Рецензии на книгу «Пнин (перевод Г. Барабтарло)» Владимир Набоков
Как много страданий принесла вынужденная эмиграция выходцам из России и как много она принесла мировой культуре, в частности литературе. Еще одно прекрасное творение Владимира Набокова...
Роман сколь прекрасный, столь же и глубокий, многослойный, непростой. Как и непростая судьба его главного героя. Тимофей Павлович Пнин, преподаватель русского языка и литературы в американском колледже (наверное, роман несет в себе автобиографические черты самого создателя). (почему-то в моем сознании имя "Тимофей" упорно не вяжется с личностью героя, оно как-то не подходит ему...) Одинокий, часто рассеянный, не очень везучий, человек, ведущий довольно замкнутый образ жизни (в силу склада характера и в силу обстоятельств).
Драма одиночества и разобщенности. У автора на сей счет, правда, несколько иное мнение: что, мол, только в силу разобщенности, отделенности (читай: самостоятельности) человек и становится человеком, личностью, отдельной единицей. Но так то же в нормальных условиях, в нормальной привычной (адекватной) среде. Здесь же герой один. Русский язык совсем не востребован (на курс записалось всего несколько человек, да и тем он и не особо нужен...), близких приятелей у Пнина нет, нет любимой женщины, нет детей. Единственная отдушина - любимая работа, любимое дело жизни (наука, занятия языками и словесность), но и это дело хотят у него отнять (кафедру скоро расформируют)…
Печальный большей частью роман, роман о чем-то давно ушедшем, потерянном, не сложившемся (и оттого герой нет-нет да предается воспоминаниям, от которых еще больше горечи). Роман о разлуке: с Родиной, близкими, просто соотечественниками. Тяжелый разрыв, который наложил такой большой отпечаток на всю дальнейшую жизнь.
Как была прожита эта непростая жизнь, читатель убедится сам, прочтя этот замечательный роман и самостоятельно отрефлексируя чувства и переживания героя. Потому и оценка 4/5: это очень насыщенный описаниями, красивыми метафорами (интерьеры, обстановка, природа, внешность), но очень мало автор нам рассказал о внутреннем мире этого интеллигентного мужчины, мало поведал о его переживаниях. Не хватило мне в этого романе. По пять страниц сплошного текста с описанием красивой обстановки в комнате, вплоть до того какие вазы и книги стоят на этажерках и совсем ничего о том, что испытывал Пнин, глядя на все это великолепие, ничего по поводу отношения его к пасынку (детей у него не было, но был сын у любимой им некогда женщины, Лизы, которая ушла к другому мужчине; Пнин хотел его даже усыновить).
Это был очень закрытый от мира человек (как здесь потрясающе рассказывается о его занятиях наукой. посещении библиотек и проч. - мне всегда нравится это в книгах). поэтому и задача писателя, на мой взгляд, в том и состоит, чтобы явить его миру, показать этот огонь страстей, который бушевал в нем, несмотря на внешнюю сдержанность и может даже, холодность и отстраненность (что другие принимали за чудачество, высокомерие или просто странность характера). Но нет. Все читателю приходится додумывать самому. А я, наверное, из числа ленивых читателей, которые всегда ждут подсказки от автора...
Сюжет романа знакомит нас с казалось бы повседневной жизнью Тимофея Пнина. Но может ли быть все так просто у Набокова? Навряд ли. В обыденности главного героя звтронуто немало важных жизненных явлений: одиночество, смирение, любовь.
А сколько знаков, символов и загадок таит в себе этот роман и в особенности, главный его персонаж.
В сущности, кто такой Пнин? Русский эмигрант, преподаватель университета, который тут же по приезду лобровольно лишился больных зубов (не отсылка ли это на "избавление" от своих "корней"?
Но в душе от начала и до конца Тим остаётся Тимофеем - русским человеком, для которого высшая ценность - русские друзья, русские традиции, русская речь (из-за которой Пнину весьма сложно адаптироваться к истинному американскому обществу).
Понятное дело, Пнин - в какой-то мере сам Набоков, который несмотря ни на что и вопреки всему в душе остаётся истинно русским человеком, что порой создаёт сложности даже у уже привычной жизни в качестве эмигранта.
Пнин vs Набоков
С каждой очередной книгой автора убеждаюсь, что Набоков не из числа моих любимых писателей.
И вот Пнин. Старый знакомый ВВ. Знакомство их состоялось в далёком 1911 ещё в Петербурге. Эту книгу даже сложно назвать романом, так как в ней присутствует сам Набоков и другие исторические лица. Это скорее художественные заметки-воспоминания о профессоре Тимофее Павловиче Пнине. В них много личного.
Да, Набоков пытается показать этакого горемыку профессора, плохо владеющего английским, чудаковатого на вид, со странными манерами. Но я не увидела тёплых отношений. Скорее, наоборот. Но если Пнин откровенно заявляет, что не хочет работать вместе со своим русским коллегой, бросает университет, приглянувшийся дом и уезжает в никуда, то Набоков лукавит. За каждым его нейтральным на первый взгляд замечанием проглядывает скрытая насмешка и желание унизить.
Смешным выставляется и имя, и фамилия.
Лиза Боголепова - первая жена Пнина, несёт Набокову на суд свои стихи, а позднее присылает и подписывает (красными чернилами) сборник, показывает письмо Тимофея с признанием ей в любви - это и другие намёки указывают на её неравнодушие к самому Набокову.
Неприятно было читать о целом спектакле одного актёра, изображавшего Пнина, его манеру разговаривать, двигаться, вести лекции и тд. "Джэк Коккерель имитировал Пнина блестяще" - пишет Набоков. И они долго смеялись.
Все истории слишком личные, чтобы делать из них книгу и выставлять нелепого Пнина напоказ.
Если говорить о построении, стиле романа, то он больше похож на сборник отдельных новелл или зарисовок, собранных вместе под обложкой с портретом. Каждая глава - новая тема, новый законченный рассказ, объединённые одним чудаком героем. Этюд о переезде на новую съёмную квартиру, этюд о сыне жены от второго брака, этюд об отдыхе в загородном доме друзей, этюд о новоселье, этюд о первом знакомстве...
Язык.
Красивые описания (обязательные порхающие бабочки, не обошлось и без шахматных фигур), интересные сравнения, полустёртые воспоминания, набоковская манера написания отдельных слов - "шолковый свэтер", мужчины в трусиках - всё это присутствует и узнаваемо.
Не знаю, хотел ли Набоков удостоверить читателя в добром отношении к Тимофею Пнину или пытался оправдаться, что не было с его стороны злых намерений, а Пнин просто чудак, но изображение насмехающихся над ним почему-то убеждало меня в обратном.
У меня так и не сложился цельный образ профессора Пнина, и точно также я не определилась с отношениями между ним и автором.
...Я написал Тимофею Пнину, предлагая ему в самых теплых выражениях, на которые только способен, ассистировать мне в какой ему будет угодно роли и степени. Его ответ удивил и покоробил меня. Он коротко отвечал, что оставляет преподавание и что не станет даже дожидаться окончания весеннего семестра, после чего переменил тему.
Почему Пнин отказался работать с Набоковым? В чём причина конфликта? Что скрыл автор?
Несмотря на то что при Открытии Олимпиады в видеоазбуке ценностей России на букву "Н" был Набоков, это мой первый опыт знакомства с автором, можно сказать, читательский дебют. Интуитивно я подозревал, что творчество писателя должно понравиться, и оно займет достойное место на моей читательской полке. Так и вышло.
Что нового я вынес из чтения данного произведения? Набоков несомненно обращается к русской классической традиции, но с поворотом к европейским модернистам. Начинается роман как произведение о маленьком человеке, постепенно переходящее в campus-novel. Начало напомнило мне прозу Зингера - рассказ о лекторе, путешествующем в поезде. Действие усложняется и произведение становится ироничной игрой, где марионетки автора - рассказчик-персонаж-автор и персонаж-герой. Акценты постоянно смещаются. И мне стало очевидно, что субъективная картина, рисующаяся воображением рассказчика может быть искаженной (ладно, некоторая доля понимания возникла, благодаря плодотворной дискуссии в блоге френда). Похожий прием встречал у Кадзуо Исигуро в "Художнике зыбкого мира", когда сознание героя сыграло со мной шутку и субъективная картина, нарисованная персонажем, потеряла четкость и стала "зыбкой", как ночной мир рисунков художника Исигуро. Но вернемся к моему Набокову. Набоков... Игра автора с персонажами усложняется темой двойничества, и она же отчасти доводит искажение до видимого предела. Двойничество - частая тема литературы, истоки которой можно найти в романтизме. В русской литературе я впервые столкнулся с ней в рассказе Достоевского "Двойник". Но если у Федора Михайловича произведение носит некий мистический оттенок, то у Набокова - психологический. Кто видел "Отчаяние" Фассбиндера по роману автора, а может читал другие произведения (сошлюсь на участника дискуссии, мой-то все ж первый опыт), помнит, что доппельгангер Набокова имеет иллюзорный (шизофренический?) характер. Все эти эксперименты с персонажами, смыслами, формой и есть наиболее интересная черта литературы, интересная мне. Набоков оказался тут не исключением. Viva, автор! Продолжение знакомства с творчеством писателя следует...
"Пнин" - это что-то чудесное и необычное. Это не такое произведение, что бьет по голове или вообще выбрасывает из реальности. Оно про довольно ничтожного, странного и местами противоречивого человека. Он живет в каком-то своем мире, плохо говорит по английски и имеет особые требования к окружающим. Его нельзя назвать хорошим или плохом, он - не крайность, а какая-то рыхлая середина. Нельзя сказать, что он добр. Чудесным человеком, рубахой парнем язык не поворачивается назвать. Но при всех его мелких корявостях и социальных шероховатостях он неизменно вызывает жалость и теплое чувство.
Что же за человек такой этот Пнин? Он эмигрант. Как водится, хорошо говорит по французски, образован и любит русскую культуру. Изучая образ русского эмигранта в английских газетах, встречала именно такие типажи, только не так глубоко описанные и не такие многогранные. Идем дальше. Был женат, но жена - натура творческая. Она писала стихи и во всю прыть изменяла Пнину, а он ее любил. В общем, ничего нового. Потом она его бросила ради психоаналитика, которого потом тоже бросила. Классика. Женщина эта крайне поверхностна и глупа при всем своем самомнении. Читатель вместе с Набоковым все это понимает и, даже если в жизни таких жалеет, здесь этого сделать не может. Слишком беззащитен Пнин. Читатель просто обязан встать на его сторону. Да и как можно уважать или хорошо относиться к женщине, которая беременная вернулась к мужу от другого мужика, чтобы, на самом деле, только переехать за его счет в Америку. Ужас. А Пнин простил, помучился и простил. И так будет всегда.
Пнин сходится не с людьми, а с книгами. Друзей у него ни одного, зато больше 350 книг в шкафу. Как знакомо. Он постоянно переезжает, потому что не может найти хорошее место. И когда он его находит... Нет, не могу.
Что за магия такая! Я пишу про человека, как уже сказала выше, ничем не примечательного, но он запал мне в душу. Это как с Шекспиром. Толстой на закате жизни написал обличительную статью на Шекспира, обозвав его посредственностью и многими другими нелестными эпитетами (с ним я во многом согласна, кстати), но что-то в этих корявых и странных пьесах есть такого, что людей цепляет уже больше 4 веков. Вот и Пнин такой, он цепляет.
В первую очередь меня насторожило предупреждение редактора о "сохранении ряда особенностей орфографии и пунктуации переводчика". Обычно, ничем хорошим такие предостережения не кончаются. На стописяттретьей ошибке в употреблении предлога без/бес-, не говоря уже о других чудесах орфографии, я не выдержала и поинтересовалась именем автора столь огромного количества издевательств над великим и могучим. Геннадий Барабтарло, прошу любить и жаловать. Профессор русской словесности в Университете Миссури, один из лучших переводчиков Набокова, знакомый с его семьей, и вообще весьма эксцентричный тип. Нам следует еще благодарить его, что он не настоял на публикации его перевода с ереми и ятями, как он поступил с интервью Коммерсанту. Кажется, сам Набоков в своих Лекциях по литературе не раз подчеркивал, что первостепенная задача переводчика - быть невидимым для читателя. Геннадий Барабтарло, видимо, решил проигнорировать это требование маестро, поскольку всю первую половину книги я постоянно чувствовала его потуги: если не в жутком шОлке, то в странных изречениях типа "Удостоверение личности в достоверных околичностях" (как выяснилось, в оригинале это самое обычное curriculum vitae in a nutshell). Потом привыкла, научилась закрывать глаза на ошибки, но ложечки нашлись, а осадок остался.
Теперь о самом произведении.
Очень ненабоковская вещь. Без душераздирающей интриги, без роковой женщины (вернее, куда уж без нее, но она как-то на втором плане), без диких страстей и без грандиозного финала. И все-таки прекрасно. Немного грустно, немного смешно, очень по-человечески и все же гротескно. Серия зарисовок из жизни профессора Тимофея Пнина, эмигранта из "Ленинизированной" России, которого прокатило от Праги до Берлина и в конце концов занесло в США. Трогательного существа, начинающегося с купола загорелой лысины и заканчивающегося несколько неожиданно тонкими ножками с почти женскими ступнями. Вечно воюющего с окружающим миром и предметами в нем: от будильников до застежек. Символичны его взаимоотношения с английским, который он кропотливо изучил, но так и не смог освоить - они прекрасно передают его отношения с чуждой ему нацией. Вообще первая глава просто гениальна, после нее читатель сразу влюбляется в этого неказистого, такого самобытного Пнина. И тем больнее читать дальше, о его несчастной любви ("Я некрасив, неинтересен.. "), о его разочарованиях, о его ностальгии и о маленьких битвах с окружающим миром, из которых он зачастую выходит проигравшим.
Я бы причислила этот роман к тем историям "о маленьком человеке", которые мы изучали в школе. Пнин, конечно, не рядовой обыватель, но частичка его сидит в каждом из нас, смущенно и неудоуменно взирающая на мир, поглощенная в своих собственных "пнинских страстях" (Pninian craving). А Набоков вытащил ее наружу, слепил для нее тело и заставил прожить настоящую жизнь. Вот что получилось. Трогательно, грустно, вдохновленно. Гениально.
Есть ли у вас книга, которую Вы каждый раз в период болезни перечитываете? У меня такая есть – «Пнин».
Когда пик простудного заболевания проходит, уже не так течет износа и слезится, когда организм начинает восстанавливаться, а события жизни только начинают казаться заслуживающими внимания, я читаю эту книжку. Сам не знаю, почему она меня утешает (совместно с употреблением свежих цитрусовых).
История безответной любви, история одинокого, пожилого человека и поиска им хоть какой-то любви в этой жизни настолько витаминизирует мою возрождающуюся душу и организм, что я не могу отказать себе в этом чтении каждый раз при начале выздоровления. Чтобы погрустить, пожалеть, но и содрогнуться и встрепенуться и начать что-то, что можно еще начать пока не поздно.
История пожилого профессора Уиндельского колледжа Тимофея Пнина, русского эмигранта «первой волны», абсолютного рохли-толстячка в очках, чей жалкий английский и манеры были поводом бесконечных пародий со стороны чуть ли не всех жителей университетского городка, довольно обычна, но и невероятно трогательна.
Любовью, добротой, пользуется в своих интересах одна дама. Пнин наивно и так сильно любит, что все ей прощает, изменяя своим гордости и чести.
Как говорил один мой знакомый: «стержень есть, но он мягкий…».
Пнин понял, что никогда не поздно сесть и навсегда уехать из города на своем маленьком седане.
Наконец-то случилось мое знакомство с Набоковым, но однозначный вердикт выносить пока не получается. Первые сто страниц ушли в лет, я была в восторге от языка автора, он выдавал так много иронии и юмора, что казалось вот-вот переступит черту дозволенного, но нет, все держалось на непередаваемо узком крае лезвия и все не соскальзывало. А потом что-то пошло не так. Пнин, это в первую очередь русский эмигрант в Америке, во вторую преподаватель. Обе темы очень богатые и очень интересные, к сожалению в этой малюсенькой книге практически не раскрыты. Эти самые первые сто страниц мы залихватски проникались его [Пнина] нелепостью, осознавали что он "смешон" и "лишний", но все же весьма интересный персонаж. А потом появляются его жена и сын и полностью затмевают Пнина. После появления Виктора, Тимофей практически исчез для меня в книге, смешался с группой русских эмигрантов в чудном поместье. Я все так ждала что Виктор вернется, но увы и ах. Последняя треть была о крушении, я даже боялась что все сведется к банальному для литературы самоубийству, но нет, все просто кончилось. Хотя хочу отметить, что болтовня русских эмигрантов на вечеринке Тимофея меня очень порадовала. Центр повествования в книге все время пляшет, столько начато линий, столько введено персонажей, столько обрубленных моментов. В процессе картинно и любопытно, если осматривать целиком дыровато и экспериментально. Но автор меня определенно заинтересовал.
Since my love died for me today, I'll die for him tomorrow
Итак, давайте представим с вами два родственных образа: 1) срубленное дерево и 2) пенёк в лесу. Оба они когда-то были здоровым и сильным деревьями. Первое уже умерло, участь второго более незавидна и мрачна. Срубленное дерево не имеет будущего, оно погибло с обоих концов, найдя, однако, в своей смерти спасение, ведь боли оно уже не чувствует. Пенёк между тем, благодаря своим корням, продолжает жить некоторое время после экзекуции. У пенька тоже нет будущего, его лишили веток, ствола, кроны. Единственное, что ему осталось - это связь с корнями, со своим прошлым и ушедшей жизнью. Думаю, фамилия "Пнин" практически у любого человека с русской ментальностью сразу же будет ассоциироваться с пеньком. Пнин связан корнями со своей родиной. В новой стране он не прижился, ведь если дерево еще можно пересадить в чужую среду (хоть это и сложно), то сделать то же самое с пнем уже невозможно. Пнин забавный, местами милый, временами смешной, но самое главное его отличие от всех окружающих - это его умение видеть и чувствовать.
У этой книги есть только один минус - она слишком рано закончилась. Только ты начал лучше узнавать этого замечательного чудака и уникума, как книга сразу же заканчивается. Больше всего понравились начальные главы, где читатель только знакомится с Пнином, открывая для себя первые страницы недолгой пнинианы. Набоков не был бы собой, если бы не разбросал в книге различные недомолвки и намеки. Так, пару раз в романе мы встречаем самого автора знаменитой Лолиты. В одном месте персонажи говорят о том, что жаль нет поблизости Владимира Владимировича, а то бы он рассказал много интересных вещей о бабочках. Далее встречается эпизод, где говорится о встрече в 1952 году, произошедшей "по случаю сотой годовщины смерти одного великого писателя". Набоков мог просто написать, что это собрание произошло в честь столетия со дня кончины Гоголя, но он идет более изощренным и завуалированным путем. Все эти заигрывания с читателем приятны и интересны, что, конечно же, не может не нравиться.
Читая роман, не мог не обратить внимание на правописание некоторых слов. Так, в случае когда приставка с окончанием на букву -с/з- встречалась со словом, начинающимся той же буквой, слово писалось с орфографической ошибкой. Зная тягу некоторых эмигрантов к дореволюционной орфографии, можно было списать эти "ошибки" к этой любви и дани по прошлому. Достаточно хотя бы вспомнить книги русских эмигрантов 20-30 годов, напечатанных дореформенной орфографией. Однако Набоков написал этот роман на английском языке, следовательно этот вариант не подходит. Возможно, Набоков и на английском намеренно написал эти слова с ошибкой? Зная его любовь к различным ребусам и словесным играм, этого нельзя исключать.
Как бы то ни было, "Пнин" оставил очень приятные и теплые чувства. Это книга, к которой следует время от времени возвращаться. Ну а язык, которым она написана - просто чудесен!
P.S. Есть много песен, которые хочется постоянно переслушивать, нажимая на кнопку повтора, но мне бы хотелось вспомнить эту. Траволта слегка изменил старую балладу и получилась прекрасная (но чертовски короткая) композиция. И да, песня, как и "Пнин" слишком коротка.
Занятная мозгодробительная вещица, с мощным послевкусием, однозначно, предназначенная для перечитывания.
На первый взгляд, ничем особо не примечательная, кроме явно ощущаемых, но не всегда удачных, потуг переводчика хотя бы кончиком мизинца дотянуться до оригинальных стилистических выкрутас Набокова, история профессора Тимофея Пнина. Как эпитафия. Родился. Жил. Вечно страдал.
На второй взгляд, как мне показалось, книга вобрала в себя и показала собирательный образ всей русской эмиграции. Есть те, у кого получилось влиться и приспособиться, добиться некоторого успеха и стабильности. Те, кто взирает на менее удачливых бывших соотечественников с некоторой снисходительной жалостью. Ах, бедняжки!
А есть те, кто не прижился. Профессор Пнин, как воплощение такого образа. А сам Набоков, может и подсознательно, пытается усидеть на двух стульях сразу. Его судьбу не назовешь простой, но в итоге многое удалось. Недаром в этом романе он упоминает себя в разговоре русских эмигрантов, собравшихся в загородном доме на отдыхе. Сидят те на свежем воздухе и обсуждают такие величины, как Бунин, Алданов и Сирин (если вдруг кто не в курсе - это псевдоним Набокова, под которым он публиковал все свои русскоязычные произведения).
Прошло больше 30 лет, как они покинули страну, но все равно цепляются за прошлое хваткой бульдога. Организовывают Комитет Свободной России, издают русские газеты и спорят до хрипоты о разной ерунде, кажущейся им безумно важной. И вспоминают, вспоминают, вспоминают…
Не всем удалось в совершенстве овладеть английским, на французском и немецком им изъясняться куда проще. Новый мир с его правилами не всегда дружелюбен. Чтобы заработать на жизнь каждый крутится, как может. Кто преподает явно не нужный в Америке русский язык, из желающих его изучать — редкие славянофилы, вундеркинды-лингвисты да скучающие глуповатые девицы, вообразившие, что *усвоив русский алфавит, можно, в принципе, читать «Анну Карамазову» в оригинале*) Собираются на дачах, устраивая русские уикенды, готовят русские блюда и постоянно вздыхают о мифической *России, которую мы потеряли*. Следующее поколение совсем другое, чисто американское, чуждое всему, что так дорого их предкам.
Книга пропитана грустью, ностальгией и одиночеством.
Тимофей Пнин - неуклюжий чудак, рассеянный и нехваткий, подверженный внезапным паническим атакам, безутешно влюбленный в свою бывшую жену, которая не стесняется его бессовестно использовать даже спустя десятилетия после расставания. Он искренне старается полюбить новую родину, восхищается деловитостью и предприимчивостью американцев, его многое тут приводит в восторг. Усиленно пытается восстановить вокруг себя привычный мир — преподавание на кафедре, небольшая нагрузка, позволяющая заниматься своим исследованием, свой домик в уединенном месте и тишина. Этакая хрупкая иллюзия, если бы не случилось революции, то так же бы тихо жил и преподавал в Харькове или Казани…
Набоков как бы шепотом кричит - я не такой, я не жалею их и ностальгирую совсем по-другому. Я успешный, я великий, я в совершенстве владею английским, я теперь американец. Но где-то в глубине души, в самом уголочке притаился маленький и грустный Пнин.
Свой четвертый англоязычный роман под кратким названием "Пнин" Набоков написал в 1957 году, когда долгое время уже жил (и преподавал) в США, и когда его скандальная "Лолита", изданная двумя годами ранее, уже стала бестселлером, заставив критиков назвать Набокова "одним из самых выдающихся американских писателей". Главный герой романа - Тимофей Павлыч Пнин, профессор русского языка и литературы в одном из американских колледжей, добродушный, чудаковатый и не слишком удачливый эмигрант первой волны, с уморительным английским и бесконечными нелепыми приключениями.
В начале кажется, что книга забавная. Вот Пнин садится не в тот поезд; вот упускает автобус; вот теряет заметки для своей лекции... Но вскоре мы понимаем, что перед нами далеко не комедийный герой. Вот в день своего рождения маленький Пнин вылезает из душного гардероба после затянувшейся игры в прятки и обнаруживает, что все приглашенные дети давно ушли. Вот он покупает хороший мяч в подарок сыну своей бывшей жены, а потом узнает, что тот совершенно не увлекается футболом. И под конец все это начинает давить такой горечью одиночества, такой болью, грустью и безысходностью...
Только на днях обсуждали с Amatrice , что даже у самых любимых авторов порой попадаются книги, которые нам как читателям не близки - и вот, пожалуйста, мне встретился очередной тому пример. Конечно, даже сквозь перевод ощущается великолепный язык Набокова, но сама атмосфера произведения морально меня придавила. Это можно сравнить с эффектом от "Защиты Лужина" (только там было еще хуже). Успокаивает лишь Википедия, утверждающая, что судя по более поздним работам автора ("Бледное пламя"), у милого незадачливого Пнина все сложится хорошо.
М.
Моя рецензия на книгу Защита Лужина
Пниниада в Американской Руси
И вот эта странная, мало на что похожая книга запала мне в душу с первых же глав. Хотя нет, сравнить её можно — со «Стоунером», пусть тот и написан восьмью годами позднее (а ещё краешком с «Мятежными ангелами», но там другой мир — Канада). Подобное к подобному: жизнь, страсть, любовь и злоключения преподавателя-филолога из американского университета. Но и только, ведь различий намного больше. В Стоунере чувствуется отчаяние цвета красной глины, а вот Пнин — это насмешка от светлой любви. И, главное, пнинская атмосфера и настроение — они неповторимы. Во всяком случае, я такого не встречала. Да и как бы я могла? Это мой первый роман с Набоковым.В «Пнине» ощущается иронично-тёплая привязанность автора к собственному персонажу. Впрочем, персонажу ли? Существовал ли исходный, оригинальный Пнин? И сколько его двойников, точнее, пниников можно насобирать по университетам Америки? Однако для нас в масштабах мировой истории и литературы не столь важно, срисовывал ли автор Пнина с реального «Пнина» или же собственноручно собирал его образ по буковкам. Вот «п», вот «н», а вон там ещё одна... Потому что и в том, и, тем более, в другом случае, пнин собирателен. Это образ человека ненужной профессии родом из страны, которой не стало. Это образ чужака, заводящего друзей благодаря происхождению. Это образ эмигранта, оказавшегося за преподавательской кафедрой в своей стихии, хотя, к несчастью, без достойных студентов. Но особенно — это образ русского человека в чужом краю. Даже пнинский вид, говоря набоковскими словами, прекрасно резюмировал «внешний облик старомодной интеллигентской России». В какой-то мере он один вмещал в себя воспоминания и чувства всей русской эмиграции. Набоков словно бы одновременно иронизировал и ностальгировал по ней (и по нему). Да, описание сотен нелепиц призвано охарактеризовать одного конкретного Пнина, но рисует почему-то и портрет России, по/затерявшейся на чужбине.
Особенно сильно Американская Русь бросается в глаза, когда Пнин приезжает на лето к своим друзьям в Кукову усадьбу. Помимо того, что устроена она весьма по-русски, жизнь гостей тоже налажена в русском духе: посиделки в тенистых беседках, купание в речке, чаёвничание, разговоры о русской литературе и истории, известные русские кушанья, игра в городки, маскирующаяся под игру в крокет, и т.д. Как говорится, можно покинуть Русь, но нельзя вытравить Русь из себя. Жизнь в усадьбе — яркая тому иллюстрация. В остальном тексте также чувствуется взгляд учёного, наблюдающего за тем, как одна культура привносится в другую.
Раз уж речь зашла о наблюдателе, то стоит отметить, как бесстыдно автор делает себя частью сюжета. Забавно читать, как персонажи обсуждают своего общего знакомца, Владимира Владимировича, любителя бабочек, или как Пнин его по глубоко личным причинам ненавидит. Автор эти причины может понять, но всё равно привязан к Пнину. А я могу понять автора: к Пнину привязываешься (пнинизируешься) почти против воли, потому что он не эгоистичен, не подл, не отвратителен, — всего лишь безобидно добр и нелеп, и это вызывает умиление. Ну и пусть его доброту не раз обманывали, ну и пусть он постоянно вызывает насмешки. Пнин нравится мне как человек, зело яро любящий язык и литературу своей страны, активный и редко унывающий, дружелюбный и мягкий.
Пнинов сюжет не охватывает всю пнинову жизнь от рождения и до смерти. Даже не упоминает о причинах пнимиграции. Время действия затрагивает только те пнинические годы, в которые этот маленький лысый человечек с тоненькими ножками и мощным торсом шаг за шагом, поступок за поступком, нелепица за нелепицей становился Тем Самым, Легендарным Пниным. Поэтому-то в сюжете романа нет особенных событий, только типниничные пнитипичные типо-пниновские типичные пниновские затруднения да описания видов, на которые автор нерадиво отвлекается. Однако у читателя на глазах творится легенда. Второстепенные герои передают из уст в уста злоключения Пнина, и в лучших русских традициях каждый сказитель добавляет что-то от себя. Пнин обрастает слухами, шутками, прибаутками, мифами и становится Пниным. В последней части автор в основном повествует от первого лица: делится пнинизированными воспоминаниями, раскрывает некоторые тайны пнинической судьбы, известные ему не понаслышке, заканчивает легенду о пнине словами очевидца. Роман «смолкает» сразу же, как Пнин исчезает с очей рассказчика. Его «тридцатилетнее безприютство» продолжается, но читателю об этом больше ничего не узнать. А нам — депнинизированным читателям, знакомым и друзьям — остаётся только пересказывать друг другу эту Легенду.