Отец Горио

Если не хочешь быть жертвой обмана, обманывай сам

С классиками я обычно дружу, с легкостью принимая язык и стиль большинства из них. Но вот с Бальзаком не все так радужно, его я, признаюсь честно, местами недолюбливаю. В чем же причина, задаю вопрос самому себе, и нахожу ответ. А ответ у меня такой - слишком много воды.

В романах и новеллах Бальзака слишком много самого Бальзака. Безусловно, автор должен присутствовать в своих произведениях, но его присутствие должно быть деликатным и ненавязчивым, желательно, чтобы читатель не особенно и замечал его. Увы, у Бальзака так не получается - он говорит, говорит и говорит, превращая чтение своих довольно незамысловатых историй в нескончаемый поток слов, за которыми порой теряется нить действия. Хотя, возможно, он делал это по той же причине, по которой Дюма устраивал гигантские диалоги в своих романах, ведь парижские издатели платили за строчки, так что сегодняшнему читателю приходиться расплачиваться за уплаченное по счетам классикам, когда они ими еще не были.

Переплывая очередную стремнину авторского красноречия, наполненную совершенно необязательными рассуждениями о подвернувшемся под руку предмете, ждешь: ну, когда же начнется действие. Вот ты терпеливо продираешься через бурелом лишних слов, вот что-то стало происходить и тут автор вспоминает, что уже 3 или 4 страницы не было его рассусоливаний, и он снова берется за привычное дело, либо накатывая десяток страниц от себя, либо вкладывая длиннющий выспренний монолог в уста очередного героя, которому по его воле суждено стать глашатаем набора глубоких мыслей.

Такой стиль превращает чтение в довольно нудное занятие, по крайней мере, так дело обстоит у меня. Поэтому на книгу Бальзака у меня уходит в полтора раза больше времени, чем на книгу того же объема менее занудного автора.

Так вот, писатель из Бальзака - занудный, но психолог очень даже качественный. В 1835 году, когда вокруг бушевали страсти романтизма, он умудряется писать такие психологически достоверные реалистичные тексты. Он показывает главную силу, которая движет людьми, наполнившими огромный город, эта сила - обман. Все действующие лица книги упражняются в искусстве обмана ближних своих, все лгут, все пускают пыль в глаза, все пытаются надуть друг друга. Эта единственная линия поведения, пригодная для выживания в этом вертепе.

За почти 200 лет ничего не изменилось, если вы возьмете любую ограниченную группу людей, например, в Москве, вы увидите те же страсти, то же желание обвести, обмануть и приобрести на этом выгоду. В этом отношении роман Бальзака можно использовать как лекало сегодняшних моделей человеческих взаимоотношений.

В романе миру обмана и лжи, который представляют все, противостоят две фигуры - старика Горио и молодого честолюбца Растиньяка. Эти фигуры тоже не безупречны, им тоже приходится на страницах книги и лгать, и изворачиваться, но для них еще существуют какие-то святые истины, и они не готовы торговать самым дорогим, что имеют - любовью.

Но безжалостный автор-правдолюбец не оставляет им шансов, Горио погибает, убитый своей же безусловной отеческой любовью, а Растиньяк принимает вызов огромного монстра, соглашаясь играть по его правилам.

Кроме того, в книге проводится еще одна идея, которую много позже сформулируют педагогические психологи, суть которой в том, что чем больше сил, средств и жертв вкладывают родители в своих чад, тем с большей долей вероятности им удается вырастить жестоких и эгоистичных монстров потребления - старик Горио предупреждает их от такой неумеренной благодетельности, но тщетно, классику у нас мало кто читает, а из тех, кто читает, не каждый способен понять, о чем это было....

Дети - цветы жизни...
На могилах родителей.(с)

Сатира?! Трагедия?! Фантасмагория?!
Странное ощущение театральной постановки. И бинокль уж очень мощный... слишком близко.
Вижу всё до мелочей – нищую обстановку пансиона. Вот пыль скопилась в углу… трещинки на посуде.
Вижу убогость пансионеров - затертость одежд, морщинки, страх и боль в глазах, смирение и цинизм.
Вижу слепящий свет балов в огромных залах, шик спален и блеск нарядов.
И опять глаза - алчные, но несчастливые.
Убрать бинокль невозможно. Бальзак не позволяет. Можно лишь поменять на микроскоп и рассмотреть срез парижского общества.
Гниль низов от безысходности и борьбы за выживание, утраты доброты и сострадания.
И легкий налет плесени высшего общества – подсмытый, затушеванный и припудренный, скрытый за стремлением к счастью без оглядки, не выбирая методов и средств. Но как же так?! Где придел человеческой жестокости и алчности, себялюбия и стремление отбелиться?!

Бальзак безжалостен!
Бальзак бесподобен! Восхитителен!
Как он противопоставляет, какие у него разные, объемные герои, многогранные и страстные до жизни, до любви… даже в мелочах.

Горио – апофеоз отцовства!
Мощь самоотдачи смывает волной.
На разрыв аорты. До оглушительного крика отчаянья… на грани с ненавистью и проклятия.
Совершенно слепая любовь, незаживающая рана.
А может не любовь вовсе. Безумное хватание за соломинку, что бы принадлежать тому общество, что так манит. Страх быть покинутым. Доводящее до отчаянья предчувствие конца.

— я щупал его голову: на ней только один бугорок — как раз именно отцовства; это отец неизлечимый.

Диагноз на лицо.

Но в книги есть еще один не менее главный и не менее интересный герой.
Эжен де Растиньяк – студент, "мальчишка из пеленок" на распутье дорог взрослого Парижа. Как хочется ему быть хорошим, любимым, богатым и нужным. Как хочется ему быть Человеком, но вращаться в высших кругах.
Эжен где-то между небом и землей. Между соблазном Рыжего Дьявола и ангельской заботой Папаши.
Бедный… бедный маленький Эжен, разрываемый муками совести и стремлением к Высшему Свету.
Трудно не продаться, если на тебя пока еще есть спрос!

«Что более ужасно: взирать на чёрствые сердца или на пустые черепа?»

На старости лет отец Горио, продав по настоянию взрослых дочерей свой бизнес, поселился в семейном пансионе, где, как и раньше в школах и кружках, он в конце концов оказался «убогим, отверженным существом, козлом отпущения, на которого градом сыпались насмешки». «Откуда же взялось это чуть ли не злобное пренебрежение, это презрительное гонение, постигшее старейшего жильца, это неуважение к чужой беде? Не сам ли он дал повод, не было ли в нём странностей или смешных привычек, которые прощаются людьми труднее, чем пороки?».

Попробуем вкратце проследить жизненный путь главного героя. «До революции Жан-Жоашен Горио был простым рабочим-вермишельщиком, ловким, бережливым и настолько предприимчивым, что в 1789 году купил всё дело своего хозяина, павшего случайной жертвой первого восстания». Однако, будучи лишь относительно способным человеком, за пределами своей мрачной лавки «Горио вновь становился тёмным, неотёсанным работником, не мог понять простого рассуждения, был чужд каких-либо духовных наслаждений». Его жена «стала предметом беспредельной любви, какого-то набожного поклонения мужа». «Быть может, ей удалось бы развить эту косную натуру, вложив в неё понимание действительности и жизни». Но «после семи лет нерушимого блаженства вермишельщик потерял жену – на своё несчастье». «Со смертью жены его привязанность к детям перешла разумные границы. Всю свою горячую любовь, обездоленную смертью, он перенёс на дочерей» и, несмотря на блестящие предложения, решил остаться вдовым. «Воспитание обеих дочерей, само собой разумеется, велось нелепо». Имея огромные доходы, Горио тратил на себя копейки, но исполнял все дочерние прихоти, тем самым чрезмерно вознося девочек над собой. Выдавая же их замуж, отец отдал им всё своё состояние, оставшись практически ни с чем: «Моя жизнь в дочерях. Если им хорошо, если они счастливы, нарядны, ходят по коврам, то не всё ли равно, из какого сукна моё платье и где я сплю?... У меня нет иного горя, кроме их горестей».

«Старик пожертвовал собой, на то он и отец: он сам себя изгнал из их домов, и дочери были довольны; заметив это, он понял, что поступил правильно. Так совершилось семейное преступление при соучастии отца и дочерей».

Образ отца Горио глубоко трагичен. И главная проблема заключена не столько в дочерях, сколько в нём самом, хотя это и не снимает со взрослых детей их доли ответственности. К сожалению, главному герою так и не удалось постичь важнейшие из искусств: искусство любить и искусство быть.

«Двери их домов закрылись для меня!». «Мой грех! Я сам их приучил топтать меня ногами. Мне это нравилось». «Я не умел себя поставить, я сделал такую глупость, что отказался от своих прав. Ради них я принижал самого себя!». «Я жалкий человек и наказан поделом. Один я был причиной распущенности дочерей, я их избаловал».

На мой взгляд, прежний успех Горио и его печальная участь в старости имеют одни и те же корни, лежащие в безудержном стремлении к золотому тельцу: «Деньги – это жизнь. Деньги – всё». Герой сделал свой жизненный выбор в пользу обладания, а не бытия. И результатом такого выбора стала жизненная трагедия. Даже на смертном одре отец Горио бредил деньгами и мечтал, как он поедет в Одессу, заработает миллионы и купит любовь своих дочерей: «За деньги купишь всё, даже дочерей. О, мои деньги, где они?! Если бы я оставлял в наследство сокровища, дочери ходили бы за мной, лечили меня; я бы и слышал и видел их». Спасение он видел не в развитии души (бытии), а только в деньгах (обладании).

Постижение же искусства любить возможно лишь при продуктивной ориентации характера, направленной на бытие, а не обладание. Ведь любовь – это установка личности, определяющая её отношение к миру в целом. Кроме того, если человек способен на плодотворную любовь, он любит и себя, дорожит своей целостностью и индивидуальностью. Если же он может любить только других, он не способен любить вообще. Отец Горио всячески демонстрировал, что он ничего не хочет для себя, живёт только для дочерей и даже гордился тем, что не придаёт значения своей особе: «Да и на самом деле, что я такое? – жалкий труп, а душа моя всегда и всюду с моими дочками». Такой человек бывает озадачен, обнаружив, что, несмотря на свою удушающую любовь и жертвенность, он несчастен и несостоятелен в отношениях с самыми близкими людьми. Но за фасадом так называемого невротического альтруизма порой скрывается неуловимая сконцентрированность вокруг самого себя. Как-то, собираясь на встречу с дочерью, Горио проявил полнейшее безразличие к бедам и горестям других людей, взволновавшим весь пансион (арест одного и смерть другого).

Полностью растворившись во взрослых дочерях, папаша Горио жил исключительно их жизнью и находился в такой пагубной и навязчивой привязанности к ним, которую можно даже сравнить с расширенным эгоизмом. И это его отношение к давно выросшим детям больше похоже на симбиотическую зависимость (как незрелую форму любви или псевдолюбовь), при которой человек, растворяясь в другом, полностью теряет себя, свою целостность. Зрелая же любовь (в отличие от симбиотической связи) – плодотворная и действенная сила в человеке, порождающая взаимную любовь и предполагающая сохранение целостности личности, её индивидуальности. Чрезмерно беспокойные и не в меру заботливые родители под маской добродетели неосознанно учат детей бояться жизни и ненавидеть её. И нет более верного способа дать ребёнку почувствовать, что такое любовь и счастье, чем любовь родителя, который по-настоящему любит и себя.

Отцы должны всегда дарить, чтобы быть счастливыми. Всегда дарить - это и значит быть отцом.
Оноре де Бальзак "Отец Горио".

Не часто я завидую литературным героям, но тут сдержаться было сложно. Нет, ну почему так? Почему кому-то папа готов отдать последнюю рубашку, а у кого-то этого родителя нет вообще. Причем не в силу сложных жизненных обстоятельств (смерть, например), но потому что он – плохой человек. Очень плохой человек: козел в простонародье. Я, конечно, делаю скидку на то, что отцовские чувства заведомо слабее материнских, но, кажется, у многих мужчин они вообще не предусмотрены природой. И это грустно. Спасибо Бальзаку за такой милый моему сердцу образ почти идеального отца. Почти, потому что не хватает этому папе немного прагматичной мамы, которая бы объяснила Горио, что здоровый родительский эгоизм облегчает и улучшает жизнь как самим родителям, так и их отпрыскам. Но, как говорится, это была бы совсем другая история.

Всем уже давно и хорошо известно, что богатые и знаменитые – самые несчастные люди на планете (за редким исключением), страдающие завышенной самооценкой и еще кучей психических недомоганий. Так есть сейчас, так было раньше. За позолотой скрывается жестокость, равнодушие, презрение и радость чужим бедам. Ни о какой морали и вовсе не идет речь. И все-таки толпы людей с более низким достатком и низшим положением в обществе всегда штурмуют порочный Олимп, пытаясь проникнуть туда изо всех сил. Так и Анастази с Дельфиной, с самого детства слышавшие от отца исключительно о своих достоинствах, возомнили о себе бог знает что. Используя деньги папы, обе девушки вышли замуж за состоятельных и родовитых мужчин. Только вот ни счастья, ни собственных денег у них не прибавилось. А их самовлюбленность и глупость сыграли с ними злую шутку. История и банальная, и не интересная, но образ отца, его судьба и самоотверженность – вот что достойно внимания.

Что тут сказать? Жизнь – несправедливая штука. Таким противным и мелочным барышням достался отличный отец. Но с другой стороны автор не раз намекает на то, что господин Горио сам же и способствовал развитию всех пороков современного общества в своих дочерях. Именно его благоговейное отношение к ним, буквально поклонение, и стало причиной такого конца. Все-таки все самые важные и главные черты характера закладываются в раннем детстве, а потом уже корректируются. Здесь же и корректироваться было нечему: чем старше становились дочки, тем лучше они осознавали свою власть над отцом, тем умелей учились управлять им. Так что даже не совсем уверена, что сам Горио нуждается в сочувствии или жалости. Нет, это его вполне осознанный выбор, о чем он сам и сообщает на смертном одре. Даже если бы ему представился шанс прожить жизнь второй раз и изменить что-то, вряд ли бы он им воспользовался.

И вот еще одна тема, о которой я хотела высказаться уже несколько месяцев. Это тема псевдоприличного поведения в высшем обществе (особенно во Франции, так как именно французская классическая литература мне попадается последнее время). Я понимаю, что мы живем в мире абсурда и по сей день. Многие вещи кажутся неподвластными нашему пониманию. Причем я имею в виду не паранормальные явления, а вполне себе наши бытовые повседневные привычки, переходящие в поведение среднестатистического человека. Но все-таки не могу выразить, как меня удивляет то, что в том же ХIX веке принято было разговаривать исключительно на «Вы» даже с собственным супругом, а вот иметь любовников и любовниц не было стыдно. И мужья чаще всего даже не в курсе были, кто из их теоретических наследников был на самом деле ребенком по крови (да, не было у них экспертизы ДНК, что поделать). Странные представления о чести и достоинстве, вы не находите? Или вот еще пример: гулять под ручку с новым соседом – это нормально. А спать с родным мужем в одной комнате – нет. У каждого должны быть свои апартаменты. О времена! О нравы! Хотя много таких абсурдных примеров можно привести из нашей теперешней жизни.

Бальзак – поистине талантливый и замечательный французский классик. Да, словоблудие присутствует, а у кого его нет из творцов той эпохи? Да и если слог настолько прекрасен, а мысли так и просятся в цитаты – почему бы и не быть длинными описаниям и рассуждениям? Не знаю, как другие произведения Бальзака, но «Отец Горио» помимо всего мне понравился своей небанальной темой отеческой любви. Все-таки она не так «пообтрепалась» в литературе, как, например, тема любви между мужчиной и женщиной, супружеской измены или предательства. К тому же, Бальзак – еще одно подтверждение моей неоспоримой любви именно к французской и английской классической литературе.

Через полторы недели исполняется 165 лет со дня смерти Оноре де Бальзака. Это как представить, что эту рецензию будут читать в 21nn-м году. Но эту рецензию читать не будут, потому что она бездарна, а Бальзака читают сейчас и будут читать в 22-м веке.

Бальзак для меня - это такой обаятельный хитрый лис с проницательный взглядом, с горькой иронией декламирующий с трибуны житейские истины. Причём, темы его лекций просты и всем понятны, а ты всё сидишь и слушаешь, затаив дыхание. Бальзак это тот автор, который потрясающе интересно расскажет про стирку белья, выведёт из неё философский подтекст, сам же его опровергнет, с чем-нибудь сравнит, ехидно ухмыльнётся и галантно ретируется, оставив нас с открытыми ртами. Мне показалось, что в персонаже "Отца Горио" по имени Вотрен Бальзак частично описал самого себя - именно таким, как Вотрен, я и представлял великого французского писателя, ровесника Пушкина.

В романе "Отец Горио" два главных героя: Горио и Растиньяк. "Папаша Горио" - называют нахлебники и жильцы пансиона старика. Слово это, "папаша", имеет иронический шутливый оттенок, мы привыкли употреблять его ради смеха, дескать, "мужичонка не самый образцовый отец"; или же кличем так бодрых духом пожилых старичков. Заглянем в заголовок. Создатель называет Горио "отец" - никакой не "папаша", ведь Горио самый настоящий Отец (да-да, с большой буквы). Я никогда не видел в литературе ТАКИХ отцов. Разумеется, его образ преувеличен, гиперболирован, но на то она и литература, чтобы придумывать здесь людей, которых не встретишь в настоящей жизни. А таких отцов, которые смеются, когда детям хорошо; плачут, когда у детей неудачи; отдают последние гроши, когда дети попросят; и сразу умирают, когда оказываются детьми забыты - таких пап днём с огнём не сыщешь. Скорее найдёшь тех, что не платят алименты.
К слову, долгое время называл старика ГОрио, пока не вспомнил тонкостей французского языка, согласно которым правильное произношение: ГориО.

Растиньяк (которого встречал ещё в "Шагреневой коже") это такая нить, тянущаяся от Дома Воке (с его пятнами, нищетой и потрёпанными жизнью постояльцами) к роскошным домам баронесс, виконтесс и графинь. Эта нить натянута и вот-вот порвётся либо возле узелка с бедной, но честной жизнью, либо возле узелка с жизнью шикарной, но порочной. В результате, нить рвётся ровно посередине - после всех метаний Эжен, похоже, перевоспитался и отрёкся от шарма и блеска Парижа, проявив сострадание к Горио, однако лишился при этом всех перспектив войти "в свет", да и денег тоже. Допустимо ли человеку иметь счастье, основанное на несчастье другого человека? На преступление-и-наказанческий достоевсковский вопрос Растиньяк отвечает "нет" и остаётся ни с чем - такова жестокие правила парижской "игры". Но роман заканчивается брошенным "гудящему улею высшего света" вызовом:

— А теперь - кто победит: я или ты!

, и это не делает чести Эжену. Ведь чтобы отомстить, ему скорее всего придётся забыть о морали и пойти по головам.
Заметка на полях: один я заметил, что Эжен = Eugene = Евгений = Онегин?

Что касается других персонажей, то это отнюдь не массовка - каждому из них присущи неповторимые черты и/или особенности характера. Бальзаку удался ловкий трюк: когда он в начале рисует картину пансиона, он называет 7 его постоянных жильцов, как будто выстраивая их в шеренгу и поочерёдно описывая каждого из них - тем самым давая понять, что эти семеро в замкнутом пространстве дома Воке будут непрестанно взаимодействовать и влиять друг на друга, как люди, попавшие на необитаемый остров волей-неволей начинают дружить или враждовать. И действительно, оказалось очень интересным следить за событиями и разговорами внутри этого дома, "где нет и намека на поэзию", но в котором бушуют нешуточные страсти.
И ещё ремарка: заметили, что у Растиньяка именно 2 сестры? Бальзак даёт контрастное противопоставление: 2 бедные сестры Эжена шлют ему последние деньги, лишь бы брат был счастлив, а 2 богатые дочери Горио обирают отца и не могут найти и копейки, чтобы проводить его в последний путь. Если сказать, что Горио умирает как собака, то его щенята вовсе недостойны жить.

Последний оффтоп: в моей книге не указан переводчик, посему я не знаю чьё имя хаять. Кроме нескольких языковых корявостей (типа "кончик ноги" или "потупила глаза"), дико раздражала словесная игра с окончанием -рама, помните? (смерторама, Растиньякорама и т.д.). Как переводчик, считаю, что нужно было придумать окончание слов, имеющееся в русском языке, что-то типа смертище или Растиньяша; или же как-нибудь иначе извернуться.

А вообще, вероятно, всё, что я здесь понаписал - полная чепуха, потому что в моей книге, которую я взял на бесплатной раздаче, вырвана половина 136-й страницы. Не исключено, что именно там был написан смысл всей книги (а то и смысл всего мироздания)!