Рецензии на книгу «Афоризмы житейской мудрости» Артур Шопенгауэр
Если ты не продвигаешь мысль, то и мысль не продвигает тебя.
-А зачем тебе продвигать себя? -могут спросить меня. -Чтобы продвигать следующие (другие) мысли, которые (с большей вероятностью) услышат.
"Афоризмы.." Шопенгауэра были опубликованы в двухтомнике «Parerga und Paralipomena» в 1841 и 1851 годах. Кант и Гёте подготовили (возникновение) Шопенгауэра, Шопенгауэр подготовил Ницше, вместе с Достоевским конечно, так что Достоевский с Шопенгауром оказались в середине (этого) "кольца".
Эти трое последних осмелились свои смутно-парлептипные интуиции в почти чистом виде выплескивать на лист бумаги принципиально для всеобщего обозрения, иногда к тому же радикализируя их.
(Посему) приведу ниже несколько коротких цитат из рассматриваемой книги, почти без моих традиционных комментариев, ибо и так же всё понятно, что и как.
-"для счастья человеческой жизни самым существенным является то, что человек имеет в самом себе."
-"любовь к одиночеству не может существовать в качестве исконной потребности, а возникает лишь благодаря опыту и размышлению, и возникает лишь благодаря опыту и размышлению".
-"Чтобы пройти свой путь в мире, полезно взять с собой большой запас предусмотрительности и снисходительности: первая предохранит нас от убытков и потерь, вторая - от споров и ссор."
Мой любимый философ. Читая его, я понимаю, что если бы писала философский трактат, то написала бы нечто подобное. Например, "О ничтожестве и горестях жизни" - готова подписаться под каждым словом. Почему-то Шопенгауэр ассоциируется у меня с доктором Хаусом - такой же умный, язвительный мизантроп с отличным чувством юмора (да-да, в своих работах Ш. нередко отпускает смешные замечания по-поводу работ своих коллег и их самих). "Афоризмы" - это в какой-то мере учебник жизни. Шопенгауэр излагает свои взгляды на то, что есть человек и что необходимо для его счастья.
Итак, для нашего счастья то, что мы такое, – наша личность – является первым и важнейшим условием, уже потому, что сохраняется всегда и при всех обстоятельствах; к тому же она, в противоположность благам двух других категорий, не зависит от превратностей судьбы и не может быть отнята у нас.
Вот откуда это: если хочешь быть счастливым, будь им:
Из личных свойств непосредственнее всего способствует нашему счастью веселый нрав; это прекрасное качество немедленно же находит награду в самом себе. Кто весел, – тот всегда имеет причину быть таковым; причина эта – его веселый нрав. Ничто не способно в такой мере заменить любое другое благо, как это свойство.
Шопенгауэр предлагает следующие правила жизни:
Первой заповедью житейской мудрости я считаю мимоходом высказанное Аристотелем в Никомаховой этике (XII, 12) положение, которое в переводе можно формулировать следующим образом: «Мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий»
Цени сегодняшний день:
Мы лучше ценили бы настоящее и больше наслаждались бы им, если бы в те хорошие дни, когда мы здоровы, сознавали, как во время болезни или в беде всякий час, когда мы не страдали и не терпели, казался нам бесконечно радостным, чем‑то вроде потерянного рая или встреченного друга. Но мы проживаем хорошие дни, не замечая их; лишь когда наступают тяжелые времена, мы жаждем вернуть их. Мы пропускаем с кислым лицом тысячи веселых, приятных часов, не наслаждаясь ими, чтобы потом, в дни горя, с тщетной грустью вздыхать по ним. Вместо этого следует по достоинству ценить сносное настоящее, хотя бы самое обыденное, которое обычно мы равнодушно пропускаем мимо себя и даже стараемся отбыть как можно скорее. Не надо забывать, что настоящее сейчас же отходит в область прошлого, где оно, освещенное сиянием вечности, сохраняется нашей памятью и когда эта последняя в тяжелый час снимает с него завесу, мы искренне будем сожалеть о его невозвратности.
Умный человек может быть счастлив в одиночестве, а человеку недалекому непременно нужно какое-либо общество, чтобы заполнить пустоту в душе:
Прежде всего любое общество неизбежно требует взаимного приспособления, уравнения и поэтому, чем общество больше – тем оно пошлее. Человек может быть всецело самим собою лишь пока он один; кто не любит одиночества – тот не любит свободы, ибо лишь в одиночестве можно быть свободным. Принуждение – это неразлучный спутник любого общества, всегда требующего жертв тем более тяжелых, чем выше данная личность. Поэтому человек избегает, выносит или любит одиночество сообразно с тем, какова ценность его «я». В одиночестве ничтожный человек чувствует свою ничтожность, великий ум – свое величие, словом, каждый видит в себе то, что он есть на самом деле. Далее, чем совершенней создан природой человек, тем неизбежнее, тем полнее он одинок. Особенно для него благоприятно, если духовному одиночеству сопутствует и физическое, в противном случае частое общение будет мешать, даже вредить ему, похищать у него его «я», не дав ничего взамен.
Отсюда следует, что благо тому, кто рассчитывает только на себя и для кого его «я» – все. Цицерон говорит: «Счастливее всех тот, кто зависит только от себя и в себе одном видит всех (Paradox II). К тому же, чем выше человек значит для самого себя, тем меньше значат для него другие. Эта самоуверенность и удерживает достойных, внутренне богатых людей от общения с другими, общения, требующего стольких жертв, а тем паче препятствует им искать общества ценою самоотречения. Именно противоположное этому сознание делает заурядных людей такими общительными и приспособляющимися. Необходимо еще отметить, что все действительно ценное – не ценится людьми, а то, что ценится ими – на самом деле ничтожно. Замкнутая жизнь достойных, выдающихся людей служит доказательством и следствием этого. Ввиду сказанного достойный человек поступит чрезвычайно разумно, сократив в случае свои потребности ради того, чтобы сохранить или расширить свою свободу, и ограничить, с этой целью, свою личность, всегда стремящуюся к общению с людьми.
С другой стороны, людей делает общительными их неспособность переносить одиночество, – т. е. самих себя. Внутренняя пустота и отвращение к самим себе гонят их в общество, на чужбину или в путешествия. Их дух не имеет силы привести себя в движение и сил этих они ищут в вине, причем нередко становятся пьяницами. Поэтому же они постоянно нуждаются во внешних возбуждениях, притом в возбуждениях сильных, доставить которые могут однородные с ними существа. Без этого их дух поникает под собственною тяжестью и впадает в тяжелую летаргию .
Из сказанного следует, что любовь к одиночеству не есть непосредственное, врожденное влечение, а развивается косвенным путем, постепенно, по преимуществу в благородных людях, причем им приходится преодолеть при этом естественную склонность к общительности и бороться с нашептыванием Мефистофеля.
«Брось предаваться горьким бредням; Они – как коршун на груди твоей.
Почувствуешь себя ты в обществе последнем, Что человек ты меж других людей».
Одиночество – удел всех выдающихся умов: иногда оно тяготит их, но все они всегда избирают его, как наименьшее из двух зол
Не придавай большого значения чужим мнениям (золотые слова!):
Очевидно, ничто не способствует нашему счастью, строющемуся в большей части на спокойствии и удовлетворенности духа, более, чем ограничение, сокращение этого движущего элемента – внимания к чужим мнениям – до предписываемого благоразумием предела, составляющего, быть может, 1/50 настоящей его силы; надо вырвать из тела терзающий нас шип.
Никто не может видеть выше себя. Этим я хочу сказать, что человек может видеть в другом лишь столько, скольким он сам обладает, и понять другого он может лишь соразмерно с собственным умом. Если последний у него очень невелик, то даже величайшие духовные дары не окажут на него никакого действия, и в носителе их он подметит лишь одни низкие свойства, т. е. слабости и недостатки характера и темперамента. Для него этот человек только и будет состоять, что из недостатков; все его высшие духовные способности, так же не существуют для него как цвета для слепых. Любой ум останется незамеченным тем, кто сам его не имеет; всякое уважение к чему‑нибудь есть произведение достоинств ценимого, умноженных на сферу понимания ценителя. Так что, говоря с кем‑нибудь, всегда уравниваешь себя с ним, ибо те преимущества, какие мы имеем над ним – исчезают, и даже самое необходимое для такой беседы самоотречение остается совершенно непонятным. Если учесть как низки помыслы и умственные способности людей, насколько вообще большинство людей пошлы (gemein), то станет понятным, что немыслимо говорить с ними без того, чтобы на время беседы – по аналогии с распределением электричества – самому стать пошлым; лишь тогда мы уясним себе вполне истинный смысл и правдивость выражения sich gemein machen – становиться пошлым, но тогда будем уже избегать всякого общества, с которым приходится соприкасаться лишь на почве самых низких свойств нашей натуры. Нетрудно убедиться, что существует лишь один способ показать дураками и болванами свой ум: – не разговаривать с ними. Правда, что тогда многие окажутся в обществе в положении танцора, явившегося на бал, и нашедшего там лишь хромых – с кем тут танцевать?
Будь вежлив:
Вежливость - это молчаливое соглашение игнорировать и не подчеркивать друг в друге моральную и умственную нищету, благодаря чему эти свойства к обоюдной выгоде несколько стушевываются.
Вежливость – это благоразумие; следовательно, невежливость – глупость; без нужды, из одной удали наживать себе ею врагов – это такое же безумие, как поджечь собственный дом.
Потрясающие слова, их следует взять на заметку каждому:
Не следует оспаривать чужих мнений: надо помнить, что, если бы мы захотели опровергнуть все абсурды, в какие люди верят, то на это не хватило бы и Мафусаилова века.
Следует воздерживаться в беседе от всяких критических, хотя бы и доброжелательных замечаний: обидеть человека – легко, исправить же его – трудно, если не невозможно.
Если бессмыслицы, какие нам приходится выслушивать в разговоре, начинают сердить нас, надо вообразить, что это разыгрывается комическая сцена между двумя дураками; это испытаннейшее средство.
А вот настоящий шедевр:
Лучше всего помещены те деньги, которые у нас украдены: ведь мы за них непосредственно приобрели благоразумие.
Вывод: Шопенгауэр замечателен. Жаль, я не родилась в XIX веке в Германии.
Интересно было бы пообщаться с Шопенгауэром). Но, судя по всему, он терпеть не мог женщин. Жаль.
Прагматичные рецепты счастливого существования взрослого человека во взрослом мире, укрепившие меня в нежелании вступать в этот мир окончательно. Достижение счастья в избегании трудных чреватых ситуаций больше напоминает существование под анастезией ("novocaine for the soul"), чем полноцветную жизнь (хотя это вопрос возраста, как и указывает автор). Пессимизм и мизантропия хорошо отрезвляют. Язык сложный (длинные связанные предложения), но хорошая структуризация и последовательность изложения. В любом случае, "must read".
Пессимизм вселяющий оптимизм
Унаследовав семейное состояние и, таким образом, освободившись от каких-либо обязательств зарабатывать на жизнь, Шопенгауэр стал пожизненным холостяком и независимым ученым, держась на расстоянии от других людей, как если бы они были колонией прокаженных.
И, таким образом, после пробуждения по утрам, перед игрой на флейте, приемом обеда и прогулкой с его любимым пуделем, Шопенгауэр сидел за своим столом, полностью посвящая свое время работе, в которой он сурово и колко прошелся по всем и вся в поле зрения - будущие философы, журналисты, книжные черви, ученые, литераторы, историки, женщины, и многие другие. Шопенгауэр был, мягко говоря, сложным человеком, и книга отражает это. С одной стороны, он женоненавистник, имеет сумасшедшие представления о медицине и множество других возмутительных предрассудков. С другой стороны, он является большим сторонником гуманного обращения с животными и имеет массу интересных идей, многие из которых явно повлияли на Ницше, Толстого, Фрейда и др.
Эта книга - отличная литература, а также оригинальная философия, написанная настолько невероятно ясно, кристально чисто, проста в восприятии. При чтении ощущается переход от безнадежно сухой, опухшей, затхлой академической философии с ее бесконечными ссылками и сносками.
Нет лучшего средства для освежения ума, как чтение древних классиков; стоит взять какого-нибудь из них в руки, хотя на полчаса, — сейчас же чувствуешь себя освеженным, облегченным и очищенным, поднятым и укрепленным, — как будто бы освежился купаньем в чистом источнике.
Артур Шопенгауэр
Философ. Великий Философ. Любимый Философ.
Великий немецкий учёный, с которого началась вся неклассическая философия. Критикуя кантовские и гегелевские рационалистические подходы к познанию человека и мира, Артур Шопенгауэр сумел создать такую систему, которая перевернула все мысли и разработки в науке Западной Европы.
По мне, так это один из наиболее важных и отличных учебников жизни для наиболее широкого круга читателей. In My Humble Opinion, эта книга действительно для каждого: для любого сословия, для любого пола, для любого человека, который хочет разобраться в своих мыслях, укоренить свои взгляды, а может быть и узнать что-то новое. Книга эта довольно необычна. В первых же строках её Шопенгауэр признает, что она не совместима с его собственной философией, но в то же время является учебником жизни, сборником правил, придерживаясь которых человек сможет прожить свою жизнь по возможности счастливее. Каждая строчка - это мудрость жизни, мудрость бытия. И при возникновении какой-либо проблемы всегда хочется взять тоненькую книгу "Афоризмы житейской мудрости", найти нужное тебе решение и понять, что всё это было известно давным-давно, что решение проблемы лежит на поверхности, только руку протяни. При прочтении книги меняется ощущение себя, своей значимости, своего отношения к различным проблемам, проблемам в разных сферах жизни. Что-то даже открывается взору впервые, именно поэтому я считаю, что данную книгу необходимо хотя бы частично проходить в школах. Знаете, от таких книг - нет, нет, а что-нибудь да отложится, что-то примется к сведению, что-то станет жизненным кредом. Шопенгауэр скорее больше скептик. Сложно сказать, насколько актуальны его работы и взгляды сейчас, их читают, изучают, бесспорно. Его называют мизантропом, женоненавистником, что нельзя отрицать, циником. При этом Шопенгауэр – один из самых цитируемых философов. Я лично отношусь к нему с уважением, хотя и пессимистичные взгляды у него зачастую, в отличии от того же Карла Густава Юнга.
Как бы там ни было, "Афоризмы" - это удивительное произведение о жизни и за жизнь. Лучшим, чем может быть человек, он должен быть для самого себя (с).
___
В рамках игры "Несказанные речи.."
Спасибо, Leithe , за то, что покрутили рулетку)
Если «Мир как воля и представление» - основной философский труд Шопенгауэра – книга академическая, непростая для понимания, требующая сосредоточенного и критического чтения, то «Афоризмы житейской мудрости» - популярное изложение той же философии, как говорят в таких случаях, для широкого круга читателей.
Кто-то, конечно, назовет Шопенгауэра мизантропом, высокомерным ученым, а его книгу пессимистичной и претенциозной, поскольку сам не разделяет взглядов автора. А один из главных «взглядов» - это очень невысокое мнение о людях, в массе своей посредственных и заурядных (даже не о людях как индивидуальностях, а об обществе), как следствие, создание философом ряда правил и поучений об одиночестве как великом благе, ценностях разумной жизни и самодостаточности.
Умный человек в одиночестве найдет отличное развлечение в своих мыслях и воображении, тогда как даже беспрерывная смена собеседников, спектаклей, поездок и увеселений не оградит тупицу от терзающей его скуки.
Читатель более проницательный увидит в «Афоризмах» неподдельную мудрость и глубочайшее знание человека и жизни, а что самое главное – найдет, может быть, путь к самопознанию. Но поскольку мудрость передать нельзя, чтобы по-настоящему оценить Шопенгауэра, нужно еще иметь определенные природные свойства и черты характера, и быть готовым к самостоятельному анализу и "переработке" иррациональной философии для себя, тогда чтение будет подлинным наслаждением, а "Афоризмы" навсегда станут настольной книгой.
Книга-путеводитель по мизантропии, принципы которой автору удалось логически оправдать. Цитаты подтверждающие сказанное: Человек настолько бывает общительным, насколько он духовно беден и вообще посредственен. Быть самим собой человек может лишь до тех пор, пока он один; кто, стало быть, не любит одиночества, тот не любит и свободы, ибо лишь в одиночестве бываем мы свободны Читать это произведение было одним удовольствием.
Книга виправдовує свою назву, тому що таку велику кількість життєвої мудрості на кожній сторінці я давно не зустрічав, причому не сухих премудростей, а саме логічно побудованого філософського трактату, який цікаво читати.
Як їжа для розуму для мене ця книга просто смакота :)
Добре приправлена мої любимо літературним прийомом - метафорою, що сприяє кращому засвоєнню і наочності, ну і звичайно улюблений метод дослідження - відшукання причин (зри в корень).
Хочеться ще і ще читати, але на жаль все хороше коли небудь закінчується, і другий раз не так вже смачно, як в перший раз буде вже читати.
Незважаючи на прихильність Шопенгауера до песимізму і мізантропії читати не сумно - розуміючи як все погано в дійсності, а навіть навпаки напевно від розуміння, бо знання світло, а незнання морок, темрява, а після прочитання стає світліше.
З чимось можна не погоджуватися як з принципами мізантропії, бо ми істоти соціальні, але багато що є пізнавально - повчальним.
Частково деякі речі мені були відомі до прочитання, але після прочитання картина деяких сторін життя складалася в єдине ціле, розширюється.
Один з улюблених афоризмів з цієї книги, істинно житейський:
Понять правило – одно, а научиться применять его – другое. Первое усваивается умом сразу, а второе – путем упражнений, постепенно
Кажется, Шопенгауэр делает меня чуточку старше и явно стремится лишить меня иллюзий насчёт людей, постоянно повторяя слово "тупые". Не надо так :) Хотя папе пересказала в нескольких фразах, ему понравилось :D солидарные мизантропы! А я спаслась от мизантропии, видимо, только тем, что мне встречаются умные люди с чистыми сердцами.
И было забавно, как, начиная читать, я задавалась вопросами, по большей части к Шопенгауэру и к себе, а потом он постепенно отвечал почти на все из них. Правда, много ещё осталось, для себя.
И, учитывая, как много тут цитат из трудов других философов, возникает непреодолимое желание познакомиться с ними поближе.
Но по Шопенгауэру жить очень скучно: радоваться у него глупо, огорчаться у него бессмысленно. Всю суть он сам укладывает в простое: ни любить, ни ненавидеть, ничего не говорить, ничему не доверять. Счастье почему-то не существует, хотя страдания единственно реальны. Это нелогично. Я когда-то пришла к выводу, что всё из нашего сознания возникает: так что если нереальны радости, то и страдания тоже нереальны. Реальными их делает наш мозг.
Но в целом я со многим согласна. Единственное и главное противоречие: я верю, что людей можно изменить, и что счастье реально, а жить спокойно - скучно. Он, впрочем, сам говорит, что людям необходимо преодолевать препятствия, бороться, порой они их сами создают.
Всё выше я написала почти год назад. Сейчас думаю, что надо перечитать Шопенгауэра, поскольку я так сильно изменилась, что скорее соглашусь с ним. Хотя думала, что никогда такого не будет. Видимо, это взросление, погружение в реальный мир, который мне совсем не нравится. И это приближает меня к старику Шопенгауэру, к его пониманию мира и жизни. Да, теперь, пожалуй, я с ним соглашусь. Полнейшее разочарование во всём: устройстве мира, способностях людей, собственных навыков и возможностей, иллюзорность всех представлений о мире. К чему расстраиваться, к чему ликовать? Будь покоен, посвяти себя себе, развитию какому-никакому, ну и если что-то от тебя ещё останется, отдай это близким. Всё тлен, смысла жизни нет, это лишь череда рождений-смертей, узаконенная продолжением рода, всё, на что люди заметно влияют - это размножаются, увеличивая демографию. Всё остальное - иллюзорное, рождаемое лишь в сознании каждого. Может, это и есть самое чудесное, сказочное - мир воображаемый.
Гений избирает своим предметом само бытие.
Когда книга сталкивается с головой - и при этом раздаётся глухой пустой звук, разве всегда виновата книга? (с). Лихтерберг.
Сразу и слава и молодость - это слишком много для смертного.
Только ведь небо меняет, не душу - кто за море едет (с). Гораций
Платоновское: oute ti tin anthopinon azion megales spudes - да и ничто из человеческих дел не заслуживает особых страданий.
Если ты утратишь целый мир,
Не горюй: это - ничего,
Если ты обретёшь целый мир,
Не ликуй: это - ничего,
Мимо пройдут скорби и радости,
Пройди, минуя мир: это - ничего. (Анвари. Сохеили)
Нет для меня иного счастья, кроме учения (с). Петрарка
Лишь в одиночестве бываем мы свободны.
Люди однородные тотчас чувствуют солидарность, которая слагается в полную гармонию. Каждый имеет для другого лишь такое значение, какое тот имеет для него.
Всякий усматривает в других лишь то, что содержится в нём самом, ибо он может постичь его лишь в меру собственного интеллекта.
Никакой ум не виден тому, у кого нет ума.
Степень ума, необходимая, чтобы нам понравиться, является довольно точной мерой степени нашего собственного ума. (с). Гельвеций
Их ничтожный интеллект всецело находится на службе у воли.
Как ни причудлива чья-либо жизнь, о ней можно сказать то же, что о кондитерском печенье! (прим. тут я и правда засмеялась :D)
Детские годы - непрерывная поэзия.
Воплощение страстных желаний - поймать радугу.
Прежде всего вне зависимости от позиции самого автора хочется отметить замечательные философские концепции эпикурейцев, так или иначе затрагиваемые в этой книге. Как, должно быть, любой поклонник греческой философии и философии в принципе, читатель с невыразимым восторгом относится ко всякому упоминанию классических взглядов античных философов (технически уже эллинских, но по духу ещё продолжающих традиции своих предшественников).
Что касается изложенной автором позиции, вопреки ожиданиям, взгляды философа не столь пессимистичны, какими принято рисовать Шопенгауэра (тут, впрочем, стоит отметить некоторую предвзятость читателя к самому термину «пессимизм» и понимание его скорее с обыденно-житейской и повседневной, нежели исконно принятой в учении о мудрости традиции), обладают должной степенью рассудительности, последовательны и обоснованы.
Несмотря на то, что далеко не все убеждения читатель разделит, книга поможет как лучше понять собственный взгляд на мир: он будет явственно проявляться по ходу повествования автора и, окажись точка зрения философа отличной от восприятия слушателя, как всё существо единственного зрителя и собеседника встанет против постулируемых истин. В этом случае окажется небесполезным продолжить внутренний монолог с самим собой и выстроить аргументированное выступление с опровержением пришедшихся не по душе утверждений. При зрелом рассуждении может статься, что иную точку зрения мы не принимаем лишь потому, что она нам не нравится, но вовсе не из-за того, что в ней нет даже зерна объективности.
Так, к примеру, размышления о богатстве человеческой натуре талантливого героя, уединяющегося от света и не чувствующего необходимости в частом общении, самодостаточного и имеющего немало прельщающих его увлечений, читателю импонирует, тому, что чем ближе к старости приближается человек, тем в менее радужных цветах видится ему окружающий мир, вроде бы тоже не находится возражений, однако стоит только автору упомянуть об опыте, приходящим с возрастом, как ещё не достигший зрелости читатель настораживается и уже следующее утверждение о том, что, следовательно, зрелый человек окажется заведомо умнее, красноречивее, предусмотрительнее молодого, сколь угодно умственно одарённого и, быть может, необычайно талантливого, воспринимается в виду предвзятости откровенно болезненно.
Хотя ваш покорный слуга до сих пор имеет непреодолимое желание с пеной у рта поносить аргументы обидчика (именно в этом ключе: исключительно ругать, так как аргументация находится слабая, в чём-то притянутая за уши и играющая на обобщениях, что в принципе приёмом является не вполне честным), нельзя не признать, что во многом, разумеется, с автором следует соглашаться.