Рецензии на книгу «Дочь философа Шпета в фильме Елены Якович. Полная версия воспоминаний Марины Густавовны Шторх» Елена Якович

"Как изгоняли интеллект из России"

Книга получилась о том, как изгоняли интеллект из России. И о том, как он сопротивлялся доступными лишь ему, интеллекту, способами.
В том числе – памятью культуры.

От своего отца Марина Густавовна унаследовала гениальную память, её рассказ пересыпан фамилиями известных людей, переплетённых родственными и дружескими узами с семейством Гучковых-Шпетов: Рахманиновы, Зилоти, Гучковы, Сатины, Третьяковы, Мамонтовы, Морозовы… Семейная история полна как трагических, так и занимательных, а иногда анекдотических случаев.
А за всем этим вырисовывается история Москвы того времени - старинными особняками и новыми застройками, праздниками и буднями, рассказчица обращает внимание на детали быта и времени.
Удивительно звучат сейчас те названия, например, школа «Опытно-показательная станция Наркомпроса имени Карла Маркса» (школьницы упростили до «Карла-Марла»).
Условно воспоминания можно разделить на три части: 1) родословная Марины Густавовны (особенно богатые материалы по материнской линии); 2) биография Густава Шпета; 3) история жизни Марины Шторх.
Большая часть воспоминаний посвящена отцу. Густав Шпет (на самом деле фамилия писалась с двойным Т, но философ не признавал удвоенных согласных и сократил на одну букву) знал девятнадцать языков, мечтал стать математиком, поступил на физико-математический факультет Киевского университета Святого Владимира, но быстро увлекся марксизмом и вскоре был арестован. В Москву перебрался вместе с Георгием Челпановым, будущим основателем и первым директором Московского психологического института на правах любимого ученика. Преподавал, читал лекции, у него это получалось зажигательно и увлекательно. Его остроумные обыгрывания и переделки неоднозначных слов и выражений гуляли по всей Москве. Марина Густавовна приводит в пример несколько таких каламбуров: Бердяев, известный философ, стал Белибердяевым ("Ну, он же больше литератор, чем философ. Поэтому он Белибердяев"); профессор Павел Сергеевич Попов - "скукиным сыном" (из-за излишне обстоятельной речи)...
Учёба, работа, лекции, друзья, ссылка, лагерь, расстрел... Подобными вехами обозначены пути многих умных и талантливых людей того времени. В рассказе Марины Густавовны нет тех жалоб, которые обычно встречаются у родственников репрессированных, намёков на боязнь окружающих сказать хоть слово в защиту невиновного. Шпета защищали все. И подписи собирали, и жена с родственниками не отрекались, есть письмо Народного артиста СССР В. Качалова в защиту философа. Дочь называет многие имена, кто помогал и поддерживал.

Никто из друзей нас не покинул. К нам не только мамины друзья продолжали приходить, но и папины. Все папины ученики нас навещали.

Непростая судьба, сложные времена, ложное обвинение - темы. которые могли привнести в книгу горечь и жёлчь. В рассказе дочери философа Шпета нет обвинения, осуждения, злобы. В её словах чувствовалась гордость, любовь, уважение, благодарность.

Книга не ограничивается словесными воспоминаниями, к ним прилагается настоящий фотоархив, десятки фотографий с подписями из текста. Признаюсь, несколько раз пересматривала каждую из них.

Книга прочитана в игре Новая рулетка (кхк).
Спасибо за совет oolgaa

Жизнь длиною в век

Мне кажется, что передо мной контурная карта целой эпохи. Только вместо городов, областей, рек и озер, на ней судьбы людей, переплетенные между собой, и если следовать едва заметным пунктирным линиям, можно проследить связь. Каждая книга мемуаров или биографий, что я читаю последний год, заполняет свой участок черно-белой карты... Серебряный век, который был для меня когда-то белым пятном, оживает и наполняется красками. И кровавые 30-е годы, репрессии и ссылки, обретают очертания конкретных людей и их тяжелых судеб.

Воспоминания дочери философа Шпета, Марины Густавовны Шторх уникальны. И не только благодаря такой родословной, знаменитым друзьям дома и личным знакомствам. Но прежде всего ее потрясающе ясной памяти. Эта книга писалась, когда Марине Густавовне Шторх было 96 лет, а она так ясно и отчетливо помнила свое детство, юность, всех друзей отца, Вторую Мировую войну, да даже фамилии одноклассников! Это невероятно. Я сейчас, спустя 17 лет после окончания школы, не помню и половины класса. Поэтому меня поражает такой ясный ум, такие мелкие детали. Судьба этой женщины – воплощение судьбы целого поколения, и она рассказала все, что помнила о тех событиях и тех людях.

Но, безусловно, книга в первую очередь об отце. Об уникальном человеке, который знал 19 языков, который добился всемирного признания, которому поклонялись целые поколения, который внес неценимый вклад в отечественную философию. Незаконнорожденный сын польской разорившейся дворянской семьи. Его воспитывала одна мать, которая упорно отвергала все предложения замужества, и занималась шитьем, чтобы прокормить и воспитать своего талантливого сына. Во все времена это было не просто – получить хорошее образование, пробиться в жизни не имея ни денег, ни связей. Такие люди вновь и вновь доказывают, что человек способен на все, было бы желание и устремления.

История детства Марины Густавовны одна из моих самых любимых частей, наравне с историей о знакомстве ее родителей. Дочь философа помнит, какие эксперименты проводились в школах 20-х годов, какие предметы изучались и как школы расформировывали и «улучшали». Она помнит удивительных гостей, бывавших у них дома, начиная с личного «курьера» самого Ленина, и заканчивая Качаловым, Щусевым, Пильняком и многих других. Многочисленное потомство философа Шпета так или иначе упоминается в книге. И знаменитая Екатерина Максимова, и Елена Владимировна Пастернак, которая вышла замуж за сына знаменитого писателя, и физик Михаил Поливанов… Марина Густавовна помнит не только знаменитостей, но и простых людей, которые приютили и оказали поддержку ее отцу в ссылке, в Енисейске и Томске. Прошлое в этой книге состоит не только из блестящих и известных имен, но и незаметных, непримечательных людей, которые проявили человечность и мужество в тяжелые времена.

Эта маленькая книга, чуть больше двухсот страниц, читается в считанные часы, но оставляет глубокий след, и заполняет сразу множество белых пятен на моей контурной карте целой эпохи. Эта история из числа тех, в которых боишься пропустить хоть одно слово. Эта книга воспоминаний женщины, которая прожила 101 год, и успела поделиться своим прошлым с нами. Это надо ценить.

Все десять лет мы ждали папу.

Очень люблю книги о жизни людей в довоенное время в наших столицах, постоянно путаюсь в географии домов и улиц, но от этого книги, сами люди и события только набирают вес и значимость в моих глазах.
Странно автором книги видеть Елену Якович, потому что на протяжении всего повествования вещает исключительно Марина Шпет - дочь философа Шпета. Елена Якович - благодарный слушатель и автор идеи, а первоначально, как и в случае с Лилей Лунгиной, беседы двух дам затевались ради съемок фильма; позднее вышла эта замечательная книга - полный вариант рассказа Марины Шпет о жизни своей семьи.
С жизнью и бытом современных философов я знакома только благодаря одному блогу, который читаю уже около пяти лет: один философ живет на антидепрессантах, читает лекции, ведет активную жизнь.
Ничего другого я о них не знала, тем интереснее было посмотреть глазами дочери великого Густава Шпета на их жизнь, отношения в семье и с друзьями.
Уникальные детали быта, одежды, телеграфной переписки, системы образования нашей страны с начала века и до 30х годов.
Про ВОВ - без слезного надрыва и истерик, и вместе с тем пронзительно. Двухлетняя девочка, которая ела лепешки из картофельных очисток и запомнила это на всю жизнь - это великая балерина Екатерина Максимова.
Шпет, гений, который, наверное, исходил весь Томск в тяжелых думах и страдал без работы.
И женщины, которые пронесли весь 20 век через себя - встретить у себя дома весь свет Москвы, создать уют Густаву, собрать посылку в Сибирь и ждать его вопреки всему.
Очень тяжелая в психологическом и душевном плане была жизнь у Марины Шпет (к слову, она жива до сих пор). И то, как она обо всем этом рассказывает - хочется просто обнять человека.
Потому что случись подобное со мной - я бы просто начала убивать за своего отца или бы тихо и мирно сошла с ума. А в ней чувствуется стержень и прямая спина - она всё помнит и просто рассказывает об этом.
Но я-то знаю, что время не лечит, время просто нас меняет.
В общем, потрясающая книга получилась, еще одно огромное спасибо Corpus.

1. Когда-то, еще в школе, помню свое удивление от прочтения романа Константина Симонова "Живые и мертвые". Поразило чудесное (спасительное и всегда неожиданное) пересечение сюжетных линий и героев. Это казалось неуместным в серьезном произведении, претендующем на реалистичность. Ведь в жизни так не бывает!

2. Этот тезис полностью опрокинула книга Елены Якович "Дочь философа Шпета". В книге представлена сборка тридцатичасовых бесед с Мариной Густавовной Шторх дочерью Густава Густавовича Шпета. Его перевод гегелевской "Феноменологии духа" мне рекомендовал почитать один современный философ, ссылаясь на то, что Шпет сам философ и хорошо знал немецкий язык. А другой современный философ наоборот отговаривал. По его мнению Густав Густавович не любил Гегеля и поэтому многое напутал. Но это все нисколько не умоляет чудесность истории семьи Шпета.

3. Линия жизни Шпета и его близких пересеклась со многими выдающимися людьми начала 20 века: философами, художниками, артистами, писателями, поэтами. Поражают уже одни только родственные связи: Гучковы, Зилоти, Рахманиновы, Пастернаки. Кроме того, будучи талантливым и активным человеком, Шпет встречается, дружит, работает кажется со всеми персонажами русской философии и культуры Серебряного века. Есть яркие примеры чудесных совпадений. Проживая еще в Киеве, он преподавал в школе и его ученицей была Анна Ахматова. А когда Шпет переехал в Москву, то служил в Алферовской гимназии, где училась Марина Цветаева.

4. Ретроспективно яркость судьбы часто подчеркивается трагичностью ее окончания. Молодое советское государство не могло справиться с инакомыслием иначе чем расстрелами и высылками. "Философский пароход" ознаменовал закат русской философской мысли. Шпет, будучи знакомым с Луначарским, добился, чтобы его исключили из списков высылки за границу. Но в 1935 году его арестовали, а в 1937 году - расстреляли.

5. Марина Густавовна, естественно смотрит на отца глазами дочери - "Я всегда побаивалась папу, стеснялась, никогда с ним так просто и откровенно не могла говорить". Ну и самому Шпету не хватало времени на детей. Мать (Наталья Гучкова) объясняла детям: "Он вообще не очень любит детей, не очень умеет с маленькими, а вот когда вы вырастете, он будет с вами иначе". Когда дети выросли, времени на общение уже практически не осталось. Но несчастье помогло. Пока Густав Густавович находился в ссылке у него всегда кто-то из родных жил. Это было время на то, чтобы наверстать упущенное, отдать дань детям и жене. Марина Густавовна два месяца была с отцом в Енисейске - "Сейчас если вы меня спросите, я считаю, это, конечно, лучшие два месяца в моей жизни".

P.S. В жизни бывает разное - чудесной и трагическое! Надо только жить, держа ежедневно ответ перед Вечностью.

Прекраснейшая книга. Воспоминания женщины, прожившей почти век. История создания книги напоминает «Подстрочник» - сначала снимали кино, а потом решили сделать еще и книгу, чтобы вошли в нее все отснятые монологи.
Единственное, чего жаль, - того, что книга такая короткая. Мне не хватило рассказа о том, как сложилась жизнь Марины Шпет, подробностей ее бытия матерью, бабушкой, прабабушкой. Акцент был сделан только на ее детство и молодость, проведенные с отцом, философом Шпетом. А она, дочь, и сама по себе явление не менее выдающееся. Читать всем обязательно. И фотографий много. Интереснейшая жизнь была у семейства Шпет. И очень трудная, врагу не пожелаешь. Страшный был все-таки 20 век…

Отсутствие правды и справедливости – вот я бы сказала, что самое главное в моей жизни было.

Невероятные воспоминания — такие искренние, яркие, живые. Оторваться совершенно не возможно, так просто и увлекательно написано — здесь все и как ела красную икру со стола Ленина, и как училась в «Карле-Марле», и о семье, и конечно же об отце — знаменитом философе Густаве Шпете. Понятно, что это книга не только об уютных детских воспоминаниях,она еще и о репрессиях, тюрьмах, преследованиях, она о том кошмаре и вселенской несправедливости, которая творилась в 30-е годы. Беды, которые выпали на семью Шпетов конечно же поражают, но еще больше изумляет сама Марина Шпет, которая пронесла в памяти столько подробностей и деталей из своей жизни и жизни своих близких.
Прекрасная книга, которая, на мой взгляд, прийдется по душе всем любителям мемуарной литературы.

Кто-то добавил к этой книге теги "потрясающе" и "это прекрасно". .. Именно так!
Елена Якович сняла фильм "Дочь философа Шпета", который был показан на канале "Культура".

Мы записали с Мариной Густавовной тридцать часов. В фильм «Дочь философа Шпета» вошло два. Он заканчивался ноябрем 1937-го, когда расстреляли ее отца. Марине Густавовне был тогда двадцать один год. Но эта книга – полная версия нашего с ней разговора.

Я в восторге от того, что мне удалось узнать историю этой женщины. Смотришь и удивляешься, до чего же светлый ум, замечательная память у этой очаровательной 96-ти летней старушки. Какие талантливые люди окружали её: Зилоти, Гучковы, Рахманиновы, Белый, Пастернак, Бруни, Анна Васильевна Тимирёва, Пильняк и, конечно, её отец - Густав Густавович Шпет.
Читается очень быстро, написано настоящим чистым русским языком. Одна из тех книг, которые проживаешь.
Возможно, для меня она стала столь интересна еще тем, что последние годы своей жизни мыслитель и переводчик Шпет провел в Томске. Для меня это один из самых красивых городов, в котором мне приходится частенько бывать. И вот читая, я вспоминала, сколько раз будучи первокурсницей Томского Государственного университета, я пробегала мимо того самого здания НКВД (ныне Музей истории политических репрессий). Спешила по своим делам, совершенно не обращая внимания на Камень Скорби... Сидела там на лавочке в скверике, а эта территория, прилегающая к зданию, служила внутренним двором тюрьмы с 1923 по 1944.

Какого было рассказывать это дочери, отец которой был расстелен по полностью сфабрикованному НКВД делу?

16 ноября папу расстреляли.
Всех их расстреляли у оврага Каштак на окраине Томска. Каждый день на рассвете открывались ворота томской тюрьмы, находящейся недалеко от Каштака, и очередную порцию заключенных везли на телегах, ставили на колени на краю оврага и стреляли в затылок. Трупы падали в овраг. Там папина могила.

Какого потом, через много-много лет ожидания, получить ответ из Прокуратуры, что "дело пересмотрено и прекращено за недоказанностью состава преступления"?

Отсутствие правды и справедливости… Вот что, я бы сказала, самое главное в моей жизни. Я понимаю, что многочисленные смерти близких, которые меня преследовали, – это случайность. Может быть, может не быть. А вот то, что произошло с отцом, – это уже в руках человеческих. Поэтому в какой-то мере страшнее. Это не судьба, а воля людей.

Конечно, её рассказ о жизни не состоит из только лишь черных моментов. Марина Густавовна говорит о том времени, об образовании, о людях, которые её окружали, о войне. Милый юмор заставляет улыбнуться.

Однозначно рекомендую к чтению.

Потрясающие воспоминания дочери русского философа Шпета. Она родилась в 1916м году, в Москве. По матери ее предки Гучковы, где был и градоначальник Москвы. Часть из них расстреляна, часть эмигрировала. В родстве с ними и Рахманиновы.

Шпет родился в Киеве, а в 1907 году переехал в Москву, преподавал в гимназии, где влюбился в ученицу выпускного класса. Поженились не сразу, ему было 34, а ей 21 год. И нежная любовь к жене сохранялась до конца его жизни. Густав Шпет широко образованный человек, знал 19 языков. По философии стажировался в Германии, Шотландии. Блистательно вел лекции, был знаменит в свое время. При большевиках советскую власть не то что не принял, он в молодости увлекался марксизмом, был на пол года сослан, исключен из университета. Но, то, что творили власти, не могло нравится человеку образованному и интеллигентному. Шпет не считал марксизм философией, даже теорией, открыто говорил, что ничего научного в нем нет. Первое время его спасало знакомство с Луначарским. Оба они киевляне, сдружились еще в юности.

Кроме того, в Москве Шпет был включен в круг мхатовцев. И даже вступил в кооператив и в 1928 году они построили дом, в Брюсовском переулке. Круг мхатовцев не трогали. Шпеты близко дружили с народным артистом Качаловым. И после ареста Шпета никто из их круга не отвернулся от семьи.

Когда убили Кирова, все понимали, сейчас начнется охота. Я не первый раз это встречаю, что современники все же понимали, что происходит. Что власть начала «чистки» еще в 20е, но это было по чуть-чуть. И если этой власти позволяли геноцид, она входил во вкус. Дальше, больше. И вот убийство Кирова позволило до отказа наполнить тюрьмы и лагеря «социально неблагонадежными», власть уже понимала, стерпят.

Шпета арестовали летом 1935 года. На этом преподавание философии в стране пролетариев закончилось. Дальше преподавали только марксизм. Забавно, что повод для ареста был выбран ну такой надуманный, что просто не верится. Шпет участвовал в создании русско — немецкого толково словаря. Обычная работа. Всех участников этой работы обвинили в шпионаже в пользу Германии, слепили из них группу фашистов. Я вот все время теряюсь, когда мы там воевали, а когда дружили с немцами. В тридцатые сталинцы так резко меняли курс, по годам не уследить. Видимо, Шпет попал в полосу «военных действий». Но, повод не важен, нашелся бы и другой. Важно, что Шпет не «благонадежен», его сослали в Енисейск. По просьбе мхатовцев перевели в Томск. В 1937 повторный арест и расстрел. Семья не знала, им после ареста сказали «десять лет без права переписки». И даже когда Качалов в 1940м писал письмо Сталину, провели «повторное дознание», о расстреле все равно не сообщили. В лагере, и все.

Что происходило в стране в 20е-30е годы? Марина Шпет училась в нескольких школах, потому что тогда в образовании шли большие перемены. Со старых времен еще оставались классические гимназии, где изучали языки, мировую культуру, высшую математику. Эти гимназии во второй половине двадцатых закрывались, а директора исчезали. На их месте появлялись «благонадежные» директора из большевиков. Искусство уже не изучали, были постоянные эксперименты с формой и наполнением образования. В основном, каждый учитель на свой страх и риск вел свой предмет так, как считал нужным. Тут уж все зависело, какие учителя тебе выпали. А в основном учителя были хорошие, еще старой школы.

В Москве у Шпетов постоянно собиралось общество из мхатовцев, писателей, поэтов, музыкантов, архитекторов. Лето проводили в имении художника Паленова, где был тот же широкий круг интеллигенции.
Меня в этих воспоминаниях, уже не в первый раз, поразила закрытость круга интеллигентов. Они как будто жили в отдельной стране. Нет, конечно их касался быт. Сложно было найти работу, поступить в ВУЗ. Продовольственные карточки «лишенцам» не полагались. Но, они жили как будто на острове в стране рабочих.

И по-настоящему столкнулись с народом в ссылке. Там тоже старались держаться своего круга, «ссыльные, люди порядочные», но там большинство все же местное население. И вот Марина Шпет говорит, «насколько я в литературе любила русский народ - богоносец, настолько он оказался невыносимым в жизни».

У меня сложилось впечатление, что они жили привычным кругом, отстранившись от реальности, в ожидании, что когда-нибудь этот кошмар кончится, и все будет по старому. Но, пока они жили так «замерши», страна менялась, и русский человек менялся до неузнаваемости. По-старому быть уже никак не могло. Их круг со временем все более сужался. Они вымирали как мамонты. И нет уже таких людей, спустя сто лет русский человек совершенно другой.

Фильм не смотрела, но решила оставить отзыв по книги, ТК и без фильма - книга потресающая.
Я никогда не читаю биографии неизвестных мне людей или хотя бы тех, кого видела и слышала лишь краткую инфу.
Начав читать я настолько быстро соединилась с жизнью, эпохой, что каждая страничка это целая жизнь.
Всегда порожали люди того времени. Они начинали все сначала, а для чего, а для лучшей жизни.
Книга - биография, которая раскрывает и показывают нам полную жизнь философа.
Много цветных фотографий.