Рецензии на книгу «Под знаком незаконнорожденных» Владимир Набоков

Невыносимая сюрреалистичность бытия.

Человек, никогда не принадлежавший к масонской ложе или к землячеству, клубу, союзу и тому подобному, — это опасный и ненормальный человек. Конечно, некоторые организации были из рук вон плохи, их теперь запретили, и все-таки человеку лучше принадлежать к политически ошибочной организации, чем не принадлежать ни к какой вообще.

В этот раз несколько двоякие впечатления у меня вышли от встречи с Набоковым, я бы даже сказала противоречивые. Ну вот, например, взять тот же язык, которым я не перестаю восхищаться, человек был не просто писателем, он был гением слова, от некоторых его книг у меня остались впечатления изысканного яства, когда не важно даже о чем собственно он пишет, можно просто взять книгу, раскрыть на любой странице, прочитать пару абзацев и закатить глаза от удовольствия, такое литературное наркоманство, где его пассажи и литературные приемы становятся своеобразной дозой. И здесь все это тоже было, ну вот кто еще может столь витиевато и поэтично описать процесс постановки обычной росписи под документом?

Д-р Александер присел за красного дерева столик, расстегнул пиджак, выправил манжеты, придвинул поближе стул, проверил, как пианист, свое расположение; далее он извлек из кармана жилетки дивной красоты сверкающий инструмент из хрусталя и золота; взглянул на его очин; испытал его на клочке бумаги и, затаив дыхание, медленно стал разворачивать конволюции своей фамилии. Завершив орнаментирование сложного ее окончания, он приподнял перо и обозрел пленительный результат. На беду, именно в этот момент его золотая волшебная палочка, (может быть, от обиды на множество потрясений, которым ее в этот вечер подвергли разнообразные усилия господина) сронила на бесценный типоскрипт большую черную слезу.

И тут меня даже не смущает его нарочитость и некоторое любование собой, мол видите как я могу, за такое можно многое простить. Тут правда от его языковых игрищ я несколько устала, пользуясь знанием многих языков, он порой использует какую-то странную, им самим изобретенную смесь немецкого, русского и французского, прописывая слова латиницей, собственно привет Берджессу с его «Заводным Апельсином», интересно, не этим ли романом он вдохновлялся, кстати. Но даже если и им, там мне все эти ужимки, используемые кучкой опасных малолеток, считающих себя выше всех и вся, казались уместными, отражающими какие-то свои цели, здесь же меня это утомляло и порой убивало всю красоту набоковской речи.

Такие же противоречивые впечатления у меня и от сюжета, хотя тут может быть виной то, что жанр антиутопий я очень люблю и прочла их всяких разных немало за свою жизнь, а потому удивить и зацепить этой темой меня не так уж и легко. Правда набоковская оригинальность честно попыталась это сделать, взяв на вооружение откровенный сюр в описании происходящего, и тут нельзя не признать, что это и впрямь удачно, тоталитаризм, полицейское государство и то, что они приносят обычным людям, очень хорошо рисуются таким приемом. Вспомним того же Оруэлла, по которому, кстати, Набоков довольно едко прошелся в предисловии, лозунги из его знаменитого романа «1984» ведь тоже тот еще сюр и абсурд, но овцы, в которых превратилось население, этого не видят и от этого картина приобретает еще более мрачные черты, заставляя задуматься о том, что мозги нам можно загадить даже откровенным бредом. Очень понравилась мне тут, например, сцена с прохождением моста, когда, оказавшись между двух патрулей, требующих от него документов, человек может оказаться вечным узником этого места, и вот уже мост не мост, а сюрреалистическая тюрьма, порожденная человеческой глупостью на службе у идиотов, дорвавшихся до власти. Или поездка на общественном транспорте, где в погоне за равенством дошли до того, что пассажир не может сойти на остановке, если она нужна лишь ему одному, только для группы не менее чем из трех человек будет совершенна остановка. Но даже в таких условиях у некоторых срабатывает природная смекалка и вот уже двое приятелей зарабатывают на жизнь тем, что становятся недостающими двумя для одиноких пассажиров. Шикарная придумка, с какой стороны ни подойди.

Но при этом порой писателя уносило в какие-то свои такие дальние дали, что следить за полетом его мысли становилось не просто сложно (сложности в восприятии могут порой, наоборот, радовать, заставляя активнее шевелиться шестеренки в твоей голове), но и откровенно скучно. Каюсь, на рассуждениях о том же Гамлете я реально практически вздремнуть успела. Да и вообще порой создавалось ощущение, что Набоков решил влепить в свой роман некие свои размышления о разных вещах, которые в сюжет не лепились, но у нас же тут постмодерн и сюр, а значит ничего страшного, если к сюжету это не имеет никакого отношения. Кстати, если вы не любите всяческие выверты постмодернистской литературы, сюда я вам соваться точно не советую, потому что некоторые приемы тут прям во всей красе, например, автор, который активно участвует в событиях романа, являясь таким вот deus ex machina, который приходит на помощь своему герою дабы защитить его от тех ужасов, которые сам же ему и придумал.

В целом, впечатления у меня, конечно же, со знаком плюс, просто, наверное, дело в том, что и к этому автору, и к выбранной им тематике у меня уже сложились в некотором роде завышенные требования, да и не в восторге я частенько от личности данного писателя, его высокомерие порой явственно чувствуется за текстом (вот прям тащится он от самого себя, такого умного и талантливого) и иногда я могу от этого абстрагироваться, в конце концов, как говорится, детей мне с ним не крестить, а порой все же нет-нет, да резанет... Только сейчас, заканчивая рецензию, поняла, что толком не сказала ни слова о сюжете, но наверное, дело в том, что он не так уж и важен, еще одна история о бесправии человека, угодившего в жернова очередного тоталитарного режима, если вам такое интересно и не пугают всяческие литературные измы, то советую обратит внимание на данную книгу.

Прочитано в рамках игры:
"Игра в классики" 4/7

Ланочка Lanafly , спасибо за компанию и бурные обсуждения))

Решила дать второй шанс Набокову (который, в сущности, понравился, но не смог прочно приковать к себе, чтобы возникло желание и дальше изучать его работы), и неожиданно для самой себя просто утонула в желании Любить его слог. Почему этого не случилось раньше? Ведь "Лолита" написана тем же потрясающим, ни с чем не сравнимым языком? Едва ли виной выступила этическая составляющая. Но тогда любви не случилось, а сейчас меня безжалостно накрыло волной творчества автора.
И это даже несмотря на то, что весь сюжет этого романа уже был описан в аннотации, а в книжке растянулся на несколько сотен страниц. Ибо то, как рассказана эта история, и как ее слова управляют потоками твоего сознания - просто немыслимо! И невыносимо сладостно.

P.s. Настроение: перечитать "Лолиту" и "Машеньку".

То, что мы теперь пытаемся (безуспешно) проделать, это заполнить бездну, благополучно пройденную нами, ужасами, которые мы заимствуем из бездны, нам предстоящей, каковая бездна заимствует сама себя из бесконечного прошлого.

Беспощадная книга. Выворачивающая наизнанку и душу и мозг. Есть книги, после которых сидишь абсолютно бесчувственная к внешним факторам и проклинаешь тот день, когда ты научилась читать. Не лучше ли жить в незнании? существовать, как пустота, заключенная в оболочку, без разума и признаков? Чтобы было невозможным взять и растерзать тебя, искромсать, как это делает Набоков, причем, с гениальным мастерством, точными, целенаправленными ударами.

"Bend Sinister" ("Под знаком незаконнорожденных") - это второй роман Набокова, написанный на английском в 1947-м году, созвучный с его же русскоязычным "Приглашение на казнь".
"Bend Sinister" - это политический роман, своего рода, протест Набокова против фашизма. Идея о создании романа пришла к писателю в период, когда немецкие войска надвигались на Париж, где в то время жил Набоков с семьей. Он испытал сильнейшее волнение и страх за жизни двух дорогих ему людей: жены Веры и сына Дмитрия.

Сюжетная линия романа описывает некую несуществующую страну (на востоке от Франции), во главе которой стоит диктатор и тиран Падук. Он руководит также партией под названием The Party of the Average Man - The Ekwilist Party, то есть партией среднего человека, обезличенного, идентичного, схожего, ничем не отличающегося - однообразная бесцветная масса, где все люди - это Mr.& Mrs. Everyman. В подобном раскладе ситуации всегда есть тот, кому выпадает тяжелая участь - противостоять. В данном случае - это Адам Круг, знаменитый философ, к тому же бывший одноклассник Падука, окрестивший его кличкой жаба, но чем дальше вникаешь в хаос, сотворенный Падуком, на ум приходит совсем другое прозвище: паук. Хватает одного взгляда на герб государства - "корчащийся паук на красном фоне..." Не намек ли это на свастику и красный флаг - союз двух разрушительных идеологий?..

Страшный роман, написанный бесподобно красивыми словами (Набоков!). Испепеляющий и, одновременно, бросающий в дрожь, холодно струящийся вдоль позвоночника, заставляя поежиться, превратиться в сплошной нерв, натянутый до отказа. Это как путешествие в комнату кривых зеркал, которые отразят истину, доселе скрытую от тебя под приглаженной, блестящей оберткой привычного и принятого. Кривые зеркала, в которых ты увидишь мир именно таким, каков он есть: безобразный, растекающийся как яичный желток, хаотичный, неясный... И наверно, впервые в жизни проклянешь себя за то, что ты не пустота.

Люди созданы, чтобы жить вместе, чтобы обделывать друг с другом дела, беседовать, петь вместе песни, встречаться в клубах и в лавках, на перекрестках, - а по воскресеньям - в церквях и на стадионах, - а не сидеть в одиночку и думать опасные мысли.

СтОит прислушаться.

Абстракции Набокова не всегда бывают понятными, но его талант прозаика отрицать нельзя. В каждом своём произведении писатель отличается, его трудно узнавать, но это профессионализм и редкое дарование, хотя некоторые читатели воспринимают такую особенность как недостаток.
Странный и неоднородный роман. О чём он? О власти, об ошибках и недочётах государственной системы, которые превращают человеческую жизнь в ад. Набоков возмущён общественными укладами, ценностями властителей, их глупостью, жестокостью и неумением признавать собственную несостоятельность и самодурство.
Набоков – поэт. С самого начала чтения романа я погружаюсь в детальное описание лужи, в рисунок текста, в художественный этюд и тону. Можно ли утонуть в луже? В набоковской, можно.
Только послушайте:

Продолговатая лужа вставлена в грубый асфальт; как фантастический след
ноги, до краев наполненный ртутью; как оставленная лопатой лунка, сквозь
которую видно небо внизу. Окруженная, я замечаю, распяленными щупальцами
черной влаги, к которой прилипло несколько бурых хмурых умерших листьев.
Затонувших, стоит сказать, еще до того, как лужа ссохлась до ее настоящих
размеров.
Она лежит в тени, но вмещает образчик далекого света с деревьями и
четою домов. Приглядись. Да, она отражает кусок бледно-синего неба -- мягкая
младенческая синева -- молочный привкус во рту: у меня была кружка такого же
цвета лет тридцать пять назад. Она отражает и грубый сумбур голых ветвей, и
коричневую вену потолще, обрезанную ее кромкой, и яркую поперечную кремовую
полоску. Вы кое-что обронили, вот, это ваше, кремовый дом вдалеке, в сиянии
солнца.

По-моему, это какое-то волшебство! Детальная пейзажная лирика в прозе Набокова совершенна! Писатель мастерски описывает всё, что видит, совершенно обыденные вещи и заставляет читателя взглянуть на окружающий мир по-новому.

Страшная и сложная книга. Читать ее - словно бродить по темным улочкам вскоре после дождя, ощущая на плечах запах сырости и проникновение холода от влаги, постоянно оборачиваясь на каждый шорох, каждое мгновение ожидая нападения из-за угла или просто появления неприятеля. Набокова мне в принципе сложно читать, но пока "Под знаком незаконнорожденных" ставит в этом плане рекорд на фоне других прочитанных у автора произведений.
Антиутопия, фантасмагория, фарс и пророчество в одном лице, у которого еще есть шансы на то, чтобы не сбыться. Это история о городе и гибели, о лидере и философе, о многочисленных буквах, арестах и интеллигенции, образовании и муштре. Это история о семье, потерях и привязанности, любви и единении, когда узы имеют значение. Когда самые страшные строки романа - это строки об отце и сыне. Когда смех, наивность слова и вульгарность пугают страшнее автоматной очереди.

Мне сложно говорить о "Под знаком незаконнорожденных". Разве что повториться, что это сложно для меня чтение, так что пора обложиться критическими статьями и бурить в глубину, чтобы понять как можно больше из прочитанного под переплетом. Квадратные скобки наречий и переводов, мосты и взятки, многочисленные рассуждения и призраки, рожденные потерей, помноженные на мягкое нутро. Набоков, как ты умеешь писать настолько страшные произведения, скажи.

//прочитано в рамках "Игры в классики", 2/5

«Он появился на свет с обострённым чувством смешного и врождённым ощущением того, что мир безумен»
Р.Сабатини «Скарамуш»

До поры до времени все в книге кажется каким-то фарсом, без особого смысла, с легким налетом безумия. Но в конце прилипчиво зудит мысль, что мир, в котором мы живем, является в значительной мере фарсом, а уж безумен он на все 100.

Карликовые политические игры, система террора и предательства как Кронос пожирающая порожденных ею.
Странный мир, в котором реальными ценностями являются - сегодня и сейчас, а все остальное иллюзорно. Карнавал бесправия и анархии с уродливо выпяченными темными сторонами души человеческой… Такое знакомое безумие, не такого уж далекого прошлого.

Но пробираясь сквозь паутину мерзких эмоций, сочных штрихов отвращения – набросанных мастером, понимаешь что главное. А главным является не мрачный декор страха и тупой бессмысленности подобной жизни, не неспособность понять здравым рассудком логику ( а вернее отсутствие таковой) в происходящем. Нет, лейтмотивом, на мой взгляд, является главная ценность человека – его близкие, родные люди. И если их нет, то мир, тот единственный мир, что важен, реален и нужен – рушится. И безумие, неосязаемое как воздух, которым мы дышим, но такое же реальное, вступает в свои права.

А мир.… Пусть рушиться, горит, проваливается в Тартар. Это уже не имеет значения.

Антиутопия. Хлесткая, едкая... Слишком умная и проницательная, чтобы стать популярной у массового читателя. Слишком злая, чтобы её можно было издавать в советские времена. Очень пугающая во времена нынешние...
По-видимому, это еще один пример литературной полемики Набокова со своими современниками и предшественниками. Здесь остро чувствуются кафкианские мотивы, а сам Падукград напомнил мне улицы города, описанного Майринком в "Големе". Отвечает Набоков и Оруэллу, которого, к слову, совсем не считает каким-то значительным писателем (впрочем, роман Набокова написан и впервые издан за год до появления знаменитой книги "1984"). Но, конечно же, здесь Набоков переосмысляет события только что закончившейся Второй Мировой войны, анализирует природу тоталитарных режимов, и, прежде всего, предсказывает, куда может привести Россию такая вот идеология Среднего человека.
Говорить о сюжете здесь бессмысленно. Он и абсурден, и бесконечно реален. И нет в этом, описанном Набоковым, мире Правителя Падука никакой возможности выжить, не поступившись собственными убеждениями, не предав и не испачкавшись. И это - жуткое, тягостное предостережение гениального писателя не только для людей, живших в 1947 году... К несчастью, оно актуально и спустя почти 70 лет...
Чрезвычайно сильно. Беспощадно. Тревожно...

Здесь - продолжение тем «Истребления тиранов» (1936) и «Приглашения на казнь» (1938).
Антиутопия? Для американского писателя Владимира Набокова периода 1945-46г.г. - да. Откуда знал? Так детально. Ах, да: до него, внука министра юстиции Д. Н. Набокова и сына Депутата Государственной думы и управляющего делами Временного правительства В.Д.Набокова, долетали отголоски еврейских погромов в России, он видел действительный ужас февральской революции, он ещё захватил постреволюционную, уже в кровавом дыму гражданской войны, Россию, предвоенную, уже юдофобствующую и фашиствующую Европу. Антиутопия? Наша былая (ли?) реальность без скидок.
Главное в книге - эта тупая, звериная, оголтелая жестокость "солдат революции". Грабящих, расстреливающих, разгоняющих, глумящихся в своём угарном пиршестве. И гражданская трусость, естественно. Поданные по-набоковски нетрадиционно.
И опять, эпизодически, извечная, порождённая ещё Сириным, нимфетка, продолжающая кочевать из романа в роман и за океаном. И опять жестоко наказанная; нет, не любил их автор: не так прост - здесь всё сложней, хотя и естественней одновременно.
Произведение мрачное и тяжёлое. В особенности, если , как я, зарёкся (начитавшись)сознательно читать о человеческих мерзостях любого рода гражданского насилия. Но это произведение для меня прочесть было необходимо. И Набоков предстал ещё более полно: дооткрыл ещё одну приоткрытую грань своей души, продолжил ранее актуальные для себя темы, не "распух" в сонном американском благополучии.
Книга малочитаемая, почему-то, но - это Его книга.

Для всех, кто увидел в этом романе "чудовищный облик фашизма", "жестокость и боль", "гнет дистопичного государства" у меня плохая новость - вы смотрели не в ту сторону. Вы будто рассматривали фотографии открытого космоса в черно-белом, или слушали Листа в моно. Поставить этот роман рядом с дистопической классикой вроде "1984" Оруэлла или "О дивным новым миром" Хаксли было бы кощунством. Не поймите неправильно, я искренне люблю дистопические сюжеты, до сих пор с благоговением вспоминаю "Рассказ служанки" Этвуд, но роман Набокова совершенно не об этом.

Он сам писал, что главными темами романа являются "биение любящего сердца Круга, муку напряженной нежности, терзающую его", и был совершенно прав. Любовь Адама к Ольге проходит осью (os) через произведение, отражаясь кляксами, лужами в невероятном страхе потерять Давида. Усталость и страх - гремучая смесь для человека, поэтому потеря мальчика оборачивается чудовищной трагедией. Но тем не менее!

Тем не менее, мне сложно подобрать слова, разговаривая о Набокове, и каждый раз, когда я погружаюсь в набоковщину, (цветущую в романе пионами и чертополохом) я лишь натыкаюсь на собственное косноязычие, столь яркое и нестерпимо логичное; ведь как можно тягаться с гигантом жонглирующим четырьмя языками и тысячью неологизмов, причем расправляясь с ними столь естественно, будто он лишь спустился испить чаю, а левая рука сама вычерчивает геральдику.

Отдельное слово оставлю 14 главе, которая вышибла из меня все сомнения относительно этого произведения. Игривая философия и ностальгические этюды, где Ольга морфирует в Веру, а Давид - в Дмитрия, и обратно столь великое множество раз, что набоковская карусель разгоняется для немыслимых до сих пор (в моем понимании) поворотов. И в этих вращеньях в Круге проступают черты Лужина, намеки Гумберта, и даже капельки Цинцинната.

Единственной собственной ошибкой вижу выбор этого произведения мною для 30дневного челленджа, ибо нет муки слаще перечитывать абзацы и целые главы, или же выхватывать наугад строки, продолжая путешествия в глубины набоковской прозы.

5/5, где же эта книга была раньше.

Прочитана в рамках #30dayreadingchallenge (2/30)

А мне не понравилось

Сам Набоков сказал, что в книге он хотел показать любовь отца к сыну... Ну показал, так показал. Вся книга, как муторный сон ведущий к страшному финалу. Как можно было придумать такой финал? Скорей всего финал был придуман самым первым, а все остальное было придумано потом. Как литературный эксперимент - браво, маэстро. Как книга для чтения - фу, какая гадость. И еще не понравился этот новомодный прием расщепления текста на какую-то шизофазию, хотя любителям Винклера. Елинек и прочим филологам должно понравиться. А по мне так
на троечку

Что можно сказать после авторского послесловия

Большинство вообще с удовольствием ничего не заметит; доброжелатели приедут на мой пикничок с собственными символами, в собственных домах на колесах и с собственными карманными радиоприемниками; иронисты укажут на роковую тщету моих пояснений в этом предисловии и посоветуют впредь использовать сноски

?
Набоков пишет ради собственного удовольствия. Ради собственного удовольствия его и читать надо. Или не читать. Догнать все спрятанные ходы его литературной игры я не в состоянии, но сам процесс разгадывания - интереснейшее занятие.
Этот роман стал настоящим открытием для меня. Во-первых, совершенно новое название. Просто загадка - как он сумел затеряться в библиографии. Во-вторых, по жанру это всё-таки антиутопия. Несмотря на игры, слои, слова, кинопроекции и авторские вольности при вмешательстве в текст. В-третьих, пусть и второстепенная по признанию Набокова, тема жизни в полицейском государстве сейчас актуальна и интересна.
До того, как прочитала замечания автора к собственному роману, "пришла на пикничок" с заметкой - немного кичливое и в чем-то наивное повествование о тоталитарном режиме; где основной акцент ставится на игру слов в ущерб состраданию. После авторских слов, стало понятно, что это не наивность, а действительное равнодушие к политической системе и положению человека в ней. Слегка коробит, но в конце концов, Набоков не виноват, что я решила читать в романе то, что болит у меня. У него болит другое и пишет он именно об этом - об отце и сыне. После комментариев сюжет видится совсем по-иному.
Всё перевешивает любовь Набокова к литературной игре, к расстановке "фигур" по текстовому полотну, к бесконечным цитатам, аллюзиям, сноскам, перефразам. Голова взрывается от количества загадок. И мне очень это нравится. Пусть даже я чувствую себя Балагановым, над ухом которого Паниковский цедит: "Пилите, Шура, пилите!"

Развитие сюжета идет как бы в двух плоскостях, рассказывая о судьбе Адама Круга.
Уважаемый человек, профессор университета, счастливый семьянин, для которого жизнь рушится в одночасье.
Умирает жена, на руках остается восьмилетний сын. Все разбивается вдребезги. И он уже не в том возрасте, чтобы перестроить собственный мир, распавшийся, когда она умерла.

Рядом рушится другой мир. Он временами воспринимается не как реальность, а как безумие, таящееся в уголках сознания. Автор добавляет толику абсурда: эпизод с проверкой пропусков на мосту; полусапоги с приделанными к ним коньками как обувь для официального приема; подземный ход, по которому герой попадает из одного района города в другой.
Как мне кажется, все для того, чтобы усилить эффект от происходящего, чтобы показать, насколько все на грани зловещего гротеска, а ведь это действительность и от понимания этого еще ужаснее.

Герой живет в некоем абстрактном государстве, рассказывать о его «прелестях» нет нужны, достаточно лишь вспомнить черты сталинского и гитлеровского режимов.
Во главе диктатор, одноклассник Круга. Вот здесь у Набокова замечательное понимание прошлого. Оно не вернулось, нет - прошлое догнало Адама. …только мудрый способен создать прошлое.
Все вокруг Адама как кошмарный сон, быстро множатся жертвы этого кошмара и надо бы проснуться…
Надо бы… если бы это был сон…