Рецензии на книгу «Общество потребления» Жан Бодрийяр
«Два переживания омрачают мою жизнь. Первое состоит в понимании того, что мир предстает необъяснимо таинственным и полным страдания; второе — в том, что я родился в период духовного упадка человечества…»
Альберт Швейцер
Общество потребления, как новый тип социализации, и сопутствующая ему теория «общества изобилия» стали популярными предметами критического анализа примерно в 50-ые годы XX-ого века. На данную тему писали такие известные мыслители, как Фромм, Гэлбрейт, Маркузе, Паккард, Вирильо, Ланьо и многие другие. Но книга Бодрийяра особенная; опубликованная в 1970 году, она представляет собой одно из наиболее полных и последовательных социально-философских исследований общества потребления и связанных с ним явлений.
Конечно, общая тональность работы Бодрийяра не отличается оригинальностью, т.е. носит обличительно-язвительный характер по отношению к обществу потребления и «массе», его населяющей, ценность исследованию придаёт другое - его тотальность; «феномен» общества потребления рассмотрен Бодрийяром во всех его проявлениях: от структуры семейных расходов до анализа «СМИ, секса и досуга». Но сначала требуется уточнить, что потребление Бодрийяр понимает не в «обычном» смысле как «процесс удовлетворения потребностей человека», но как систему отношений не только к вещам, но и к другим людям и ко всему миру: «потребление, в той мере в какой это слово вообще имеет смысл, есть деятельность систематического манипулирования знаками». «Знаковый» подход объясняет, почему у потребления нет пределов: если бы оно было поглощением и присвоением благ, то рано или поздно наступало бы пресыщение. Но в современном обществе подобный эффект не наблюдается: людям хочется потреблять все больше и больше. Отсюда Бодрийяр делает вывод: потребляются не сами вещи, материальные блага, а именно «отношения - обозначаемые и отсутствующие, включенные и исключенные одновременно; потребляется идея отношения через серию вещей, которая её проявляет».
С указанной позиции Бодрийяр подробно исследует «баланс изобилия» в современном постиндустриальном обществе (а именно показывает, что никакого изобилия не существует; логика здесь простая: изобилие - это не когда много, а когда хватает) и формулирует теорию потребления как процесса «производства социальных знаков и манипуляции ими». В финале книги, и возможно, это всего лишь дань нонконформистской «традиции», несколько слов сказано о массовой культуре.
Подобно памяти о детстве человека, существует память о детстве человечества. Чем дальше уходит общество от органического единения человека и природы, чем больше возрастает господство науки и техники, тем сильнее становится сентиментальная грусть о заре времён. Отсюда идеализация образа жизни примитивных народов, тоска по простой счастливой жизни на лоне природы... Бодрийяр, будучи «серьёзным философом», разумеется, не предлагает решения проблемы «общества потребления», ограничиваясь критикой существующего положения. Хотя и предвещает (или надеется) на скорое исчезновение «ненавистного» явления: «мы ждём грубых нашествий и внезапных разрушений, которые столь же непредвидимо, но очевидно, как в мае 1968 г., разобьют эту белую мессу». Но что служит источником подобного ощущения? Помнится, Моруа с поразительным оптимизмом говорил об изобретении телевидения, предлагая «создать во Франции телевидение, достойное Мольера и Бальзака». Не вышло... Аналогичная история произошла с Интернетом: когда в 60-ые годы учёные создавали «всемирную паутину», большинство видело в этом изобретении «образовательную и научную площадку, мощное орудие прогресса», но самым «востребованным» продуктом Интернета, вопреки ожиданиям, оказались социальные сети.
И всё же оптимизм Бодрийяра, его неискоренимая, интеллектуальная вера в человечество, не может не вызывать восхищения. Собственно, как и его книга...
Меня заинтересовало упоминание об этой книге в предисловии к роману "Белый шум" Дона Делилло, который я совсем недавно прочитала. Наверное философия Бодрийяра действительно повлияла на Делилло, очень уж темы его работы пересекаются с главными темами романа Деллило.
Книга очень интересная, сложная и неоднозначная.
Бодрийяра называют философом пост-модерна. Пусть будет так. Я не очень-то разбираюсь в этой терминологии.
Философия для меня большое увлечение, но не специальность. Экономика специальность и большая любовь, а психология, опять же, большое увлечение.
Так что немудрено, что эту работу, в которой такое тесное сплетение философских, экономических и психологических идей, мне было читать особенно интересно.
Определение современного общества как общества потребления, глубокий структурный анализ общества потребления, теория потребления, такое интересное, и, в общем- то, логичное понятие, как Потребляющее Эго, понятие Метапотребления, различия в структурных моделях мужского и женского потребления - все это очень понятно и интересно изложено.
Реклама никогда не обращается к одинокому человеку, она рассматривает его в разнообразных отношениях, и даже тогда, когда она как будто касается его «глубинных» мотиваций, она всегда делает это зрелищно, то есть она всегда приглашает близких, группу, все иерархизированное общество в процесс восприятия и интерпретации, в начатый ею процесс производства желания.
Бодрийяр излагает свои теории, идеи, мысли очень четко и логично. С ним можно соглашаться или не соглашаться, но трудно его не понять.
Всякое размышление о потребностях покоится на наивной антропологии: на естественной склонности к счастью. Счастье, вписанное огненными буквами в рекламу Канарских островов или солей для ванн, – это абсолютная точка отсчета общества потребления; собственно, это эквивалент спасения. Но каково это счастье, преследующее современную цивилизацию с такой идеологической силой?
Третья, последняя часть работы, называется "СМИ, секс и досуг". В ней - очень интересный анализ массовой культуры, поп-арта, средств массовой информации и их влияния на людей. Есть отдельная глава про культуру Китча - тему, которой я очень заинтересовалась в последнее время.
Очень интересен анализ Медиума, как послания, включая Медиум рекламный.
В книге очень увлекательное Заключение, с интригующим названием "О современном отчуждении, или конец сделки с дьяволом".
Ну и еще много всего интересного.
Пересказать философский труд Бодрийяра трудно. Читать же его очень и очень интересно.
Существует сегодня вокруг нас своего рода фантастическая очевидность потребления и изобилия, основанная на умножении богатств, услуг, материальных благ и составляющая род глубокой мутации в экологии человеческого рода. Собственно говоря, люди в обществе изобилия окружены не столько, как это было во все времена, другими людьми, сколько объектами потребления.
При всём, быть может, многообразии и глубине высказанных Бодрийяром мыслей, читать эту книгу совершенно невозможно. С какой стороны ни подступись - сплошь витиеватый и вместе с тем канцеляристский стиль, чересчур, словно в насмешку над читателем, академичный и просто-напросто скучный. Я не дочитал до конца, одна и та же мысль разжёвывается на десятках страниц. Стиль заросших книжной пылью философов(постмодернистов в частности) подлежит осмеянию не меньше, чем это самое общество потребления.
Берегите психику!
Во время написания рецензии никто не пострадал, все совпадения с реальными людьми – случайны. Все события – не из нашей реальности.Дело №143
… было обнаружено мобильный телефон Samsung S5; 3 фунта монетами (на двух из них лицо королевы изуродовано царапинами); бумажник с кредитной карточкой Lloyds и Oyster-card – так называемая “травелка»; открытая пачка с зефиром Haribo в левом верхнем кармане кожаной косухи и запечатанные жевательные резинки той же Haribo в правом; книга в мягкой обложке Жан Бодрийяр «Общество потребления» - на полях:
16.03.2016
Сегодня, проходя мимо ничем не примечательного домика в затененном углу, увидел на зашторенном окне ансамбль из всякого хлама и среди него плетеную корзинку с десятком желтеньких лимонов.
Три года назад я бы сказал: «Понты кидают»
Сегодня же подумал: «Знак, используемый обществом, для передачи информации другим потребителям об обладании избыточным продуктом. В данном случае лимоны обозначают принадлежность владельцев к среднему классу»
… а также блокнот с весьма странными записями:
2 дня до конца времени
Я захлопнул дверь с надписью merchant entrance, включил мрачный германский готик и помчался в сторону близлежащего Iceland. На красной телефонной будке красовались фотографии полуобнаженной красавицы и слова»: чищу бананы, 30 фунтов за один. Интересно, сколько нужно начистить для айфона. Думаю, около дюжины хватит. «Американская мечта» в действии. Если живешь не в странах первого мира, то будет сложней, но есть же разные продвинутые техники для эффективного заработка.
Iceland. Ах, как же приятен звук падающей пачки батончиков Bounty в корзинку. У меня уже дрожат руки и течет слюна от призрачного кокосового вкуса. Вообще, я люблю сладкое. Помню, в детстве бабушка иногда привозила всякие сникерсы, баунти и, о боже, милкивеи. Я был без ума от них.
По дороге к кассе я набрел на йогурты с рисом и не смог удержаться – всегда хотел их попробовать. Думал взять два, но увидел, что они стоят 1 фунт 25 пенни, а три – 1 фунт 37 пенни. Осмотревшись по сторонам, я мысленно сказал дамочкам с колясками, выгуливающих своих деток по айсленде: или мы попали на джек-пот, или нас жестко развели. Бросил шесть, еще на завтрак будет.
Моё сокровище из йогуртов, батончиков, фанты и конфет медленно катится в сторону кассирши. Парень под 1.90 м, правда, еще каблуки от берцов, стоит с руками в карманах, насвистывает Highway to Hell, считает количество отделов в супермаркете и делает вид, что всё сладкое не его, а соседнего румынского мальчика лет девяти.
- Кеш?
- Нет, кредитка. – Как же легко теперь получить то, что когда-то было ежедневной мечтой. Шмыг-ввод-аут. Когда мне было лет десять, отец дал мне 1 гривну и 50 копеек для покупки жвачек. Я купил сразу пятнадцать и все засунул в рот. Один из лучших моих моментов детства. А еще, когда я выбирал жвачки, незаметно для отца и с молчаливого согласия продавщицы, я взял несколько из серии «18+». Я стал местным героем, а моя коллекция наклеек обрела почтенный статус среди ценителей.
Кстати, тот темнолицый мальчик стоял в очереди с двумя бутылками пива и все время сверлил глазами мою корзину с кучей сладостей. Я пива почти не пью, да и не курю уже почти два года, веду здоровый образ жизни. В конце концов, малыш таки потянулся к пачечке M&M's – получит дома ремнем от отца.
Вышел на открытый воздух и заметил бородатого дядьку закутанного в спальник. Вот же везучий человек, для него время, наверное, имеет только два состояния – «холодно и тепло». Поговорив с ним несколько минут о всяких романтических путешествиях, я было уже решил дать ему лишние йогурты и баунти, но в последний момент отбросил сомнения. Это всё для меня. Увидел в стороне ларёк, провонявший целую улицу своим сладким ароматом тухлого мяса, взял несколько булочек и отдал этому дяде, да еще 200 фунтов в придачу, говорит, хочет поехать в Париж, как Генри Миллер.
У меня круглый счет в банке Lloyds, но зачем он мне теперь. Дилемма праздников – есть много еды, но ты её не хочешь и не можешь уже есть, дилемма будних дней – на выбор есть только борщ и картошка. Беда денег в том, что когда ты постоянно работаешь их не на что тратить, когда не работаешь – их просто нет. В итоге праздники служат инструментом для создания иллюзии, что у тебя широкое разнообразие еды, зарабатывание денег – для создания видимости изобилия.
Вечером. В четырех стенах. Я запихиваю в рот один батончик, получаю три секунды удовольствия, запихиваю второй, потом третий. Я сожрал целую пачку, кроме отвращения больше ничего не чувствую. Я открываю йогурт.
1 день до конца времени
I keep it caged, but I can't control it, so stay away from me, the beast
Is ugly, I feel the rage, and I just can't hold it
– напевеют Скиллет, а я с постели запрыгиваю в джинсы и, застыв в нелепой позе – босая нога на земле, другая в воздухе наполовину одетая – вспоминаю, что уже не работаю.
- Фак!!!
На меня накатывает тошнота, всё вчерашнее говно рвется через гортань наружу. Времени стянуть штанину нет, поэтому я прыгаю на одной ноге и волочу по полу новенькие джинсы. В двух метрах от унитаза треск ткани предшествовал удару головой о толчок. Я отключился.
Мне снились поросята с человеческими лицами, которые из общего корыта ели мою светло-коричневую блевотину «млечный путь на марс». Потом их зарезали и скормили взрослым свиньям. Ужасная судьба, наверное, жить в свое типа удовольствие для чужого удовольствия.
Проснулся я с квадратной головой, плавая в жиже из вчерашних сладостей. Липкая рука зря пыталась протереть глаза и после нескольких вдохов меня снова вывернуло. Последние позывы уже не увенчивались успехом, а со стороны я, вероятно, напоминал выброшенную в прибережное болото рыбу, тщетно пытающуюся ухватить немного воздуха. В те минуты пожалел, что мне не двадцать семь лет – мог бы стать легендой.
После принятия душа я хотел только одного - валяться в постели, но в таком случае голова бы раскалывалась еще больше из-за близлежащей стройки. Потихонечку ковыляя, я сам того не понимая, направился в сторону супермаркета и наткнулся на пустой спальник окруженный желтой лентой. Через несколько минут, после жестокого вымогательства покупки булочек, бабка из ларька рассказала мне, что вчера ночью мой недавний знакомый скончался от передозировки герой.
Такие дела.
Вы любите музыку? Я очень. Мне нравятся звуки, нажимающие на чувства. Тишина, пронзительный крик, тишина, темнота, тишина, рассвет, тишина, скрип двери, холодный душ, скрип двери, тишина, темнота. Для чего создали время? Только для того, чтобы отнимать его. Я за отсутствие времени.
Я иду по айсленде и вижу кругом время. Сроки годности, подарки ко дню рождения, младенцев и пенсионеров, акции и скидки.
Вы верите в спасение души? – спрашиваю я старушку в очереди.
А вы верите в спасение своего тела? – спрашивает меня мерзкая старуха.
Спасать душу – жить в Средневековье, спасать тело – жить в современности. Думать, что спасать тело лучше, чем спасать душу, значит считать современность умнее темных веков.
Чередование товаров на прилавках создает видимость течения времени.
Красивая темноволосая кассирша с уставшими отсутствующими глазами улыбается мне. Я читал антиутопии Оруэлла-Хаксли и хочу вам предложить еще одну. Представьте мир, где нужно постоянно улыбаться – дома, на работе, на фотографиях, в одиночестве, семьи, друзьям, случайным прохожим, мир, где нужно хвалить не Старшего Брата, а жизнь, её величие, её неповторимость. Мир, где разговор о позитиве и улыбках заменяет обряд церковной литургии. И только попробуйте скорчить кислую мину, это значит бросить вызов обществу Веселья. Он был бы еще ужаснее, чем средневековая игра в непорочность. Лицемерие бы стало добродетелью. Как же хорошо, что мы в таком не живем. Улыбайтесь чаще.
Вот кстати одну весёлую историю вспомнил, произошедшую совсем на днях, семнадцатого марта, если не ошибаюсь. Шел с работы вместе с друганом, хотя скорей знакомым по обстоятельствам, и, пытаясь скрасить однообразный досуг, забрели мы в медицинский универ. Решили вспомнить учебные года – присоединились к случайной лекции.
Студенты сразу заметили не своих, но ничего нас не выдавало, кроме их мимолетных улыбок. Старый профессор начал перекличку и несколько раз повторил фамилию:
– Иванов! Иванов! Иванов, вы здесь?
– Да, я здесь! – а что мне оставалось сказать, нужно же было братюня-прогульщика выручить. Студенты только обрадовались такому ходу событий, выразив это общим смехом.
Через час я уже начал скучать, лекции какие-то длинные у них, но тут очкастый пень в белом халате начал рассказывать о занятном новом виде паразитов, недавно обнаруженном в морских котиков. Оказавшись в теле бедного животного, они начинают размножаться со скоростью геометрической прогрессии. Поражая печень, например, они перебрасываются на желудок и лёгкие, потом поражают половые органы, конечности, сердце и мозги. Затем болезнь перебрасывается на другое животное, таким образом, зачастую убивая целые группы, ускоряя темп с каждой жертвой.
– Как же спасти несчастных животных? – выкрикнул я из предпоследнего ряда. Меня отчаянно интересовала такая тема, потому что в те дни я как раз читал книгу одного французского философа.
– Почти никак. – Ответил профессор. – В действительности, животное обреченное уже в самом начале, паразиты просто пожирают его заживо, приговаривая к мучительной смерти.
– Это ужасно! Но что там с «почти»?
Очкарик нахмурился и попытался разглядеть меня лучше. – Ну что ж. Если бы попробовать удушить их еще в зародыше, не дать распространится во всех органах, тогда шансы были бы при условии, что они сожрут себя самостоятельно. Но вот вопрос, каким органом пожертвовать и как оградить доступ ко всем остальным.
– Да! Слишком тяжелые вопросы чтобы решать их самостоятельно без согласия животного и паразитов. – Ответил я, тяжело вздохнув. – Хорошо, что можно решать за себя.
– Что вы несёте, Иванов?
– Простите меня, Петр Алексеевич. – Задумавшись, ответил я. Блин, так же звали моего препода по методологии истории. Вот попал.
Раздраженный старик не заставил себя ждать. – Вон из аудитории. Встретимся в декана, Иванов.
– Ок, старый ты пердун, до встречи! – Бросил я, проходя мимо профессора.
Иванов, Иванов, будешь теперь на все лекции ходить. Была тогда моя первая мысль. Вторая – кажется, я начал всё понимать.
По дороге домой встретил интересную девушку, которую догонял быстрым шагом с двумя пакетами сладостей наперевес. Судя по ее низкой высоте и черных локонах, выступающих из под капюшона, она была с Индии. Обута была в стильные ботинки на высоких каблуках, кожаные штаны обтягивали коротенькие ножки, байкерские рукавицы идеально шли к черной блестящей куртке. Я словил себя на том, что у меня началась эрекция, хотя я не видел еще ничего кроме одежды. Меня стошнило в один из пакетов.
Конец времени
В сегодняшнем сне я был в роле капитана летающий космической тарелки. Наша раса, похожая на чебурашек, защищала последний оплот в космосе от нашествия людей. Но враги взяли судно на абордаж и убивали мою команду по очереди, предлагая коллаборационизм. Когда наступил мой черед, я заорал, кажется, «СИНГУЛЯРНОСТЬ!!!». Или это я уже кричал проснувшись?
Вы знали, что у человека нос продолжает расти на протяжении всей жизни? – пишет на обратной стороне чека из Iceland. Я посмотрел в зеркало на свой длинный нос и мрачно улыбнулся. Потом отбросил чек, достал три баунти и запхал в рот. Глотнул апельсиновую фанту.
После приступа рвоты я уселся за компьютер. Еще глоток, как же выбешивает чертовая жажда. В 2022 году готовится первая попытка колонизации Марса; Китайские ученые работают над роботом-массажером; Какая-то звезда, жена алмазного магната, пожертвовала миллионы на обустройство туалетов в какой-то там задрипанной африканской стране. Но мне в высшей степени на всё это наплевать.
Вот еще один перл: Организация Воюющих Атеистов выступает против деятельности религиозной общины в пятой лондонской зоне и пытается снести старую церковь, чтобы построить там салон красоты или тренажерный зал. Это вызывает у меня особенную улыбку. Наивные современные атеисты не могут понять как в темные века можно было верить в Бога, но сами теперь верят в любовь и красоту.
Посмотрел неплохой фильм «Матрица», возможно, слышали/видели. Нео, главный герой, держал в руках весьма занятную книгу «Симулякры и симуляция». По сюжету весь мир просто матрица – компьютерная программа, просто цифры, а за всем этим стоят злые машины. Улыбнуло. Когда система обретет совесть и перестанет все проблемы валить на зло, возможно, что-нибудь измениться. А пока.. пока я устал.
Устал, да. Мое тощее тело ослабело до предела, лицо покрыла густая щетина, глаза похожи на две темных дыры. Я не колюсь уже третий день, уровень глюкозы, наверное, зашкаливает. Если сегодня я не подохну от этого, что весьма вероятно, возможно, использую более эффективный метод.
Зефир Haribo, вот что нужно вашим детям. Мягкие сладенькие подушечки сделают ваших детей счастливыми, а вам принесут тишину и покой в доме. Вот блин! Совсем забыл о нем. Тоже хотел попробовать за все годы на диетах. Тётенька еще и обещает тишину, покой. Как же я за ними соскучился. Нужно сбегать в супермаркет. Последний раз, как предсмертная исповедь.
Конец записей
Они определенно были сделаны перед самым несчастным случаем. Сейчас мужчина находится в травматологическом пункте с многочисленными забоями и переломами в состоянии полнейшего истощения организма. На все вопросы потерпевший отвечает только фразой «я поросенок». Водитель, сбивший пострадавшего, задержан для дальнейшего выяснения ситуации. Пока не вполне ясно, было ли это умышленная попытка суицида или ему стало плохо во время пересечения проезжей части, что и призвело к ДТП.
Еще несколько идей:
- потребление – это такой же вынужденный труд, как основная работа;
- культурные процессы движет не присутствие высокой гуманитарной культуры, а поверхностное «универсальное любопытство»;
- «переподготовка» и обновление знаний ценятся выше, чем опыт и фундаментальные знания;
- современный человек абсолютно лишен личного времени.
Читать, однозначно, стоит, хотя местами академический стиль утомляет.
Книга академична, зато пополните свой словарный запас.
По результату прочитанного будет понятен истинный смысл и способ продвижения многих товаров и брендов, как например нашумевший чемодан на Красной площади.
Передать смысл прочитанного своим знакомым будет проблематично, т.к. это надо осмыслить, пережить.
В результате будете бродить "почти в одиночестве" по улицам мегаполисов, в поликлиники и в ответ на Ваши правдивые замечания о товарах, магазинах и т.п. Ваши попутчики будут смотреть на Вас, как на сумасшедшего, только сумасшедшим будете явно не Вы.
Также даются весьма ценные рекомендации по изучению великолепных произведений прочих авторов.
Зачем читать: по крайне мере Вам даётся шанс увидеть истину и критичнее относиться к своим желаниям.
Жан Бодрийяр ознаменовал себя эдаким разоблачителем от философии, интеллектуально подрывающим основы человеческого жития, в конце концов доведший даже кинематограф до забавных идей . Глобального значения его идеи не имеют , но читать все же интересно.
Жан Бодрийяр, в общем-то, не подвергает критике социальный строй и систему потребления, в частности. Его идеи - это зеркало, где отражаются все человеческие слабости. Он задает вопросы о индивидуальности человека (взять хотя бы главу с говорящим названием "Индустриальное производство различий"). Человек создал блага, систему знаков, и стал ее жертвой, потеряв индивидуальность. Кроме того, все насилие, производимое обществом - это результат пребывания в ОП, плата за все.
Философ порой начинает веселится на страницах своего исследования: сарказм находит свой выход в словах о том, что человек ищет индвидуальность не в себе, а вещах, в которых, в свою очередь, ищут свою индвидуальность еще тысячи и миллионы людей. Тело человеку уже не принадлежит, а тоже участвует в общем обмене символами; человек отныне теряет тело в блеске рекламных проспектов и в отражении витрин, смешиваясь с толпой ходячих ярлыков.
Сомневаюсь, что эту книгу кто-то серьезно воспринимает как некое пособие по жизни в современном обществе: обернутые в красивую оболочку цивилизации, мы никогда не откажемся от ее благ, тем более, что Бодрийяр находит выход от системы потребления только в смерти.
Гуру постмодерна и социолог, оптимист и фотограф, преподаватель Йельского университета. Переводчик и эссеист. В его работах затрагиваются актуальнейшие вопросы нашего времени. Ввел любопытное понятие гиперреальности; развил учение о трех порядках симулякров (деньги, мода, общественное мнение).
Его труд «Общество потребления» вышел в 1970 году. Книга состоит из трех частей и заключения. В ней писатель критикует современный социум, общество (общество самообмана), рассматривая потребление никому не нужных вещей как цепную психологическую реакцию. В Обществе потребления невозможны ни культура, ни развитие.
В первой части он рассуждает об экономике, «кругообразной динамике роста и изобилия». Во второй, названной «Теория потребления» потребительская ценность товаров абсолютна и не зависит от конкретного человека.
Часть третья. «СМИ, секс, досуг», сообщает, что «атрибутом мира потребления является китч — никчёмный предмет, не имеющий сущности».
Писатель дает два вида потребления: одно – для действительных нужд, другое знаковое, оно служит кодом, символом общения между людьми. Потребляют все, по Бодрийяру, в том числе чувства и отношения.
Читая книгу, во многом приходится соглашаться с автором. Гениальное, хоть не лишенное противоречий, мудрое, пророческое во многом произведение.
.
«Общество потребления» написана еще в 1970 году, но то, с какой глубиной был проведен анализ самого этого общества, просто поражает, особенно если учесть, что все прогнозы, к сожалению, сбылись. И хоть сам автор не ставил перед собой задачу, что-то предсказать, но, тем не менее, отсутствие каких-либо изменений, как раз и привело к тому, что теперь образ самого Бодрийяра напоминает авгура, гадавшего на «серой гуще» зазомбированных мозгов потребителей.
Что касается собственно произведения, то, как понятно из названия, в нем препарируется общество потребления. И основная мысль проста — люди превращаются… э.. простите, уже превратились в машины потребления. А посему счастье стало измеряться не полнотой переживания любви, а количеством потребления оной. Успех – стал успехом количества, а не качества. И в этом самое страшное, ибо максимальное количество всегда может породить только серость. Что-то настоящее – штучная, индивидуальна работа. Отсюда, общество потребления требует однотипности и шаблонности товара, чувства, поведения. А, значит, такой социальный контекст порождает не просто машины потребления, а машины-ксероксы. Чем больше людей стремиться потребить нечто, тем больше это нечто должно быть примитивным и однотипным, ибо так легче его производить. Делать под копирку всегда проще. И вот тут – самое страшное: однотипный товар порождает однотипного потребителя, который, в свою очередь, требует такой же товар. Круг замкнулся. Мышеловка захлопнулась. Добро пожаловать в общество потребления, где потребляется все – от вещи до эмоции, от идеи до… самой книги «Общество потребления».
Книга Бодрийяра – книга-предчувствие, книга-сожаление, книга-прощание с живым миром, ибо когда жизнь становится товаром, обесценивается ее смысл.
Общество потребления - Система угнетения эпохи пост-модерна
Жан Бодрийяр, человек, которого можно без оглядки назвать интеллектуалом, человеком своего времени, социологом, психологом, философом эпохи пост-модерна. Спектр его взглядов необыкновенно широк - культура, экономика, отношения, проблемы личности, масс-медиа, социальное неравенство, психоанализ, угнетение. Нельзя Бодрийяра и отнести к той или иной науке, нельзя сказать, что работает он в рамках социологии или на стыке нескольких наук. Возможно, все дело во всеобъемлющем предмете, о котором можно рассуждать разными парадигмами и исследовать на основании разных методологий, данный предмет просто нельзя обрезать парадигмой. Бодрийар свободен от сциентизма, и взгляды его стоят по ту сторону методологии и в то же время включают ее в себя. Сложно назвать его теорию теорией, как и концепцией, парадигмой и всяческого рода «измами». ЖанБодрийяр — один из многих великих людей, на которых повлияли события во Франции 1968 года (Ж.Л. Годар, ГДебор">Ги Дебор, Ж.П. Сартр, К. Ванейгем, М. Фуко), поэтому он, как и ситуационисты того времени, не любил, когда его относили к тому или иному направлению, в том числе, и к пост-модерну: «…Постмодернизм, как мне кажется, в изрядной степени отдает унынием, а то и регрессией. Это возможность мыслить все эти формы через своеобразное смешение всего со всем. Я не имею с этим ничего общего. Это ваше дело».
Удивительно, взгляды Бодрийяра имеют востребованы для некоторых выводов о современном российском капиталистическом обществе, в котором проглядываются, может быть, не так явно, как на Западе, черты общества потребления. Жан Бодрийяр и сам тяготел к левым взглядам, как и многие в 1968-м году. Парадокс нынешнего общества в том, что хотя сегодня, в ситуации кризиса, как-то не принято говорить об изобилии (равных), общество потребления все же существует в своих отдельных чертах. Эти черты располагаются по ту сторону истины и лжи, равенства и неравенства, об этом попытаемся порассуждать ниже.
Эра повседневности как фактор, определяющий философские коннотации современности, интересует исследователей по-новому. Почему? То, что происходит повседневно, является когнитивными границами человека; он живет внутри повседневности, скованный по рукам и ногам, пространством повседневности — новой тюрьмы. Система, или мега-машина, создает такой культурный фон, в котором череда фасадов превращается в то, что Бодрийар назвал Дрогстор — вся наша жизнь помещена в грандиозный культурно-развлекательный торговый центр. Все наши действия и отношения в нем превращены в знаки, потребляемые остальными посетителями Дрогстора; коммуникация знаков, а не людей создает то, что Ги Дебор определил как «общество зрелища». Как происходит управление потоками Дрогстора, так и происходит управление повседневностью — технически, информационно, политически. Мега-машина контролирует процесс и разделяет труд. Созданию технологий побуждения масс посвящена большая часть науки, традиционно действующей по принципу «силы-знания». При помощи политической идеологии объясняются противоречия и успокаиваются возмущения. Благодаря нужной интерпретации истории достигается «правильное» ценностное состояние масс, «правильные» установки, подкрепляемые стимул-реакционистскими действиями властных структур.
Общество потребления и человек в нем
Бодрийяр сосредотачивается на потреблении знаковом — потреблении, которое носит скорее социальные характеристики, нежели продуктовые. Соответственно, потребление распространяется на вещи, культуру, время, пространство, образы СМИ, информационные конструкты, отношения между людьми, само себя. Люди не потребляют продукт или вещь в потребительской ценности, но потребляют социальные функции, отражающие знаки иерархии, статуса, отношений, принадлежности или противопоставления той или иной социальной группе: «Процесс потребления не является процессом труда и преодоления, это процесс поглощения знаков и поглощения знаками». Культура общества потребления вульгаризируется, становясь из редкого эксклюзива предметом широкого потребления и знаком, имеющим социальные функции. Потребляя знаки, индивиды делают выбор, который уже определен за них системой.
Позитивный настрой сильных мира того и социалистической квази-оппозиции Бодрийар не разделяет, доказывая, что чистой полезности не бывает, и, что звучит по-настоящему дерзко, не существует того самого общества изобилия как продукта длительного промышленного роста. Весь вопрос в подходе: количественно изобилие тождественно количеству произведенных предметов, но качественно оно заключается в неком социально-психологическом климате, где определяющей является установка, что вещей и средств для удовлетворения потребностей индивида достаточно. Вот как раз такого насыщения в обществе потребления нет, потому как есть противовес в ощущении страха нехватки вещей (отчасти, надо сказать, оправданного). С другой стороны, есть противовес самой структуре изобилия, порожденный производством — это нищета — причем нищета не классовая, а именно структурно распространенная в обществе нищета., которая вместе изобилием (структурным расточительством) структурирует общество.
Рост производства и накопление вещей не ведет к изобилию, но в то же время, изобилие, в свою очередь, не приводит к равенству. Вновь с ног сшибающее заявление, бросающее вызов общепринятым политическим установкам. Действительно, капиталистическая мега-машина как субъект-система общества потребления сохраняет жесткую иерархию, превращая в знаки и равенство, и средства его достижения. Таким образом, равенство становится красиво упакованной иллюзией: во-первых, новые потребляемые вещи возникают сначала в более привилегированных сообществах и, во-вторых, равным человек становится только относительно логически обоснованных «равных» возможностей для всех. Более того, неравенство только усиливается в плане потребления культуры, статуса, времени; иллюзия равенства возможностей потребления вещей, таким образом, скрывает за своим фасадом усиливающееся социальное неравенство.
Личность находится в системе знаков, которыми являются отношения с другими людьми и свойства других людей. Эти знаки, как и другие, потребляются, что приводит не к отношениям, а к симуляции отношений, не к отдыху, а симуляции отдыха. Знаки, которые помогают человеку овладевать реальностью общества потребления, но при этом заменяют собой реальность, Бодрийяр позже назовет симулякрами. Человек, таким образом, и потребляет, и одновременно потребляется другим человеком в виде знака, что приводит к дрейфу от личности в сторону персоны как социального свойства homo economicus (неплохой аналог в русском языке - «личина»). Поскольку один человек потребляет другого и отношения с ним в виде знака, живое общение стало происходить для чего-то, стало целенаправленным и манипулятивным. Поощрения заслуживает способность манипулировать людьми, умение презентовать себя во имя успеха и одобрения, умение продавать себя как товар — чем лучше презентация, чем привлекательнее упаковка, чем качественнее знак, тем выше оплачивается товар. С этой точки зрения права формула НЛП «Говорить — значит манипулировать». В обществе потребления можно с этим вполне согласиться.
Роль средств массовой информации и рекламы
Понятие знаков и симуляций распространяется на средства массовой информации — СМИ функционально транслируют реальность, превращая ее образы в знаки. Человеку навязываются картины мира и способы его интерпретации, мир оказывается вписанным в послания-зрелища. СМИ устроены специальным образом: знаки реальности чередуются с образами действительности. При помощи тактики смены знаков достигается эффект отчуждения от реальности — человек потребляет медиа-продукты, предложенные ему витриной-телевизором. СМИ преобразовали технократическую угнетающую функцию Системы, и теперь мега-машина могла проводить свое просвещение персонально в каждой семье для каждого конкретного индивида. В такой ситуации обычные способы сопротивления перестают работать. Противодействием расширению функций СМИ стали события 1968 года, ситуационистский интернационал, труд Ги Дебора «Общество спектакля» и книга Курта Ванейгема «Революция повседневной жизни».
Демонстрация насилия и бедности где-то выполняет очень важную функцию для мега-машины. Такие деструкции успокаивают людей и убивают инициативу, преподнося сладкое ощущение теплой стабильности - «Я не там», «Хорошо, что это там». Люди становятся безразличны, растет индивидуализм. Такие прививки хороши против вируса солидарности. Стимул-реакция, картинка возможного будущего, показанная мега-машиной с одной стороны успокаивает людей, а с другой рождает страх оказаться в эпицентре демонстрируемых событий («Я могу оказаться там», «Это может быть со мной») в случае неповиновения, активности и попыток жить естественно.
Само потребление и принуждение к потреблению в СМИ реализуется через рекламу. Реклама обращается к каждому напрямую, предлагая обладание не только вещью, но знаком этой вещи: «Какая мать семейства не мечтает о стиральной машине, специально созданной для нее?» — спрашивает реклама. Действительно, какая мать семейства не мечтает об этом? Их миллионы, мечтающих об одной и той же стиральной машине, специально созданной для каждой из них» (Общество потребления, С. 127). Через обладание, скажем, автомобилем, человек покупает, например, статус, а также кристаллизованное время. Статус и время, превращаясь в знаки, связываются с понятием статусности и успешности. Презентация этого послания проходит напрямую к человеку через волны рекламы, в виде необходимой артикуляции и символьного набора.
Сильнейшим символом, знаком, эксплуатируемым рекламой, является человеческое тело. И правда, и сегодня классика рекламы — это «обнаженка», но тело, используемое как средство, не имеет ничего общего с естественным эросом: человек потребляет все тот же знак. Тело превращается в культ, изменяется отношения человека к собственному телу, которое заменяет душу. Закономерно образуются последствия в виде массового появления косметологических салонов, парикмахерских, салонов красоты, маникюрных салонов, соляриев и целого клубка новых профессий индустрии красоты. В то же время сокращается интерес к духовным институтам: храмам и церквям, которые в лучшем случае превращаются в музеи. Следует обратить внимание, что в разных обществах мега-машина вела себя по-разному: в гитлеровской Германии и сталинском СССР существовал культ здорового тела, выполнявшего функцию производства военных и рабочих масс, Запад же подавал тело под маркой эротики для элиты и порнографии для масс. Хорошо этот момент отражен у Оруэлла в утопии «1984»: «Джулия проработала год, занимаясь изготовлением таких книжечек, как «Оззорные рассказы» и «Одна ночь в женской школе», – эту литературу рассылают в запечатанных пакетах, и пролетарская молодежь покупает ее украдкой, полагая, что покупает запретное»ii.
Вторым эксплуатируемым рекламой символом становятся знаки социальной заботы. Так или иначе, большинство людей тоскуют по утраченной в обществе потребления обычной человеческой теплоте. Искренность отношений, тем не менее, как и все остальное, преобразуется в знак и используется рекламой для продвижения знаков вещей. Но реклама не врет и не говорит правду, она — всего лишь средство, находящееся по ту сторону истины и лжи, она не несет в себе систему оценки, но только выполняет послание Системы человеку.
Жан Бодрийяр в своих прогнозах пессимистичен и констатирует наличие протестных сил в виде немотивированного насилия, ухода через усталость, неврозы, депрессии, всплесков уничтожения вещей (нового потлача). Да, конечно были на тот момент протестные движения: студенты 1968 года, хиппи, йиппи, панки и т.п. Но что с ними стало? Общество потребления и их смогло превратить в знаки и сделать их объектами потребления. Сегодня мир меняется, глобализация ставит новые задачи, и каким будет новый мир, никто не знает.
В завершении сосредоточим внимание вот на чем. Как сегодня себя чувствует общество потребления? Прежде всего, «эра потребления, будучи историческим завершением всего процесса ускоренного производства под знаком капитала, является также эрой глубокого отчуждения». Тотально присутствующая машина, в резервуарах которой перевариваются и инновации современности, и культурные, социальные, исторические явления настоящего и прошедшего. Может сложиться впечатление, что в условиях глобализации обществами потребления являются государства развитого капитализма, члены G7. Общество потребления не обязательно должно быть богатым, так как не излишки, а ценности и изменение реального на знаковое приводит общество к характеристикам потребления. Замкнутый круг потребления, где общество потребления потребляет само себя, мнит себя реализованной утопией человечества, дает власть угнетения дискурсу — социально-ценностному образованию, определяющего необходимые границы когнитивных карт общественного мнения. Дискурс является как бы правой полемикой вокруг принятой идеологией.