Июнь 1950 года, Вашингтон. Идет суд над Марией Эпрон: ее обвиняют в убийстве американского агента и работе на советскую разведку — если Марию признают виновной, ей грозит электрический стул. Адвоката у нее нет. Единственная ее защита — собственные воспоминания, пленительная красота еще не постаревшей женщины и артистический дар. Процесс над беглой русской актрисой будет длиться четыре дня. Но за этот короткий срок читатель вместе с героиней побывает в кремлевском закулисье, на сценах ведущих...
- Мечтать - это прекрасно, Марина, надо мечтать. Особенно когда это не получается.
"Охранница подтолкнула её к двери.
-Свидание окончено!
Уже на пороге Марина обернулась.
- А вдруг повезет? Мешане мазл, верно?
- Что она сказала?
- Напомнила,что счастье переменчиво, - ответил я, надевая шляпу. - На идише
- Идиш - это такая еврейская тарабарщина?
- Боюсь, вы правы.
Охранница брезгливо поморщилась."
"Но она несет свою красоту, словно шрам от увечья. Будто эта красота уже давно ее убила. "
Вот пример еврейского взгляда на жизнь, который впитывается с молоком матери. Гой, если с ним стряслась беда, ищет у окружающих сочувствия, а еврей - имею в виду настоящего еврея - от нее просто отмахнется. Скажет себе: "Да, со мной случилось несчастье, но ништ гедейгет!" - то есть: "Ну и ладно!" А знаешь, почему?.. Конечно нет, откуда ж тебе знать? Да потому, что он только и думает, что о своем дне рождения...
Спросишь, почему настоящий еврей так ждет своего дня рождения? Потому что в этот день ему, как у нас принято, пожелают: "Биз ундерт ун цванцик!", то есть: "Живи до ста двадцати лет!".
Эта цифра, сто двадцать, не с потолка взята, столько лет прожил библейский Моисей. Значит, и на твоем дне рождения тебе пожелают дожить до возраста Моисея. А знаешь, почему?
В этот день весь народ собрался, чтобы поздравить Моисея. Но теперь ему пожелали: "А гутн тог!" - "Благополучного дня!". То есть чтобы он отлично прожил свой последний день и умер в прекрасном настроении.
Женщины погрузились в воспоминания. Наверняка в памяти промелькнула вся их жизнь в Москве, огромном столичном городе, где они испытали много радости и хлебнули горя. Так, говорят, бывает перед смертью.
Действительно, счастье переменчиво! Только бы знать, когда наступит перемена.
Она случится, конечно, рано или поздно. Как счастье, так и беды приеходящи. Надо быть всегда готовым к такой перемене, запастись терпением.
Но, как говорилось в пьесе, в которой она когда-то играла, любовь всегда заставляет верить тому, в чем более всего следовало бы сомневаться.
Но разве любовь не питается мелкой ложью, которая позволяет продлить минуты счастья?
От любви можно плакать и напиваться. Это помогает. Но выспаться еще лучше.
Может быть, я - наивный простак, но верю в неподдельность некоторых чувств: человеческой боли, верности. А вот циничного равнодушия терпеть не могу.