Рецензии на книгу «Стивенсон. Портрет бунтаря» Ричард Олдингтон
Это вторая книга биографии Роберта Льюиса Стивенсона, с которой я ознакомилась. Первой была " Под флагом Катрионы " Леонида Борисова. Сначала скажу немного об обеих книгах. Не знаю, специально или случайно, но обоим авторам удалось рассказать о жизни этого великого человека с разных сторон и точек зрения. В книге Борисова есть много эпизодов, которых нет в произведении Олдингтона, авторы как бы закрывают пробелы друг друга.
На мой взгляд, человеку, желающему ознакомиться с биографией Стивенсона, следует сначала прочитать более художественную и позитивную книгу "Под флагом Катрионы", а потом переходить к циничной книге "Стивенсон. Портрет бунтаря".
В этой книге мы узнаём о проблемах Луиса с родителями, о его противостоянии им, обществу и болезни, когда он, неоднократно стоя на пороге смерти, продолжал работать и делать то, что ему нравится и кажется правильным. Сколько времени уже прошло с середины 19 века, а родители всё продолжают делать те же ошибки, создавая и усиливая трещины между собой и детьми, доводя и себя и их до срывов.
Приводя цитаты из писем Стивенсона, его семьи и друзей, иногда кажется, что автор пытается показать неприглядную сторону Роберта Луиса и его жены, особенно усердствует в этом в своих домыслах, о том, что это домысли говорит сам автор, но оставляет за читателями право верить выводам Олдингтона или не верить.
Не понятно мне было отношение автора к Фанни Осборн, которая развелась с мужем, чтобы выйти замуж за "нищего писателя". Перечисляя все её достижения в сохранении здоровья, поддержания его духа и в качестве "писательской" совести, он не забывает добавлять, что она была очень эгоистичной и корыстной. Возможно, это личное отношение авторам к американкам или женщинам такого типа или она не вписывается в нормы, которые полвека назад были в Англии, или автор знает что-то о чём не захотел написать. Я же из его описания и перечисления деятельности Фанни Стивенсон, с каждой строчкой всё больше и больше начинала восхищаться этой женщиной и уважать её, продолжая не обращать внимания на домыслы Олдингтона.
Только взгляните на её надменное лицо на фотографиях!
Написал Ричард Олдингтон. Я полезла в гугл, нашла её фотографии и не согласилась с автором - там миловидная взрослая женщина, волевая, но совсем не надменная. Продолжая писать о ней, Ричард постоянно упоминает о ревности, нелюбви к друзьям и эгоизме Фанни, заодно подкрепляя свои слова её поступками. И это он пишет о болезненной женщине, которая защищает хворающего мужа как может. Любая на её месте поступала бы так же, стремясь не допустить смерти супруга. Ощущение предвзятости автора к Фанни меня не покидает до конца книги.
Основные недостатки, которые автор доказывает у Стивенсона и его жены - расточительство и надменное отношение к остальным людям. Я лично не могу считать это недостатками, поскольку сама обладаю такими качествами, хоть и выраженными не столь сильно.
Интересно, что жизнь Стивенсона на Самоа и момент его смерти различается от версии, прочитанной у Борисова. Кто из них прав - не знаю. Что ж, потом почитаю "Четыре года на Самоа", быть может сочинение четы Стивенсонов разрешит это противоречие.
Всё же, со страниц этой книги мы узнаём о тяжёлой жизни семьи Стивенсонов-Осборнов, о большом трудолюбии и упорности Роберта Луиса Стивенсона, которой не хватает многим людям. Только по-настоящему сильный человек мог продолжать отстаивать свои взгляды, когда против него ополчилось общество и здоровье.
Небольшая рекомендация к будущим читателям: если хотите почитать о жизни Стивенсона в виде циничного, жёсткого повествования, изобилурующего фактами и цитатами, книга Ричарда Олдингтона отлично подойдёт. Для желающих прочитать приключенческую романтическую историю длиною в жизнь больше подойдёт книга Леонида Борисова.
Книга Р. Олдингтона "Стивенсон. Портрет бунтаря" с удовольствием была прочитана ещё в далёком детстве (она выходила в серии ЖЗЛ). Сейчас, при перечитке книги, я остался при том же мнении - роман прекрасен, образ Стивенсона, этого неистового бунтаря, изо всех сил противостоящего жестоким ударам и поворотам судьбы, получился достаточно объёмным и убедительным.
Как известно, жизнь писателя была не сахарной. "Жар, бред, боль, бессонные ночи..." - вспоминал он о своём детстве. Юность да и вся жизнь прошли в неистовой борьбе против болезней, в стремлении иметь счастье под солнцем и сказать в искусстве своё слово.
Р. Олдингтон разворачивает убедительную картину борьбы Стивенсона с деспотизмом отца, борьбы Стивенсона за личное счастье с Фанни Осборн (против которой были все), борьбы Стивенсона за своё место в литературе.
И Тузитала ("рассказчик историй" - так называли Стивенсона островитяне Самоа) побеждает! Автор "Острова Сокровищ" и "Владетеля Баллантрэ", "Доктора Джекила" и "Принца Флоризеля", "Чёрной стрелы" и "Окаянной Дженет", "Сент - Ива" и "Уира Гермистона" и поныне пользуется почётом, как отличный стилист, замечательный писатель", чьи произведения стали хрестоматийными.
Стивенсон оказал большое влияние на целую плеяду отечественных авторов. Его называл любимым писателем Вениамин Каверин, отдавали должное мастерству стилиста и блеску художественного строения Владимир Набоков, Александр Грин, Константин Паустовский и многие другие.
Я не очень часто читаю биографии, но из всего своего небольшого багажа в этом жанре книга Олдингтона о Стивенсоне, пожалуй, самая лучшая. Это не роман, а именно биография, но написана она не сухим академическим языком и, в то же время, нет тут скользких измышлений, характерных для желтой прессы. Автор придерживается фактов, явно симпатизируя своему персонажу. Текст достаточно плотный и читать книгу не легко, зато совсем не скучно.
И хоть это и не роман, характеры и образы героев прописаны достаточно емко, кому-то сочувствуешь, кого-то осуждаешь, получается - и эмоционально вкладываешься и узнаешь факты из жизни реальных персонажей. Из героев, конечно, главный и лучший – это Роберт Луис, с его удивительным оптимизмом и способностью завоевывать сердца.
Возможно, в будущем я буду обращаться к этой книге для уточнения обстоятельств биографии Стивенсона, но основные свои силы направлю на чтение его романов.
https://www.livelib.ru/game/igravklassiki/entries/tour/15
Одному нельзя научиться в Шотландии — быть счастливым. А ведь в этом вся культура и, пожалуй, две трети морали.» (из страданий юного Стивенсона)
Некто Олдингтон написал книгу про Роберта Льюиса Стивенсона. Написал в «лучших» традициях практически всех книг из серии «ЖЗЛ». Шаблон один для любого героя этой серии: тяжелая юность, стремление уехать во Францию (слава французской революции), обязательная тяжелая болезнь (тиф, чахотка, туберкулёз), поездки на курорты и лечебницы (всегда заграничные) и потом, как правило, нелепая или непонятная смерть. Как написано в предисловии к книге, «Встретиться со Стивенсоном Олдингтон не мог, они как бы разминулись – Олдингтон только родился, Стивенсон как раз умер». Но Олдингтон решил, что он чем-то похож на Стивенсона и потому начал писать его биографию. И снова непонятно, то ли биография эта написана с целью доказать, что не было в Стивенсоне ничего замечательного, либо с целью убедить всех в том, что в 19 веке были свои, особые критерии замечательности.
Итак, если верить воспоминаниям няни, карьера Стивенсона-писателя началась вскоре после того, как раннее знакомство с богословием и посещение церкви породили в нем стремление к лицедейству. Отношение к церкви и религии у Стивенсона менялось, если верить Олдингтону, постоянно в ходе всей жизни – начиная от игр в священника в детстве, до миссионерских проповедей туземцам на островах. «Коньком» писателя Стивенсона становиться его любовь к своей родине Шотландии, от которой его мутит и с которой он постоянно сбегает. Зато, как все «патриоты» он пописывает на местном диалекте и весьма гордиться этим. Правда, для бегства из Шотландии у него был предлог – постоянные проблемы со здоровьем. К больному человеку уже тяжело предъявить претензии, не так ли? Культ писателя Стивенсона был создан искусственно, во многом благодаря его друзьям, «которые «мостили» ему путь к литературному успеху и «организовывали» хорошие отклики в печати». Вот и колесит Стивенсон на деньги отца – вот оно, тяжелые детство и юность – по Европе вместе с матерью и двоюродной сестрой. Изучает потихоньку французский язык. Знаменательно, что по возвращении в Эдинбург его отдали в школу для «отсталых и болезненных детей», где он числился до семнадцати лет, вплоть до поступления в Эдинбургский университет. Олдингтон пишет, что многие из людей, окончивших школу с отличием, могли позавидовать тому, как Стивенсон знал французский язык и литературу, не говоря уже о самой Франции. Но в то же время, в Эдинбургском университете не существовало вступительных экзаменов. Всякий, у кого были соответствующие рекомендации, и кто был в состоянии вносить плату за учение, мог посещать лекции, а если студенты их пропускали, против них не принималось никаких мер. К тому же тогда, по-видимому, еще не существовало практики прикреплять студентов к определенным педагогам, что вынуждало бы их работать. Что позволяет сделать вывод, что это не Стивенсон был хорошим, а остальные студенты были слабы. Чтобы познать жизнь, Стивенсон проводит много времени среди низов – проституток и воров, изучает жаргон. В притоне Стивенсон был известен под кличкой Бархатная куртка. Бунтарство Стивенсона начинается с этих притонов. В противовес Мартину Идену, в чьи уста Джек Лондон вложил непонимание оперы, с ее противоречивыми внешними образами певиц и певцов, Стивенсону наоборот опера нравилась. В 1869 году Стивенсона принимают в некое «умозрительное общество» при университете. Правда, студенты использовали это общество в качестве предлога не посещать лекции, но это ерунда. Главное, что общество проецировало себя, как элитное. Сам Вальтер Скотт входил в него. Ничего не поменялось в обществе с тех лет. Кто-то явно готовил пращуров сегодняшних «активистов» и «патриотов» баламутящих воду и народ. Кто-то оплачивал и стоял во главе этого общества. Вот только понимал ли это Стивенсон? «По какой-то необъяснимой аномалии комнаты эти были неподведомственны совету университета, хотя и находились в университетском здании, и «Умозрительное общество» давало прибежище студентам, не желавшим подчиняться постановлению, запрещавшему курить в стенах университета.» Там то и находит Стивенсон поклонников своего творчества, или самого себя. Без этого никакой творческий успех не возможен. И вот, в 1872 году он направляется в Германию, провести один семестр в немецком университете. Потом он примыкает к клубу с таинственным названием «С.С.У.». «С.С.У.» ставил перед собой, казалось бы, не заслуживающую упрека, хотя и нелегкую, цель: добиться «Свободы, Справедливости и Уважения» — отсюда происхождение таинственных инициалов. Столь похвальной утопии они собирались достичь при помощи «социализма», «атеизма» и (между прочим) отмены палаты лордов. Был даже какой-то псевдосудебный процесс над этими деятелями, но Стивенсона спасла снова его чахотка. По состоянию здоровья его отправляют на юг и называют это ссылкой. Стивенсон становится почти Лениным. В ссылках Стивенсон не интересовался ни архитектурой, ни достопримечательностями посещаемых им стран. Отговорка все та же – болезнь! «Мы не должны забывать, что он почти всегда прихварывал и часто был по-настоящему болен, а какое занятие, кроме физического труда, так утомительно, как осмотр достопримечательностей?!» Зато его привлекает писательский труд в стиле синдиката Дюма – больше строчек=больше франков. В ссылке во Франции над Стивенсоном издевались какие-то русские дамы – куда же без «клятых» русских. Вот ничего иного не нашел Олдингтон в биографии Стивенсона тех лет более интересного, чем вот такой эпизод: «Госпожа Засецкая пошла с Луисом к фотографу, усадила его в той позе, которая показалась ей наиболее выигрышной, и сказала фотографу, разумеется, по-французски: «Это мой сын, ему только что исполнилось девятнадцать. Он очень гордится своими усами. Пожалуйста, постарайтесь, чтобы они хорошо вышли». Потихоньку у читателя создается образ эдакого робкого слабака. Так или иначе, не взирая на тягу к писательству, Стивенсон сдал выпускные экзамены по шотландскому праву и получил звание адвоката. Вокруг него очень много талантливых поэтов и писателей. О некоторых даже вынужден упомянуть Олдингтон. Но все они не в тренде. А культ Стивенсона набирает силу. Он находит себе женщину, которая была гораздо старше его – на десять лет. Любопытно, что все три женщины, в которых влюблялся во времена своей молодости Стивенсон, — мадам Гаршина, миссис Ситуэлл и миссис Осборн — были старше его годами, и все три были соломенные вдовы с детьми, при помощи которых Стивенсон завоевывал сердце матери. Считается, что его жена Фэнни Осборн побудила его заняться написанием романов вместо очерков. Она была американка, и вот уже Стивенсон направляется в Америку. Написав перед этим очерк о Бернсе, чем вызвал к себе дополнительный интерес. Под влиянием Америки Стивенсон снова проявляет интерес к религии и думает о псевдоборьбе с пуританизмом. «Не случилось ли так, что, разлучив человека с природой, подавив в нем ряд инстинктов и наложив печать неодобрения на целый ряд его интересов и целые области его деятельности, пуританизм привел нас прямым путем к стяжательству?»
Олдингтон, в описании образа Стивенсона, порой так жжет, что кажется, что это его своеобразный английский юмор. Тяжело Стивенсону на чужбине и денег маловато. Но что же делает этот парень? А вот что: «Он так промок, что оставил в номере брюки, носки и туфли, поскольку их невозможно было положить в чемодан.» Или «обедает в дорогом французском ресторане и выбрасывает баранью ногу и целый хлеб». А душевные американцы тем временем собирали ему деньги и выплачивали в виде жалованья, как корреспонденту из жалости. Но Стивенсон типа ничего не понимал. Потом он уезжает из Америки. «Стивенсон привез из Америки, — цинично замечает один из критиков, — восхитительные путевые заметки, увядающую женщину и туберкулез». По приезду домой – снова к доктору. Доктор порекомендовал поездку в Давос — в те времена модное прибежище всех чахоточных, имевших в кармане деньги. Там, в угоду жене, Стивенсон пишет повесть «Окаянная Дженет», а в угоду пасынку — «Остров сокровищ». Про создание «острова сокровищ» товарищ Олдингтон практически ничего не пишет под предлогом того, что все уже и так все знают. Лишь упомянул о том, что опись содержимого сундука Бен Гана была целиком написана отцом писателя. К сердцам взрослых читателей Стивенсон получает доступ через их детей. Он сидит в Марселе, где 175 дней в году сильный ветер (мистраль), и у него открываются сильные кровотечения. Когда у Луиса обнаружили офтальмию, Фэнни иронически заметила: «Ну ничего лучше не придумаешь», и он умудрился нацарапать на листке бумаги ответ: «Как странно, я хотел сказать то же самое». Он пишет словно автомат. Стивенсон писал «Черную стрелу» по частям, переезжая с места на место и от номера к номеру забывая, что происходит с его героями. «Когда книга подошла к концу, корректор журнала вынужден был напомнить автору, что тот забыл избавиться от четвертой черной стрелы и одного из злодеев. Ответ Стивенсона подкупающе искренен:
«…Благодарю вас от всего сердца. По правде сказать, с течением времени моя история стала развиваться сама по себе и совершенно вышла из-под моего контроля; ужасный конец, который вначале я уготовил сэру Оливеру, оказался невозможным, и, стыдно признаться, я начисто про него забыл.»
Соответственным и было отношение Стивенсона к качеству содержимого его произведений – оно было хуже некуда. «Непонятным остается другое — как люди, принимавшие участие в настоящих сражениях, все-таки с интересом читают поверхностное и дилетантское описание кровопролитных боев в романах Стивенсона.» Принцип большинства произведений Стивенсона простой - кто-то обязательно должен быть зверски убит для того, чтобы грешник смог затем раскаяться в убийстве. Снова привет религии. Не совсем верно, будто американцы открыли Стивенсона как писателя, но, несомненно, они были первыми, кто щедро ему платил.
Олдингтон пишет, что у замечательного человека Р.Л. Стивенсона был идеал чести. Но как же это увязать с тем, что он «продал право издания одной и той же книги двум американским издателям одновременно, — ошибка, за которую он бы мог жестоко поплатиться, если бы имел дело с менее благородными и великодушными людьми.» «Знаток» морского дела Стивенсон прогорает на том, что покупает гнилую яхту и отправляется на ней в путешествие по островам. «Когда, расплатившись полностью с владельцем «Каско», капитаном Отисом и командой, Стивенсон прикинул, во что ему обошлась его эскапада, он увидел, каким безрассудством и расточительством было все плавание. Две тысячи фунтов за семь месяцев на неисправной яхте с прогнившими мачтами!» Стивенсон якобы хотел сравнить протестантские и католические миссии и написать об этом книгу, но так ничего не написал. В мае 1889 года Стивенсон посетил лепрозорий в Молокаи. В лепрозории Стивенсон узнал о бельгийском миссионере-католике, отце Дамьене, умершем за год до того от проказы, которой он заразился, ухаживая за больными. Достойно внимания описание Стивенсоном этого человека. Оно дает представление о том, каким человеком был Стивенсон. Его «хвалебное» описание в точности соответствует «хвалебному» описанию Олдингтоном его самого. ЖЗЛ без прикрас. «О старом Дамьене, о всех слабостях и даже грехах которого я здесь понаслышался, я тем не менее самого высокого мнения. Это был европейский крестьянин: грязный, нетерпимый, лживый, неумный, хитрый, но при всем том прямой, великодушный и от природы добрый… человек со всей грязью и ничтожеством, свойственными людям, но именно поэтому настоящий святой и герой».
Стивенсон сжег свой гнилой корабль и потратил все деньги на покупку дома на Самоа. Остаток жизни он провел, дурача дикарей - «показывая с помощью волшебного фонаря туманные картинки на библейские сюжеты, что послужило для островитян неоспоримым доказательством их истинности — ведь волшебный фонарь не может лгать.» В то же время, войны и раздоры между племенами Стивенсон считал отличным развлечением. 13 ноября 1894 года состоялся, как обычно, праздник для местных жителей по поводу дня рождения Луиса: ему исполнилось сорок четыре года. 3 декабря, спустившись из кабинета, Луис увидел, что Фэнни мрачна, как все последние дни, — ее терзало предчувствие, будто с кем-то из близких должно произойти несчастье, хотя оба они сошлись на том, что самим им ничто не грозит. Луис решил подбодрить ее и, принеся из погреба бутылку бургундского, стал вместе с ней готовить салат. И вдруг он упал — кровоизлияние в мозг. Через два часа он умер.
One morning? Very early, before the sun was up,
I rose and found the shining dew on every buttercup;
But my laze little shadow, like an arrant sleepy-head,
Had stayed at home behind me and was fast asleep in bed
(из стихотворения “My shadow”)
В детстве мною с удовольствием было прочитано много произведений Стивенсона. Впечатления о них были схожи с впечатлениями от книг Дюма, а тут еще в названии биографического романа присутствует «портрет бунтаря» - естественно это заинтриговало. Но содержание книги меня разочаровало.
Во-первых, нет никакого «бунтаря». Луису Стивенсону повезло родиться в обеспеченной семье, и родители содержали его, а позже и его семью практически до самой смерти. Единственное в чем не повезло Стивенсону – это со здоровьем. Он родился и рос хилым и болезненным, хотя умер в 44 года не от туберкулеза, от которого страдал, а от кровоизлияния в мозг.
Автор на протяжении всей книги осуждает родителей Стивенсона, которые были «скупы» при назначении денежного содержания сына, вынуждая его постоянно писать им жалостливые письма с просьбой выслать еще денег. Странно слышать такие упреки в адрес родителей, которые приложили немало усилий, чтобы обеспечить сыну хорошее образование, а потом всю жизнь его финансово поддерживали, несмотря на то, что он отказался участвовать в семейном бизнесе и ни дня не проработал по выбранной специальности (адвокат), получение которой оплатили ему родители. Он всю жизнь занимался лишь тем, что ему нравилось – читал литературу разных писателей, которая давала ему мысли и вдохновения для написания собственных произведений, и отдыхал в компании своих богемных друзей. Какую-никакую известность и прибыль от своего писательского ремесла Роберт Луис Стивенсон получил лишь после 1887г, то есть когда ему уже было 37 лет и он был уже в браке с женщиной, которую взял себе на содержание вместе с двумя ее детьми от предыдущего брака (а вернее – на содержание их взял отец Стивенсона вдобавок к содержанию сына).
Несколько покоробило, что автор биографии довольно резко высказывает свое недовольство тем, что не все произведения его кумира нашли положительный отклик у читателей, считая, что не понравиться они могли лишь людям предвзято относящимся к творчеству Стивенсона или не способным оценить прекрасное.
В целом, надо признать, жизнь Роберта Луиса Стивенсона была довольно обычной для того времени, и ничем особо не примечательной.
Мне этот биографический роман показался скучным и очень пристрастным.