренки крепко засели в моей голове. За это стоит сказать спасибо в первую очередь Софии Копполе, рассказавшей мне эту историю несколько лет назад, одним знойным, удушающим летним вечером. Музыка и сейчас звучит у меня в ушах, Кирстен стала моей первой широкоформатной кинолюбовью, а лето с его одуванчиковыми головками отныне и навсегда – это горечь.
А теперь книга. Я дочитала последнюю страницу и на долю секунды мне захотелось пойти и тихо утопиться ._.

Отойдя от гнетущего послевкусия, эту книгу я провозглашаю лучшей в этом году. Потому что как бы ни были прекрасно написаны десятки книг, освоенных мной за эти одиннадцать с половиной месяцев, сколь глубоко несчастными персонажами и драматичными пейзажами ни славились скандинавские рассказы, – именно Евгенидес со своими сестренками умудрился рассказать простую как пробка историю, от которой сжимается сердце.

У меня были очень сильно завышенные ожидания из-за многомесячных хвалебных напоминаний Галины Юзефович из всех возможных источников (и я в очередной раз забыла, что вкусы у нас с ней совпадают только в нон-фикшене). Начало книги мне понравилось необычным языком (хотя его витиеватость очень быстро надоела и начала отталкивать), а вот с сюжетом я сразу не сдружилась. Я очень немобильна в этом отношении, мне нужен понятный линейный сюжет, а не лихорадочные воспоминания, перемежающихся с додумками и откровенным враньем взрослых мужчин об их пубертатном периоде. Особенно учитывая, что они вообще никто в этой истории, а речь идет о девочках, которые должны то самое. Причем, первая делает это очень стремительно, и ты ощущаешь себя очень напряженно, как при чтении ужастика - когда же следующая? Но нет, до самого конца это напряжение оказалось бессмысленным, потому что книга вообще не о том.
О чем книга я не поняла. И на встрече клуба 30 марта так это и сказала, в надежде, что мне все объяснят. Речь на встрече зашла об авторитарной матери, которая полностью контролирует отца, а так же, до определенно возраста, являлась ВСЕМ для своих дочурок. Но вот, девочки выросли и захотели от мамы убежать в большой мир взрослых отношений, что, конечно же, было тут же зарублено. И вот этот конфликт, доведенный до абсурда, где пять девочек подростков лишены абсолютно всех развлечений, заперты в четырех стенах под твердой пятой авторитарной матери, начинает сводить их с ума и лишать способности здраво мыслить. Хотя, согласитесь, кто вообще здраво мыслит с 13 до 17 лет?
Эти смерти откладывают сильный отпечаток на мальчиков, из-за чего последние месяцы жизни девушек для них становятся, чуть ли не важнейшей частью их жизни, к которой постоянно возвращаешься и думаешь – а можно ли было это исправить? Что нужно было сделать, чтобы все пошло по-другому?
Ну и замечание, что самая счастливая и адекватная семья - это два гея с сыном тоже огонь.

После обсуждения, я действительно увидела в книге много интересного, но оценку поднимать не стала, потому что изначально книга прошла сквозь меня, запутала, оттолкнула. И, сложись все по другому, никто бы мне ничего не объяснял, и я так и осталась бы при мнении, что это какая-то искусственно запутанная, усложненная языком, странная история.

Книга-легенда, книга-рассказ шепотом, сплетня, горячечный сон мальчика, влюблённого в любовь. Что в ней вымысел,а что реальность, определить нелегко. Юношеские ли это фантазии или реальная трагедия?

Понравилась цитата, она подходит одинаково и к фильму и к книге:

Девственницы-самоубийцы" ни в коей мере не поучительная история о том, что случается, когда девица в темнице, а коса на улице. Они не о том, что тихий омут пригородной жизни переварит любую чертовщину. Они - о том проклятом моменте молодости, когда вдруг становится ясно: ничего еще не было, но уже ничего не будет. Коппола сняла кино про бунт красивых растений, не осознающих толком ни себя, ни мира. Про то состояние, когда мир еще и на три процента не познан, но уже ясно, что он как-то не того.
"Девственницы-самоубийцы" - это взгляд на смерть через розовые очки. Смутные улыбки, полутона, дымка, поволока... Художница по костюмам Нэнси Штейнер сказала: "Использование откровенно светлых оттенков только подчеркивает темную сторону происходящего

Книга-ощущение лета. Не просто лето - теплое, яркое, зелень в солнечных пятнах, девочки, обвиняющие, на обросших мхом деревьях..а лето смерти - зыбкое, как в тумане чего-то непроизошедшего, но вот-вот..Увядание, полутона, туман съедает краски.
И Люкс - свет, сияющая, ноги-волосы-глаза-ресницы-пальцы, но она уже в кругу, мрачный хоровод девочек с потухшими глазами, не вырваться, не выйти.
Захотелось застыть в том времени, в том солнечном дне, написать на белье имя приглянувшегося мальчика, перетечь вместе с днем в пепельные сумерки, пить за углом персиковый ликер, и пьянеть от недозволенности, и танцевать в оборчатом платье, в зале, в котором над головой качаются звезды из фольги..
А потом все умерли.

I

Жить скучно.

Мы, сестры Лисбон, знаем это наверняка. Даже не спорьте, ничего нового, чего бы мы не знали, вы не скажете. Жить скучно, особенно, когда целыми днями заперт в четырех стенах. Чего ради всё? Не говорите нам о смысле жизни, в котором сами ничего не смыслите. Вы учитесь, работаете, создаете семью, рожаете детей - в этом вы видите свое предназначение. Вы хотите то же навязать и нам? Нет уж, спасибо. Бесконечное размножение, продолжение своего рода без раздумий для чего его продолжать... Бестолковая рекурсия - вот что такое ваше продолжение рода.

Человек думает, что он знает, что делает, для чего живет. Он веками себе придумывает новые предлоги для продолжения своей жизни, своей цивилизации, переделывает природу сообразно своим взглядам и представлениям какой она должна быть. Он считает себя умнее природы, он - практически бог, он создает свой мир. Как люди глупы! Они сначала изменяют экологию, а потом разворачивают борьбу с последствиями ее изменений. Они строят громадные заводы, а затем спасают деревья в округе. Но спасти их не получается и:

удаляя один больной вяз во имя спасения остальных двадцати, затем еще один, чтобы сохранить девятнадцать, — и так далее, пока не остался лишь одинокий обрубок...

они остаются на разоренном пепелище, с недоумением озираясь вокруг. К чему жить среди этой глупости? Не лучше ли сделать так, как говорится в нашей любимой песне:

Эй, хотелось тебе когда-нибудь
По ту сторону радуги заглянуть?
Я знаю дорогу, ведущую в рай.
Эй, детка, давай подпевай:
Сны, они для тех, кто спит,
Жизнь для тех, кто ею дорожит.
И если тебе по душе моя песня,
Давай долетим до радуги вместе.

II

Повествование от безликого «мы» - отличная находка автора. Ведь только так и следовало бы вести рассказ. Семья Лисбонов – цельный организм, неделимый по частям. Мальчишки, наблюдавшие за их жизнью со стороны – также единое целое, группа еще несформировавшихся личностей, которых нецелесообразно рассматривать по отдельности. Ведь каждый день девочки вместе просыпались, вместе отправлялись в школу, вместе прогуливаясь на переменах, просиживали вечерами вместе со своей семьей перед телевизором, наблюдая скучнейшие передачи, прошедшие цензуру их мамашей. Соседские мальчишки в свою очередь тоже целые дни были неразлучны – в одном классном помещении, на одном бейсбольном поле, в одном штабе, которой они сколотили на дереве. Развитие отдельного представителя какого-нибудь «организма» происходило с развитием всего «организма» в целом.

Также автором дается множество минирассказов-ответлений, помогающих окунуться в атмосферу того города, узнать порядки и обычаи его жителей, понять, что творилось у них в головах, чем была наполнена их повседневность. Такой стиль дает более широкое восприятие описываемых событий, и делает попытку рассмотреть произошедшее как можно с больших точек зрения. Ведь у каждого жителя есть свое видение совершенных самоубийств. Кто-то увидит в них безысходность, кто-то приверженность к оккультизму, а кто-то думает, что дело в «недостатке нейромедиатора».

III

Кого винить в суициде? Семью, общество, самих самоубийц? Если учесть, что подростки весьма мало осведомлены о жизни и не знают вполне всех ее прелестей, то, наверное, в их судьбоносном поступке стоило бы винить общество.

Оглянитесь вокруг. Мы живем в замечательное время, практически в уже наступившем «светлом будущем». Мировые войны не идут (если не считать террористических актов), неотвратимые эпидемии болезней не свирепствуют, а главное для нашего предмета рассмотрения, - детям больше не нужно с ранних лет помогать родителям, распахивать вместе с ними поля, разносить почту за гроши, быть маленькими помощниками на заводах. Дети теперь предоставлены сами себе, наконец-то у них есть «счастливое детство»! Ура, товарищи - лелеемая веками мечта человечества воплотилась в жизнь!

Родители счастливые достижениями своей цивилизации отправляют своих милых созданий в школу, отдавая их на поруки педагогам, перебрасываясь уже дома после школы с ними общими фразами, проявляя внимание к их учебе, и предоставляя им уйму свободного времени. Родители одаривают их игрушками и гаджетами, заботятся об их питании, одежде, планируют за них их будущую жизнь. Что остается детям? Расти и развиваться как цветочкам в горшочках на подоконнике на радость маме и папе. Родители думают, что знают своих детей. Но знают ли они, что творится в их головах, когда те остаются наедине с собой?

Незанятые и необремененные трудностями жизни дети слишком много имеют свободного времени на рефлексию, которая их неокрепший и малоопытный мозг приводит к скоропалительным выводам и решениям не в пользу продолжения жизни. Кем-то нанесенные обиды раздуваются в их одиночестве до вселенского масштаба, неразделенная любовь кажется последней, без надежды на повторение.

Мозг ее, оставаясь равнодушным созерцателем, не принимает многообразия окружающей жизни, но лихорадочно вспыхивает в отдельных критических точках, вновь и вновь переживая полученные обиды и хороня потерянные мечты.

Тем самым, залатав болезненную дыру в одном месте, человечество обнажило проблемы в другом. Наверное, на роду написано человеку мучиться, искать, наступать на одни и те же грабли. Что спасет его, его детей? Возможно, спорт, творческие кружки, музыка, искусство, новые знакомства, путешествия… Должно помочь.

Тема самоубийств в искусстве прочно обосновалась еще со времен античных трагедий. В современной литературе по-прежнему встречаются сюжеты, в которых главные герои добровольно сводят счеты с жизнью. Время идет, а психология людей не меняется. Мрачная тема суицида привлекает читателей так же, как и разлагающиеся трупы манят насекомых. Наверное, весь секрет кроется в банальном любопытстве узнать критический предел чужих невзгод, перейдя который, герои решаются на отчаянный шаг. Во всяком случае, меня интересует не конечный результат, а цепочка событий, предшествующих ему. Но Евгенидис так и не раскрыл мотивацию Сесилии. Экранизацию Копполы не смотрел, но знал, что тут речь пойдет о пяти сестрах Лисбон, покончивших с собой. Это не спойлер, ибо роман начинается словами:

В то утро, когда пришел черед последней из сестер Лисбон (на этот раз Мэри, которая, как и Тереза, приняла снотворное) наложить на себя руки, в доме появились два судебных медика...

Конечно, мне стало интересно, что ж это за семья такая, где дети мрут, как мухи. Должны же быть у них какие-то весомые причины! К сожалению, я их вообще не увидел. Тайна сестер Лисбон так и не была раскрыта на страницах романа, если не считать, что они убили себя просто от скуки. Книга представляет собой сборище соседских сплетен. Терпеть не могу, когда люди начинают смаковать детали чужой трагедии и выдвигать свои нелепейшие теории. Все прям замечали странное поведение девочек и жалели их, но почему-то никто не додумался с ними поговорить всерьез. Реакция родителей мне вообще непонятна. Их дочь попыталась покончить с собой, вскрыв себе вены. По-моему, весьма красноречивый намек на семейные проблемы. Что делает мать? Она полностью изолирует своих дочерей от общения со сверстниками! Допустим, мать реально верила в то, что таким способом защитит их. Но муж-педагог каждый день общается с подростками! Он же должен их хоть немного понимать и хоть как-то отреагировать.

Короче, родители тупо пустили ситуацию на самотек. Никакого анализа своих методов воспитания я не увидел. Хотя любой нормальный родитель должен задуматься уже после первой попытки суицида, а не ждать, когда все дети помрут по очереди. Мне вообще не понравилась книга. Повествование ведется от множественного числа. За безликим "мы" скрываются ребята, которые постоянно наблюдают за сестрами и собирают что-то вроде непонятного алтаря с их фотографиями и вещами. Я так и не понял, зачем им чужие кеды или старая косметичка? Как обычно, у Евгенидиса куча абсолютно ненужных подробностей и имен, которые я даже не пытался запоминать. Ну, какое мне дело до какой-то там Маффи Перри и ее увядающих орхидей? Мне неинтересно знать про обвисшие груди миссис Карафилис и про секс Люкс с непонятными мужиками на крыше (даже не спрашивайте, где и как она их находила, будучи под домашним арестом). А уж про мерзкие запахи вообще противно читать. В общем, не зацепило. Явно не та книга, которую необходимо прочитать. Ну, если вы придерживаетесь в своем доме правил миссис Лисбон, то, наверное, стоит.

Оставим в покое очевидные притчи о прозрачных стенах человеческого равнодушия, благих намерениях и родительской заботе и попытаемся копнуть глубже. Чем были и чем стали сёстры-великомученицы Лисбон для колфилдообразного рассказчика и его 13-15 летних подельников, оказавшимися единственными способными проявить хоть какую-то эмпатию по отношению к главным героиням?

В первую очередь рассказчик очень внятно раскрывает нам тему перехода бытия в небытие. Перехода не только людей, но также и деревьев, домов, того жаркого лета и того аромата клубничной жвачки. Важен ли этот момент перехода бытия в небытие и как эти два состояния качественно отличаются друг от друга? И - главный вопрос! - какую роль они играют в жизни наблюдателя? Для ясности приведём простой популярный пример: что изменила смерть Майкла Джексона в жизни типичного Михаила из Купчино, редко, но регулярно следившего за этапами жизненного пути чернокожего певца? Да, собственно, ничего. Кроме того что Майкл после смерти стал раза в три популярнее, продал ещё миллионов сорок альбомов и посмертно отправился в мировое 3D-турне, что твои Gorillaz. В жизни миллионов Михаилов осталась память о Майкле - неосязаемая, но как мы постоянно убеждаемся, чересчур мощная субстанция.

Так и в сёстрах Лисбон при переходе их в небытие запечатлелась для рассказчика вся память о его детстве. Их личности, их вещи, их запахи и их дом - всё стало для него и нескольких соседних парней "мнемоническим замком", по которому они могли в любой момент жизни восстановить фрагменты ушедшего детства. Детства, сошедшего в могилу вместе с сестричками. И даже отрастив лысины и брюшные мозоли, лаская жён, они неотвратимо вспоминали первые робкие поцелуйчики с девчонками Лисбон.

Бытует такой дурацкий императив, что, мол, человек должен оставить прошлое, отпустить его, что оно только мешает жить. Страшно подумать, сколько народу угодило в наркологические и психоневрологические диспансеры при попытках "отпустить прошлое". Каким бы прошлое не было, надо его принимать, смириться, перемалывать и пропускать через себя как сквозь мясорубку, а потом снова и снова. Некоторый фарш возможно провернуть назад. Один знакомый рассказывал, что в шестнадцать лет наглотался снотворного, а придя в себя в больнице не смог вспомнить абсолютно ничего из прошлой жизни, и до сих пор не вспомнил. Попробуйте сейчас представить, что не помните из жизни ничего вплоть до шестнадцати лет. Получилось? У меня нет.

Читал ли Евгенидес Харуки Мураками? Читал ли Мураками Джеффри Евгенидеса? Науке это неизвестно. "Норвежский лес" опубликован в 1987, "Девственницы" в 1993, переведены неизвестно когда. Но сходство основных мотивов поразительно. И там и там самоубийство дорогих герою людей подаётся как способ осмыслить и упорядочить прошлое. Евгенидес наверное немного сильнее и хитрее как прозаик и на благодатной американской почве ему было проще рассказать такую историю бесстрастным тоном газетного репортажа, не скатываясь в сентиментальности. Но в "Девственницах" есть один по-настоящему душераздирающий эпизод: когда миссис Лисбон заставляет дочь Люкс сжечь в камине все её виниловые пластинки с хард-роком. Я плакал.

Что же с главной тайной? Почему девочки решили перейти из бытия в небытие? Я чувствую, что разгадка сокрыта в начале, в эпизоде с нашествием на городок полчищ мушек, которые ближе к концу романа появляются снова. Но я пока не догадался, в чём она, эта разгадка.

Обложечки! Услада для глаз и отдых для мозгов

Кошмар на улице без вязов

Уже в самом названии книги есть такой жирный спойлер, как сама мамаша Лисбон. Однако вот вам ещё один: кое-что в названии не совсем правда. Так что о чём книга, читатель уже знает заранее, готовясь въехать на вагонетке в извилистый коридор психологии, чтобы понять, как так произошло.

В начале романа уже запущен процесс гниения. Лето, жара, на стёклах и везде вокруг налипают мошки, приходится их стряхивать метлой. Потом дохнут летучие мыши. Жуки пожирают столетние вязы. И на фоне всего этого начинает гнить и некогда ухоженный и прилизанный дом образцового семейства Лисбонов. Вот вам цитата из книги в тему:

... а семена смерти таятся до времени в запутанных недрах тел, дарованных нам Создателем.

Мне всегда интересно, что творится в голове у мамаш двух полюсов. Первый: когда ребёнку разрешено всё и даже больше (Mama, just killed a man). Второй: когда ребёнок при первых же признаках взросления и проявления самостоятельности и волеизъявления попадает в чеснокодавилку.

«Как?» и «Почему?» – наши спутники на протяжении всей книги, которая грешит убиванием надежды. Мы уже поняли, что мать – это религиозная фанатичка, с непременным посещением церкви по воскресеньям, грампластинками с ужасными записями божественных хоров, а также с клеймением всех пяти дочерей. Непростые же имена она им выбрала: Мэри (в честь Богородицы), Тереза (ну это понятно), Бонни, она же Бонавентура (в честь святого), Сесилия (в честь мученицы), Люкс – «свет». Как говорится, найди в этом ряду лишнее. Именно Люкс дальше всего разматывает материнский поводок, только она из всех пятерых курит, прихлёбывает ликёр, позволяет себе положить ноги на стол и совсем по-другому общается с мальчиками (кстати, в фильме камера чаще всего показывает нам именно её). Люкс – это свет в окошке, которому так же суждено потухнуть.

Что за лицемерные штуки вытворяют люди, а? Вечеринка в честь неудавшегося самоубийства. День скорби в честь удавшегося самоубийства. Неужели кто-то реально считал, что эти сборища могли как-то помочь?

Очень крутой ход – повествование от лица мальчишек, подглядывающих за жизнью сестёр. А если бы их родители были адекватными, проявляли бы эти мальчишки к ним такой интерес? И не надо их винить, что они могли сделать, 14-15-летние парни без гроша за душой и с ключами от маминой тачки. Но тем не менее, они подарили им одно из лучших воспоминаний – вылазку на танцы, которая и стала роковой, но наверняка грела их в вынужденном заточении.

«Девственницы-самоубийцы» – это извращённая версия «Маленьких женщин» Луизы Мэй Олкотт (какая ирония, в обеих экранизациях играла Кирстен Данст!) и романы Джейн Остин наоборот. Да миссис Беннет бы в гробу перевернулась, если бы прознала о такой сумасбродке как миссис Лисбон!

Как? – это понятно, мать-фанатичка подогревала чашу страдания, подсознательно провоцировала беду. И после всего случившегося она смогла жить, есть бифштексы, выходить дышать воздухом. Почему? Почему они не сбежали – этот вопрос уже посложнее. Возможно, страдание – это одновременно и больно, и сладко, а когда ты с младых лет не знал мира, не видел просвета, ничего не остаётся, как страдать.

P.S. Поднимем же бокалы с персиковым ликёром за упокой душ сестёр Лисбон!