Рецензии на книгу «Иван VI Антонович» Евгений Анисимов

Название этой книги меня заинтриговало. С одной стороны, Иван Антонович - одна из самых загадочных и трагических фигур нашего XVIII века, а с другой - ну, что можно о нем написать? Как выяснилось - ничего, или близко к тому. Впервые я увидела книгу из серии ЖЗЛ, в которой главному герою уделили буквально несколько страничек, да и те в основном в стиле - младенец, как младенец, парень, как парень. Что действительно можно найти в книге, так это историю дворцовых переворотов. Много внимания уделяется их подготовке, технике организации и роли иностранных держав: "затейка" на "затейку", да одна другой затейливее. Следить за хитросплетениями интриг довольно интересно. Как в калейдоскопе, мелькают временщики: Бирон, Миних, Анна Леопольдовна... О последней сказано немало, автор явно ее жалеет и интересуется ею куда больше, чем остальными своими героями. Кое-что можно узнать о ее супруге Антоне Ульрихе, о ее матери Екатерине Иоанновне (Катюшке-свет) и тетке Анне Иоанновне. Для Елизаветы Петровны тоже местечко нашлось. И только Ивану Антоновичу не повезло в книге, как и в жизни. Обидно.
XVIII век автор изучил довольно добросовестно, круг источников, на которые он опирается, включает и частную переписку, и донеснения иностранных дипломатов, и материалы Тайной канцелярии. И в то же время его суждения о других периодах российской истории - очень странные. Ну, например, вот такое высказывание:

...развитие тех правовых выборных и представительских институтов (земских и иных), которые существовали в России до утверждения самодержавия, могло бы, в принципе, обеспечить русскому царю-императору гарантии неприкосновенности его власти и личности, ибо защита закона и установленных им порядков является институционной обязанностью подобных правовых учреждений. В отсутствии таких учреждений я вижу причины хронической политической неустойчивости в России на протяжении всего XVIII века, да и позже.

До утверждения самодержавия в России и впрямь существовали Земские соборы, и были они и выборными, и представительскими. Но неужели автор никогда не слыхал о Смутном времени? Никаких гарантий "неприкосновенности власти и личности" ведь не обеспечили Земские соборы ни Федору Годунову, ни, скажем, Василию Шуйскому. А Николая II разве защитила Государственная дума от "политической неустойчивости"?

Елизавета взяла плачущего ребенка на руки, умилялась над ним.
- Бедненький ты мой! - причитала она с ласкою. - Обделался ты весь, а никто и не доглядит... Ну да ты не реви! Это все твои батька с маткою виноваты, а я к тебе всегда по-хорошему...
Валентин Пикуль

Ах, зачем я на свет появился,
Ах, зачем меня мать родила...
Блатняк

Законы управления огромными человеческими массами с моралью пересекаются крайне редко. Не потому, что все политики — сволочи (хотя сволочей среди них, как и среди любых других категорий граждан, достаточно). А просто потому, что там действуют другие законы.
Гоблин

Анисимов буквально разрывается между человеком и историком, между своими представлениями о гуманизме и объективным пониманием сложившейся политической ситуации.
С морально-этической точки зрения Иоанн 6 Антонович на момент своего свержения был невинным и несмышлёным младенцем, никому не сделавшим зла. Младенцем в буквальном смысле этого слова, способным разве что орать, кушать молочную сисю, писять и какать.
Его мать Анна Леопольдовна была несчастной девушкой, для которой правление, скорей, тягостная обязанность, и которая с большим удовольствием замкнулась бы в семье, нежели выступала бы перед дипломатами и жучила бы подчинённых, хотя, вроде бы своими обязанностями не пренебрегала.
Его отец Антон Ульрих вроде бы имел какие-то политические амбиции и даже участвовал в заговоре против ненавистного Бирона и предупреждал о ситуации с Елизаветой. Но политически оставался на глубокой периферии. Во-первых, потому, что сам Романовым не был – выписанный из Австрии трахаль, не больше. Во-вторых, потому, что серьёзной поддержки при русском дворе не имел, а его собственная жена с одной стороны – вила из него верёвки, с другой – терпеть его не могла.
Его младшие братья и сёстры были чисто психологически забиты и, по сути дела, вообще не получили свободы: если в Холмогорах их ограничивали решётки, то в Дании – незнание языка, чуждая коммуникативная ситуация и абсолютно чужая среда.
С политической же точки зрения как ни мал был Ванечка, он всё равно был императором.
Божьей милостью помазанником божьим, как сказали бы монархисты (хотя какая тут, к чёрту, божья милость?)
Милостью царствующей тёти Ани - единственным законным наследником престола.
В его не слишком умелых ручонках была судьба страны,
на него возлагались надежды,
ему посвящались оды,
с его именем чеканилась монета,
а его слова имели юридическую силу.
И все эти права сохранялись за ним пожизненно.
Так что начать рулить государством он теоретически смог бы в любой момент.
Ни возраст, ни уровень интеллекта, ни степень социализации не являлись ему помехой: всегда нашлась бы политическая партия, готовая ему в этом помочь (вернее сказать, порулить за него). Немецкая ли, к которой принадлежали его родители, партия ли прусского короля – прямого врага Елизаветы, раскольничья ли, желающая видеть на престоле более законного государя, или партия офицеров-авантюристов, пытающихся поправить собственные дела, благо уже видели положительный пример.
История его свержения, это, по сути, тоже история борьбы двух политических партий:
- менее организованной немецкой, не пользующейся у русского населения уважением из-за отсутствующих масштабных свершений, неправильного поведения и пробуждающегося в России национального самосознания, также называемого Анисимовым ксенофобией;
- более организованной русской, отстаивающей свои национальные интересы, в своём специфическом понимании, имеющей широкую группу поддержки и дочку самого Петра как возможную кандидатку.
Хорошо это или плохо, что одна партия победила другую? Как показала история, не так плохо: Елизавета, как к ней ни относись, не была ни дурочкой, ни марионеткой. Способна ли была на подобное Анна Леопольдовна? Сейчас можно долго фантазировать: возможно, да, а скорее всего была бы линаровщина в худшем смысле этого слова.
Правильно ли поступила Елизавета?
С одной стороны, маленький мальчик представлял собой бомбу замедленного действия, ибо постоянно создавал угрозу для правящего монарха.
Смена самодержавной власти в России всегда была чревата кровью. Особенно смена не «сверху», посредством гвардии, а «снизу» - вспомним о смутных временах и проблеме с самозванцами, или силами другого государства – восстановление в правах несправедливо свергнутого монарха – хороший повод для интервенции. Добавим сюда имеющийся у царствующих монархов инстинкт самосохранения и получим немного предсказуемый результат.
С другой, убийство есть убийство, тем более убийство невинного ребёнка, тем более женщиной – ужасная вещь.
А с третьей, и это уже лично моё ИМХО, самым правильным шагом было бы ликвидировать всю фамилию вскоре после переворота и не мариновать по тюрьмам. Потому, что лучше не родиться, чем родиться и провести всю свою жизнь в тюрьме. И менее жестоко было бы отнять жизнь у маленького мальчика сразу, чем насильно оторвать его от родителей, посадить в одиночную камеру и обречь на судьбу детей-маугли либо на естественную смерть без медицинского вмешательства.
П.С. А мальчика жаль. Реально жаль.

Давно наткнулась на книгу в надежде, что узнаю хотя бы что-то из жизни в заключении Иоанна VI, но как оказалось, в книге говорится только о том, что происходило вокруг. Для читателей, которые плохо знакомы с историей России и хотели бы ознакомиться с "дворцовыми переворотами" - книга в самый раз, ведь не везде можно узнать о периоде 1740-1741 гг. - правлении Иоанна VI. Хотелось бы посоветовать исторический роман Всеволод Соловьев - Капитан гренадерской роты , там очень подробно в хорошем изложении описаны эти события.
Лично я для себя ничего нового не узнала, так и не получилось ознакомиться с жизнью императора.
В каком-то смысле можно понять автора, ведь Елизавета полностью хотела стереть Ивана из истории России и большинство источников было уничтожено, но не стоило в этом случае книгу называть именно так, дабы не вводить в заблуждение читателей.