Николай Семенович Лесков – один из лучших мастеров русской прозы, «самый русский из русских писателей», «прозёванный русский гений», по определению И.Северянина. В его произведениях создан удивительный, сияющий слезами восторга и доброй улыбкой иконостас российских подвижников и праведников. Данный роман живописует быт и бытие церковных людей, горе и радости русского духовенства – отчасти идеализированно, отчасти с лукавством и насмешкой.
... я не аристократ, чтобы на меня орать сто крат
– Польки – другое дело, – заговорила акцизница.– Почему другое?– Они любят свое отечество, а мы свое ненавидим.– Ну так что же? У полек, стало быть, враги – все враги самостоятельности Польши, а ваши враги – все русские патриоты.
А ты не грусти: чужие земли похвалой стоят, а наша и хайкой крепка будет.
За одно нам хвала – что много нас: не скоро поедим друг друга.
– Народу, мой друг, много, а людей нет, – отвечал спокойно Савелий.
А что если на тебя нападают то ты этому радуйся; если бы ты льстив или глуп был, так на тебя бы не нападали, а хвалили бы и другим в пример ставили.
- Позвольте вас спросить: я третьего дня был в церкви и слышал, как один протопоп произнес слово "дурак". Что клир должен петь в то время, когда протопоп возглашает "дурак"?
- Клир трижды воспевает: "учитель Препотенский", - ответил Савелий.Потерявшая терпение толпа ломилась наверх, требуя, чтобы черт немедленно же был ей предъявлен, причем громогласно выражалось самое ярое подозрение, что полиция возьмет с черта взятку и отпустит его обратно в ад.
...у нас в необходимость просвещенного человека вменяется безверие, издевка над родиной, в оценке людей, небрежение о святыне семейных уз, неразборчивость, а иносказательная красавица наша, наружная цивилизация, досталась нам просто...
Мне моя девушка говорит: «Барыня, барыня! какой-то незнакомый господин бросил письмо в ящик!» Я говорю: «Ну что ж такое?», а сама, впрочем, думаю, зачем же письмо в ящик? у нас это еще не принято, у нас письмо в руки отдают. Честный человек не станет таиться, что он посылает письмо, а это непременно какая-нибудь подлость!
Экономисты утверждали, что чем водка будет дешевле, тем меньше ее будут пить, и соврали. Впрочем, экономисты не соврали; они знают, что для того, чтобы народ меньше пьянствовал, требуется не одно то, чтобы водка подешевела. Надо, чтобы многое не шло так, как идет.
– Что будет из всей такой шаткости? – морща брови, пытал протопоп, а предводитель, смеясь, отвечал ему:
– Не уявися, что будет, мой любезный.
– Без идеала, без веры, без почтения к деяниям предков великих… Это… это сгубит Россию.
Да ведь пить-то – это веселие Руси есть, это национальное, и водка все-таки полезнее веры: она по крайней мере греет.
Вера - роскошь, которая дорого народу обходится.
– Научи же меня, старец великий, как мне себя исправлять, если на то будет божия воля, что я хоть на малое время останусь один? Силой своею я был горд, но на сем вразумлен, и на нее больше я не надеюсь…
– Да, был могуч ты и силен, а и к тебе приблизится час, когда не сам препояшешься, а другой тебя препояшет, – ответил Савелий.
– А разум мой еще силы моей ненадежней, потому что я, знаете, всегда в рассуждении сбивчив.
– На сердце свое надейся, оно у тебя бьется верно.
– А что ж я взговорю, если где надобно слово? Ведь сердце мое бессловесно.
– Слушай его, и что в нем простонет, про то говори, а с сорной земли сигающих на тебя блох отрясай!
Известно ли тебе, что мизерная жизнь сего попа не скудна, но весьма обильна бедствиями и приключениями, или не думаешь ли ты, что его кутейному сердцу недоступны благородные страсти и что оно не ощущает страданий? Или же ты с своей авторской высоты вовсе и не хочешь удостоить меня, попа, своим вниманием? Или ты мыслишь, что уже и самое время мое прошло и что я уже не нужен стране, тебя и меня родившей и воспитавшей… О слепец! скажу я тебе, если ты мыслишь первое; о глупец! скажу тебе, если мыслишь второе и в силу сего заключения стремишься не поднять и оживить меня, а навалить на меня камень и глумиться над тем, что я смраден стал, задохнувшися.
Дабы их не потешить и не впасть в погрешность, испробуем метод выжидательный, в неясных случаях единственно уместный.
Иуда-предатель с точки зрения “слепо почивающих в законе” не заслуживает ли награды, ибо он “соблюл закон”, предав учителя, преследуемого правителями? (Иннокентий Херсонский и его толкование.)
Бесполезное это дело: дураков учить все равно что мертвых лечить.
– О-о! это с непривычки. А мне так теперь что хочешь говори, все ерунда.
– Ну вот опять.
– Что такое?
– Да что ты еще за пакостное слово сейчас сказал?
– Ерунда-с!
– Тьфу, мерзость!
– Чем-с?.. Все литераты употребляют.
– Ну, им и книги в руки: пусть их и сидят с своею «герундой», а нам с тобой на что эту герунду заимствовать, когда с нас и своей русской чепухи довольно?
– Совершенно справедливо, – согласился Ахилла и, подумав, добавил, что чепуха ему даже гораздо более нравится, чем ерунда.
– Голубчик, я и сам всю ночь про то думал, да не умею ничего придумать.
– Вот то-то и есть, камень в воду всяк бросит, да не всяк-с его вытащит.
…люди разнообразили свою монотонную жизнь тем, что ссорились для того, чтобы мириться, и мирились для того, чтобы снова ссориться.
Ведь все на свете обидно или не обидно, смотря по тому, от кого идет.
…я кого обижу, после на него никогда не сержусь…