Рецензии на книгу «Любовь и сон» Джон Краули
Действительно, кому нужен Джордано Бруно, когда есть доктор Ди? Вечный, истрёпанный, но всегда готовый прийти и броситься в бой с ангелами, когда вы пишете книгу о мистике и конспирологии.
Но кроме того, что мы опять в который раз встречаемся со старым знакомым Ди, книга просто потрясающая по концентрации всяких идеек. Центральная такова: что если в прошлом законы физики были несколько иными, и всякая магия и прочее действительно работала? Ну правда же, не могли столь многие авторы ошибаться? Все вот эти алхимики, духовидцы и прочие? Сия истина открывается Пирсу, затем он находит подтверждение в неопубликованной рукописи Феллоуза Крафта - вымышленного писателя. Параллельно происходят истории с обитателями деревушек, в которые Пирс уехал по приглашению своего друга в прошлой части. И также имеется детство Пирса.
Правда, очень чудесная книга, Эко нервно курит в сторонке - в весёлых идеях с крутым замесом из давних книг и деятелей он отстаёт. Надо отметить, что в русском переводе это совсем не та книга, какой её планировал автор. Русские переводчики зачем-то берут на себя слишком многое и каждое слово, каждую отсылку куда-либо снабжают сноской. Вообще-то автор задумал своё произведение так, что читатель сам должен понять кое-что между строк. Работа читателя Краули не должна быть простой. Он не писал для тех людей, которые не знают, кто такой Ди, не знакомы с текстом Библии и проч. и проч. Это больше похоже на тотальное вмешательство в наши с автором отношения. Как если бы тёща поминутно забегала бы в спальню молодожёнов с предложением чая или постирать чего, когда двоим просто надо уединиться. Тут ко мне постоянно приставал переводчик (редактор?) с замечаниями, которые больше похожи на бравирование: смотри, что я-то знаю! Ты-то, незадачливый читатель, первый раз взялся за Краули, а я вот, например, большой Крауливед и читал до тебя "Маленького, большого". Ну ок, читал, ок, романы в каких-то идеях пересекаются. Спрашивается, нахрена мне это знать, если эта книга - совершенно отдельная вселенная? И также неприятны были замечания, что а вот тут вот Краули ошибся, и на самом деле не так. Тут становится совсем неудобно за автора, как когда та же самая тёща начинает рассказывать новоявленному зятю как его жена в детстве накакала на ковёр. Вроде как, что такого, было давно и неправда, и в то же время осадочек где-то остаётся.
В общем, я себя чувствую полным двоечником. Несмотря на то, что мне полностью разжевали и в рот положили все описанные факты, такое впечатление, что меня несколько лишили сказки. И из фактов я ничего не поняла толком, и из абсолютно художественного произведения получились разорванные сухими комментариями осколки. Наверно всё же такие книги стоит читать прямо как есть, без комментариев, самостоятельно гугляя что-либо неясное или какие имена.
Сложно представить себе более значительный труд на тему "поисков Грааля" (в том числе буквальных). Однозначно читать после Эко.
Египет. С другой буквы.
Так и тянет сравнить сие произведение с Дэном Брауном, обложка к этому только подстегивает, но они все-таки несхожи. У Брауна много экшна, действий, движений, а у Краули - спокойного потока мысли- читаешь и не знаешь, куда же выведет ее автор, пытаешься зацепить идею, найти тайный смысл в описываемых эпизодах, найти истоки теории в вставках о докторе Ди или Ноландце, но так не срабатывает. Только прочитав том полностью, можно попытаться обобщить.
Если собирать облако тэгов по циклу Эгипет, то по прочтению двух томов тетралогии, я бы выделила: религия, тайна, бесконечность, ангелы, символизм, астрономия, математика, поиск смысла всего, Джордано Бруно, Шекспир, доктор Ди. Во втором томе помимо знакомых уж героев Пирса Моффета, незримо присутствующего (в основном результатами своего писательского труда) Феллоуза Крафта, Роузи с дочкой Сэм и исторических "звезд" шестнадцатого века, у нас есть шанс познакомится с семьей Пирса - его матерью, дядей и кузенами, даже сыном, а также очень странным "седьмым сыном" Флойдом.
Непременным атрибутом этого томика стали пространные размышления и наблюдения о религии и религиозности. Конечно, они встроены в сюжет, впаяны до неотъемлемости, вот типа того:
Сестра Мэри Филомела поклонялась не тому Богу, что Сэм, а более многоликому и непонятному, а также более близкому....Под опекой сестры Мэри Филомелы младшие Олифанты и Пирс вновь попали в старую сеть обрядов и угрызений совести
Не менее интересные размышления о сущности божественности применительно к человеческим ощущениям в исторических частях сюжета:
Божественная любовь, полагал Джордано Бруно, проявляет себя в беспредельном, безмерном творении вещей; в человеке любовь проявляется в беспредельной, неутолимой жажде творить бесконечность.
Конечно они сюжетно логично уложены в рассказ, подаваемые нам автором, но их стало несколько больше, чем в первой книге, где первичны все-таки истори, предпосылки теории Эгипта, кучи загадочных вопросов. Последних и в этой книге хватает, и каждый в намеком на внутренний глубокий философский подтекст. Вот, к слову:
Где находятся четыре угла мира? Кто эти лилейно-белые мальчики, одетые в зеленое? Почему дней в неделе семь, а не девять или пять? Откуда взялись херувимчики, что украшают валентинки, и почему любви полагаются крылья? Каким образом чары музыки умиротворяют жестокую душу? Почему мы благословляем чихнувшего? Почему ангельских чинов девять, да и кто такие ангелы, откуда он и-то взялись?
Почему, почему, потому что автор задался целью доказать, что мировая история существует не в одном-единственном варианте: один — разумный и общепринятый, другой — скрытый, непризнанный и все же неистребимый, о чем ежедневно свидетельствуют наши речи и действия. Кстати автор сильно ориентирован на магическое символическое значения числа семь, вслед за многими, но к этой книге прямо концентрировано - и седьмой сын, и рассуждения про семь дней в неделе, и пороговый возраст должности Президента - пять раз по семь, и совершеннолетие в древности и прочее - семерка рулит.
Кроме всех этих символичных философствований, я обратила внимание на сложные вопросы воспитания и его отсутствия: все показанные дети тут - как придорожная трава с условными элементами заботы, по больше части подкидыши тем взрослым, которые могут за ними присмотреть. Это и Сэм, это и двоюродные братья-сестры Пирса, это и дикарка-девочка: взрослые родители, даже не имея особо убедительных причин занимаются собой, не уделяя детям толики внимания, причем это в порядке вещей. Как и их образование, социализация, общение с ними - воспринимается печально.
Пирс, между делом, к концу второго тома книгу еще не сотворил, он размышляет, разговаривает с различными людьми, изучает творческое наследие писателя, хотя в этом томе автор хотя бы обобщил уже, что же хочет написать герой, потому как все пространно, обобщенно и такими общими фразами, из которых сложно сделать резюме. А тут я наткнулась на то, как он хотел представить мировосприятие:
Согласно первоначальной задумке, в книге Пирса речь должна была идти об историях: о том, как прежний мир, первоначально целый, распался и забыл себя и все же продолжал существовать в историях, афоризмах, фразеологизмах, складе ума, в детских стишках, смысл которых потерян.
И еще в прошлой части заинтересовала, зацепила на крючок идея о переходных периодах, где тонкость "мировой ткани сущности" проявлялась и ее можно попытаться прочувствовать, и именно этим периодом обоснованы резкие скачки в сюжете с привлечением Шекспира, доктора Ди, Бруно, Рудольфа второго:
Последний из таких переходных периодов совпал со сменой веков, шестнадцатого и семнадцатого века нашей эры, время действия книги Крафта; и не в эти ли дни энциклопедист Жан Воден пожаловался на внезапное жуткое засилье злых духов, творивших вокруг всяческие пакости?
Ну и завершая свою "простыню", личный вывод. Книга проходит по категории магический реализм, с которым у меня не складываются отношения: мой внутренний читатель ориентирован - или реализм или магия, остальное - суррогат. Поэтому вероятно данный труд оставил меня по большей части индифферентной и равнодушной к тексту, и я так и не осознала отчего в книге так много отступлений, "вбоквелов" и как они влияют на основную линию и идеи автора. Закончу цитатой из этой же книги, хотя речь в цитате шла о переложении идей Джордано Бруно, думаю, что мое ощущение этой книги оно отображает:
титанический, намеренно переусложненный труд, который никто, кроме автора, не мог понять в полной мере
рецензия на первый том
Прочитано в рамках Долгой прогулки 2020, команда Безумный чтец:перезагрузка, бонус января
В дуэли Собери их всех
О скитаниях вечных и о Земле
Некоторое средство, при помощи которого те,кто кормится смыслом, как хлебом, могли бы определить, где действительно новое, а где лишь старые грезы,от которых человечество никогда полностью не пробуждалось или не знало, что пробудилось. Ведь тот. кто не знает, что проснулся, обречен спать.
В больших романах, а "Эгипет" Краули роман-эпопея на две тысячи страниц, неминуемо настает момент, когда читательский интерес слабеет. У меня он пришелся на финал второй книги: все. вроде, хорошо, а утомило. Может оттого, что удельный вес милой сердцу астрологии значительно уступает здесь алхимии, в которой совсем мало смыслю. Может, при декларируемой неприязни к любовным романам, комплексу свахи (всех переженить) подвержена больше, чем ожидала: и почему назначенная мной в возлюбленные Пирсу Рози не с ним, а с ним шлюховатая Роуз? Может неожиданно усиливается звучание гомоэротических и особенно инцестуальных мотивов, которых моей пуританской составляющей трудно принять? Так или иначе,концовку "Любви и сна" тянула усталой рысью (точно зная, что третью книгу стану читать, и четвертую, не переведенную, тоже) просто время спада интереса, его нужно переждать.
Зато такого рода затухания дают трезвый, отстраненный. не одурманенный эльфийским гламуром влюбленности взгляд с возможностью разложить по полочкам впечатления от книги, сколько возможно, выстроить ее хронологию. Мне довелось видеть в одной из рецензий выпад в адрес переводчика: слишком-де много комментариев, что вы нас, за дураков держите? Чувствую себя обязанной вступиться, перевод Людмилы Бриловой и Василия Темнова потрясающе хорош. Краули очень непростой для понимания автор, а читать его в оригинале местами труднее, чем Пинчона и Сондерса. Совершенно прозрачные для понимания куски сменяются метафорически и аллюзивно переусложненными с совершенной невозможностью взять недостающий смысл из контекста, а потому, труд переводчиков, которые не только подарили русскому читателю завораживающую напевность этого текста, но также и максимально объяснили далекие от нас реалии, сродни подвигу. О себе скажу, что с удовольствием сделала то, чего почти никогда (кроме "Улисса")не делала - прочла комментарии к первой-второй книге, занимающие шестую часть от объема двухтомника и узнала много нового.
В числе прочего, переводчиками выстроена хронология книги, в которой отправной точкой фигура Пирса Моффета. В отзыве на первую книгу я имела неосторожность неверно охарактеризовать детство Пирса, как проведенное с отцом - исправляюсь, родители были в разводе и большую часть детства мальчик прожил с матерью у дяди, общаясь с его детьми. Справедливости ради в "Одиночестве" много говорится об отношениях с отцом и почти ничего о матери. Кроме того. что уехала. Так вот, это Аксель был "каникулярным" папой. Большую часть детства герой провел в семье дяди и роль Винни (мамы) в его жизни исчезающе мала, куда меньше, чем у сестры Мэри Филомелы, монахини, присматривавшей за детьми. Именно ей Пирс обязан хардкорно католическим воспитанием и символами веры, не потесненными после ни скептицизмом, ни учеными штудиями, ни явной склонностью к пантеизму.
В целом обычная жизнь довольно обеспеченных и статусных (без излишеств) детей. Свободы вдовцом-отцом и его беспечной сестрой им предоставлено чуть больше, чем это бывает обычно, но не чрезмерно. Иногда сардонический скептицизм дяди Сэма Олифанта бывает чересчур колок, но никогда до такой степени, чтобы по-настоящему глубоко ранить детские души. Сестра Хильди Бёрд и брат Джо Бойд, дети дяди Сэма и главные фигуры пирсова детства. Ключевым моментом которого, мне так представляется, явился эпизод с Бобби Шафто. Ну, кто там еще сомневался во влиянии "Эгипта" на "Барочный цикл" Стивенсона? Маленькая оборванка явилась в их дом во время, когда взрослые были в отъезде. препоручив заботы о детях Мауси. впрямь чем-то похожей на мышь. Дальняя родственница последней, не пожелавшая жить с дедом после смерти родителей, была тут же изгнана, но далеко не ушла,бродила вокруг дома.
Бобби - это такая Сиротка Энни (знакомая всякому американцу, но совершенно незнакомая нам) шиворот-навыворот. Дети приводят ее в дом, потихоньку от Мауси, кормят, выслушивают ее странные истории, потом девочка заболевает лихорадкой, едва не умерев и успев заразить Пирса, перенесшего болезнь в легкой форме. По счастью, вернувшийся дядя Сэм, врач, лечит Бобби, после чего ее отправляют в дом деда. Но первое острое сексуальное переживание Пирса связано именно с Бобби и оно, наверно, наложило отпечаток на всю дальнейшую его жизнь с ее простотой, странностями и предпочтениями.
О семье Шафто стоит сказать еще несколько слов. С ними тесно связаны темы оборотничества, ведьмовства и вечного противостояния этих темных сил в подлунном мире. Не буду вдаваться в подробности, но вплетает эти нити в ткань своего полотна автор мастерски. Как, впрочем, все, что он делает. Ну вот, как-то много написалось и надо бы уже заканчивать, а о современности ничего не рассказала. и темы средневековья с Джордано Бруно, Джоном Ди, императором Рудольфом даже и не коснулась. Может еще вернусь к разговору об этой книге.Непременно вернусь, как стану рассказывать о следующих.
Дом, Творчество, Недуги
Вторая книга цикла далась мне в разы тяжелее первой (отдельная рецензия на нее прилагается). Казалось бы, уже знаешь к чему готовиться, но нет. Ощущение, что в голове пытается улечься огромный тяжелый шар для боулинга, превосходящий размерами мою многострадальную головушку. В общем, это тот случай, когда чтение - боль.
"Любовь и сон" продолжает цепочку астрологических домов. Краули же продолжает наводить беспорядок постепенно, неторопясь разворачивать перед нами Историю. Вопреки линейности времени только теперь мы в должной мере знакомимся с детством Пирса Моффета. Думаю, автор многое передал своему герою от себя, так как сам рос и воспитывался в католической семье. Таким образом, первая треть романа уводит читателя в туманное прошлое, где не разобраться что явь, а что сон. В эпоху индивидуализма человек живет с уверенностью, будто способен создать себя самостоятельно, что на мой взгляд абсурд. Люди по большей части не живут в пещерах, но являются частью социума, у каждого из нас есть родители и, стало быть, предки. В этом плане любопытно наблюдать как идеи Краули похожи на идеи другого писателя, с чьим творчеством я познакомилась в начале сего месяца (я имею в виду Ричарда Флэнагана и его роман "Смерть речного лоцмана" ). Каждая встреча, каждое происшествие имеет значение. А так как человек чаще всего является частью своей жизни, он не способен понять что по-настоящему важно, а что - нет. Только по прошествии многих лет мы можем обернуться назад, сопоставить факты, найти зацепки и убедиться, что наше настоящее крепко связано с прошлым. Но даже в этом случае многое из прожитого забывается, уходит в область бессознательного, проявляясь лишь в сновидениях. Почти никто не в состоянии заметить те стальные канаты, которыми мы привязаны к нашему прошлому, родительскому дому, случайным встречам, прочитанным десятки лет назад книгам. Наверное, отсюда и берет начало та магия, которая может по пунктам расписать будущее отдельно взятого человека. Ведь если знать, из чего состоит фундамент, то можно уверенно делать прогнозы о будущем строении и его судьбе.
Вторая треть произведения возвращает читателя в наше время, когда Пирс пытается написать свою книгу об Истории. Пятая часть, пятый астрологический дом - Дом Творчества. Все закономерно, поэтому не удивительно, что возвращаются те исторические персонажи, с которыми Краули уже познакомил нас в "Эгипте" . И тут хочется завопить "неееееет! только не бросайте меня снова в эту яму!". Однако автор беспощаден и глух к моим мольбам. Яма далекой истории кровожадно разевает передо мной пасть, и я окончательно падаю духом. Но это все лирика. К счастью, Краули вспоминает не только о докторе Ди, Джордано Бруно и им подобных, но и о Роузи. В этот раз ее размышления логическим образом перетекают от вопроса семьи к вопросу любви. И вот что странно, из двенадцати астрологических домов ни один не олицетворяет собой любовь.
— Если бы дома зодиака придумывали сейчас, пришлось бы соорудить Дом Любви.
— А что, нет такого? — спросила Роузи.
— Нет. То и странно.. Вот это — Nati, пятый дом, Дом Детей, главным образом: секс тоже вроде как имеется, во всяком случае, зачатие, а еще в нем — завещания, наследство и его получение. А вот Uxor, седьмой дом, Жена. Брак, партнерство и такое прочее, всякие отношения. Но что я тебе рассказываю: это все не совсем любовь.
Наружу так и рвется вопрос "почему?", но не он важен. Отсутствие Дома Любви - это не покушение на святая святых, а скорее повод для размышления о нынешнем отношении к данному понятию. Несмотря на то, что в современном мире любовь опошлили по всем параметрам, она остается чуть ли не самой желанной для большинства людей. С чем только любовь ни путали, как только над ней ни измывались, но ходят слухи, что она все же существует, хотя, возможно, это все одна большая выдумка. В нашей версии истории любовь явно переоценивают и не понимают. На самом деле она не так важна, как нам кажется. Для сравнения Краули иллюстрирует представление о любви и слиянии Бо Брахмана. Это пример совсем другого мировоззрения, где есть свобода духа, где нет привязанностей и желания обладать, которым большинство людей болеет. Но даже если не брать в расчет мир Бо, то достаточно посмотреть на Роузи и Пирса (только давайте смотреть на них по отдельности, а не как на пару), на их опыт в области отношений, дабы убедиться, что любовь это совсем не то, что мы о ней думаем. Скорее всего, в названии книги тоже есть своя подсказка. "Любовь" и "сон" стоят бок о бок, словно у них есть что-то общее. И это действительно так. Их объединяет эфемерность. Как и сон, любовь по большей части обитает в воспоминаниях, нежели в реальности. Как и снам, люди придают ей некий сакральный смысл. Об этом, наверное, можно размышлять бесконечно.
Третья часть второй книги цикла олицетворяет собой шестой дом, в который включены, кроме всего прочего, недуги. Эту тему автор уже частично затрагивает во второй части (той, что названа именем пятого астрологического дома), вновь показывая, что нет между домами четких границ, но все в жизни взаимосвязано. Кажется, что шестой дом является репетицией перед домом двенадцатым. Но я склоняюсь к мысли, что ключевым моментом для данного пункта является не сам факт какой-то потери, а то, как мы это переживаем. Некоторые душевные болезни могут уходить корнями в далекое прошлое (чувствуете, снова связь, на сей раз с четвертым домом), некоторые возникают от событий, пережитых совсем недавно. Например, смерть близкого человека. Для умершего случившееся имеет особое значение, но именно живые долгое время будут носить в себе семена недуга, вызванного потерей другого человека. И у всех эти семена дадут разные всходы.
В качестве заключения отмечу тот факт, что связывая события в своих книгах с астрологическими домами, Краули при этом старательно обходит стороной "хозяев" этих самых домов. Когда составляют натальную карту, то обращают внимание на расположение планет в домах. То есть, для примера, если в седьмом доме в гороскопе стоит Луна, то для человека в семейных отношениях важны будут именно душевные чувства, а если Венера, то важнее - плотские утехи (секс, короче). Тем не менее у седьмого дома, как и у всех остальных, есть свой хозяин, определяющий, за что отвечает его обиталище. И именно про это, про тесную связь астрономи и астрологии, Краули упорно умалчивает. Хотя впереди еще две книги и шесть домов, может быть, рано расстраиваться по этому поводу.
Книга прочитана в играх
Долгая прогулка. Команда "Безумный чтец: перезагрузка". Уровень 1. Бонусная книга из Черной Шкатулки Джокера. Бог-Скарабей
Наперегонки со временем. Украшение новогодней ёлочки
Собери их всех! Дуэль
А из этой книги можно примерно представить, почему у Пирса такие большие проблемы! Если же серьезно, то вторая часть вызвала у меня меньше трепета, чем первая. Ровная добротная книга, выдержанная в едином тоне и с четкой идеей. Но кажется, магия и любовь не желают четкости, сторонятся. Да и для сна это не лучшее решение.
Но в целом, местами захватывает, что в сумме дает приятное вечернее чтение. Продолжения все еще хочется.
P.S. Обложка чудовищна.
Эту книгу читала вообще через силу. Все думала, может, как в случае с первым томом, вот сейчас начнется что-то интересное - но нет, увы. Все те же поиски себя, метания, параллельные - поиски философского камня и эликсира жизни в прямых и переносных смыслах во времена нынешние и не очень. Открытие, которое совершает Пирс, когда ищет, в чем смысл жизни - не бог весть какое, ответ этот довольно популярен. Все то же вязкое ровное повествование, пережевывание воспоминаний о собственном прошлом и поиски отголосков этого прошлого в своем настоящем - не знаю, может, это было бы интересно психологам, но меня утомило изрядно. Единственная идея, которая на некоторое время пробудила мой интерес - это то, что придуманные в детстве страны - есть отголоски реально существующих и давно забытых, которые исчезли после того, как мир переменился.
Словом, сомневаюсь, что у меня возникнет желание читать третий том. Видимо, это все-таки не моя книга.
С «классификацией» романа «Любовь и сон», как и с другими образцами творчества Краули, могут возникнуть серьезные проблемы, как раз в силу его литературного мастерства и оригинальности. Вроде бы его творчество – это разновидность фэнтези, к которому можно приложить определения «философское», «историческое», «психологическое» и т.д., но эти определения будут не вполне точными. Д.Краули, помимо сценариев для документальных фильмов, писал фантастику, писал фэнтези, создавал их гибриды, но везде он волшебник и его книги – настоящее чудо.
Пересказать, скажем, сюжет «Любви и сна» сколько-нибудь подробно не представляется возможным. Повествование весьма сложное и запутанное. Герои живут в 1970-х, но воспоминания о детстве относятся к 50-м. Попытки героя разгадать тайны прошлого и написать книгу о тех далеких временах, о пресловутом «Эгипте», вообще уводят повествование в 16 век. Да и жизнь самого главного персонажа, Пирса Моффета напоминает дорогу чудес. Чудесное проступает повсюду, оно проявляется сквозь мусор послевоенной американской массовой культуры, сквозит в её снах и грезах. Любовь героя тоже необычайна, банальные вроде бы сексуальные отношения становятся таинственными и магическими; они опасны и непредсказуемы как смешение веществ в лаборатории алхимика.
Великая Магия скрыта за скучными покровами «реальности». Вот Джордано Бруно вмещает в свою память всю вселенную и открывает новое небо, требующее новой земли. Так что, как будто слышишь закадровый «эльфийский» голос в одном из фильмов по Толкину: «Мир изменился. Мир изменился!..»
Мир изменился. Вервольфы со всей Европы сбегаются на битву с ведьмами. Алхимики выплавляют для императора-чернокнижника Рудольфа философское золото. По ангельской подсказке из хрустального шара, доктор Ди и его ассистент Келли вызывают волшебный Ветер, который не только якобы разметал испанскую Армаду, но главное – пронёсся над миром, необратимо меняя его. Это нужно так чувствовать, чтобы так написать. Краули чувствует. После его романов хочется открыть Диодора Сицилийского, заглянуть в какую-нибудь «Изумрудную скрижаль». Но там ведь не совсем то. Ощущаемою магию мира автор дополняет магией литературной.
«Эгипетский» цикл – отличная литература. Но ведь и история тоже. Магическое преломление реальных событий. Мир изменился. Знаете, что ветер перемен поднялся и в конце 1970-х годов. Но заметили ли мы его? Угадали ли направление? Удастся ли героям романа и нам уловить эти изменения в окружающей его повседневности?