Рецензии на книгу «На маяк» Вирджиния Вулф
"СТРАННАЯ,СТРАННАЯ ЖЕНЩИНА".
У меня в руках книга "На маяк"этой странной,странной женщины Вирджинии Вулф.
Голова идёт кругом.Я не знаю,я правда не знаю,что написать.Какие слова способны выразить,ВЫРАЗИТЬ-вот чёрт!Что за... Какие слова подобрать?
Может быть просто переписать с обложки -"Она создала неповторимый стиль письма,способный передать тончайшие оттенки и обертоны психологических состояний и чувств".
Но это не то!Всё не то!
Вычеркнуть,вычеркнуть немедленно,сейчас же-все эти чёртовы"обертоны","тончайшие"-всю эту филологическую чушь.Это не идёт Вирджинии.Она-ВИРДЖИНИЯ!
Я нервничаю.
У меня ничего не выходит.
Стоп!
На обложке её фотография.
Да,всё же она очень странная!
На что она смотрит?
Пристальный взгляд.
Тёмные волосы небрежно собраны в пучок на затылке.Прямой нос.Тяжёлый подбородок.
На что она смотрит?
"На маяк" она написала в двадцать седьмом году.Ей было сорок пять.На фотографии лет тридцать,не больше.
Что я могу написать? Не знаю,не знаю,не знаю!
Читаю с обложки:-"Её имя ставят в один ряд с именами Джеймса Джойса,Томаса Стерна Элиота,Олдаса Хаксли,Дэвида Герберта Лоуренса".
Заачеем?!
Ряд и место-это в кинотеатре!!!
Джойс-это Джойс,и никакого ряда для него не существует!
Элиот-точка,без запятых и рядов,Хаксли-точка.Лоуренс! О,его божественные "Сыновья и любовники"!!!
Построить в ряд и выдать каждому по штампу,тупому изношенному штампу.
Держи,Джойс.Держи,Элиот.Где Хаксли?Куда делся Хаксли?Здесь должен стоять Хаксли!
К чёрту!К чёрту!
Ничего не могу написать!
Но я очень люблю её!Эту странную,странную женщину ВИРДЖИНИЮ ВУЛФ.
Вечно (то ли у нее характер такой, то ли женская природа такая)
прежде чем текучесть жизни застынет сосредоточенностью работы,
на минуты какие-то она себя ощущает голой, как душа нерожденная,
как с телом расставшаяся душа, беззащитно дрожащая на юру,
под ветрами сомнений.
В.Вулф
Удивительно, как Вулф умеет заставить читателя проникнуть в головы абсолютно других людей и думать так, как они. Тем более невероятно, как всесторонне она умеет заставить читателя понять сущность/личность/характер того или иного персонажа. В романе описывается три дня из жизни семьи Рэмзи, и в эти три дня читатель познает самою суть Миссис Рэмзи.
Тут - миссис Рэмзи.
Ее аура проникнута романтикой, запахом моря и какой-то дымкой. Это все внутри. Снаружи - невероятно красивая для своих пятидесяти лет, властная (некоторые утверждают, что абсолютная тиранша) женщина, мать восьми детей, жена ученого-писателя-философа-самовлюбленного кретина. Она познает мир через саму себя. Она рассуждает о смысле жизни, читая сыну сказку о рыбаке и рыбке. Она жаждет попасть на маяк.
Лили Бриско
Она любит миссис Рэмзи и всю ее семью. Любит все, что с ней связано. Она познает миссис Рэмзи стоя в саду и рисуя картины. Она познает смысл жизни через миссис Рэмзи.
В чем смысл жизни? Вот и все. Вопрос простой; вопрос, который все больше тебя одолевает с годами. А великое откровение не приходит. Великое откровение, наверное, и не может прийти. Оно вместо себя высылает маленькие вседневные чудеса, озаренья, вспышки спичек во тьме; как тогда, например. То, се, другое; они с Чарльзом и набегающая волна; миссис Рэмзи, их примирившая; миссис Рэмзи, сказавшая: "Жизнь, остановись, постой"; миссис Рэмзи, нечто вечное сделавшая из мгновенья (как, в иной сфере, Лили сама пытается сделать нечто вечное из мгновенья). И вдруг, посреди хаоса - явленный образ; плывучесть, текучесть (она глянула на ток облаков, на трепет листвы) вдруг застывает. "Жизнь, остановись, постой!" - говорила миссис Рэмзи.
Если бы я познакомилась с Вирджинией Вулф... мы бы друг друга поняли.
Но она далеко от меня - за гранитной плитой книжного переплета. Каждый сам за себя, и некому задать вопрос.
Она нанизывает реальность, как стеклянные бусинки на детское ожерелье. Воздушно-манящая, неприступно холодная, болезненно красивая.
Увидев друг друга, мы бы вынесли две не пересекающихся линии. Допустим, шел бы дождь.
Я вижу женщину с печатью отчаянной грусти на лице, с острым, уверенным профилем. Идет дождь. Вот и все, что мне под силу сказать.
Она бы увидела мерцание мириад капель, превращенных по прихоти ветра в маленькие, игрушечные торнадо, которые никому не навредят, а впрочем, это как посмотреть. И молодую женщину, у глаз которой каскадами льется вода, рисует вихри, смешные маленькие вихри, но та женщина их почему-то не замечает. Возможно, она думает о грозе. А возможно, ей сейчас припоминается давно упрятанное в мешок ненужного во взрослой жизни воспоминание о том, как будучи девочкой, она промокла насквозь июльским ливнем. И что-то блеснет в ее лице, когда она пройдет мимо.
В Вирджинии - громадная сила, которую она сама в себе не может объяснить, как не сможет и всякий читатель. Мне стоило больших трудов пропускать через себя ее всестороннесть, обычные слова в ее устах превращались в загадки сфинксов, в расплывчатые силуэты на картинах Моне. Мы по разные стороны баррикад: она созидает, а я, блеклая тень, так же точно пытаюсь анализировать.
Это попытка анализировать воздух. Но нет, она не пуста, вовсе не в этом смысле.
Ею дышишь, настолько она целостна.
От нее перенимаешь почти невыносимую для плеч тяжесть - чувстововать все, не фильтруя. Честно скажу вам, в мои грани восприятия не укладывается, как можно жить, позволяя всем мыслимым микро и макрокосмам вливаться в недра сознания.
На той стороне она опять мучительно отбрасывает перо. Я, здесь, сейчас, в попытках сделать ее понятной для себя - тоже перо отбрасываю. (Фигурально, конечно. Могу отбросить клавиатуру, что будет эффектно, но непрактично.)
Если бы не леса условностей, если бы не моря десятков лет меж нами. Уверена, она была примечательным собеседником, но увы, на ее паутинных монологах лежит печать безмолвия.
У меня столько вопросов к ней... но мы никогда не встретимся. Поэтому я складываю оружие и остаюсь как есть: вопрошающая, покоренная, смотрящая на профиль писательницы, за которой мне не угнаться.
То, что чувствуешь, - невозможно словами сказать.
***
Луч срезал с крыши солнце, поблескивал утомленный дождь. Почему-то Петербург. Тротуары проплывают людьми. И вдруг - она.
Вот что будет сниться мне, когда я захочу узнать ответы на свои вопросы.
И всё-таки «На маяк» - слишком женский роман…
Несмотря на очевидные (и блестящие!) литературные достоинства – особенно в части стилистики: stream of consciousness в исполнении Вирджинии Вулф бесподобен и самобытен, это не джойсовский непосредственный поток мыслей, а лирическое перефразирование (она думала, она говорила себе, он понял…), - и оригинальную художественно-философскую идею роману не хватает лёгкости, законченности, словно автор никак не мог с ним расстаться, и… уверенности. Нет здесь той решительной последней черты, как на картине Лили Бриско, чтобы читатель мог сказать «вот как ей всё это явилось».
Не секрет, что для Вирджинии Вулф этот роман был попыткой самоанализа, способом найти ответы на многие мучающие вопросы, связанные с родителями и детством – «правда, рассказанная о себе, способствует самопознанию», - и можно найти много общего между сюжетом романа и биографией писательницы. Но нам говорят: деспотичный отец (прототип мистера Рэмзи) и жертвенная мать (миссис Рэмзи, образ невероятный, почти фантастический); постойте, если кто и выглядит в романе деспотичным, так это именно миссис Рэмзи… Так был ли самоанализ успешным? Не оказался ли он направлен только на субъективные переживания, исключая оценку внешних, объективных обстоятельств и условий?
В книге прекрасно переданы муки творчества – «головокружение перед чистым листом бумаги» - через размышления самокритичной и требовательной к себе, но одновременно и самоуверенной Лили Бриско. Беда только в том, что лейтмотивом романа становится несколько раз повторяемая мысль «женщины не владеют кистью, женщины не владеют пером» - вот она, исключительно женская позиция! Почему однажды высказанные слова не самым уважаемым и авторитетным (в контексте романа) представителем мужского пола так беспокоят героиню? Как писала Симона де Бовуар «привилегия, которой мужчина обладает с самого детства, заключается в том, что его предназначение в качестве человеческого существа не вступает в противоречие с его судьбой как представителя мужского пола». Наверное, это многое объясняет, учитывая положение с женским вопросом в то время и личную судьбу Вулф. Но здесь, мне кажется, кроется основная проблема: автор, как и близкая ей героиня Лили Бриско, слишком много думает о том, что она - женщина… Словно её «женский пол» её же смущает и стесняет и заставляет сомневаться в себе, она будто всё время укоряет себя «Я так думаю (делаю, вижу и т.д.), потому что я женщина», забывая, что она в первую очередь Человек…
Игра в классики. Тур №1
"...И повторится всё, как встарь,
Ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь"
Это волшебная книга. Такое собрание мгновений, которые раскрываются как лилии, каждая неповторима, и все похожи одна на другую.
Очень поэтичная книга, о жизни, её стремлениях, от стремительной походки, выставив вперёд зонтик, до недостижимого стремления куда-то на маяк, или достижимого стремления к смерти, которая не пугает, потом что делает жизнь жизнью.
Мне понеравилось, как Вульф рассказала о миссис Рэмзи, сначала через её словами, словами её близких, и как завершающий штрих, словами искусства. Красиво, поэтично и печально.
Что остаётся, когда человек умирает, как видят одного и того же человека разные люди, даже его дети, чувствуют по-разному, в зависимости от того, какое мгновение им удалось поймать. Как люди чувствуют друг друга, и как можно оказаться вместе, случайно схватившись за одну щепку в море одиночества.
Начало далось мне труднее, чем в "Миссис Дэллоуэй", может потому что больше персонажей, может потому что образ миссис Дэллоуэй мне гораздо ближе, чем образ миссис Рэмзи. Но потом, подхваченная потом я погрузилась в очарование этого текста.
Очень понравилась, как описана сцена обеда (или ужина, эти англичане вечно путают все приёмы пищи). Когда разговор за столом, мысли, чувства переходят от человека к человеку, цепляясь за детали, когда пустое вдруг становится важным, а важное растворяется в словах.
В общем, не рецензия, не отзыв, а впечатление от книги. Как хорошо, что она есть.
«Значит, вот он какой – маяк?»
Вирджиния Вульф — На маяк
Оценка: 6/10
Жанр: любовный роман, классическая проза
Повествование: от третьего лица
Эта история о том, как важно найти в жизни смысл, о семье и о красоте души. С самых первых строк мы погружаемся в неизведанную пучину человеческих дум, философских мыслей и образов.
Действия романа происходят на острове Скай в Шотландии, где семья Рэмзи снимает загородный дом. Автор произведения повествует о главе семьи мистере Рэмзи- писателе и философе, миссис Рэмзи- заботливой жене и матери семерых детей: Нэнси, Джеймса, Кэм, Пру, Розы, Эндрю, Джеспера и Роджера.
Не могу сказать, что книга мне не понравилась. Однако же после ее прочтения у меня совершенно не осталось никаких приятных воспоминаний или тёплых чувств к героям.
Наверное, самой большой моей ошибкой было знакомство с автором именно с этой книги. У неё есть истории намного интереснее, однако мой выбор пал на данное произведение.
«На маяк» - представитель английской классической литературы, а это значит, что в книге нас ждёт плавное и размеренное повествование, чопорность и почти отсутствие каких-либо чувств.
Самое офигенное, что есть в книге - это невероятные переходы от героя к герою. Автор просто мастерски уводит нас в другую сцену, но при этом нет ощущения какой-то недосказанности или обрыва повествования.
В целом, книга интересная, но есть и минусы. Возможно, история просто не попала мне под настроение, а, может быть, я ещё не до конца могу понять ее истинный смысл. Советовать всем без исключения не буду. Но если вы хотите пофилософствовать, поразмышлять о смысле жизни, то эта книга определенно для вас.
И тут на меня нашло облако, моё сознание впало в состояние полусна и отказалось со мной сотрудничать. Построение текста по типу «поток сознания», слишком для меня тяжело даётся, мне не комфортно, приходится себя пересиливать, а это отнюдь не плюс для меня. До этого на ура прошёл её роман «Миссис Дэллоуэй», который я вспоминаю в приятных и радостных оттенках. А здесь, вроде и всего ничего читать, а не поддаётся. Монотонно, монолитно, почти бессмысленно. Усмехнулась – модерн.… Совсем не то, далеко от меня, все эти линии, все эти штрихи. Всё как в замедленной съёмке, когда кивок головы длиться 2, а то и 3 часа.
Во главе картины Миссис Рэмзи, её муж мистер Рэмзи, их 8 детей и их гости. На первый взгляд все счастливы, все довольны и мечтают поехать на маяк. Но всё это ложь, потому что их головы заняты совсем другими вещами, банальной повседневностью. Кто вам сказал, что во время чтения детям, женщина будет занята интересами ребёнка? Не обязательно, в это время она может думать абсолютно о чём угодно. И эти мысли постоянно меняются, перескакивая с устройства дочери, заканчивая тем, что на остекление теплицы уйдёт 50 фунтов. Кажется, всего-то чтение на час ребёнку, а за это время, ты успеваешь обдумать даже свою жизнь. И это делает каждый персонаж этой истории. Я понимаю, что в голове у каждого человека много чего происходит, но это можно было бы представить красочно, образно, а не скучно, нудно и поверхностно. Словно мозг читателя был пропущен через сито. Образ маяка, это то, к чему стремишься, к чему-то новому, живому, маяк же указывает путь и, добравшись до него, всё изменится, но не здесь. Здесь тупик, раз за разом, эти люди откладывают этот рывок. То носок не довязан, то волны большие, то вселенская усталость. Всё тщетно, всё пустое. Гораздо надёжнее размышлять чем буква Р лучше буквы П.
Очевидно тут и противопоставление прошлого, настоящему (имеется в виду год написания романа). На тот период времени, отношения начали утрачивать свою воздушность, привлекательность и очарование. Романтика сменялась деловитостью. Вот и здесь, любовь угасла, осталось лишь дружеская нота, которая через годы сменится ворчанием у камина. И как с этим нелепым портретом, в котором никто не видит красоты и отражения сущности. Глупая система обучения девушек изящным искусствам, без любви к нему, ложное восхваление, когда там даже и души нет. Но, тем не менее, привычка. И эти мысли, мысли…. Вот почему мне ближе импрессионизм, когда ты не сдерживаешь буйство красок, ты видишь мир так, как ты видишь. Не нужно скрывать свои мысли, не нужно пытаться доносить всё лишь намёками. Есть позитивный поток мыслей, а есть поток мыслей, который вгоняет в депрессию, который уничтожает тебя полностью. Здесь не созидание, здесь разрушение.
Хоть я и читала не сразу, а постепенно, но всё равно, переварить это невероятно сложно. На исследование таких романов люди тратят десятки лет, а у нас, с ограниченным запасом времени, нет выхода, кроме как схватывать на лету. Иногда, такие книги нужны, чтобы покопаться в самих себе. Чтобы их прочесть время требуется немного, а вот осознать, прочувствовать и сформулировать идею, тут да. Однако, это слишком не по мне, я ещё не достигла того состояния разочарованности в жизни, я не настолько отчаялась. Тут прослеживается полная безнадёжность, упадок сил, так было в послевоенные годы, когда люди постепенно отходили от тех ужасов, что видели. Но это уже наложило свой отпечаток. 1927ой год, интересно, догадывалась, ли уже тогда автор, что с ней будет впереди? Случайное ли совпадение, что она постоянно говорит о воде? Думаю, нет, у каждого человека есть предчувствие, что где-то впереди тебя ждёт обрыв. А здесь, здесь это очень сильно ощущается.
Роман поделён на три части, из которых больше всего впечатлила вторая. Особенно беззвучный монолог о том, как умирает дом. Да так же, как и люди, так же как и чувства. Первая же часть, очень подавляющая, хотя и раскрывает двери для дальнейших действий, но вторая часть, мне кажется, должна была быть всё же финалом. Но, автор дала шанс, завершить то, что не смогла хозяйка. И тут пришло озарение, почему именно маяк, потому что, глядя на него, появляется желание вырваться, и тут же душится
«зачем смотреть на море, когда я рядом стою?»
. В этом всё дело. Золотая клетка – вот удел большинства. В этом прорыв Вирджинии Вулф, она создала отнюдь не романтическую историю, она создала историю женской участи. Которая преследовала её ровесниц: рождение – брак – смерть. Но она показала, что есть ещё и мечта, возможность взмыть птицей, только необходимо сделать шаг, навстречу свету.
Бог ты мой, какая скука! Местами просто убийственная. А ведь с такой радостью открывала книгу, наслушавшись перед этим восхищенных речей однокурсников, которые чуть ли из этой писательницы не культ сделали. Вылавливаю из ее романа цитату, при этом мысленно заменяю Шекспира на Вулф (и мстя за убитое время сюда же притягиваю Фолкнера)
Но тут Минта Доил бодро, безапелляционно бухнула, что не верит, будто кому-то в самом деле доставляет удовольствие Шекспир. Мистер Рэмзи сказал мрачно, что очень немногие наслаждаются им так, как принято делать вид".
Вот так вот!
С ней и без неё...
"Все мы в руках Божьих?" - удивлялась она. Проскользнувшая в правду неискренность ее раздражала... Да какой же Бог мог сотворить этот мир? - спросила она себя. Умом она всегда понимала, что ни разума нет, ни порядка, ни справедливости; но страдания, смерть, бедняки. Нет такого предательства, такой низости, на какие этот мир неспособен, она убедилась. Счастье не вечно, она убедилась.
Сложная книга. Воспринимается не сразу, она словно присматривается к тебе оценивающим, немного недоверчивым взглядом убеждённого скептика, ждёт удастся ли тебе прочувствовать её, настроиться на волну. И только в этом случае происходит преображение - книга распускается тяжёлыми гроздьями дурманящих цветов. От пряного аромата кружится голова, сбивается дыхание, потому что твоя мысль не успевает за головокружительным потоком мыслей этой удивительной женщины, умудрившейся заглушить все голоса в мире, чтобы произнести Монолог. Только она и бог. И ты, её читатель.
Здесь почти нет сюжета, нет действия как такового, нет слаженного рассказа, следуя за которым можно было бы чётко разглядеть роль того или иного героя. Это абсолютно субъективное восприятие существующей реальности, которое передаётся самобытными фразами, обрывками мыслей, возникших сиюминутным настроением. Ты словно получаешь допуск в сознание госпожи Вулф и оказываешься подвешенным в пространстве её эмоций. Наблюдаешь за тем, как проносятся фрагменты жизни, но не ровным строем, а беспорядочным мельтешением, освещаемые моментальными вспышками. Глаза разбегаются, мозг еле успевает запомнить смысл увиденного и пытается понять внутренний мир женщины, вокруг которого закружился весь этот поток сознания.
Это история семейства Рэмзи, условно разделённая на два этапа: до и после войны, а также при жизни матери и после её смерти. Большую часть произведения ты слышишь рассуждения матери - её поток слов и мыслей.
Семья снимает дом на побережье, откуда виден маяк. Дети (их много в семье) очень хотят на маяк и постоянно просят об этом родителей. Мать разделяет желание детей, надеется, что однажды погода позволит им добраться до маяка. Отец же наоборот, категорически против этой затеи. Он настолько неумолим, что вызывает в детях неприязнь к себе, один из них даже хочет убить отца.
После внезапной смерти матери весь дом погружается в уныние. Несмотря на сложный характер, она являлась стержнем семьи. Её поклонение мужу, мужскому началу в целом, её уступчивость и покорно склоненная голова вовсе не показатель слабости и незаметности. Её смерть не унесла с собой мечту о маяке. Именно этот штрих придаёт смысл всему полотну, разрисованному так затейливо, так трогательно, так искренне, что ты порой не можешь обхватить всю картину единым взглядом. Внимание рассеивается, цепляясь за детали. Они безумно красивы.
Поток сознания Вулф отличается и от фолкнеровского и от джеймсовского. Вулф рисует мысли настроением, мужчины же следуют больше зову продуманных мыслей, пусть и текущих в хаотичном порядке, разрушая привычную для слуха гармоничность. Но всех троих объединяет одно - их мысли можно видеть - настолько впечатляюще они их проявляют.
Концовка. Она меня разочаровала. Скомканная, немного размытая.
Проза Вирджинии Вулф как всегда обворожительна и чудесна... Тончайшее и невесомое кружево из слов, которое уносит тебя ввысь и погружает в свой (совершенно необычный) иррациональный мир, сотканный из противоречивых чувств и эмоций... Героини ее прозы воспринимают этот мир под своим особенным взглядом. Они видят те оттенки чувств, эмоций, цветов, которые не всем подвластны. Очень тонкая и воздушная проза. Изысканная поэзия в прозе. Не иначе. И эти сплетенные воедино слова небывалой красоты так и кружат тебя и не отпускают. Ее книги мне хочется вдохнуть. И это творение - не исключение. Эта книга дышит. Она настолько живая и проникновенная, что все ощущаешь не только на подсознательном уровне, но и кожей. Наверно *На маяк* можно перечитывать вновь и вновь, как только закроешь последнюю страничку, и каждый раз открывать для себя что-то совершенно новое и неожиданное.
Проза о повседневности и рутине. О творчестве и писательстве. О субъективном и объективном. О времени, которое сыпется сквозь пальцы как песок. О море и волнах. О муках и сомнениях. О любви и радости. О том, что все проходит и ничего не вечно. Эта проза печальна, грустна и проникновенна до дрожи... Она как само море, которое укачивает на своих волнах и погружает в себя все глубже и глубже.
Вирджиния Вулф - это писательница, к творчеству которой мне порой нестерпимо хочется вернуться. Просто потрясающе.