Рецензии на книгу «Неведение» Милан Кундера

Тяжело далась мне эта книга, вроде и читать нечего, она маленькая по объему, читается легко, история развивается быстро, но тема книги - моя личная боль. В некотором роде, я тоже эмигрант. И каждый раз, возвращаясь на Родину, я задаю себе те же вопросы, которыми задавались герои книги. С каждым годом, я все больше отдаляюсь от той, прошлой жизни, в которой для меня, с каждым годом все меньше места. Со многими друзьями утеряна связь, со многими оборвется в ближайшем будущем, я вижу все это будто со стороны, как на рушащуюся, исчезающий участок земли, и воспринимаю это уже со спокойно-печальным принятием, ведь я сама выбрала для себя эту жизнь. И я ношу свою ностальгию по родному краю от отъезда к очередному возвращению, и даже, когда возвращаюсь, это тоже всего лишь "ностальгия — это страдание, причиненное неутолимой жаждой возвращения." Много в этой книге правильных рассуждений, много философии, много мудрости, много печали. Даже описание любви мужчины и женщины буквально просочено горьким привкусом печали, упущенных возможностей, боли, за ошибочно выбранный жизненный путь. Все так и есть. И от того тяжко читать, ибо правда глаза колет, особенно если пытаешься от нее сбежать, укрыться. Книга очень достойная, и я рада, что она внезапно вошла в мою жизнь, возможно не раз еще к ней вернусь, потому что она, как друг, который может быть рядом в трудную минуту и понимает всю глубину ностальгической печали по всему родному, оставленному в прошлом. А неведение - это то состояние, когда между близкими, родными людьми и эмигрантом пролегает пропасть, которую не преодолеть, которая тем шире, чем дольше эмигрант отсутствует. Хотя и часто возвращающийся растит свою пропасть, разве что медленнее, что можно сравнить с особо изощренными пытками.

Книга прочитана в рамках игр Книжное государство, Кот в мешке, Собери их всех.

Милан Кундера безусловно мощный психолог. Причём психолог по всем статьям. Он отличнейшим образом разбирается как в мужской, так и в женской психологии, для него не составляет труда проникнуть вглубь осознанных и бессознательных пластов хоть молодого человека, хоть мужчины или женщины так называемого среднего возраста, и вместе с тем когда приходит пора что-то написать о зрелом, а то и пожилом человеке, то он делает это с лёгкостью и одновременно с устрашающей глубиной проникновения. Вообще когда читаешь строки и главы о том или ином персонаже, то кажется, что присутствуешь на своеобразном психологическом вскрытии — мастер психоанализа показывает и разбирает на составные части самые мелкие детали внутреннего мира героев этой книги.

Вместе с тем Кундера неплохо понимает социально-психологические нюансы и движения, и в особенности та глубина и та буквально попиксельная картинка такого социального явления, как эмиграция, рассмотрена им и продемонстрирована с громадным увеличением, когда уже самые мелкие крохи приобретают и вкус и цвет и запах и объём.

И построенный на слиянии и одновременно на пограничье, на стыке, на фронтире личного и социального роман, помимо своей злободневной остроты, написан таким великолепным литературным языком, что просто вносишь Милана Кундеру в списки своих любимых авторов и пополняешь свою коллекцию электронных книг старыми и новыми — нечитанными ещё произведениями Кундеры.

Прочитано в рамках игры Открытая книга, бонус "Открытая книга 2015 года", совет от rokossovskaya

Если вы возвращались туда, где вас знали 20 лет назад, - эта книга для Вас.
Если у вас есть близкие друзья, родственники или вы сами живёте в эмиграции, - эта книга для Вас.
Если вы когда-либо задумывались о сущности и необходимости патриотизма в жизни отдельного человека, - эта книга для Вас.
Эта книга насыщенна размышлениями, историческими параллелями и аллюзиями, как любая жизнь, как любая книга Милана Кундеры.

Кундера рассматривает возвращение к себе прошлому, встречи через 20 лет, когда тебя воспринимают как кого-то незнакомого тебе, кого-то, "жившего здесь под твоим именем", недоуменное разочарование от посещения мест, к которым вернулся, от встреч с некогда близкими и ставшими чужими людьми, когда выясняется вдруг, что «больной страдает ностальгической недостаточностью»:

Ничто в человеческой жизни не будет понято, если упорно пренебрегать первейшей из всех очевидностей: такой реальности, какой она была, когда она была, больше нет; восстановить ее невозможно.

Кундера рассматривает загадочную, непредсказуемую избирательность человеческой памяти, когда какие-то события, один из их участников несёт через всю жизнь, а у другого они начисто стёрты.

У него было чувство, будто он вновь открывает мир таким, каким его открыл бы мертвый, вставший спустя двадцать лет из могилы: отвыкнув ходить, он робко ступает по земле; он с трудом узнает мир, в котором жил, но непрестанно натыкается на следы своей жизни:.. он видит все и ничего не требует: мертвые робки.

Кундера рассматривает проблему эмиграции во всех ракурсах: ослабление ностальгии с годами, нежелание обоих сторон (отбывшей и оставшейся) играть в "комедии вежливости" - слышать и знать о жизни друг друга, неразрывные с этим взаимные обиды с годами перерастающие в пропасть, о расплате за "измену", о забвении даже близкими и цене за "прощение" соотечественниками в эпоху, когда стремительно меняются не только знакомые некогда лица, но ландшафт и пейзажи, но сама родная речь.

Мыслима ли нынче «Одиссея»? Уместна ли еще в нашу эпоху эпопея возвращения? Проснувшись поутру на побережье Итаки, смог ли бы Одиссей в экстазе услышать музыку Великого Возвращения, если бы старое оливковое дерево было срублено и ничего окрест он не мог узнать?

Героям Кундеры проще оправдать добровольную эмиграцию: они, в отличие от наших соотечественников, хлынувших на Запад после развала СССР в поисках кто реализации, кто "лучшей жизни", могли оправдаться тем, что бежали по политическим мотивам. Бегство же "наших" - огромную, болезненную тему, со всеми специфическими проблемами, возможно, кто-то ещё препарирует.
Очень небольшой, очень эмоционально насыщенный и очень неотпускающий роман, уводящий в бездны собственных воспоминаний, ассоциаций и размышлений.

Все-таки Кундера удивительный зануда. Это надо умудриться взять за основу поразительно скучную простую историю и понапихать в нее такое количество всевозможных исторических и литературных аллюзий. Тут тебе и "Одиссея", и история Чехии от Царя гороха, и размышления о коммунистическом режиме, и шило, и мыло, и повидло. Двое уже немолодых и побитых жизнью героев Ирена и Йозеф встречаются почти случайно. В общем-то, их встреча – чистое недоразумение, и не нужна она, по большому счету, ни ей, ни ему. Гораздо больше они погружены в собственные воспоминания. Они думают не столько друг о друге, сколько предаются каким-то псевдофилософским размышлениям. Ну и стиль, понятное дело, фирменный, кундеровский:
«Он продолжал смотреть на ее лоно, на это крохотное место, которое при восхитительной экономии пространства обеспечивает четыре важнейшие функции: возбуждать; совокупляться; рожать; мочиться. Он долго смотрел на это жалкое, отцветшее место, и его охватывала бесконечная, бесконечная печаль».

Иногда я приезжаю в город, в котором давно не живу. Это вроде бы моя родина, но давно уже не могу назвать ее своим домом. Так бывает: я брожу по дорогам, которые топтала все детство, и вроде бы все близко и знакомо, но не совсем. Это как осовремененная экранизация пьесы, которую я предпочитала в классическом варианте. Я уже не узнаю магазинов, не помню родную школу.. Она изменилась и внутри и снаружи. И даже дома я уже не всегда понимаю, где и какие вещи лежат. Слишком много времени прошло.
В книге Кундеры ошибку совершает прежде всего окружение эмигрантов, уповая на Великое Возвращение уехавших. Я же так повела себя сама. Какое-то время пыталась вернуться, и мне потребовалось больше года, чтобы понять - в том городе нет для меня места. Друзья уехали или перестали быть друзьями, новые не заводились, прошлое начинало тяготить, а будущее звало уехать из города, бывшего для меня когда-то родным.
Правда этой книги такова: дом перестает быть домом, если уехать оттуда надолго. Человек обрастет связями и новыми знакомствами, у него появляются какие-то ниточки, привязки к новому месту, могущему стать новым домом. Но главная причина не в этом. Просто город тоже не стоит на месте, он развивается и стареет, обрастает новыми зданиями и теряет старые. Жители его меняются, у них свои хлопоты и заботы. Но тот, кто планирует Великое Возвращение, жаждет вернуться именно в прошлое, в то, каким все было к моменту отъезда - и никогда не находит этого. Потому что прошлое осталось где-то далеко, десятки лет позади. И туда невозможно добраться.
В этом трагедия Кундеровских героев. Они ищут то, что давно уже ушло и забыто. И показательно стремление Ирены воскресить отношения, которых не было, придумать (как это по-женски) целый мир с мужчиной, которые ее даже не вспомнил. Это тоже поиск канувшего в Лету прошлого.
Конечно, стиль автора традиционен - сны, эротизм, рассуждения автора и мысли героев сплетаются в одно целое, и флер меланхолии. Ну а как иначе?
В одну реку нельзя войти дважды не потому, что нельзя два раза успешно заняться одним и тем же делом, если пришлось первую попытку прервать, а потому что все меняется. И уже течение не то, и мы изменились, и река совсем не та, что была.

Спасибо Tarbaganchik , выбравшему книгу. И легкой руке Big_Pikku , предложившей ее для чтения.
"Дайте две!" Одиннадцатая волна.

Современная Одиссея глазами чеха Кундеры (полная дежа вю и актуальная, словно человечество только и способно наступать на одни и те грабли на протяжении всей своей многовековой истории) - после печально известной Пражской весны 1968 года родную чешскую землю покидают (обособленно и в разных направлениях) Ирена и Йозеф, через 20 лет ветры перемен столкнут их вместе в одиссее возвращения, которое оказалось невозможно.

Земля, оставленная когда-то позади, перестала быть домом:

Перед тем как покинуть Данию, он представлял себе встречу со знакомыми местами, со своей прошлой жизнью и задавался вопросом: будет ли он взволнован? холоден? обрадован? подавлен?
Ничего подобного. За годы его отсутствия незримая метла прошлась по всем пейзажам его молодости и стерла все, что было ему знакомо; встреча, которой он ожидал, не состоялась.

а 20 лет жизни, проведенных за границами государства, которое герои вынужденны были покинуть, стали неконвертируемой валютой, никому не нужными (здесь) воспоминаниями, бедами и победами.
Человеческая память - несовершенный инструмент, реконструирующий иллюзии и опирающийся при этом на ложные/искаженные/полупридуманные "факты"

Никогда не перестанут критиковать тех, кто искажает прошлое, переписывает его, фальсифицирует его, преувеличивает значение одного события, замалчивая другое; эта критика правильна (она и не может быть иной), но она не столь значима, если ее не предваряет критика более элементарная: критика человеческой памяти как таковой. Ибо, в самом деле, что ей, бедной, подвластно в действительности? Она способна удержать из прошлого всего лишь ничтожно малую частицу, и никому не дано знать, почему именно эту, а не другую, поскольку у каждого из нас этот выбор совершается таинственным образом вне нашей воли и наших интересов. Ничто в человеческой жизни не будет понято, если упорно пренебрегать первейшей из всех очевидностей: такой реальности, какой она была, когда она была, больше нет; восстановить ее невозможно.

Встреча не состоялась еще и потому, что встречаться собственно некому - люди не интересуются друг другом, и это нормально. Неведение и равнодушие окутывают человеческие фигурки испокон веку, когда, на короткий миг, пелена спадает и глазам предстает реальность этого обыденного факта, ошеломленное сознание стремиться поскорее вернуться в уютную нишу привычного опыта и картины мира.
Возвращение невозможно - ни в прошлую, несостоявшуюся любовь, ни в страну, которую хорошо еще если так, сохранят лишь скупые строки исторических книг.
Прекрасный, меланхолический роман, насквозь пропитанный печалью и ностальгией (которые уже совсем скоро, в следующем поколении, вновь будут благополучно погребены неведением). Сe la vie.

все годы своей эмиграции именно этот образ она хранила как эмблему утраченной родины: небольшие домики среди садов, что тянутся насколько хватает глаз по холмистой местности. Она чувствовала себя счастливой в Париже, счастливей, чем здесь, но только Прага приковывала ее к себе тайными узами красоты. И она вдруг осознает, как сильно любит этот город и каким болезненным на самом деле был ее отъезд.

Кундера препарировал тему ностальгии и возвращения. Здесь удачным штрихом заиграла история Одиссея. И вечная больная тема писателя о несчастной Чехии и злом Советском Союзе. И много боли, печали и минорных нот. Доля эротизма и запутанных отношений. И, конечно, иллюзии героев. Иллюзии о возвращении, о прошлом, об общих воспоминаниях и любви. Горечь льет со страниц ровным светом, эта горечь сродни разочарованию героев неудачности возвращения в ту страну, из которой вышел однажды, прикрыв плотно дверь, повесив замок на прошлое. Роман привлекает и отталкивает одновременно. Что за философствование вперемешку с тягучей меланхолией? Но они притягивают и дурманят. Буду ли я еще читать Кундеру? Полагаю, что да, ибо рассуждения Кундеры цепляют. И еще.. в очередной раз захотелось отправиться на прогулку по улицам Праги.

Спасибо foxkid , из вишлиста которой мне досталась эта книга в Дайте Две.

И смех и грех, но наши отношения с Кундерой от тома к тому складываются, как у тех мышей, которые ели кактус. Вот и я, с одной стороны, морщусь и подавляю фэйспалмы, а с другой не могу не признать, что что-то во всем этом есть. Правда, для меня это "что-то" неизменно оставляет после прочтения мутноватый осадок с легким привкусом гнильцы, но... Но надо иногда для контраста и тренировки души читать что-то, что не можешь сразу понять и принять. Держит в тонусе, так сказать.

Возвращаясь от Кундеры в общем к Неведению в частности, не могу не отметить, что этот уже относительно поздний роман пришелся мне многократно больше по душе, нежели Невыносимая (вот уж точно что!) легкость бытия или Смешные любови, после которых я месяц не могла отделаться от гадливых мыслей. Роман написан изначально на французском, и, видимо, правда, что язык всегда обязывает. Может, конечно, французский здесь и вовсе не причем, но как-то мне Кундера в Неведении показался более собранным и отчетливым, что понравилось. Да и в целом строение и лексические средства романа вызвали на удивление приятные эмоции.

Что до сюжета - Кундера неизменен. Закрыв последнюю страницу, явственно ощущаешь, что тебя отхлестали по носу грязным бельем. Правда, в данном случае и не отхлестали, а скорее погладили, да и белье было вовсе не в фекалиях, а в яблочном повидле, но намного легче от этого почему-то не стало. Вроде пишет, пишет человек о судьбах страны, о каких-то больших и важных вещах, о душевном и вечном, ссылается к мифологии, истории, психологии... А сводит всеравно все это дело к, пардон, половому акту, как будто не желает и знать других способов кульминации романа. Ну епрст.

Вобщем мыши кололись, плакали, но кактус был вкусный.

Что такое эмиграция: измена Родине или побег во имя спасения? А как потом вернуться на Родину: с повешенным носом или с устремленным вверх этим органом обоняния? Все друзья, родственники оставшиеся «дома» будут ломать комедию вежливости, натянуто улыбаться и едва ли поймут вас. Они думают, что жизнь там сказка:

Все думают, что мы уехали в поисках легкой жизни. Где им понять, как трудно заполучить для себя местечко на чужбине. Ты представляешь, каково покидать страну с одним малышом на руках и другим в животе. И потерять мужа. В нищете растить двух дочерей...

После прихода к власти коммунистов в Чехословакии ситуация сложилась таким образом, что простых людей начали преследовать по поводу и без. Не буду вдаваться в подробности. Каждый человек с постсоветского пространства понимает, что я имею в виду. Естественно последовала одна за другой волна эмигрантов из коммунистической Чехословакии в разные страны. Героиня этого романа, Ирэн, переехала в Париж «с одним малышом на руках и другим в животе». Париж стал для нее родным городом. Она многое пережила. Но ей предстояло пережить еще одно испытание. Испытание возвращения на родину. Это по истине подвиг – вернуться к истокам, расшевелить пепел памяти, попытаться найти в этом пепле искорки былой дружбы с подругами, которые остались в коммунистической стране. Ирэн сидела в кафе и присматривалась к подругам. Двадцать лет прошло, какие же они разные, взращенные на разных культурах. Целая пропасть.

Я забыла, кем они были; они не поинтересовались, кем я стала.

Наверное, самое горькое из разочарований. Безразличие, неведение….
Милан Кундера неизменно меня порадовал. Мне нравится его стиль. Его меланхоличный настрой передался и мне. Я подумала расставаниях, которыми полнится жизнь каждого из нас; и о возвращениях. Но возвращений гораздо меньше, а удачных и подавно.

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.

Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
(Геннадий Шпаликов)

Кундера взялся за тему, о которой написано столько, что вряд ли он смог действительно что-то добавить, и параллели с Одиссеем не греют. Но в любом случае, данный роман об одиночестве, все же стоит прочтения, хотя он и несколько сумбурен. Но вывод безусловный. Возвращаться бесмысленно. Иосиф Бродский это хорошо понимал.

Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин

какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.

(Иосиф Бродский)

Открытая книга