Поздний Дубровин уже не шутит - острые, проблемные и трагические стороны жизни, которые раньше смягчались и сдабривались сочным юморком, в этой повести призваны постоянно задевать читателя, заставлять его задумываться над тем, как каждый поворот судьбы вписывается в общий жизненный поток, как сделать так, чтобы этот поток не высох, разбежавшись на много мелких ручейков. "Оранжевая электричка" повествует о том, как идеи управляют жизнью (или, конечно же, безыдейность). Герой, казалось, к концу жизни лишился идеи, энтузиазма, и мы видим его в печальном состоянии, когда он не знает, что делать со временем, кроме как пить и слоняться по злачным местам. Но не всё так просто. Вообще-то всё очень глубоко. Читателя ждут, наверное, самые зоркие и психологически точные размышления Дубровина о том, что лежит в основах человеческих судеб.
После того, как эмоциональная реакция на сюжет схлынула, мне представилось, что "Электричка" - несмотря на весь её трагизм - повесть идеалистическая, и местами даже вспоминались стихи Эдуарда Асадова, что любопытно ("Не взял ни рубля, ни рубахи, а молча шагнул назад."). Сейчас я вижу в Коньшине яркого положительного героя, чья персона производит яркое несмываемое впечатление на всех, с кем он сталкивается. По ходу сюжета его обманывают, им манипулируют, демонстрируя редкую наглость и бессовестность, а затем становится понятно, что Коньшин всем этим интриганам - как нож в сердце. Эти людишки прекрасно понимают, насколько мерзка их жизнь по сравнению с коньшинской. Да, наш герой, не выдержав давления, тешится коньячком и случайными связями, а тот же Дима уже давно пустил свою жизнь под откос, и его попытки компенсации только ухудшили ситуацию. Но не буду много распространяться: книга о том, как можно жить, а как - нельзя, и её ценность простирается далеко за советский период 80-х, когда она была написана. Тема глобальная, сложная, но Дубровин на малое никогда не замахивался.
Особенно хочется отметить отточенность языка. Раньше Евгений Пантелеевич, было дело, грешил повторами, "демократическим" упрощением стиля, даже, пожалуй, некоторой подростковостью оного. Здесь слово стало весомее, твёрже. Жизнь подходит к концу, играть уже некогда. Поздний Дубровин суше, выдержаннее, матёрее. Мастер.