И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична… Одна беда: солнышко светлое,...
Покорись беде — и беда тебе покорится…
Есть — так губа титькой, а работать — так нос окован?
– Угораздило ж тебя наперед выскочить!.. При князе-то!.. Постоим-постоим… Вот и стой теперь!
– Сам-то больно хорош! – огрызался Докука. – Придумал, что сказать! «Никого там нету…» Как она еще в окошко не сиганула!..
– А что мне было говорить-то? Что ты там в одних портках стоишь, зубами клацаешь?..
Было, Кудыка, время, когда вся земля, что на трех китах, пребывала единой страной, великой и могучей. И солнышко в небе тоже было одно на всех. А ночью запускали месяц… Говоря проще – луну… – Розмысл приостановился и поглядел на Кудыку в ожидании вопроса.
– Зачем, Завид Хотеныч?..
– Перво-наперво чтобы и ночью было посветлее. Греть месяц – не грел, а вот светить – светил. А опричь того дни он показывал. Скажем, тоненькая луна, лучковая, а рожки держит влево – стало быть, самое начало месяца. На другую ночь она уже потолще… Ну и так далее.
– Да как же это они так делали, Завид Хотеныч?.. – вылупив глаза, потрясенно молвил Кудыка.
Розмысл усмехнулся уголком длинного рта.
– Это что! – сказал он с горечью. – Они ведь еще и погоду на завтра им обозначали! Скажем, запустили месяц вниз рогами – значит, собираются калить солнышко пожарче, а вверх рогами – стало быть, наоборот, одевайся потеплее… Или так: рога вверх, но нижний крутой, а верхний отлогий – почитай, вся первая половина месяца холодной намечена… Много, много было отличий. Крутые рога, пологие… Яркая луна, тусклая… А как делали?.. Никто не знает, Кудыка. Тайна сия утеряна.
В чужую жену бес ложку мёда кладет.
Дураков-то ведь не сеют и не жнут — сами родятся.
Гакон поднялся еще затемно (хотя ему-то это было все равно) и сразу же принялся строить своих варягов в боевые порядки. Князь слышал, как они чавкают по глине и бряцают железом. Кто-то из берсерков, откушав, видать, припасенных заранее мухоморов, уже тихонько подвывал и грыз край щита, приводя себя в неистовство перед битвой.
Бабий ум — что коромысло: и косо, и криво, и на два конца...
Первое средство от головы — это ободрать хворому задницу плетью. Мигом всю боль оттянет…
Вздох ужаса прокатился над Ярилиной Дорогой. Ножки у всех, ровно лучинки, хрустнули. Кабы не зубы – кажись, и душа бы вон…
Вот ведь дожили! Язык уже свой природный забывать начали, того и гляди — вовсе на заморский лад заблекочем… Хорошее же слово — «забродыга»! Нет, надо им обязательно загнуть по-гречески — «охломон»… А вместо «суматоха» — «катавасия»… Впору уши затыкать.