Жил-был на свете мальчик по имени Хашим Не желал он учиться, помогать матери по хозяйству, обижал сестрёнок и соседских мальчишек. Но вот однажды в руки этого лентяя и бесшабашного разгильдяя попала сказочная волшебная шапка, которая могла исполнить любое желание хозяина. Преисполненный уверенности в том, что с помощью чудесной шапки он совершит множество героических поступков и прославится на весь мир, Хашимджан отправляется странствовать по свету. И каких только испытаний, каких приключений –...
-Ну, двойка... -А это? -Тройка. Видно ведь...Вчера получил. -Негодный мальчишка! Почему же ты лгал мне? Но посудите сами, разве я лгал, когда говорил, что получил пятерку? Ведь даже Донохон знает: если к двум прибавить три, получается пять. Я попытался объяснить маме эту арифметику, но она и слушать не захотела.
-Не могу,- тоненько отвечает она.- Я и сама не знаю, что это такое- тля. Что бы понимать такие вещи, ум и знания нужны. Ум неподвластен волшебству.
Ищите, днем и ночью ищите рифмы. Не жалейте времени. К черту верлибр! Не ходите с поклоном к этим циркачам от поэзии!
Джура Джуман обессиленно упал в кресло и закрыл глаза.
Я смотрел на него с уважением. Вот ведь какой человек: все насквозь видит. Сразу узнал, что я вчера в цирк ходил. Конечно, если поэтам это запрещено, больше никогда не пойду в цирк.
-Об-бо, Хашимджан, да вы, оказывается, весельчак! Люблю таких людей! -Вот-вот, за это самое бабушка хочет загнать меня в могилу.- я решил немного поклакаться. -Как так в могилу? -А вот так. "Я, говорит, буду не я, если не сделаю из тебя человека". Человека на сделает, а куда денет меня?
Так и сказал: "чужую медаль". Будто родная мама чужая мне.
Говорили, что если буду плохо учиться, то не смогу стать ни инженером, ни агрономом, ни зоотехником.
Механизирована была, наверно, и Фатима-апа, жена дяди Саида: как увидела нас – заговорила и больше не останавливалась. Словно внутри неё работал маленький транзисторный приёмничек, который никогда не выключается.
Во времена, когда я помогла бедному пастуху, у которого падишах отобрал невесту, это было ещё возможно. А нынче, оказывается, не обойтись одним волшебством, нельзя и шагу сделать без знаний, Хашимджан. Это я теперь очень хорошо поняла. Думаю, и тебе пора усвоить эту истину, дорогой мой мальчик.
Ошибся, значит, ошибся. Понять это можно. Но с каким лицом пойдёшь к Кабулову или Атаджану Азизовичу и признаешься в своей ошибке? Легче в трескучие морозы в прорубь нырять, в июльский зной целую неделю жить без воды или пешком до самой Москвы дойти. Но этого никто не требует. И признания своих ошибок никто не требует. Живи как хочешь, броди по белому свету, но тогда и не жалуйся, что нет тебе удачи, что на твою бедную голову сыплются одни несчастья.
Из Корана. Бабушка говорит, что его сочинил тот самый Мухаммед, который будто бы жил некогда в городе Мекке и к которому потом, после его смерти, люди стали ездить на поклонение. Правда это или нет, что он был ещё и поэтом, – я не знаю, но слова его стихотворения не легче запомнить, чем алгебраические формулы. Сколько ни зубри – тут же вылетают из головы.
Абдурайи-и-и-им,
Мадрайи-и-и-и-им,
Хвост телячи-и-и-ий,
Нос бычачи-и-и-и-ий!
Абдурайим и Мадрайим – мои одноклассники. Вернее, бывшие одноклассники. А когда их имена громко тянешь, получается точь-в-точь стихи Мухаммеда.
Айран приготовить проще простого: взял кислого молока или простокваши, взболтал хорошенько и разбавил холодной водой. Напиток получается – куда до него всяким лимонадам!
— Вот-вот, за это самое бабушка хочет загнать меня в могилу. — Я решил немного поплакаться.
— Как так в могилу?
— А вот так. «Я, говорит, буду не я, если не сделаю из тебя человека». Человека она сделает, а куда денет меня?
Все встали и окружили меня. И пошло, и пошло… Говорили, что своим поведением я позорю папу, передового механизатора, и маму, знатную доярку.