Том 1.
Роман Н. Г. Чернышевского "Что делать?" был написан в стенах Петропавловской крепости в декабре 1862-апреле 1863 г. Вскоре же напечатанный в "Современнике", он сыграл колоссальную, ни с чем не сравнимую роль не только в художественной литературе, но и в истории русской общественно-политической борьбы.
Верочка, это еще вовсе не любовь, это смесь разной гадости с разной дрянью.
Видя, что сын ушел, Анна Петровна прекратила обморок.
...если не о чем говорить, но есть в комнате кошка или собака, заводится разговор о ней: если ни кошки, ни собаки нет, то о детях.
Поднимайтесь из вашей трущобы, друзья мои, поднимайтесь, это не так трудно, выходите на вольный белый свет, славно жить на нем, и путь легок и заманчив, попробуйте: развитие, развитие. Наблюдайте, думайте, читайте тех, которые говорят вам о чистом наслаждении жизнью, о том, что человеку можно быть добрым и счастливым. Читайте их - их книги радуют сердце, наблюдайте жизнь - наблюдать ее интересно, думайте думать завлекательно. Только и всего. Жертв не требуется, лишений не спрашивается - их не нужно. Желайте быть счастливыми - только, только это желание нужно. Для этого вы будете с наслаждением заботиться о своем развитии: в нем счастье. О, сколько наслаждений развитому человеку! Даже то, что другой чувствует, как жертву, горе, он чувствует, как удовлетворение себе, как наслаждение, а для радостей так открыто его сердце, и как много их у него! Попробуйте: - хорошо!
Отсутствие движения есть отсутствие труда
Не всякий тот любит женщину, кому неприятно получить от неё отказ.
Мужчине что? Мужчине ничего. Недостаток денег отзывается на женщине. Сапоги есть, локти не продраны, щи есть, в комнате тепло - какого рожна горячего мне еще нужно? А это у меня будет. Стало быть, какой же мне убыток? Но женщине, молоденькой, хорошенькой, этого мало. Ей нужны удовольствия, нужен успех в обществе.
Кто смеет обладать человеком? Обладают халатом, туфлями.
...переделки характеров хороши только тогда, когда направлены против какой-нибудь дурной стороны...
Надобность доказывать себе, что в любимом человеке нет недостатков, уже ведет к тому, что они скоро будут замечены.
- Вы не признаете ревности, Рахметов?
- В развитом человеке не следует быть ей. Это искаженное чувство, это фальшивое чувство, это гнусное чувство, это явление того порядка вещей, по которому я никому не даю носить мое белье, курить из моего мундштука; это следствие взгляда на человека, как на мою принадлежность, как на вещь.
- Но, Рахметов, если не признавать ревности, из этого выходят страшные последствия.
- Для того, кто имеет её, они страшны, а для того, кто не имеет её, в них нет ничего не только страшного, даже важного.
Каждая прочтенная мною книга такова, что избавляет меня от надобности читать сотни книг.
Не они стоят слишком высоко, а вы стоите слишком низко.
Порядочные люди сами думают о себе все то, что можно сказать в осуждение им, потому-то, государь мой, они и порядочные люди.
Если человек думает "не могу", - то и действительно не может. Женщинам натолковано :"вы слабы", - вот они и чувствуют себя слабыми, и действительно оказываются слабы.
Умри, но не давай поцелуя без любви!
Я не понимаю отдыха иначе, как в уединении. Быть с другими для меня значит уже чем-нибудь заниматься, или работать, или наслаждаться. Я чувствую себя совершенно на просторе только тогда, когда я один. Как это назвать? Отчего это? У одних от скрытности; у других от застенчивости; у третьих от расположения хандрить, задумываться; у четвертых от недостатка симпатии к людям. Во мне, кажется, нет ничего этого: я прямодушен и откровенен, я готов быть всегда весел и вовсе не хандрю. Смотреть на людей для меня приятно; но это для меня уже соединено с работою или с наслаждением, это уже нечто требующее после себя отдыха, то есть, по-моему, уединения.
Отчего же на чужих-то жен зарятся? Оттого, что их в наряде видят, а свою в безобразии.
льстят затем, чтобы господствовать под видом покорности.
Каждому довольно трудно понять особенности других натур; всякий представляет себе всех людей по характеру своей индивидуальности. Чего не нужно мне, то, по-моему, не нужно и для других, — так влечет нас думать наша индивидуальность.