Рецензии на книгу «Выбор Софи» Уильям Стайрон

Вопрос: «Скажи мне, где в Аушвице был бог?»
И ответ: «А где был человек?»

Софи – это цветок. Красивый, нежный цветок. Но так получилось, что этот цветок попал в совершенно непригодные для него условия. А что случится с цветком, если его поместить в непригодные для него условия? Он не погибнет, но он уже перестанет быть тем прекрасным цветком.
Софии была рождена для другой жизни. Её нельзя осуждать и за то, что она не могла участвовать в сопротивлении, она была другая, она была для другой жизни и другого мира. Она была украшением, она была бриллиантом, который требовал другой оправы..
Выбор Софии..Тяжёлый выбор, который она вынуждена была сделать несколько раз. Ей, которая рождена была совсем для другого, которая мечтала совсем о другом, зачарованная музыкой, уносившей её в совсем другой мир. Я думаю, что во многом только благодаря музыке, она и выжила. Эта музыка, которая всегда играла в её душе..
Искалеченный цветок. Оборванные на ветру лепестки, усохший от жары стебель и сожжённые морозом листья. Но он живой, живой, хоть и потерявший много из того, кем был в начале, потеряв веру, надежду, но сохранивший душу..Как это страшно, как было больно читать об этом!
Сначала меня немного раздражали отклонения от истории Софии – мысли главного героя, его поиски и мучения. Это отвлекало от книги. Мне хотелось историю Софии полностью, не отвлекаясь, но автор постоянно возвращал в реальность.. Потом я привыкла. Записки главного героя помогают больше узнать его, и понять.
Как страшная война…И какие незаживающие раны оставляет она после себя. Прошлое не отпускает. И прошедший через всё это, уже не сможет жить по-прежнему, уже не будет прекрасный цветок цвести, как раньше..Он будет прекрасен, но по-другому, со своей тайной, со своей болью глубоко в душе..Прекрасный цветок, посаженный в непригодные условия..А ведь всё началось давно, задолго до войны. Отец Софии первым нарушил гармонию её души..С самого начала она была не подвластна самой себе. Но она была прекрасна. Но не в то время она родилась. И не в том месте. И Ева была прекрасна, такая же, как мать, живя в музыке..Была..
Я не могу осуждать Софии. И никогда не сделаю этого. Видимо, эти отступления главного героя от самой истории затем и нужны, что бы лучше понять её характер. Мне её искренне жаль, жаль до слёз эту искалеченную душу. И ничего, никакое время не в силах было затянуть эти раны.
Книга очень жёсткая. Очень ярки характеры героев, которые открываются постепенно..Эту вещь нельзя проглотить сразу, залпом, она не пускает. Она заставляет возвращаться к прочитанному, она заставляет обдумать. Она отвлекает на записи и рассказы главного героя- Язвины- о себе, выдержки из его дневников, мысли об окружающих его людях. Теперь я поняла, насколько мудро поступил автор, включив это всё в книгу..Поняла, когда дочитала.
Отдельная линия этой истории – линия любви. Любовный треугольник? Не знаю, но только любовь очень многое значит в жизни главных героев. Безумная любовь Софи к Натану, Натана к Софи, Язвинки к Софи. Их связала судьба, всех троих. Софии по-своему любит Язвинку. Другой любовью, которая отличается от её безумной всепрощающей страсти к Натану. Но она его тоже любит. Но смог бы язвинка вылечить душу Софи? Смог бы создать для этого цветка такие условия, что бы этот цветок снова ожил, и может пустил бы ростки? По крайней мере он бы постарался, сделал бы всё, что только возможно. Но Софи..Софи сделала другой выбор. И это был последний выбор в её жизни.

"Я начал понимать, как, помимо всего прочего, абсолютное зло абсолютно парализует человека".

Роман Уильяма Стайрона Выбор Софи - совершенное и уникальное произведение и шедевр литературы ХХ века, от смелости, глубины поставленных вопросов, красоты и мощи слога которого буквально перехватывает дух и в сознании остается ярчайший след, которому еще долго, а может, и никогда не суждено потускнеть.

Это масштабное исследование человеческой природы, особенно той ее глубинной, мрачной части, в которой рождается абсолютное зло, которое само по себе страданием не является, но причиняет его и несет за него ответственность на всем протяжении человеческой истории. Совсем не случайно Стайрон (да и вообще, трудно вообразить, что перед ним стоял такой выбор) в центр повествования помещает фигуру Софи. Ее образ Стайрон прописал очень отчетливо, очень недвусмысленно, и те читатели, которые пожелают увидеть в Софи некий символ борьбы со злом и насилием, будут жестоко разочарованы, ибо это не Жертвенная Мать, не Дочь Непокоренного Народа, не Героиня Сопротивления, иными словами, она не несет в себе каких-либо атрибутов идеализации, она - женщина, вовсе не волевая, не очень сильная, не всегда целомудренная, но женщина прекрасная, чуткая и нежная, чье дело - любить и быть любимой, дарить жизнь и счастье. И она, как миллионы других обыкновенных женщин, попала в мясорубку этого безумия, этой жестокой мужской игры под названием "война".

К читателю Стайрон совершенно безжалостен, ибо не дает возможности для оправдания никому. Зло многолико и скрывается то под личиной обыденного, рутинного выполнения "долга", которым руководствуются комендант Освенцима Рудольф Хёсс и его подчиненные; то под экзальтированным и преступным идеями антисемитов и жителей американского Юга; то под непримиримым безумием Натана, который воплотил в себе доведенный до крайности образ мужчины в культуре - гения, любовника, тирана, лжеца... И Стайрон великолепно показывает, как, выжив в реальном Освенциме, Софи попадает в "освенцим" психологически-бытовой, от которого незримо страдали и продолжают страдать множество женщин на этой планете.

Помимо этого Стайрон еще невероятно смел для писателя Западного мира, где, хоть нам это и покажется странным, на тебя могут косо посмотреть за одно только замечание, что поляки, русские, цыгане и др. мучились в "лагерях смерти" наравне с евреями. Но Стайрон неумолим: абсолютное зло поражает абсолютно всех, хоть и не всегда одинаково очевидно.

Нельзя еще не отметить невероятную щедрость Стайрона, уместившего в один роман столько разных тем: никуда не исчезнувшие после Гражданской войны противоречия и предубеждения американского общества; несчастная судьба Польши; описание жестокой реальности концлагеря; и формирующим картину фоном - история становления молодого писателя, осмысления им важнейших проблем, его мучительного поиска.

Есть ли оружие против зла? Есть ли у людей надежда, какой-бы хрупкой и слабой она ни казалась? Стайрон дает ответ и на этот вопрос, - ответ, который пусть не нов, пусть на первый взгляд отдает приторной банальностью и якобы уже дискредитированн, но все же:

Пусть любовь твоя распространится на все живое.

Только так. Или, может быть, вы знаете другие пути, чтобы Освенцим не повторился?

Все думала, что же по поводу этой книги сказать. Вроде и обругать неприлично, но и хвалить не за что, разве что за размер. Но потом подумала: тема нацизма это не то, на чем надо делать деньги и громкое имя.

В книге почти семьсот страниц. Это семь "Ромео, Джульетта и Тьма", шесть "Завтра была война", два "Горячих снега". И что же происходит на этих семистах страницах? А ничего. Тут есть рассказчик-автор, который первую часть книги вообще только рассказывает о своей жизни, больной на голову любовник Софи, с которым она трахается и трахается - ну и сама Софи. Не знала бы я, что это какое-то имеет отношение к холокосту и нацистской германии? ни в жизни бы не догадалась, что эта женщина через такой ад прошла. Это психопатка - как и её любовник. И они вдвоем на пару сходят с ума, а заодно с ума сходит и рассказчик.

Софи не человек, вырвавшийся из ада. Стайрон мог написать роман про жителей Нью - Йорка и их больные отношения и не приписывать туда вторую мировую.

Выбор Софи - это то, о чем мы узнаем в самом конце: её заставили выбрать из двух детей одного, иначе бы убили обоих. И в этом весь роман. Читать семьсот страниц про отношения Софи и её любовника это занятие не слабонервных, впрочем, как и чтение Драйзера на сон грядущий. Пользы - ноль, а признаться стыдно - ну, не оценил ты классику...

Да вашу ж мать! Ну неужели никакого другого способа показать персонажа кроме совокуплений и насилования пальцем в метро у автора не было? Нет, там есть сильные отрывки, когда Софи вспоминает прошлое, но этих отрывков мало, и они мешаются с откровеннейшей порнографией. И ради того, чтобы узнать, в чем же выбор - как-то жалко читать весь этот кирпич. В конце концов, можно в конец заглянуть. Потому что там больше читать не о чем.

Можно ставить хорошие оценки книгам за идеи и за задумки, но это книга вроде бы про оккупацию, то есть тема сама по себе страшная. Без извращенных фантазий автора. Уберите из книги холокост и Гитлера: получится романчик из оранжевой серии Альтернатива. Этакий мэйнстримчик про жизнь большого города. Писатель, истеричка и садист-психопат. Будет интересно, поверьте! Только не надо примешивать туда нацизм и лагеря, если не умеете.

Эту книгу я должен был прочесть ещё в конце 2013 года в рамках ТТТ. Однако азарт одновременного участия в нескольких играх лайвлиба привел к тому, что Выбор Софи приобрел статус долгостроя. И, знаете, наверное, хорошо, что всё случилось именно так. Ведь летом больше времени на чтение, следовательно, больше возможности насладиться, посмаковать это прекрасное произведение, чем я и занимался в течении двух недель.

Вещь действительно очень мощная! Вообще я настороженно отношусь к книгам о войне, не совсем моя это тема, но Выбор Софи пошел на ура, даже несмотря на солидный объём, который меня тоже обычно пугает.

Первая причина, по которой роман читается на одном дыхании – совершенно дивный язык! Повествование по большей части ведется от лица начинающего писателя, поэтому очень хорошо чувствуется, как юный литератор старательно шлифует свой слог, выдает потрясающие образы, приводит сочетания слов, которые раньше мне и в голову не приходи. Чего стоит только описание храпа его отца, и даже сексуальные сцены, которые обычно воспринимаются с отвращением, читались легко, а иногда даже увлекательно.

Сам главный герой мне тоже был очень близок. Завтра я встречу свой двадцать второй день рождения, поэтому Ваш покорный слуга отлично понимает большинство проблем, которые терзали Стинго. Иногда в его рассуждениях буквально читались мои собственные мысли.

Произведение очень интересное в психологическом плане. Характеры героев проработаны тщательно, фрейдистские вставки добавляют оригинальности повествованию. Дневник ГГ помогает глубже проникнуть в его внутренний мир. Очень понравились второстепенные персонажи. Особенно отец ГГ. Думаю, каждый парень моего возраста мечтал бы иметь такого понимающего, мудрого друга, а не только биологического родителя.

Особый накал произведению добавляет образ Натана. С первых страниц я понимал, что этот человек не здоров в душевном отношении, но к нему непреодолимо тянуло. Хотя было совершенно очевидно, что счастья общение с этим обаятельным субъектом не принесет никому. Но до чего же виртуозно описана энергичность, харизма и ненормальность Натана! До чего же он пленил меня этим болезненным задором!

Когда я читал Выбор Софи, вспомнилась одна цитата:

любая книга – это всего лишь 33 буквы алфавита, расставленные в определенной последовательности.

Так вот, не знаю, как Стайрону это удалось, но Натан стал первым психом в художественной литературе, к которому я действительно проникся. Многих жалеешь, некоторых боишься, но с Натаном было нечто совсем другое. Он казался настолько ярким, что в нем не хотелось ничего менять. Закидайте меня тапками, если хотите. Сам удивляюсь, что пишу всё это сейчас.

Конечно, стоит сказать о любовной линии в романе. Она потрясающая! постоянное нагнетание напряженности, мучения героев от жизни в треугольнике, встречи, расставания, снова встречи, и неизменное предчувствие трагического конца. Такое ощущение засасывания в воронку было у меня при чтении Триумфальной арки. И пусть отношения героев там совсем другие, пусть женский образ более отвратителен, а мужской – более благороден, но атмосфера этой ремарковской страсти очень похожа на то, что я испытывал, наслаждаясь романом Стайрона.

Немного о заглавной героине произведения. Я не осуждаю её. Она пьет, спит с двумя мужчинами, бездумно идет навстречу опасности. Однако всё, что она пережила, не позволяет говорить о ней плохо. Пусть каждый подумает, что стало бы с ним, окажись он на месте Софи, несчастной жертвы обстоятельств, очутившейся не в том месте не в то время. Тот выбор, который ей предстояло совершить, заставляет задуматься над вопросом: как она вообще не свихнулась? Даже её последний поступок может быть следствием чувства вины, а не только безграничной любви к Натану.

Ещё хочется сказать об очень грамотной структуре произведения. Описания военных лет сменяются эпизодами мирной жизни, мрак концлагерей уступает место летней природе Нью-Йорка. Грустные, тяжелые сцены чередуются с такими, от которых хочется хихикать. Таким образом, автор не дает читателю скучать, зацикливаться на одной теме, надолго погружаться в гнетущую депрессию или утопать во всеобъемлющей праздности. Браво, Уильям Стайрон!

Единственное, чего не хватило этому произведению, это рассказа о том, как сложилась личная жизнь ГГ после пережитых событий. Однако совесть мне просто не позволяет снизить оценку даже на ползвезды.

Выводы: я прочитал сильнейшее произведение, написанное шикарным языком, которое войдет в тройку лучших книг этого лета. Обязательно буду знакомиться с автором дальше. Подскажите, что лучше читать у него следующим.
Так же с нетерпением жду вечера, чтобы посмотреть экранизацию, которую скачал ещё задолго до того, как мне выпала эта книга.
9,5/10.

Немного жертвенности? Немного пепла?

Стайрон – кудесник и виртуоз, Стайрон – озорник, чего стоят одни только описания фрейдистских похождений несчастного писателя, певца Юга Стинго. Язвина из фильма ни в какое сравнение не идет с сублимирующим юным Стинго из книги (очередной, судя по всему довод читать книжные оригиналы, а не смотреть переложения - экранизации). И как же можно было посметь вырезать из сюжета саркастичные жемчужины его редакторского поприща) Страница за страницей проекция Юга и Севера к сравнению рейха и американского рабства причудлива, язвительна, если не курьезна, но по-своему оправдана - в сущности, чем же мы отличаемся друг от друга, кроме цвета, принципиальности и беспринципности?

И разве кто-то еще бы мог так невыносимо буднично говорить о Боге, о смрадном наследии Биркенау и Аушвица, как говорит автор. Ему наивно веришь, как веришь, что «бесценных страданий не бывает», внимаешь Софье с пустеющей бутылкой виски в руке.

С польским Сопротивлением, к слову, мне как синефилу сразу вспоминаются и кинофрески Анджея Вайды: «Пепел и алмаз» и особенно кромешный черно-белый ад «Канала», но вот сентиментальный и проказливый «Выбор Софи» окончательно добивает меня своей аполитичностью и феноменальным чувством причастности к происходящему. Из его трех разных персонажей, двое, несмотря на важность, уходят на второй план, уступая место героине… Софи, дорогая Софи. Насколько же она возвысилась своей непричёсанной и безыскусной искренностью над благостными голливудскими дельцами Оскарами Шиндлерами.. И кто сказал, что спасти чужие жизни наш долг. Пусть лучше раскажет, как спасти хотя бы свою шкуру, и, что еще страшней – попытаться спасти своих детей.

Какая же беда читать эту странную, объемную, выпуклую необычными характерами, чẏдную прозу не потому, что она нелегка в понимании, а потому что она в отличие от времени не отпускает и оставляет чтецу трудный, порой постыдный выбор приоритетов. Миф Америки о Европе. Литературный экскурс к жизни без прикрас, «невозделанной», неприятной, какой она есть. Роскошный повод посмотреть себе же в глаза. Горькое, гениальное лекарство от цинизма…

С этих самых пор Уильям Стайрон – автор самой чудовищной истины в литературе – сцене выбора кому же из детей остаться. Прочтите и бросьте в меня камень, если я не прав.

Казалось бы всего лишь еще одна история про войну

Читая в аннотации к абсолютно новой для себя книге, что автор обратился к теме Освенцима, невольно начинаешь думать, что книга будет посвящена жизни людей в жестоких и адских условиях нацистских лагерей. И первая мысль, которая приходит в голову, ну что еще можно сказать по этой теме, что еще не было сказано сильно, страшно, предельно откровенно, например, в "Искре жизни" Ремарка. Как это часто бывает, книга не совсем о том, о чем пишут в аннотации. Это скорее описание целой послевоенной эпохи, с ее новыми веяниями и модами, с ее усилиями как-то осознать и примириться с прошлым, с попытками девушки по имени Софи ужиться в этой реальности, в которой никто не представляет, да и не может представить через что ей пришлось пройти.

Итак, Соединенные Штаты Америки в 1947 году. Из истории про это время помнится только, что президентом на тот момент был уже Гарри Трумэн, холодная война с СССР маячила еще где-то впереди, ну и что в этом году где-то в Чикаго родилась широко известная нам сейчас Хилари Клинтон. Все остальные краски этого времени можно узнать из книги Уильяма Стайрона.

В первую очередь, конечно, обращает на себя внимание тема сексуального раскрепощения и свободы. Молодые люди уже вполне откровенно обсуждают свои проблемы по этой части, активно читают книжки по психоанализу и постепенно открывают для себя понятие свободной любви. Описание сексуальных сцен и размышлений главного героя на эту тему занимает в книге достаточную часть, что поначалу не может не озадачивать. Но постепенно, когда события прошлого начинают раскрываться, на этом уже не акцентируешь внимания.

Повествование достаточно нелинейное. От переживаний героя о встрече с шикарной подружкой с пляжа, ты переносишься в момент знакомства Софи и Натана, затем узнаешь кое-что о Рудольфе Хессе и т.д. Такой ритм располагает к достаточно неспешному чтению, когда ты постепенно узнаешь как герои этой книги связаны с реальными историческими лицами и событиями. Под этот ритм подстраиваешься и после каждой главы делаешь паузу для того, чтобы обдумать и сопоставить с тем что уже есть , полученный кусочек истории.

Отдельного упоминания заслуживает музыка. Я сама достаточно не большой поклонник классической музыки, которой уделяю не очень много времени в своей жизни. Но здесь музыка становится чем-то волшебным. Она как связующая нить, которая одним концом тянется к событиям из страшной жизни в Варшаве во времена оккупации, а вторым переносит нас в настоящее время к сцене знакомства героев. Вот уж воистину бессмертная классика. После описания таких моментов хочется остановится, отложить книгу и прослушать какую-нибудь симфонию Баха, чтобы попытаться понять что она значила для этих людей, для которых возможность послушать музыку в любое время было непозволительной роскошью.

Эта достаточно большая по объему книга, которую читаешь достаточно легко и увлеченно. Вопрос, который вынесен в название, заставляет тебя стремится к ответу на вопрос: Какой выбор сделала в жизни Софи и каковы его последствия? Это грустная и пронзитеьная история, которая для медитативного чтения в холодную погоду подошла просто идеально.

Книга прочитана в рамках игры "Школьная вселенная. Девятый учебный год".

На стороне подростка

Быть подростком очень сложно, потому что постоянно находишься в состоянии неопределенности. Начиная с того, что ты не знаешь, кто ты. Ты уже не ребенок, это уж ты знаешь точно, дверь в мир детства ты закрыл сам, да и все вокруг подчеркивают, что «ты уже вырос». Да, но ты еще и не взрослый. Мир взрослых манит свободой и безумно страшит ответственностью. Да и все вокруг твердят, что «ты еще не дорос». И вот ты болтаешься меж двух миров, раздираемый к тому же предательскими внутренними бурями разгулявшихся гормонов. Они то возносят на пик эйфории, то швыряют в бездны грызущих комплексов, ты потеешь в холод и дрожишь в жару, и сам себя подчас не узнаешь. Что же нужно такой мятущейся душе? Как и в любой шторм, в любую революционную неразбериху, нужна, прежде всего, опора. Ею может стать что угодно: любимое дело, человек, который, не осуждая, сможет соприсутствовать рождению новой личности. А рождение в любом случае процесс сложный и болезненный. Потеряться в такое время легко, заблудиться в собственных метаморфозах, сгинуть, уйдя из детства и никогда не став взрослым...

Он живет между двумя мирами: с одной стороны – его детство в уходящей натуре американского Юга, с другой – суета послевоенного Нью-Йорка, манящая и пугающая. Стинго счастливый представитель нового поколения, у него есть дело жизни, он пишет роман. И хотя, погружаясь в творчество, он делает шаг обратно в покинутую страну детства, но это держит его на плаву, не давая погрузиться в темные воды переходного возраста. А они неумолимо плещутся у самого горла, мутные, пенные волны неосуществленных сексуальных влечений и фантазий, отнимающих силы. Стинго, как и положено подростку, высокомерен и уверен в собственной ценности, как писателя. На быстро оставленном посту младшего редактора, он с легкостью расправляется с чужими литературными потугами, но сам до смешного чувствителен к оценке собственного труда. Он трогательно эгоцентричен, роман на восемьдесят процентов заполнен его переживаниями, хотя есть в нем герои с судьбами куда более интересными и трагичными. Это соседи Стинго по пансиону, полька Софи и ее странный возлюбленный Натан. Для Стинго пара становится окном в мир взрослости, которое он время от времени пытается приоткрыть по мере своих возможностей, когда ему не мешает либидо или самомнение.

Как и для всякого подростка, мир взрослых непонятен и притягателен для Стинго. Он с горячим интересом бросается в отношения с Натаном и Софи, как безалаберный турист, без прививок, кидается разгуливать по малярийным болотам. А пески кругом зыбучие. Под привлекательной своей эксцентричностью маской необычной влюбленной пары скрыты две изломанные души. Одна из них погибает по прихоти природы, другую убили люди.

Натан, который в свои светлые моменты может быть привлекательным, умным, ярким собеседником, щедрым другом, источен изнутри душевным заболеванием. Вспышки неуправляемой ярости, попытки самоубийства, пагубная страсть к наркотикам – вот цена его привлекательности. Тайна Софи будет еще страшнее. Если власти над природой нет и некому попенять за болезнь, то жизнь Софи искалечена людьми. Мясорубка Второй мировой, ад концлагеря – вот ее прошлое. И оно ужасает тем, что Софи ни в коем случае не пламенный борец с фашизмом или польская патриотка. Нет, она обывательница во всех смыслах этого слова. Она жила в мире уютном, предсказуемом, со своими, конечно, сложностями, но незаметном, рядовом. Она попадает в жернова войны, как та щепка, которые летят при рубке леса. Софи проживает свою психологическую смерть. Физически оставшись в живых, она пытается начать новую жизнь в Америке, забыв о своем прошлом, но это столь же нереально, как жить, забыв как дышать. Ее сумасшедший, параноидально ревнующий возлюбленный, единственный, наверное, человек, который мог бы быть рядом с ней, и с которым она могла бы быть. Они оба живут на границе яви и кошмарного сновидения, способного ворваться в жизнь. Это и роднит их между собой при всей нелогичности отношений.

Конечно, юный Стинго не в состоянии постичь законов этой странной, разрушительной связи. Когда Софи постепенно открывает ему историю своей жизни, он, то и дело защищается от невыносимых подробностей самым действенным орудием – интеллектуализацией. В результате повествование надолго уходит от кровоточащей правды жизни в холодные лабиринты рассуждений о политике Рейха, судьбах заключенных, выраженных в бездушных цифрах, биографиях политиков и перебивается неадекватными сравнениями феноменов фашизма и американского рабства. Впрочем, думаю, подростком здесь выступает не только герой Стайрона, но и Америка. Этакая страна-подросток, не знавшая потрясений, доставшихся Европе, но пытающаяся найти свою роль в них.

Если не обратиться к возрастной подоплеке поступков и мыслей Стинго, то его удивительная душевная ограниченность, эгоизм и тупая слепота просто ужасно раздражают и даже возмущают. Но молодость, как известно, проходящий недостаток, а у Стинго, похоже, есть реальные перспективы вырасти. По словам того же Натана, сказанным в период просветления, Язвинка способен написать неплохой роман. И это, пожалуй, спасет его от вечных метаний. К тому же не думаю, что развернувшаяся на его глазах, да и при его непосредственном участии трагедия, пройдет бесследно. Даже если находясь в эпицентре событий, он не в состоянии их прочувствовать и осмыслить, то цепкая память литератора вернет их ему позже. Собственно, тому и свидетельство роман «Выбор Софи», написанный от лица повзрослевшего Стинго.

Могу ли я рекомендовать роман для прочтения? Затрудняюсь. Написан он великолепно, тонко и психологически очень точно, но читается тяжело и из-за пугающей яркости самой истории и из-за многочисленных внесюжетных отступлений. Впрочем, думаю, никого из рискнувших прочесть, он не оставит равнодушным…

Этот роман было очень тяжело читать. А писать про него адекватно вообще, по-моему, невозможно.
Роман прекрасен. И очень тяжел. И очень правдив, во всех отношениях. Правда жизни, много правды жизни, мучительной и тяжелой, но и прекрасной и светлой тоже, но больше тяжелой и угнетающей.
В романе несколько пластов, которые совершенно гениально пересечены.
Молодой начинающий писатель Stingo, его становление, его история, его рассуждения, его переживания, его дневниковые записи, его трудности и победы, его жизнь, жизнь его семьи, его отношения с отцом. Книга, которую он пишет. Книга, которую он собирается написать. Его рассказ о Софи и Натане. Рассказ тоже превратится в книгу, в "Выбор Софи".
Все писатели, которых упоминает и о которых думает (рассуждает, пишет) Stingo, это и мои любимые писатели тоже, рассуждения Stingo на литературные темы читать было чрезвычайно интересно и приятно.

Рассказ Софи. Медленно, на протяжении всего романа (длинного романа), развертывается история Софи, в пересказе юного, доброго, благородного начинающего писателя Stingo. Историю Софи, я думаю, знают все (или почти все), так как фильм смотрели очень многие. Так любимая мною Мерил Стрип получила за роль Софи Оскара.
В романе очень мастерски, шаг за шагом, в разных жизненных ситуациях уже послевоенной действительности Бруклина, в основном в ключевые моменты отношений между главными героями романа Stingo-Софи-Натан (да, это треугольник, но не в классическом понимании этого понятия), рассказывается история Софи, история ее жизни, ее детства и юности, ее мучительных отношений с отцом, ее Освенцима, ее детей, ее выбора.

И история Натана. Совсем другая история. Блестящий, умный, прекрасный Натан. Ужасный Натан. Роковой Натан.

Жизни Stingo, Софи и Натана, в какой-то момент пересеклись, всего на несколько месяцев, и именно этот период в жизни Stingo и превратил его в настоящего писателя.
Понятно, что прототипом Stingo является сам Стайрон.

Я читала этот роман долго, маленькими порциями, в больших количествах эту интенсивность и напряженность воспринимать, по-моему, просто невозможно.

Роман прекрасен. Тяжел, но прекрасен. Автор очень умно, мастерски, гениально, рассматривает самые тяжелейшие вопросы человеческой истории вообще и судьбы человека в частности. Вопросы, о которых даже думать больно, а Стайрон написал книгу. Гениальную книгу. Умную и очень адекватную.

Охохо, надо как-то собраться и что-то выдать, а после такой книги это очень нелегко.

Суть истории я знала заранее, хоть и не смотрела фильм. Фильм причем с моей любимой Мэрил Стрип, не смотрела именно потому, что боялась ее умения показать боль. Здесь боли столько, что никакие Стрип не нужны. Повторюсь, о чем книга и чем она закончится, в чем, собственно, состоял выбор Софи, я знала, и все равно роман меня ошеломил. Потряс. Не знаю, какие еще подобрать синонимы. Я вот честно не ожидала. Произведение про Холокост написано так, как будто оно не только про Холокост, но и про все остальное на свете, но когда дочитываешь, то понимаешь, что именно про Холокост и что именно так и надо про него писать. Потому что одно из самых страшных про Холокост (не самое страшное, самое страшное определить трудно, а лишь одно из) это то, что в то самое время жизнь продолжалась.

Нью-Йорк, 1947 год. Молодой южанин по кличке Стинго (по-нашему "язва") приезжает покорять литературный Олимп. Так как на пафосный Манхэттен денег у него нет, приходится удовольствоваться более скромным Бруклином, как известно, ареалом обитания нью-йоркских евреев. Там он снимает комнату в многоквартирном доме и сразу же оказывается втянут в жизнь своих ярких соседей - ученого-биолога еврея Натана и его очаровательной возлюбленной полячки Софи. Стинго покорен личностью Натана, его юмором, интеллектом и лидерскими качествами, ну а в Софи наш герой попросту влюбляется. Троица шляется по городу, загорает на пляжах, пьет в ресторанах, но вскоре Стинго понимает, что его друзья скрывают страшные тайны.

Когда мы узнаем, что Софи прошла Освенцим, то тема романа становится очевидной. К счастью, Стайрон не так прост. Он не просто пишет книгу, он рисует картину человеческого бытия: писательские амбиции, сексуальные желания, взаимоотношения отцов и детей, входящий в моду психоанализ, наркотики, страсть, любовь и ненависть - такая обычная жизнь, на которую начинаешь смотреть совсем иначе, если помнить, что на свете существует абсолютное зло. Манера письма Стайрона такова, что изначально ожидая нацистских ужасов, ты недоумеваешь от подробного описания работы Стинго в издательстве, от скрупулезного повествования о его девственных муках и прочих оффтоп вещах. Эй, хочется сказать, ведь книга должна быть о другом. Затем история Стинго увлекает, ты погружаешься в нее, и тут бах!, как обухом по голове такие вещи, от которых кровь стынет в жилах. Повседневность vs. концентрационные лагеря. А потом еще один бах!, и Стайрон задает до ужаса неудобный вопрос: а что ты делал в тот день, когда Софи Завистовска вошла в ворота Освенцима? А что ты делал в тот день, когда сожгли 2100 евреев из Греции? Стинго, например, объедался бананами. И чувство вины охватывает тебя, даже если в тот день ты еще не родился. "Мир молчал, когда мы умирали", сказала Чимаманда Нгози Адичи устами своих героев в романе "Половина желтого солнца" . Мир молчал, когда дымили трубы Аушвица, Дахау, Треблинки.

Вообще тема вины - основная тема романа. Чувством вины охвачены все главные герои. Виноват Стинго, потому что он южанин и его предки владел рабами. Виноват Натан, потому что жил в безопасной Америке, не представляя, что творили с его народом за океаном. Виновата Софи, потому что хотела выжить. Потому что каждый раз проходя мимо гетто, радовалась в душе, что это не имеет к ней никакого отношения. Радовалась, что немцы так ненавидят евреев, так сосредоточены на их уничтожении, что до нее очередь, может быть, не дойдет. Правда в том, что очередь доходит до всех. Когда вращаются жернова истории, участи быть перемолотым не избежать никому. Вина Софи так огромна, что заслоняет ей небо. Финал логичен и предсказуем. Естественным образом мне вспомнилась Сэти из романа Тони Моррисон "Возлюбленная" и ее чувство вины. Параллели здесь есть, но они не параллельны.

Если тема - вина, то лейтмотив - музыка. Она повсюду. Ею пронизано детство Софи, она звучит в ее бруклинской квартирке, она звучит в доме коменданта Освенцима. И здесь мне вспомнилась еще одна книга - "Заводной апельсин" Энтони Бёрджесса . Молодой преступник Алекс очень любил музыку. Любили ее и в доме коменданта Хесса. Мрак человеческой души совпал с мраком человеческого общества, а любовь к Моцарту и лошадям ничего не значит.

Роман Стайрона развивается по принципу спирали. Снова и снова рассказывает Софи - ой ненадежный рассказчик! - о 20 месяцах в аду. Снова и снова она возвращается к своему прошлому, каждый раз приоткрывая Стинго еще немного правды. Под конец Стинго и читатель опустошены и измучены. И сказать как-то нечего. Никакие слова, речи, памятники и шествия не исправят и не обратят вспять. Но можно научиться, научиться, что абсолютное зло на то и абсолютное, что не пощадит никого. Что если тебе кажется, что тебя не касается, то тебе кажется.

Для чего ты меня оставил

Никто никогда не поймет, что такое Аушвиц. Но когда-нибудь я напишу о жизни и смерти Софи и тем самым попытаюсь показать, что абсолютное зло неистребимо в мире.

Говорить о "Выборе Софи", как пытаться перейти море вброд - может и расступится на какое-то время, но слишком велика вероятность, что не сумеешь найти правильных слов и горькие волны сомкнутся над твоей головой. Со мной такое уже случилось однажды, полжизни назад, когда впервые прочла книгу, не поняв, не уловив и десятой доли смысла, но оставшись на следующую четверть века обожженной этой историей. Потому когда услышала о смерти Стайрона из выпуска новостей, подумала: Он не может так со мной поступить, не может уйти и оставить меня одну с этой книгой! Будто, пока он был жив, еще один человек держал ее тяжесть на своих плечах, а теперь осталась одна.

Хотя и писателю она далась нелегко, даже при изначальной окрашенности его дара трагедийными тонами. Прикосновение к такого рода вещам даром не проходит, их проникающей радиации никакой доспех не преграда - отравит, не спасешься тоннами свинца, что навесил в тщетной попытке защититься. Я сейчас о Зримой тьме (Darkness Visible), которой Стайрон поведал о пережитой им после оглушительного успеха "Выбора Софи" депрессии. Удача была феерической, он ведь первым из серьезных литераторов сорок лет назад поднял тему лагерей. Это сейчас о них не пишет только совсем ленивый, тогда то было бомбой: роман взял Национальную книжную премию восьмидесятого, мгновенно стал бестселлером. Снятый по книге фильм с Мерил Стрип получил Оскара. На Стайрона обрушилась клиническая депрессия, едва не убившая.

Но будет пугать потенциального читателя. На самом деле "Выбор Софи" не свинцовая плита, что расплющит в лепешку на входе. Роман чрезвычайно хитро сконструирован, и прежде чем придавить всей тяжестью, заманит поразительно плотной атмосферой послевоенной юности, перманентной влюбленности, больших надежд; с творчеством, музыкой, яростной сексуальностью. А что бы вы хотели, на дворе сорок седьмой, мальчишка с американского Юга, позавчерашний морпех на этой чудовищной войне, вчерашний студент колледжа, едет покорять Нью-Йорк с честолюбивой мечтой о писательской карьере. И да. застревает на должности младшего редактора в заштатном издательстве.

Это сейчас, когда много что знаю о Стайроне, вижу, как автобиографичен роман, насколько пронизан отголосками реальных тем, что найдут отражение в его творчестве. Та первая книга, которую герой-рассказчик Стинго пишет о девушке, покончившей с жизнью - это "Уйди во тьму" первый роман писателя. Написанный десятилетием позже "И поджег этот дом" отсылает к рассказу Ларри о Натане. Желание Стинго поведать миру историю чернокожего убийцы проповедника Ната Тернера позже воплотится в "Признания Ната Тернера" А пока он немыслимо одинок в каменных джунглях, да к тому же потерял работу, и остается только вернуться домой, забыв о мечтах. Но тут, немыслимым кульбитом судьбы, герой становится обладателем пяти сотен долларов, которые в конце сороковых могли обеспечить примерно полгода скромной жизни. Время, за которое он закончит свой роман.

Причуды фортуны тем не закончатся, переезд в бруклинский пансион сведет Стинго с людьми, которые на время станут всем его миром: умный, яркий, щедрый, немыслимо харизматичный старший друг Натан и прекрасная полька Софи, невозможная любовь обоих мужчин, в прошлом узница Освенцима. Четверть века "Выбор Софи" был для меня как стигмат. Проступит открытой раной в самое неожиданное время, примется кровоточить, после закроется, но совсем о себе забыть не позволит. О чем не умеешь забыть, то обдумываешь, вертишь невольно в уме, так и с этой историей. Она глубочайшее исследование природы зла, рабства, зависимости и созависимости, домашнего насилия и виктимности – удивительно современное, несмотря на то, что роману сорок лет.

И я не решилась бы вернуться,когда бы не аудиокнига, прочитанная Игорем Князевым. Он эталонно хорош с произведениями любой степени сложности, у «Выбора Софи» она величайшая. В романе много реплик на немецком и французском языках, звучащих совершенно аутентично. И еще одно, рассказ от имени героини, польской эмигрантки, не в совершенстве владеющей английским, ведется с мягким очаровательным акцентом, воочию рисующим рассказчицу польку.

Но самое главное, с аудиокнигой читатель получает возможность пройти кругами этого ада, опираясь на руку лучшего Вергилия из возможных. Ты больше не держишь ее тяжесть на плечах в одиночестве